ой 3/4 воспроизводства
занимает подразделение "А" - "производство средств производства" (а в
последнем 80% занимает А1 - "производство средств производства для
производства средств производства"). Такая экономика в принципе замкнута на
искусственно созданный спрос (госбюджет), а не на платежеспособный спрос
конечных потребителей (домашних хозяйств), что предполагает значительные
масштабы изъятия сбережений в инвестиции государства.

Есть ли альтернативный, более "мягкий" вариант стабилизации
производственных рынков и обеспечения доходной базы бюджета в рамках НМЭ, с
последующим восстановлением оборотных средств предприятий?

Такой вариант есть, его возможность заложена в нынешней системе
"перекрестного субсидирования": фактически все внутреннее потребление
энергоресурсов, которое не оплачивается (производством) или оплачивается
ниже себестоимости (населением) субсидируется экспортной выручкой от продаж
в "дальнее зарубежье" ("ближнее" тоже субсидируется).

Если "ядру" НМЭ удастся, в целях стратегической стабильности и своих
собственных частных интересах самосохранения (поскольку ядро
административно-командной системы - партгосаппарат, а не группа компаний),
сохранить стабильность энергоснабжения и относительную плавность повышения
цен на базовые сырьевые продукты, возможна постепенная стабилизация смежных
производственных рынков по типу стабилизации 1992-94 гг.

   Если сверхприбыль, полученная от экспорта в условиях девальвации руб-
ля, в  этот  раз пойдет не только на оффшорные счета и потребление узкой
группы лиц, но и послужит властно-государственническим целям руководите-
лей "ядра", есть шанс, что стабилизация производственных рынков  произо-
йдет без  тотальной национализации и регламентации производства, распре-
деления и потребления.

Такая модель означает попытку выравнивания стратегической диспропорции
1992-98 гг. между сбережениями и инвестициями за счет переноса основной
массы сбережений в контролируемую "ядром" экспортную сферу (изъятие
значительной части национального дохода через монопольные ренты) и
направление этих инвестиций на "ядерные" проекты, замкнутые на внешний и
внутренний платежеспособный спрос.

Однако наиболее фундаментальные, долгосрочные диспропорции сложились на
базовом рынке - рынке труда, дестабилизация которого произошла уже в рамках
режима 1992-98 гг. и который наиболее пострадает и в ходе открытой фазы
долгового кризиса государства.



1.5.4. Стабилизационные меры на рынках труда

Перечислим "зреющие", уже вполне подготовленные существующим режимом, меры
по стабилизации (канализации в дозволенных рамках) трудовой активности в
условиях перехода к НМЭ:

- восстановление жесткого (патерналистского) микроэкономического порядка на
предприятиях, встраиваемых в проядерные структуры, постепенное
восстановление старого социального порядка в городах и регионах с
преобладанием таких предприятий;

- формирование доморощенной масс-культуры (информационной индустрии) как
средства наиболее дешевой интеграции страны и контроля позитивного
психологического фона, а также как компенсаторного механизма "оцвечивания"
серой окружающей действительности;

- активная пропаганда своего порядка и своего "социального мира" со стороны
крупнейших структур (например, Газпром, Москва) в целях распространения
позитивных трудовых ценностей патерналистского происхождения;

- прямое нормирование потребления в условиях невыплаты зарплат (выдача
различного вида талонов, карточек и проч.);

- закрытие стихийно возникших в период 1989-93 гг., не санкционированных
начальством "социальных лифтов" (т.е. возможностей сделать быструю карьеру
вне и помимо государственных и крупных корпоративных структур);

- восстановление старых заброшенных "лифтовых шахт" в здании
административного аппарата, копирование крупными корпорациями
номенклатурных правил кадрового отбора (превалирование принципа личной
преданности над принципом профкомпетентности).

При переходе к НМЭ, в результате дестабилизации потребительского рынка и
вымывания импорта, раздражающее большинство население изобилие витрин
сменится на уравнительное состояние скудного отечественного ассортимента.

Степень рационирования потребления зависит от глубины девальвации рубля и
оскудения оборотных средств торговли. Ограничение потребления элиты,
вероятно, будет означать прежде всего резкое сокращение количества членов
элиты и не примет форму спецраспределителей, поскольку частичное сохранение
легальной частной собственности (в рамках "ядра") позволит сохранить сектор
магазинов, торгующих импортом по мировым ценам.

На переходном этапе государство будет вынуждено прибегнуть и к ограниченной
кредитной эмиссии для текущего финансирования выплат зарплат и пенсий.
Однако устойчивость НМЭ, предотвращение ее скатывания в спираль
гиперинфляции зависит от мобилизации тех стратегических резервов, которые
не смогли быть окончательно приватизированы или проедены в рамках
десятилетия ухода государства из экономики ("либеральной революции").



1.6. ПУТИ МОБИЛИЗАЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКИХ РЕЗЕРВОВ НМЭ

1.6.1. Смена режимов природопользования

Можно выделить следующие, сформированные в России в последнее десятилетие,
режимы природопользования:

1. Использование природных ресурсов "по факту" (преобладающая модель),
означающая практическую приватизацию ресурсного потенциала месторождения
вместе с основными фондами добывающей компании.

Фактическое пользование месторождениями закреплено лицензиями, которые в
данном случае не распределяются по конкурсу и не приносят государству
доход. Регулирующее влияние государства может осуществляться через систему
дифференциации акцизов в зависимости от запасов и удельных затрат. Однако
индивидуальные акцизы несут риски сокрытия запасов и завышения издержек
добычи, не стимулируют конкуренцию и создают нестабильность правил игры.

Более предпочтительным вариантом учета природного потенциала была бы (в
данной модели природопользования) одновременная приватизация запасов вместе
с приватизацией добывающей компании.

К сожалению, этот путь для государства применительно к большинству компаний
уже закрыт, поскольку они приватизированы не по рыночной цене, без учета не
только ресурсного потенциала, но и текущих активов.

Такое нераздельное единство запасов и добычи противоречит разделяемой всем
миром правовой основе природопользования и национального суверенитета -
признанию государственной собственности на еще не добытые полезные
ископаемые в недрах.

В собственность добывающей компании сырье переходит только после факта его
добычи и урегулирования отношений с собственником (государством)
посредством уплаты акциза или передачи части продукции в натуральной форме
(в режиме соглашений о разделе продукции). Лишь для разведанных за счет
добывающей компании месторождений может применяться постановка
месторождения на баланс компании, однако и в этом случае
природопользователь не получает права собственности на разведанные запасы,
а становится арендатором (концессионером).

   В связи с тем, что подавляющее число месторождений, доставшихся добы-
вающим компаниям  "в наследство", были разведаны государством и на госу-
дарственные средства, которые  не  были  возвращены  компаниями в казну,
принятый превалирующий режим природопользования "по факту" не может быть
признан соответствующим законодательству, что усиливает зависимость ком-
паний от  их патронов во всех ветвях власти, включая судебную и информа-
ционную (как  описано выше, это - основа уходящего в небытие либерализа-
ционного режима, "условная собственность").

2. Арендный режим природопользования - реальное отделение месторождения от
добывающей компании и выдача последней лицензии на право добычи на
определенный период. Лицензии должны при таком подходе предоставляться на
конкурсной основе по максимальной цене.

Данная модель основана на разделении добычи и геологоразведки и рассчитана
на уже полностью разведанные месторождения. В условиях жесткого бюджетного
кризиса у государства нет средств на геологоразведку, поэтому ею занимаются
компании, которые претендуют на включение разведанных запасов в свой
собственный потенциал.

Методика расчета стартовой (минимальной) цены лицензии должна быть основана
на принципе арендной платы: количество лет использования умножается на
годовую ставку аренды, которая зависит от разведанных запасов, возможной
интенсивности и сложности добычи, качества сырья.

Подобный подход применим не только в области нефтегазодобычи, но и в других
сферах пользования природными (ограниченными или невозобновляемыми)
ресурсами недр, воздушного, водного и наземного пространства: при выдаче
лицензий на вырубку леса, добычу рыбы, использование телерадиочастот и т.д.

Разовая выдача лицензии несет в себе риск недооценки запасов месторождения
(ресурса), поэтому срок лицензии должен быть, с одной стороны, достаточен
для того, чтобы добывающая компания могла окупить стоимость лицензии и
первоначальные капитальные затраты, а с другой стороны, стоимость лицензии
(как форма арендной платы за месторождение) могла быть пересмотрена в
соответствии с изменившимися общими и рыночными параметрами объекта.

Из 10,5 тыс. лицензий, выданных в 1994-96 гг. Министерством природных
ресурсов, по конкурсу распределено лишь 228 или 2,2 %.

Это значит, что первая (неконкурентная) модель природопользования абсолютно
преобладает и экспортеры сумели подчинить своему контролю самые
значительные долгосрочные государственные активы.

3. Третий режим, соглашения о разделе продукции (СРП), предусматривает, что
инвестор передает часть добытого сырья государству (в натуре). Этот режим
не исключает инвестиционные и финансовые риски: неполное освоение
месторождения, изменение мировых цен на сырье и др.

Преимущества режима СРП - закрепление правил игры на значительный период,
лучшая прогнозируемость топливно-энергетического баланса, освоение
месторождений, требующих значительных разовых затрат. Фактически этот режим
- натуральная форма арендных отношений и он может быть шагом вперед по
сравнению с режимом природопользования "по факту", при условии соблюдения
всех отмеченных выше требований.

4. Четвертый распространенный в мире режим природопользования - закрепление
наиболее значительных месторождений за государственными компаниями с
последующим привлечением партнеров к их разработке (и это не только страны
ОПЕК, но и, например, Норвегия) - из-за слабости государства в России пока
даже не рассматривается.

Политика любой страны в области природопользования (использование или
консервация месторождений, создание резервов, программы энергосбережения и
др.) формируется соотношением сил и интересов внутри страны, при этом
добывающие компании - один из множества центров влияния, но не прямой
заказчик государственной политики, как это обстоит дело сегодня в России.

Стратегически рентабельной отраслью остается в условиях НМЭ газодобыча, что
предоставляет российскому государству, с учетом долгосрочной переориентации
мировой экономики с нефти на газ и бурного роста спроса на газ на Востоке и
Юго-Востоке, глобальный экономический и геополитический шанс, который
следует рассмотреть подробно.

Разведанные запасы газа в России - 50 трлн. куб. м, предполагаемые -
400-500 трлн. куб. м. Это в разы больше конкурентов России на мировых
рынках - Ирана, Туркмении, Норвегии. Вместе с тем освоение заполярных и
шельфовых месторождений требует повышенных затрат и, учитывая необходимость
весьма капиталоемкого строительства газопровода (общая стоимость - 24 млрд.
долл.) от новых месторождений в Западную Европу, к нынешнему основному
рынку сбыта, себестоимость тысячи кубометров газа на границе
стран-потребителей составит около 100-120 долл. (при нынешнем
"непрозрачном" состоянии финансов Газпрома), что превышает нынешнюю оптовую
цену газа. Это ограничение можно преодолеть использованием современных
технологий добычи и транспортировки газа, т.е. кооперацией с наукоемким
машиностроением.

Запасы нефти менее значительны, а главное, что основной показатель,
влияющий на рентабельность добычи, дебет скважин, в России в десятки раз
ниже, чем у основных мировых экспортеров - стран ОПЕК.

С учетом ухудшения условий добычи и крайне отсталой базы нефтепереработки
(глубина переработки - 60%, стоимость нефтепродуктов в 2-3 раза выше
мировой) российская нефтяная отрасль в долгосрочном плане не может быть
основой природопользования и будет постепенно переориентироваться с
экспорта на внутренние потребности экономики.

В НМЭ основным режимом природопользования станет четвертый режим
(государственная монополия на использование месторождений) с частичным
сохранением режима СРП и режима использования природных ресурсов "по факту"
для нескольких избранных компаний "ядра".



1.6.2. Восстановление мотиваций к труду

Прежде чем обратиться к анализу возможностей восстановления (повышения)
трудовых мотиваций методами НМЭ, обратимся к тем мотивационным механизмам,
которые были сформированы в период господства финансового (фиктивного)
капитала.

НМЭ унаследует от нынешнего режима два основных вида экономических
мотиваций: массовую, низовую мотивацию "работы за пайку" (лагерная
мотивация) и элитарную мотивацию "духа предпринимательства", который после
пяти лет блуждания "без руля и ветрил" в постсоветском море основательно
заматерел и все более напоминает старый номенклатурный дух, основанный на
неписаных законах встраивания в команду мечты всех допущенных в "золотой
миллион" России (мотивации "экономикой миражей"):

Структура мотиваций примерно соответствует структуре доходов и
собственности, которая установлена многочисленными исследованиями:
собственность на миллионы долларов (на семью) и доходы в сотни тысяч в год
имеет не более 1% населения, их обслуживает еще около 5-7% населения (с
собственностью в сотни тысяч долларов и доходами от 10 до 100 тыс. долл. в
год), 2/3 населения на половину снизили за годы реформ свой жизненный
уровень и живут на грани физического выживания. Оставшаяся четверть
населения отчаянно борется за свою принадлежность к "среднему классу"
(отечественный автомобиль + дачный домик + поездка раз в год в Турцию или
на Кипр).

   Такое "челночное", подвешенное  состояние  накопило  в промежуточном,
депрофессионализированном слое общества ту социально-психологическую ус-
талость, которая является резервом как "партии порядка", так и любых те-
чений анархического  или коммунистического толка. Кризис самоидентифика-
ции значительного числа сограждан ("кто мы: неисправимые совки-спекулян-
ты или  предприниматели - будущее России?!") является оборотной стороной
слома старых мотивационно-профессиональных устоев жизни.

Необходимо признать, что в недрах экономики СССР под гнетом господствующих
тоталитарных мотиваций (работа "за страх" или "за совесть") постепенно
вызревали более современные виды мотиваций, что было связано с неуклонным
повышением доли профессий, требующих образования и самоконтроля качества
труда (например, в "оборонке"). Этот эволюционный процесс был прерван
тотальной фетишизацией денежных стимулов первых лет либеральных реформ,
которая быстро сменилась реальным двухполюсным каркасом самоидентификации
(физическое выживание или выживание в элите). Остатки более сложных видов
мотиваций, присущих современному этапу общественного развития (мотивации
содержанием труда, профессиональным статусом, качеством жизни, которое
можно обеспечить за заработанные средства и проч.), девальвируются вместе с
национальной валютой при переходе к НМЭ. Поляризация мотиваций не просто
создала два параллельных мира, жители которых с трудом понимают друг друга,
но и значительный пласт "лишних людей", лишенных смысла существования.

Произошедшие позитивные структурные сдвиги в потреблении (рост количества
автомашин с 20 до 30 млн. шт., рост оснащенности качественной бытовой
техникой, частное домостроение и проч.) обеспечены не за счет
производственной активности, а сперва (1989-94 гг.) за счет
перераспределительной активности (приватизации финансов и собственности
государства), в 1995-97 гг. - за счет накопления государственных и
корпоративных долгов, расплата по которым наступит после краха пирамиды
внутреннего госдолга.

Произошедший "потребительский бум" направлен на импортные товары и является
фактором деградации экономики, формируя макроструктурное ограничение
экономического роста (см. часть 2 доклада).

Потребительское кредитование, являющееся одним из признаков выздоровления
любой страны, так и не получило в России никакого распространения: ни
потребители, ни производители, ни финансисты не строят планов дольше чем на
1-2 года, а чаще всего - на 2-3 месяца. Это одна из фундаментальных причин
мотивационного порядка, почему несмотря на пятилетнюю ревальвацию (рост
реального курса) рубля вложения в валюту устойчиво составляют 80%
сбережений.

Рискуя собственными деньгами, сберегатели "кожей" чувствуют всю
неустойчивость, немотивированность режима финансовой стабилизации. Итак,
каким же образом НМЭ сможет упрочить мотивации к труду? Обеспечив еще
большую информационную закрытость по отношению к жизни элиты, лидеры НМЭ
поставят "рост благосостояния трудящихся" в центр своих пропагандистских и
административных усилий.

   Размер элиты  будет уменьшен, и за счет не вошедших в "ядро" денежных
мешков будет  сделана попытка решить проблемы казны, прежде всего выплат
зарплат,  пенсий и  пособий. Учитывая  повышение концентрации ресурсов в
структурах "ядра" и ориентируясь на старые (советские) пропорции номенк-
латуры, вероятно,  будет  достаточно наличия не более тысячи семей цент-
ральной административно-денежной знати и еще по несколько семей в регио-
нах (всего 3-5 тысяч семей вместо нынешних нескольких десятков или сотен
тысяч семей "новых русских").

Перед нынешним "золотым миллионом" встанет выбор: либо инкорпорироваться в
хозяйственно-административную систему вокруг "ядра" и согласиться на
значительное (на порядок) сокращение личного дохода в обмен на
стабильность, либо вступить в противоборство с "системой" с перспективой
внешней или внутренней эмиграции.

Не менее жесткая дилемма встанет при переходе к НМЭ перед средним
("челночным") слоем: по мере национализации импортных операций мелкие
предприниматели будут выдавливаться либо в подполье (со всеми вытекающими
из этого статуса рисками), либо должны будут приспособиться к
тоталитарно-мотивационным схемам (административным или лагерным).

Режим НМЭ не сможет существовать при занятости 1/4 -1/3 населения в
неподконтрольном теневом бизнесе: поэтому возможен вариант "искусственного
отбора" ("индонезийский вариант"), при котором власти благосклонно
относятся к вымещению гнева населения на китайцах-торговцах (кто будет у
нас "китайцами", если вспомнить историю, понятно).

Расслабляющий, но вместе с тем и позитивный "мотивационный фон" советского
режима задавался идеологией сверхдержавы. Несмотря на свертывание
экономического и военного потенциала, объективная база восстановления этого
настроя сохраняется: два фактора, необъятные пространства и
космическо-ядерный статус, Россия сохранила.

Старый советский патриотизм будет возрождаться в форме "корпоративного
духа": крупнейшие структуры "ядра" (Газпром, Центробанк, Управление делами
Президента, аппараты ряда ФПГ и проч.) уже являются "малой родиной" для
сотен тысяч людей.

Но все же без идеологического цемента "синергетический" эффект патернализма
(мотивацию принадлежности) в массовом порядке не возродить. На роль
"руководящей идеологии" претендует множество оттенков
ритуально-догматической мысли: от православия до ортодоксального
коммунизма. Какая идеология (смесь идеологий) будет выбрана для построения
НМЭ? Это зависит в основном не от направленности, а от
"миражестроительного" потенциала идеологии, поскольку она играет в
моби