саак, так и быть, выкладывай таланты... то есть
шекели... то есть восемьдесят цехинов, и увидишь, что я сумею тебя  поб-
лагодарить.
   Гурт выложил на стол восемьдесят цехинов, а Исаак, медленно  пересчи-
тав деньги, выдал ему расписку в получении коня и денег за доспехи.
   У еврея руки дрожали от радости, пока он завертывал первые  семьдесят
золотых монет; последний десяток он считал гораздо медленнее, разговари-
вая все время о посторонних предметах, и по одной спускал монеты  в  ко-
шель. Казалось, что скаредность борется в нем с лучшими  чувствами,  по-
буждая опускать в кошель цехин за цехином, в то время как совесть внуша-
ет, что надо хоть часть возвратить благодетелю или по крайней мере  наг-
радить его слугу. Речь Исаака была примерно такой:
   - Семьдесят один, семьдесят два; твой хозяин - хороший юноша. Семьде-
сят три... Что и говорить, превосходный молодой человек... Семьдесят че-
тыре... Эта монета немножко обточена сбоку... Семьдесят пять... А эта  и
вовсе легкая...  Семьдесят  шесть...  Если  твоему  хозяину  понадобятся
деньги, пускай обращается прямо к Исааку из Йорка...  Семьдесят  семь...
То есть, конечно, с благонадежным обеспечением...
   Тут он помолчал, и Гурт уже надеялся, что остальные три монеты избег-
нут участи предыдущих.
   Однако счет возобновился:
   - Семьдесят восемь... И ты тоже славный парень... Семьдесят девять...
И, без сомнения, заслуживаешь награды.
   Тут Исаак запнулся и поглядел на последний цехин,  намереваясь  пода-
рить его Гурту. Он подержал его на  весу,  покачал  на  кончике  пальца,
подбросил на стол, прислушиваясь к тому, как он зазвенит. Если бы монета
издала тупой звук, если бы она оказалась хоть на волос легче, чем следо-
вало, великодушие одержало бы верх; но, к несчастью для Гурта, цехин по-
катился звонко, светился ярко, был новой чеканки и даже  на  одно  зерно
тяжелее узаконенного веса. У Исаака не хватило духу расстаться с ним,  и
он, как бы в рассеянности, уронил его в свой кошель, сказав:
   - Восемьдесят штук; надеюсь, что твой хозяин щедро наградит тебя. Од-
нако ж, - прибавил он, пристально глядя на мешок, бывший у  Гурта,  -  у
тебя тут, наверное, еще есть деньги?
   Гурт осклабился, что означало у него улыбку, и сказал:
   - Пожалуй, будет еще столько же, как ты сейчас сосчитал.
   Гурт сложил расписку, бережно спрятал ее в свою шапку и заметил:
   - Только смотри у меня, коли ты расписку написал неправильно, я  тебе
бороду выщиплю.
   С этими словами, не дожидаясь приглашения, он налил себе третий  ста-
кан вина, выпил его и вышел не прощаясь.
   - Ревекка, - сказал еврей, - этот измаилит чуть не надул меня.  Впро-
чем, его хозяин - добрый юноша, и я рад, что рыцарь добыл себе и  золото
и серебро, и все благодаря быстроте своего коня и крепости своего копья,
которое, подобно копью Голиафа, могло соперничать в быстроте  с  ткацким
челноком.
   Он обернулся, ожидая ответа от дочери, но оказалось,  что  ее  нет  в
комнате: она ушла, пока он торговался с Гуртом.
   Между тем Гурт, выйдя в темные сени, оглядывался по сторонам, сообра-
жая, где же тут выход. Вдруг он увидел женщину в белом платье с серебря-
ной лампой в руке. Она подала ему знак следовать за ней в боковую комна-
ту. Гурт сначала попятился назад. Во всех случаях,  когда  ему  угрожала
опасность со стороны материальной силы, он был груб  и  бесстрашен,  как
кабан, но он был боязлив во всем, что  касалось  леших,  домовых,  белых
женщин и прочих саксонских суеверий так же, как его  древние  германские
предки. Притом он помнил, что находится в доме еврея, а этот народ,  по-
мимо всех других неприятных черт, приписываемых  ему  молвою,  отличался
еще, по мнению простонародья, глубочайшими познаниями  по  части  всяких
чар и колдовства. Однако же после  минутного  колебания  он  повиновался
знакам, подаваемым привидением. Последовав за ним в комнату, он был при-
ятно изумлен, увидев, что это привидение оказалось  той  самой  красивой
еврейкой, которую он только что видел в комнате ее отца и еще днем заме-
тил на турнире.
   Ревекка спросила его, каким образом рассчитался он с Исааком, и  Гурт
передал ей все подробности дела.
   - Мой отец только подшутил над тобой, добрый человек, -  сказала  Ре-
векка, - он задолжал твоему хозяину несравненно больше, чем могут стоить
какие-нибудь боевые доспехи и конь. Сколько ты заплатил сейчас моему от-
цу?
   - Восемьдесят цехинов, - отвечал Гурт, удивляясь такому вопросу.
   - В этом кошельке, - сказала Ревекка, -  ты  найдешь  сотню  цехинов.
Возврати своему хозяину то, что ему следует, а  остальное  возьми  себе.
Ступай! Уходи скорее! Не треть времени на  благодарность!  Да  берегись:
когда пойдешь через город, легко можешь потерять не только кошелек, но и
жизнь... Рейбен, - позвала она слугу, хлопнув в ладоши, - посвети гостю,
проводи его из дому и запри за ним двери!
   Рейбен, темнобровый и чернобородый сын Израиля, повиновался, взял фа-
кел, отпер наружную дверь дома и, проведя Гурта через мощеный двор,  вы-
пустил его через калитку у главных ворот. Вслед за тем он запер  калитку
и задвинул ворота такими засовами и цепями,  какие  годились  бы  и  для
тюрьмы.
   - Клянусь святым Дунстаном, - говорил Гурт, спотыкаясь  в  темноте  и
ощупью отыскивая дорогу, - это не еврейка, а просто ангел небесный!  Де-
сять цехинов я получил от молодого хозяина да еще двадцать от этой  жем-
чужины Сиона. О, счастливый мне выдался денек! Еще бы один такой, и тог-
да конец твоей неволе, Гурт! Внесешь выкуп и будешь свободен, как  любой
дворянин! Ну, тогда прощай мой пастуший рожок и посох, возьму добрый меч
да щит и пойду служить моему молодому хозяину до самой смерти, не  скры-
вая больше ни своего лица, ни имени.
 
 
   Глава XI
   Первый разбойник
   Остановитесь! Все отдайте нам!
   Не то в карманах ваших станем шарить.
   Спид
   Сэр, мы пропали! Это те мерзавцы,
   Которые на всех наводят страх.
   Валентин
   Друзья мои...
   Первый разбойник
   Нет, сэр, мы вам враги.
   Второй разбойник
   Постой, послушаем его.
   Третий разбойник
   Конечно!
   Он по сердцу мне.
   "Два веронца"
 
   Ночные приключения Гурта этим не кончились. Он и сам  начал  так  ду-
мать, когда, миновав одну или две усадьбы, расположенные на окраине  се-
ления, очутился в овраге. Оба склона его густо заросли орешником и  ост-
ролистом; местами низкорослые дубы сплетались ветвями над дорогой. К то-
му же она была вся изрыта колеями и выбоинами, потому что ко дню турнира
по ней проезжало множество повозок со всякими припасами.  Склоны  оврага
были так высоки и растительность так густа, что сюда вовсе  не  проникал
слабый свет луны.
   Из селения доносился отдаленный шум гулянья - взрывы громкого  смеха,
крики, отголоски дикой музыки. Все эти звуки, говорившие о беспорядках в
городке, переполненном воинственными дворянами и их развращенной прислу-
гой, стали внушать Гурту некоторое беспокойство.
   "Еврейка-то была права, - думал он про себя. - Помоги мне бог и  свя-
той Дунстан благополучно добраться до дому со своей казной! Здесь  такое
сборище не то чтобы записных воров, а странствующих рыцарей, странствую-
щих оруженосцев, странствующих монахов да музыкантов, странствующих  шу-
тов да фокусников, что любому человеку с одной монеткой в кармане станет
страшновато, а уж про свинопаса с целым мешком цехинов и говорить  нече-
го. Скорее бы миновать эти проклятые кусты! Тогда по крайней мере  заме-
тишь этих чертей раньше, чем они вскочат тебе на плечи".
   Гурт ускорил шаги, чтобы выйти из оврага на открытую  поляну.  Однако
это ему не удалось. В самом конце оврага, где чаща была всего  гуще,  на
него накинулись четыре человека, по двое с каждой  стороны,  и  схватили
его за руки.
   - Давай свою ношу, - сказал один из них, - мы подносчики чужого  доб-
ра, всех избавляем от лишнего груза.
   - Не так-то легко было бы вам избавить меня от груза, -  угрюмо  про-
бормотал честный Гурт,  который  не  мог  смириться  даже  перед  непос-
редственной опасностью, - кабы я поспел хоть три раза  стукнуть  вас  по
шее.
   - Посмотрим, - сказал разбойник. - Тащите плута в лес, - обратился он
к товарищам. - Как видно, этому парню хочется, чтобы ему и голову проло-
мили и кошелек отрезали.
   Гурта довольно бесцеремонно поволокли по склону оврага в густую рощу,
отделявшую дорогу от открытой поляны. Он поневоле должен  был  следовать
за своими свирепыми провожатыми в самые густые заросли. Вдруг они неожи-
данно остановились на открытой лужайке, залитой светом луны. Здесь к ним
присоединились еще два человека, по-видимому из той же шайки. У них были
короткие мечи на боку, а в руках - увесистые дубины. Гурт только  теперь
заметил, что все шестеро  были  в  масках,  это  настолько  явно  свиде-
тельствовало о характере их занятий, что не вызывало никаких  дальнейших
сомнений.
   - Сколько при тебе денег, парень? - спросил один.
   - Тридцать цехинов моих собственных денег, - угрюмо ответил Гурт.
   - Отобрать, отобрать! - закричали разбойники. - У сакса тридцать  це-
хинов, а он возвращается из села трезвый! Тут не о чем толковать!  Отоб-
рать у него все без остатка! Отобрать непременно!
   - Я их копил, чтобы внести выкуп и освободиться, - сказал Гурт.
   - Вот и видно, что ты осел! - возразил один из разбойников.  -  Выпил
бы кварту-другую доброго эля и стал бы так же свободен, как и твой хозя-
ин, а может быть, даже свободнее его, коли он такой же саксонец, как ты.
   - Это горькая правда, - отвечал Гурт, - но если этими тридцатью цехи-
нами я могу от вас откупиться, отпустите мне руки, я вам  их  сейчас  же
отсчитаю.
   - Стой! - сказал другой, по виду начальник. - У тебя тут мешок. Я его
нащупал под твоим плащом, там гораздо больше денег, чем ты сказал.
   - То деньги моего хозяина, доброго рыцаря, - сказал Гурт. - Я бы  про
них и не заикнулся, если бы вам хватило моих собственных денег.
   - Ишь какой честный слуга! - сказал разбойник. - Это хорошо. Ну, а мы
не так уж преданы дьяволу, чтобы польститься на твои  тридцать  цехинов.
Только расскажи нам все по чистой правде. А пока давай сюда мешок.
   С этими словами он вытащил у Гурта из-за пазухи кожаный мешок, внутри
которого вместе с оставшимися цехинами лежал и кошелек, данный Ревеккой.
Затем допрос возобновился.
   - Кто твой хозяин?
   - Рыцарь Лишенный Наследства, - отвечал Гурт.
   - Это тот, кто своим добрым копьем выиграл приз на нынешнем  турнире?
- спросил разбойник. - Ну-ка, скажи, как его зовут и из какого он рода?
   - Ему угодно скрывать это, - отвечал Гурт, - и, уж  конечно,  не  мне
выдавать его тайну.
   - А тебя самого как зовут?
   - Коли скажу вам свое имя, вы, пожалуй, отгадаете имя хозяина, - ска-
зал Гурт.
   - Однако ты изрядный нахал! - сказал разбойник. - Но об  этом  после.
Ну, а как это золото попало к твоему хозяину? По наследству он его полу-
чил или сам раздобыл?
   - Добыл своим добрым копьем, - отвечал Гурт. - В  этих  мешках  лежит
выкуп за четырех добрых коней и за полное вооружение четырех рыцарей.
   - Сколько же тут всего?
   - Двести цехинов.
   - Только двести цехинов! - сказал разбойник. - Твой хозяин великодуш-
но поступил с побежденными и взял слишком мало выкупа. Назови по именам,
от кого он получил это золото.
   Гурт перечислил имена рыцарей.
   - А как же доспехи и конь храмовника Бриана де  Буагильбера?  Сколько
же он за них назначил? Ты видишь, что меня нельзя надуть.
   - Мой хозяин, - отвечал Гурт, - ничего не возьмет от храмовника, кро-
ме крови. Они в смертельной вражде, и потому между ними  не  может  быть
мира.
   - Вот как! - молвил разбойник и слегка задумался. - А что же ты делал
теперь в Ашби, имея при себе такую казну?
   - Я ходил платить Исааку, еврею из Йорка, за доспехи, которые он дос-
тавил моему хозяину к этому турниру.
   - Сколько же ты уплатил Исааку? Судя по весу этого мешка, мне  сдает-
ся, что там все еще есть двести цехинов.
   - Я уплатил Исааку восемьдесят цехинов, - сказал Гурт, - а он  взамен
дал мне сто.
   - Как! Что ты мелешь! - воскликнули разбойники. - Уж не вздумал ли ты
подшутить над нами?
   - Я говорю чистую правду, - сказал Гурт. - Это такая же святая  прав-
да, как то, что месяц светит на небе. Можете сами проверить:  ровно  сто
цехинов в шелковом кошельке лежат в этом мешке отдельно от остальных.
   - Опомнись, парень, - сказал старший. - Ты говоришь о еврее:  да  они
не расстанутся с золотом, как сухой песок в пустыне -  с  кружкой  воды,
которую выльет на него странник. Раздуйте огонь. Я посмотрю, что у  него
там в мешке. Если этот парень сказал правду, щедрость еврея  -  поистине
такое же чудо, как та вода, которую его предки иссекли из камня в пусты-
не.
   Мигом добыли огня, и разбойник принялся осматривать мешок.  Остальные
столпились вокруг; даже те двое, что  держали  Гурта,  увлеченные  общим
примером, перестали обращать внимание на пленника.  Гурт  воспользовался
этим, стряхнул их с себя и мог бы бежать, если бы  решился  бросить  хо-
зяйские деньги на произвол судьбы. Но об этом он и  не  думал.  Выхватив
дубину у одного из разбойников, он хватил старшего по  голове,  как  раз
когда тот меньше всего ожидал подобного нападения. Еще немного,  и  Гурт
схватил бы свой мешок. Однако разбойники оказались проворнее и снова ов-
ладели как мешком, так и верным оруженосцем.
   - Ах ты, мошенник! - сказал старший, вставая. - Ведь ты мог мне голо-
ву проломить! Попадись ты в руки другим людям,  которые  промышляют  тем
же, чем мы, плохо бы тебе пришлось за такую дерзость! Но ты сейчас узна-
ешь свою участь. Поговорим сначала о твоем хозяине, а потом уж  о  тебе;
впереди рыцарь, а за ним - его оруженосец, так ведь по  рыцарским  зако-
нам? Стой смирно! Если ты только шелохнешься, мы тебя  успокоим  на  всю
жизнь. Друзья мои, - продолжал он, обращаясь к своей  шайке,  -  кошелек
вышит еврейскими письменами, и я думаю, что этот  иомен  сказал  правду.
Хозяин его - странствующий рыцарь и похож на нас  самих,  пусть  пройдет
через наши руки без пошлины: ведь и собаки не грызутся между собой в та-
ких местах, где водится много лисиц и волков.
   - Чем же он похож на нас? - спросил один из разбойников. - Желал бы я
послушать, как это можно доказать!
   - Глупый ты человек! - сказал атаман. - Да разве этот рыцарь  не  так
же беден и обездолен, как мы? Разве он не добывает  себе  хлеб  насущный
острым мечом? Не он ли побил Фрон де Бефа и Мальвуазена так, как мы сами
побили бы их, если б могли? И не он ли объявил вражду  не  на  жизнь,  а
насмерть Бриану де Буагильберу, которого нам самим приходится бояться по
множеству причин? Так неужели же у нас меньше совести, чем ее  оказалось
у иудея?
   - Нет, это было бы стыдно! - проворчал другой. - Однако, когда я  был
в шайке старого крепыша Ганделина, мы в такие тонкости не  входили...  А
как же быть с этим наглецом? Так и отпустить его не проучивши?
   - Попробуй-ка сам проучить его, - отвечал старший. -  Эй,  слушай!  -
продолжал он, обращаясь к Гурту. - Коли ты с такой охотой  ухватился  за
дубину, может быть ты умеешь ею орудовать?
   - Про то тебе лучше знать, - сказал Гурт.
   - Да, признаться, ты знатно меня хватил, - сказал атаман. -  Отколоти
этого парня, тогда и ступай на все четыре стороны; а коли не  сладишь  с
ним... Нечего делать, ты такой славный малый, что я, кажется, сам  внесу
за тебя выкуп. Ну-ка, Мельник, бери свою дубину и береги голову,  а  вы,
ребята, отпустите пленника и дайте ему такую  же  дубину.  Здесь  теперь
света довольно, и они смогут отлично оттузить друг друга.
   Вооруженные одинаковыми дубинками, бойцы выступили на освещенную  се-
редину лужайки, а разбойники расположились вокруг.
   Мельник, ухватив дубину по самой середке и быстро вертя ею над  голо-
вой, тем способом, который французы называют faire le moulinet, хвастли-
во вызывал Гурта на поединок:
   - Ну-ка, деревенщина, выходи! Только сунься, я  тебе  покажу,  каково
попадаться мне под руку!
   - Коли ты и вправду мельник, - отвечал Гурт, с таким  же  проворством
вертя своей дубинкой, - значит, ты вдвойне грабитель. А я честный  чело-
век и вызываю тебя на бой!
   Обменявшись такими любезностями, противники сошлись и в течение  нес-
кольких минут с одинаковой силой и храбростью наносили друг другу  удары
и отражали их. Это делалось с такой ловкостью и быстротой, что по поляне
шел непрерывный стук и треск их дубинок и издали могло  показаться,  что
здесь дерутся по крайней мере по шесть человек с каждой  стороны.  Менее
упорные и менее опасные побоища не раз бывали описаны в  звучных  герои-
ческих балладах. Но бой Мельника с Гуртом так и останется невоспетым  за
неимением поэта, который воздал бы им должное. Все же, хотя бой  на  ду-
бинках уже вышел из моды, мы постараемся если не в стихах,  то  в  прозе
отдать дань справедливости этим отважным бойцам.
   Долго они сражались с равным успехом. Наконец Мельник, встретив упор-
ное сопротивление, которое сопровождали насмешки и хохот его  товарищей,
потерял всякое терпение. Такое состояние духа очень  неблагоприятно  для
этой благородной забавы, где выигрывает наиболее хладнокровный. Это обс-
тоятельство дало решительный перевес Гурту, который с редким мастерством
сумел воспользоваться ошибками своего противника.
   Мельник яростно наступал, нанося удары обоими концами своей дубины  и
стараясь подойти поближе. Гурт только защищался, вытянув руки  и  быстро
вращая палкой. На этой оборонительной позиции он держался  до  тех  пор,
пока не заметил, что противник начинает выдыхаться.  Тогда  он  наотмашь
занес дубину. Мельник только что собрался отпарировать  этот  удар,  как
Гурт проворно перехватил дубину в правую руку и изо  всей  силы  треснул
его по голове. Мельник тут же растянулся на траве.
   - Молодец, честно побил! - закричали разбойники. - Многие лета доброй
потехе и старой Англии! Сакс унесет в целости и казну и свою собственную
шкуру, а Мельник-то сплоховал перед ним.
   - Ну, друг мой, можешь идти своей дорогой, - сказал  Гурту  предводи-
тель разбойников, выражая общее мнение. - Я дам тебе в  провожатые  двух
товарищей. Они тебя доведут кратчайшим путем до палатки твоего хозяина и
в случае чего защитят от ночных  бродяг,  у  которые  совесть  не  такая
чувствительная, как у нас. Нынешней ночью много их шатается  по  здешним
местам. Берегись, однако, - прибавил он сурово. - Ты ведь не сказал  нам
своего имени, так и наших имен не спрашивай и не пытайся  узнавать,  кто
мы и откуда. Если не послушаешься, пеняй на себя.
   Гурт поблагодарил предводителя и обещал следовать его  советам.  Двое
разбойников взяли свои дубины и повели Гурта  окольной  тропинкой  через
чащу вниз, к оврагу. На опушке им навстречу вышли двое людей. Они  обме-
нялись несколькими словами с проводниками и опять скрылись в глубине ле-
са. Отсюда Гурт заключил, что шайка большая и сборное  место  охраняется
зорко.
   Выйдя на открытую равнину, поросшую вереском, Гурт не знал  бы,  куда
ему направить свои шаги, если бы разбойники не повели его прямо на  вер-
шину холма. Оттуда были видны освещенные луной частокол, окружавший рис-
талище, шатры, раскинутые у обоих его концов, знамена, развевавшиеся над
ними. Гурт мог даже расслышать тихое пение, которым развлекалась  ночная
стража.
   Разбойники остановились.
   - Дальше мы не пойдем, - сказал один из них, - иначе нам  самим  нес-
добровать. Помни, что тебе сказано: помалкивай о том, что с тобой  прик-
лючилось сегодня, и увидишь, что все будет хорошо. Но,  если  позабудешь
наши советы, от мщения не убережешься, хотя бы ты и спрятался в Тауэре.
   - Спокойной ночи, милостивые господа, - сказал Гурт, - я ваших прика-
заний не забуду и надеюсь, что вы не примете за обиду,  коли  я  пожелаю
вам заняться более безопасным и честным ремеслом.
   На этом они расстались. Разбойники повернули обратно, а  Гурт  напра-
вился к шатру своего хозяина и, нев