(провал) попытки
мобилизации ресурсов, требуется сформулировать те ограничения, которые она
должна преодолеть.

Мобилизационная политика может быть признана более эффективной, чем
либеральная политика, если она преодолеет ряд структурных ограничений
воспроизводства, сложившихся в рамках режима 1992-1997 гг.

1. Макроструктурное ограничение воспроизводства ВВП

Структуры производства, распределения и потребления ВВП совершенно
различны, что делает недостижимым не только динамическое, но и статическое
равновесие.

Структура производства ВВП носит по прежнему вполне "социалистический"
характер, распределение ВВП - характер "капиталистический", а потребление -
характер "паразитический".

В концентрированном виде это ограничение выражается в противоречии структур
распределения первичных (номинальных) и конечных (реальных) доходов
населения, в котором и скрыты причины инвестиционного коллапса экономики.

С одной стороны, все годы реформ 1992-97 гг. существует жесткое
распределение реальных доходов в ВВП между основными экономическими
агентами: населением (60% - уровень, соответствующий дореформенному),
госаппаратом (10% ВВП), бизнесом (25% ВВП) и "остальным миром" (5% ВВП).

Под неизменной структурой реальных доходов воспроизводится масштабный и
растущий дисбаланс структуры номинальных доходов (доля оплаты труда в ВВП
за тот же период упала с 50% до 30%, прибыль упала с 25% до 5% ВВП).

"Платит" за этот дисбаланс государство, доходы которого составляют менее
1/4 дореформенного уровня и которое не в силах выполнять элементарные
функции по поддержанию социальных систем.

Между реальной и номинальной структурой образуется "черная дыра" в 25-30%
ВВП (так называемые "смешанные доходы" от предпринимательской деятельности,
на которые почти не платятся налоги), в которую засасывает государственные
и частные финансы.

Это ограничение в определяющей степени сказывается на экономической
динамике, которая (как это и описывается в классической модели
экономического роста) зависит от двух параметров:

- нормы сбережения в доходе населения (у нас она равна примерно 35% ВВП,
что считается вполне благополучным показателем); - превращением сбережений
в инвестиции.

Последнее условие у нас полностью нарушено: отсутствует механизм
трансформации личных (непроизводственных) сбережений в инвестиции.

Распределение сбережений периода либерализации таково:

- 30% сбережений конвертируется в доллары (ежегодный прирост в 1995-1997
гг. - 25-30 млрд. долл., что составляет 10% доходов населения),

- 25% сбережений аккумулируется (через Сбербанк) на покупку гособлигаций,
т.е. финансирование текущих госрасходов (8% доходов),

- 25-30 % сбережений остается в обороте в наличности (еще 8-10% доходов),
которые отчасти обеспечивают экономическую активность (челночный бизнес,
сделки с недвижимостью и др.) и покрывают дефицит оборотных средств
предприятий, снижая легальную налоговую базу.

И лишь 15-20% сбережений или всего 5-6% доходов населения поступает в
качестве депозитов в банковско-инвестиционную систему (без Сбербанка), до
50-70% активов которой опять-таки вложено в ГКО (т.е. идет на текущее
потребление государства). Этот "сухой остаток" (чистые кредиты банковской
системы реальному сектору) обеспечивает менее 1/10 совокупного накопления.

Все остальное бремя инвестиций берет на себя сам реальный сектор, ресурсы
которого (амортизация за минусом "проедаемой" части) покрывают не более
трети потребностей простого воспроизводства.

   В условиях такой базовой структуры воспроизводства экономический рост
принципиально невозможен, как бы его ни заклинали реформаторы.

2. Ограничение экспортной рентабельности. Уже в 1995-96 гг. чистые доходы
от экспорта упали более чем в 30 раз, с 10 % ВВП до 0,3% ВВП.

Приближение внутренних издержек экспортно-ориентированных отраслей (прежде
всего нефтяной и металлургической) к мировым ценам исчерпало сложившийся в
1992-1994 годах механизм зарабатывания сверхдоходов на экспортных
операциях, часть которых шла (через взимание экспортных тарифов) на
финансирование значительной доли госрасходов.

Одновременно с падением экспортных доходов происходил ускоренный (по
сравнению с общим ростом цен) рост внутренних цен и тарифов на продукцию
монополий, что резко снизило рентабельность народного хозяйства и привело в
1995-97 гг. к масштабному платежному и налоговому кризису.

Таким образом, произошла утрата исходного стратегического резерва реформ
- "ножниц цен" между мировыми и внутренними ценами (издержками) на нефть и
газ (40% экспорта), продукцию металлургии (20% экспорта), химической
промышленности (10% экспорта).

Утрата экспортных сверхдоходов сделала невозможной уже в 1995-97 гг.
двухсекторную воспроизводственную модель, когда основная часть бюджетной
нагрузки и внебюджетного перераспределения национального дохода в пользу
населения (через механизм перекрестного субсидирования) осуществлялась за
счет торговли сырьем. Эта модель сложилась в начале 70-х годов и позволила
отложить на 20 лет процесс саморазрушения советской системы.

Приближение внутренних цен к мировым, при отрицательной рентабельности
переработки сырья внутри страны в мировых ценах, сделало ТЭК крайне
уязвимым к изменениям мировой конъюнктуры.

Ориентированные на внутренний рынок предприятия получают энергоресурсы по
"остаточному принципу" (их платежеспособность значительно ниже зарубежных
покупателей). В эту же категорию неприоритетных покупателей попадают и
бюджетополучатели всех уровней, поскольку они также не могут обеспечить
своевременную и полную оплату ресурсов. Введение лимитов потребления, в
условиях действия нынешней бюджетной системы, не решит проблемы, т.к. эти
лимиты не будут профинансированы.

   Феномен "двухсекторного предложения" сырьевой продукции объясняет тот
факт (неэластичность  экспорта  по  цене), что при резком падении рента-
бельности экспортных операций (по некоторым видам - до отрицательной ве-
личины) физический  объем  экспорта  снижается  незначительно, тогда как
внутреннее потребление быстро падает.

3. Ограничение внутреннего предложения - дисбаланс между потреблением
населения и производством потребительских товаров и услуг.

Потребление населения упало в 1991-1997 г.г. всего на 1/3, ВВП - более чем
в половину, а выпуск потребительских товаров и услуг - в 3 и более раз.

Разрыв между спросом и предложением заполнялся импортом (до 2/3 ресурсов
товарооборота). В условиях девальвации рубля (как показано в части 1
доклада), потребительский импорт падет одной из первых жертв.

Из этой структуры следует, что развитие потребительского сектора не может в
ближайшее время стать "локомотивом" экономики и что бюджет через социальные
расходы оплачивает "импортную ренту", которая содержится в цене западных
потребительских товаров (сюда входят и технологическая рента за сложные
бытовые товары, земельная рента за сельхозпродукты и др.).

Импортная рента является платой страны за технологическое отставание и
может быть уменьшена в модели "открытого общества" лишь развитием в России
потребительских производств с мировым уровнем качества и рентабельности
(ими становятся филиалы западных концернов).



2.3.2. Варианты валютной политики

   Между выбором  политического  режима и ходом процессов саморазрушения
режима "либеральной стабилизации" существуют, кроме отмеченных выше пря-
мых связей, сильные обратные зависимости:  характер политического режима
в значительной мере определяется глубиной девальвации рубля и разрушения
финансовых рынков. Есть  ли  объективные  "уровни поддержки" глубины де-
вальвации рубля? Такие  уровни поддержки заложены в нынешней системе от-
носительных цен  с учетом реального уровня платежей по этим (заявленным)
ценам.

Согласно докладу (декабрь 1997 г.) Межведомственной балансовой комиссии под
рук. П.Карпова "О причинах низкой собираемости налогов (неплатежей
фискальной системе), общих причинах кризиса платежей и возможности
восстановления платежеспособности предприятий", исходя из сложившихся
сроков расчетов (по газу - свыше 40 мес., по электроэнергии - 10 мес.)
"можно утверждать, что цена газа на внутреннем рынке должна быть снижена в
десять раз, а на электроэнергию - в три с лишним раза".

В нынешнем режиме "финансовой стабилизации" цена на первичные ресурсы,
конечно, сама по себе так резко снизиться не может. Более того, именно эта
структура цен и эта структура неплатежей представляют собой ценовой каркас
либерально-революционного эксперимента: "Мы (либералы) дали предприятиям
мировые цены, кто не выплывет, тот должен утонуть".

Девальвация рубля представляет собой некоторый естественный
(саморазвивающийся) процесс "сбрасывания" экономикой непомерного груза
импортированных мировых цен.

В среднесрочном плане именно эти уровни девальвации рубля - в 3 раза или в
10 раз - представляют собой уровни "естественной поддержки" или валютные
детерминанты соответствующих воспроизводственных и политических режимов.

Рассмотрим, как этот процесс будет происходить при разных политических
режимах и как он будет определять их развитие.

1. Сценарий "либеральной диктатуры"

Либерально-авторитарный политический режим постарается не допустить слишком
радикального падения курса рубля, поскольку такое падение способно
подрубить его воспроизводственные корни.

Если в результате экстренных мер (помощь МВФ, сокращение бюджетных
расходов, ужесточение налоговых процедур и др.) удастся удержаться на
уровне девальвации рубля примерно 2-3 раза, это обеспечит ключевую роль РАО
"ЕЭС" в стабилизации ситуации: именно данная компания станет решающим
"полем битвы" за бесперебойное функционирование систем жизнеобеспечения
регионов, контроль над ключевыми экспортными секторами, сбор налогов и т.п.

Ужесточение платежной дисциплины по отношению к крупным потребителям
электроэнергии будет оправдано тем, что в результате девальвации
соответственно вырастет эффективность экспорта энергоемкой продукции, а
государство сможет более полно расплачиваться за бюджетных потребителей по
реально сниженным относительным ценам.

Если на данном уровне поддержки закрепиться не удастся и рубль "обвалится"
в интервале 5-10 раз, то "главная битва" режима за свое выживание
перенесется в "Газпром", который будет включен в "ядро" режима (с вероятной
заменой слишком самостоятельного и патерналистского руководства).

Смысл установления жесткого контроля за "Газпромом" со стороны лидеров
"либеральной диктатуры" будет состоять не только в приватизации "трубы", но
и в том, чтобы не допустить усиления самого "Газпрома" за счет конвертации
долгов в собственность, а также за счет союза с машиностроением.

   Резко возросшая  экспортная  эффективность  вывоза газа и нефти будет
способствовать наращиванию экспорта этих первичных энергоносителей с ны-
нешних 1/3  их  производства  до 1/2, пусть даже за счет снижения цены и
перехода на "голодный паек" внутри страны.

Наконец, при падении рубля более чем в 10 раз (такая гипотетическая
ситуация возможна при крайне бездарных действиях денежных властей),
сценарий "либеральной диктатуры" вряд ли сможет удержаться.

При любой глубине девальвации, режим "либеральной диктатуры" постарается
побыстрее избавиться от "проблем с рублем" путем завершения долларизации
внутреннего платежного оборота, либо жесткой привязки рубля к доллару.

2. Сценарий "патерналистской демократии"

При реализации данного политического сценария противодействие девальвации
рубля не будет столь активным, поэтому следует ожидать ее глубину где-то в
указанном интервале - 3-10 раз.

В данном сценарии РАО "ЕЭС" и "Газпром" станут основой государственного
"ядра" НМЭ и их адаптивный потенциал окажется решающим для устойчивости
того "антилиберального консенсуса", который сложится в элите и обществе.

Гораздо более активная, чем в сценарии № 1, кредитно-денежная эмиссия,
направленная на поддержку отраслей, ориентированных на внутренний спрос,
приведет к достаточно быстрой эрозии воспроизводственных механизмов периода
"либеральной стабилизации", формированию более высоких инфляционных
ожиданий, повышенной нагрузке на государство со стороны групп давления.

Государство сможет частично компенсировать ужесточение бюджетных
ограничений для домашних хозяйств и предприятий за счет роста инфляционной
составляющей в налоговой базе, постепенного восстановления монополий
внешней торговли и валютных операций.

Растущая в этих условиях патерналистская роль государства по отношению к
экономике будет способствовать дальнейшей девальвации рубля и раскручиванию
спирали гиперинфляции. Это серьезная опасность для данного политического
режима, способствующая его сползанию к номенклатурному (тоталитарному)
варианту. Противовесом данной угрозе будет сохранившийся либеральный сектор
(банки, частные компании, СМИ), которые будут "политизироваться"
(отстаивать свои интересы в форме политической оппозиции).

Основной проблемой в валютной области для данного сценария является
дедолларизация экономики, которая потребует многолетних усилий по
укреплению реальной экономики (реального, а не искусственного курса рубля).

3. Сценарий "номенклатурной реставрации"

   В этом  "вырожденном" сценарии рассматривать валютные проблемы смысла
нет, поскольку  он  основан на возврате к принципиально неденежной нату-
ральной экономике, в которой любые денежные средства (доллары или рубли)
не определяют ни уровня активности, ни уровня потребления (вспомним бед-
ного О.Бендера, который не смог пристроить денежные знаки).

Валютная политика (а именно - уровень стабилизации курса рубля) является
исходной при переходе к НМЭ, от которой зависят и денежно-кредитная и
налогово-бюджетная политика победившего режима.



2.3.3. Варианты денежно-кредитной политики

Рестрикционная денежная политика 1992-97 гг., несколько ослабленная в 1997
г. в период притока внешних инвестиций на рынки ГКО и акций, будет усилена
при реализации сценария № 1.

Это уже происходит: весь первый квартал 1998 г. рублевая денежная масса М2
оставалась неизменной (365 млрд. руб. на конец марта с.г.), что означает
сохранение уровня монетизации ВВП в 15%. Реальная монетизация ВВП (с учетом
долларовых запасов физических и юридических лиц) как минимум в два раза
выше.

Дисбаланс денежного и товарного предложения (невозможность "выкупа"
потребителями произведенного продукта) будет усилен после девальвации рубля
в секторе неконвертируемых, рублевых товаров и услуг, однако в целом - за
счет резкого роста курса доллара по отношению к рублю - ВВП впервые с
начала реформ сможет быть выкуплен (монетизация приблизится к 100% или даже
превысит 100% при девальвации рубля более чем в 5 раз).

Таким образом, девальвация логически завершит денежную политику периода
"либеральной стабилизации", действительно впервые с конца 80-х годов
сбалансировав денежное предложение и выпуск продукции.

Другой вопрос, что контроль за долларовой денежной массой Центробанк не
осуществляет. Но это также логичный итог: последний орган госуправления,
имевший в период либеральной модернизации реальные рычаги управления,
передаст их МВФ и Минфину США.

Реализаторы сценария № 2, напротив, будут стремиться увеличить рублевую
составляющую денежной массы: кредитная эмиссия, обеспеченная промышленными
и интеллектуальными активами, которые оставались крайне недооцененными в
условиях режима 1992-97 гг., с одной стороны, и установление валютной
монополии, с другой, позволят в среднесрочном плане уменьшить долларовую
составляющую внутренней денежной массы.

Наконец, сценарий № 3 предусматривает безудержную необеспеченную денежную
эмиссию: превращение рубля в условную учетную единицу со множеством
товарных и валютных курсов, градуированных по уровням номенклатуры. Этот
путь хорошо знаком нам по развитию ситуации в конце 20-х гг. и начале 90-х
гг.



2.3.4. Варианты налогово-бюджетной политики

1. Сценарий "либеральной диктатуры"

Общая нагрузка расходов расширенного правительства на экономику
(консолидированный бюджет плюс внебюджетные фонды) составит в сценарии № 1
около 20-25% ВВП, при сборе доходов на уровне до 20% ВВП.

Повышение доходной базы и уменьшение бюджетного дефицита достигается за
счет усиления налогообложения доходов и имущества физических лиц, отмены
льгот привилегированных структур (кроме структур "ядра").

   Такой уровень  расходов и доходов государства считается в либеральной
модели "естественным", соответствующим  уровню производимого Россией ВВП
(это уровень  соответствует  уровням латиноамериканских и ряда азиатских
стран). (Либеральный вариант бюджетной модернизации,  основанный на низ-
ких налоговых  ставках  и низкой (от 15% до 30%) доле госрасходов в ВВП,
характерен для  ряда азиатских и латиноамериканских стран (у нижней гра-
ницы находятся Гонконг, Таиланд, Южная Корея, Аргентина; у верхней - Ма-
лайзия,  Тайвань,  Чили, Бразилия, Мексика). Такая низкая нагрузка госу-
дарства на экономику не спасла их, однако, от периодических "встрясок").

Обслуживание внешнего долга остается самой защищенной статьей бюджета (а в
условиях бюджетного кризиса - единственной защищенной), доля расходов на
обслуживание внешнего долга быстро возрастает с нынешних 2,5% ВВП до 5-7%
ВВП.

Дефицит консолидированного бюджета ограничивается уровнем 6-7% ВВП, для
достижения чего полностью снимаются субсидии народному хозяйству (в т.ч.
субсидии на жилищно-коммунальные и транспортные расходы - 5-7% ВВП).

В условиях продолжающегося спада производства, падения собираемости
налогов, при реализации данного сценария придется отказаться от приоритета
социальных расходов и субсидирования части регионов.

Чтобы выйти на эти бюджетные параметры, требуется переломить долгосрочную
тенденцию постсоциалистической трансформации - повышение доли социальных
расходов в ВВП (с 10-15% ВВП при социализме до 20-25% ВВП к концу 90-х
гг.), поскольку в либеральных странах эта доля составляет всего около 10%
ВВП.

   Возможен ли слом основной бюджетной тенденции последнего десятилетия?
Эта тенденция  совсем  не означала роста реальных доходов населения, она
фиксировала лишь формирование компенсационного механизма в условиях "от-
крытия экономики" (в мировых ценах она почти вся нерентабельна) - своего
рода "пособия  по  скрытой безработице" для большинства населения страны
на уровне 50-70 долл./мес. на человека, что позволяло в 1994-97 гг. мил-
лионам людей физически выжить.

Хотя уже в 1995-97 гг. этот механизм стал давать сбои - государство
перестало выполнять роль хотя бы частичной демпфирующей структуры для
вытесненных из производительной деятельности людей (задолженность по
пенсиям и зарплатам бюджетникам, а также по госзаказам росла, несмотря на
титанические усилия по "затыканию дыр") - пока он продолжает
стабилизировать режим.

Отказ от этого механизма означает для режима "либеральной диктатуры" отказ
от большой части населения страны. (Степень открытости рынков капитала
Европы и Японии по ряду параметров до сих пор ниже, чем степень
либерализации российского рынка капитала. Ни одна из развитых стран (за
исключением оффшорных зон и городов-государств типа Гонконга и Сингапура со
сверхнизкими налогами) не позволяла себе открыть финансовые рынки до
приближения конкурентоспособности своей продукции к мировому уровню и до
либерализации товарных рынков. Этот процесс занимал 20-30 лет и
сопровождался экспорто-ориентированной стратегией государства и корпораций,
а также притоком прямых иностранных инвестиций).

Сценарий № 1 возможен только при массированной кредитной поддержке извне
как бюджета (кредиты МВФ, Всемирного банка, размещение новых траншей
евробондов и др.), так и экспортно-ориентированного сектора (прежде всего
ТЭК), который в данном варианте остается основным источником
платежеспособности страны и поддержки внутреннего рынка (через дальнейшее
повыше