ты, и старый
кузов грозил с минуты на минуту дать течь и навеки похоронить свой груз на
дне океана. Капитан перестал изрыгать проклятия. Педро Хуан сидел в полном
отупении. Сеньора Магдалена и Хулия пытались молиться.


                                   ХIII

                              ПЕРВАЯ ДОБЫЧА

     Буря бушевала почти сутки,  то затихая,  то приходя в неистовство. На
следующее  утро  солнце  осветило  безмятежно спокойное  пустынное море  и
ясное,  прозрачное небо.  Эскадру рассеяло по всему океану,  и ни с одного
корабля не видно было в бескрайних просторах ничего, кроме воды и неба: ни
паруса, ни гавани - ничего. Вода и небо, волны и синяя твердь.
     Но вот  с одного из кораблей удалось разглядеть вдали какую-то темную
точку.  Корабль этот был <Санта-Мария де  ла  Виктория>,  и  капитан  его,
исследуя  морское  пространство,  обнаружил на горизонте странный предмет,
который хотя и не походил на судно,  все же не  мог  быть  и  ничем  иным.
Попутный свежий ветер надувал паруса <Санта-Марии>,  и загадочный предмет,
возбудивший любопытство всего экипажа,  быстро приближался, увеличиваясь в
размерах. Вскоре его уже можно было рассмотреть как следует.
     - Это корабль! - крикнул кто-то из матросов.
     - Потерявший всю оснастку, - добавил стоявший тут же Антонио.
     - Интересно, погибли ли люди?
     - Нет, видите, на палубе кто-то движется...
     - Они подают сигналы.
     - Просят о помощи...
     - Смотрите, поднимают флаг на шесте!
     <Санта-Мария> была уже близко от потерпевшего крушение судна.
     - Ах! - воскликнул Антонио, - видите, на палубе человек с рупором. Он
хочет говорить.
     - Молчание! - приказал офицер.
     Человек поднес рупор ко рту и крикнул:
     - Помогите! Помогите!
     - А ну-ка,  ребята,  -  сказал капитан,  -  спустить шлюпки на воду и
снять этих людей.
     В  одно мгновение шлюпки заплясали на  волнах,  и  тут же от корабля,
просившего  о   помощи,   тоже   отвалила  шлюпка.   Антонио   остался  на
<Санта-Марии>.
     Вскоре три  шлюпки с  людьми пристали к  борту  военного корабля,  не
оставив на  тонущем судне  ни  одного живого существа.  <Санта-Мария> всех
приняла на борт,  и тут старая,  разбитая посудина,  словно только этого и
дожидалась,   начала  трещать,  погружаться  в  воду,  затем  стремительно
перевернулась и исчезла в пучине,  оставив за собой бурлящий водоворот.  И
волны снова сомкнулись.
     Таков был трагический конец <Знаменитого кантабрийца>.
     Антонио Железная Рука  принимал на  борту спасенный экипаж.  Капитан,
боцман,  рулевой,  матросы -  все остались невредимы.  Но  как ни странно,
среди моряков оказались две женщины.  Когда они стали подыматься по трапу,
Антонио почувствовал,  будто сердце у него остановилось:  он узнал сеньору
Магдалену и  Хулию.  При  одной мысли об  угрожавшей им  опасности Антонио
пришел в ужас.
     Хулия  вскарабкалась по  трапу  первая,  Антонио поспешил помочь  ей.
Девушка еще  не  пришла в  себя  и  боялась даже глаза поднять.  Вдруг она
почувствовала,   что  ее  обнимает  чья-то  рука.   Узнав  Антонио,  Хулия
вскрикнула не то от радости,  не то от испуга.  Антонио сразу оттащил ее в
сторону, пока другой матрос помогал сеньоре Магдалене.
     - Молчи, Хулия, ради бога молчи! - шепнул он девушке.
     - Что  случилось,  дочь моя?  -  спросила подбежавшая к  ним  сеньора
Магдалена. - Что с тобой?
     Железная Рука отошел как бы затем, чтобы помочь другим потерпевшим.
     - Ничего,  матушка,  -  отвечала Хулия  с  напускным спокойствием.  -
Просто я невольно вскрикнула от радости.
     - Благословен  господь,   спасший  нас  от   смерти,   -   проговорил
присоединившийся к женщинам Педро Хуан.
     Хулия терялась в  догадках и  с  волнением следила за Железной Рукой.
Она знала, что ее возлюбленный ушел к пиратам, к самому Джону Моргану. Что
же он делает здесь? Не попал ли он в плен во время сражения? А может быть,
Антонио  так  же,  как  она,  нашел  на  испанском  судне  прибежище после
кораблекрушения? Или они, сами того не ведая, попали на пиратский корабль?
Хулия не знала, что и думать. Однако последнее предположение показалось ей
самым вероятным. Не выдержав, она спросила у Хуана:
     - Что это за судно?
     - Испанский военный корабль, - преисполнившись национальной гордости,
ответил Медведь-толстосум. - Сейчас узнаю, как он называется.
     Хуан подошел к одному из офицеров,  и вернувшись к женщинам, объявил,
пыжась, как павлин:
     - Военный  корабль  его  католического величества короля  Испании (да
хранит его  бог),  названный в  честь победы,  одержанной над голландцами,
<Санта-Мария де  ла  Виктория>,  имеющий по  сорок пушек на каждом борту и
двести человек морской пехоты - гроза голландцев и пиратов, страж торговли
Западных Индий.
     Произнеся эту торжественную реляцию, Педро Хуан с самодовольным видом
поднял  шляпу  над  головой,  а  сеньора  Магдалена  ответила  ему  легким
реверансом.
     - Теперь,  мои дорогие,  вы видите,  - продолжал Медведь-толстосум, -
что его католическое величество располагает не менее мощным флотом, нежели
христианнейший король Франции. Такие корабли с честью несут герб испанской
монархии в этих водах.
     И Медведь-толстосум показал женщинам на  красно-желтый  флаг,  словно
язык пламени, вьющийся на свежем утреннем ветру.
     Хулия  чувствовала,  что  сомнения ее  растут,  и  хотела любой ценой
разрешить их.
     - А что произошло с пиратами? - спросила она.
     - Я  сам думал об  этом,  -  ответил Хуан,  -  и  задал тот же вопрос
офицеру.  Он  сказал,  что,  едва  началась канонада,  буря  разметала обе
эскадры по  всему океану,  и  теперь неизвестно,  спаслись ли какие-нибудь
корабли или нет. Единственное судно, которое им повстречалось, было наше.
     Теперь Хулии  стало ясно,  что  испанцы не  могли подобрать Антонио в
море.  Что же он делал на этом корабле?  Неужели он обманул ее?  Нет, все,
что угодно,  только не это! Измученная сомнениями, она решила во что бы то
ни стало объясниться с возлюбленным.
     Антонио и сам искал случая поговорить с Хулией,  но  это  было  почти
невозможно.  Суровая  дисциплина военного корабля связывала его по рукам и
ногам,  а сеньора Магдалена и Педро Хуан не отходили от Хулии ни  на  шаг,
боясь оставить ее одну среди солдат и матросов.
     Ревность влюбленного отчима и  материнская любовь в  союзе с воинской
дисциплиной воздвигли непреодолимую стену  между Железной Рукой и  Хулией.
Они  обменивались взглядами,  но  глаза  влюбленных  способны  произносить
только одну фразу:
     - Я обожаю тебя!
     Больше они ничего не умеют, а если даже и пытаются сказать что-нибудь
другое, то все равно говорят лишь:
     - Я люблю тебя!
     Словарь безмолвного языка  очень  ограничен,  но  зато  есть  взгляды
красноречивее слов,  и они знакомы влюбленным. Итак, все попытки оказались
бесплодны,  и влюбленные довольствовались только взглядами. Антонио к тому
же все время старался избегать сеньоры Магдалены и Педро Хуана,  опасаясь,
как бы они не узнали его.
     Корабль <Санта-Мария де  ла  Виктория> отбился от  эскадры и  потерял
первоначальный курс.  Однако согласно наказу адмирала,  данному на  случай
бури  или  разгрома,  все  корабли,  которым не  удалось бы  соединиться с
эскадрой в море, должны были направляться к острову Куба.
     Капитан взял курс на запад.  Он плохо знал эти воды, и ему необходимо
было определиться: книги и советы никогда не дают полной уверенности, если
им  не сопутствует практическое знание.  Дул благоприятный ветер,  корабль
летел  как  на  крыльях.  Так  прошло утро.  После  полудня ветер стих,  и
пришлось свернуть паруса.  Это  грозило серьезной опасностью.  Если пираты
были  близко,  то  отставшее от  своей эскадры судно легко могло попасть в
плен.  Капитан в лихорадочном волнении поглядывал то на бессильно повисший
флаг, то на пустынный горизонт.
     Антонио отлично понимал,  какие мысли одолевают капитана.  Помня, что
главной его  задачей было  завоевать доверие главы корабля,  он  подошел и
почтительно обратился к нему:
     - Сеньор!
     - Что тебе надо? - высокомерно спросил капитан.
     - Разрешит ли ваша милость доложить?
     - Говори и убирайся.
     - Сеньор, я хорошо знаю эти воды...
     - Отлично, и что из этого?
     - Сеньор,  ветер  слабеет,  почем знать,  так  может пройти несколько
дней. Наступает штиль.
     - Это я и сам вижу. Что дальше?
     - Дело в том, что тут есть течение, оно идет по направлению к Кубе.
     - Где же оно проходит?
     - Прямо по  нашему курсу.  Если бы  удалось дотянуть до  него,  мы бы
могли быстро достигнуть берега.
     - И ты можешь его отыскать?
     - Да, сеньор.
     - Что ж, начнем маневрировать.
     Судьба,   казалось,   благоприятствовала  Антонио.   Судно   медленно
продвигалось  вперед,   а  хитроумный  охотник  пристально  вглядывался  в
пляшущие волны. Так прошел час. Вдруг Антонио крикнул:
     - Вот оно!
     - Где? - спросил стоявший рядом капитан.
     - Смотрите, сеньор, - отвечал охотник, указывая вдаль.
     - Верно! - воскликнул капитан. - Попутное течение.
     И в самом деле,  впереди зоркий морской глаз  мог  различить  гладкую
полосу  воды  чистого  голубого  цвета.  Это  и было течение.  Его границы
обозначались как бы легким кипением волн, - вне полосы течения воды залива
достигали  значительно  большей глубины.  Все признаки,  по которым моряки
распознают течение,  оказались  налицо.  Корабль  вскоре  достиг  цели  и,
подхваченный мощным током воды, помчался вперед.
     Неожиданно был дан сигнал <земля>, и в ту же минуту от появившегося в
поле  зрения маленького островка отвалило легкое судно.  Вдали  показалось
еще несколько парусов.
     - Что это за остров?  - спросил капитан у  Антонио,  к  которому  уже
проникся доверием. - Ормигас или один из островов Моранте?
     - Наваса, сеньор.
     - А паруса эти, сдается мне, неприятельские?..
     - Это пираты, - сказал Антонио.
     Его слова поразили команду корабля, словно удар грома.
     Положение было   безвыходное.  Лечь  на  другой  галс  -  невозможно:
<Санта-Мария> была слишком тяжела,  чтобы бежать от преследования пиратов.
Пристать к острову - тоже невозможно: капитан знал, что только у западного
побережья Навасы глубина океана достигала полумили,  но именно там высадка
представлялась особенно трудной, - бриз поднял слишком большое волнение. А
кроме всего, было бы позорно бежать от сражения, посланного самой судьбой.
     Паруса  приближались  и   вскоре  подошли  на   расстояние  пушечного
выстрела. На <Санта-Марии> все было готово к бою.
     Антонио узнал   корабль,   которым  командовал  Бродели.  От  корабля
отвалила шлюпка и подошла к борту  испанского  военного  судна.  В  шлюпке
сидели  только  два  гребца  и  один  из главарей,  поэтому ей и позволили
подойти.
     Старший из  пиратов подал знак,  ему бросили трап,  и  он  решительно
поднялся на борт. Капитан <Санта-Марии> вышел к нему навстречу.
     - Бродели,  вице-адмирал великого Моргана, - надменно произнес пират,
- предлагает  тебе,   капитану  испанского  военного  судна,   сдаться   и
предоставить ему корабль и  все,  что на нем находится,  а  взамен обещает
свободу и жизнь тебе и всем твоим людям.
     - Можешь передать своему начальнику,  - с величественным спокойствием
ответил капитан, - что моряки, которые служат королю, моему повелителю, не
знают слова <сдаваться>,  что испанцы не складывают оружия перед пиратами,
а  нашей жизнью и  свободой вы  можете распоряжаться,  как вам вздумается,
когда захватите нас в плен. Мы готовы умереть на службе его величества, но
никогда не утратим чести ради собственной выгоды.  Иди и передай все,  что
услышал.
     Пират,  не произнеся ни слова, повернулся на каблуках, сошел по трапу
в  шлюпку и  вскоре снова был на корабле Моргана.  Через мгновение облачко
дыма  поднялось  над  пиратским  судном  и  первая  пуля  впилась  в  борт
<Санта-Марии>.
     То был сигнал к сражению.
     Пираты твердо  решили завладеть добычей,  испанцы готовились защищать
свой корабль ценой жизни.  Однако капитан <Санта-Марии>  полагал,  что  до
этого  дело  не  дойдет.  Он  надеялся  на свои пушки,  на искусство своих
бомбардиров и был уверен,  что мгновенно потопит или же лишит оснастки все
вражеские корабли.
     Но  еще не рассеялся дым первого залпа,  как пираты пошли на абордаж.
Они походили не на людей,  а на свору бешеных псов. Вооруженные топорами и
кинжалами,  они карабкались на нос судна и бросались на испанцев,  которые
отчаянно защищались. Палуба была завалена трупами; люки, ведущие в трюм, -
выбиты; повсюду хлестала кровь. Капитан, сраженный ударом топора, лежал на
шканцах без чувств.
     Пираты стали  хозяевами <Санта-Марии  де  ла  Виктория>.  Полчаса боя
принесли им победу и первую добычу.
     Бродели,   вице-адмирал   Моргана,   первым   ворвался  на   корабль.
Забрызганный кровью,  со  взлохмаченными волосами,  держа  широкую саблю в
правой руке,  а пистолет - в левой, он повел своих людей к каюте капитана.
Там  укрылись Хулия,  сеньора Магдалена и  Педро Хуан де  Борика.  Живодер
трясся от  страха,  женщины рыдали и  молились.  Пираты выломали дверь,  и
Бродели  бросился  к  женщинам.  Это  была  его  военная  добыча.  Женщины
принадлежали тому, кто первый захватит их, если только он сам не отдаст их
своим  подчиненным.  Красота  Хулии  поразила  вице-адмирала,  несмотря на
обуревавшее его яростное возбуждение. Эту добычу он не собирался делить ни
с  кем.  Пират  засунул пистолет за  пояс  и  хотел уже  схватить за  руку
помертвевшую от  страха Хулию,  когда неожиданно какой-то человек с  силой
оттолкнул его и громко воскликнул:
     - Простите, сеньор! Эта женщина принадлежит мне!
     Бродели  в  изумлении остановился,  стараясь  рассмотреть,  кто  этот
дерзкий,  осмелившийся перечить воле  вице-адмирала.  Но,  не  узнав  его,
отступил на шаг и схватился за саблю.
     - Спокойно,  сеньор,  -  продолжал незнакомец,  - не обнажайте против
меня оружия, это вам дорого обойдется.
     - Да  кто  же  ты!   -   воскликнул  вице-адмирал,  пораженный  таким
бесстрашием и хладнокровием.
     - Антонио Железная Рука.
     Бродели опустил оружие и скрипнул зубами.
     - А почему эта женщина принадлежит тебе?
     - Потому что это моя жена.  Я  посадил ее  на  корабль,  когда был на
Эспаньоле. Адмирал приказал мне поступить на испанское судно, вот почему и
она оказалась здесь. Если бы не этот приказ, она была бы на одном из наших
судов.
     - Куда же ты везешь эту женщину?
     - На Санта-Каталину или Тортугу, где мы вскоре должны обосноваться. Я
имею на это право, я служу хорошо, я честно выполняю свой договор и вправе
требовать уважения.  Не  правда  ли,  друзья?  -  спросил он,  обращаясь к
пиратам, которые с удивлением следили за неожиданной стычкой.
     - Верно, он прав, - откликнулись все.
     Бродели до крови закусил губу, стараясь скрыть свою ярость.
     - А  другая  женщина?   Эта-то,  надеюсь,  не  твоя  и  ею  мы  можем
распоряжаться!
     Сеньора Магдалена побледнела,  боясь,  что она не  попадет под защиту
Железной Руки.
     - Эта женщина,  -  торжественно произнес Антонио,  -  приходится моей
жене матерью,  а  это ее  муж.  Все трое -  моя семья,  и  она должна быть
священной для  моих  начальников и  товарищей.  А  если кто-нибудь посмеет
проявить к этим людям малейшее неуважение,  все мои товарищи встанут на их
защиту,  и оскорбитель погибнет, хотя бы он был самим адмиралом. Таков наш
закон.  Семью  и  честь каждого из  нас  защищают все,  ибо  если  сегодня
оскорбят меня,  а  все  останутся равнодушны,  завтра  сами  они  окажутся
жертвой, и все узы между нами будут порваны... Не правда ли, друзья?
     - Правильно, правильно, - закричали пираты.
     Взбешенный Бродели прорычал какое-то проклятье и вышел, уведя пиратов
с собой.
     В  каюте  остались Железная Рука,  Хулия,  сеньора Магдалена и  Педро
Хуан.
     - Вы - настоящий мужчина, - сказал Хуан, пожимая руку Антонио.
     - Благодарю вас, благодарю вас, - плача повторяла сеньора Магдалена.
     Хулия,  улучив минуту, когда никто не смотрел на них, прижала к губам
руку Антонио и шепнула:
     - Ты ангел, Антонио... Я обожаю тебя.
     Антонио затрепетал от восторга.
     Меж  тем  с  палубы доносились стоны раненых,  крики пиратов и  голос
вице-адмирала, отдававшего приказания.
     - Выслушайте меня,  -  сказал Антонио. - Мы должны поговорить раньше,
чем кто-нибудь вернется сюда.  Опасность еще не миновала.  Кто знает, быть
может, опьяненный успехом или агуардьенте, которую пираты найдут на судне,
вице-адмирал снова вспомнит о своих притязаниях.  Знайте,  я буду защищать
вас  до  последнего вздоха.  Хулия  должна считаться моей  женой.  Корабль
пойдет  сейчас  на  Санта-Каталину.  Этот  остров Морган избрал для  своей
главной квартиры. Когда мы прибудем туда, я помогу вам, если милостив бог,
отправиться в Мексику. Там вы заживете спокойно.
     - А ты? - вырвалось у Хулии.
     - Я, - ответил Антонио, - последую за тобой, как только смогу.
     Сеньора Магдалена была так  перепугана,  что не  обратила внимания на
эти слова.
     - Поклянись, - сказала Хулия, пользуясь тем, что мать не слушает ее.
     - Клянусь!  Верь мне,  -  ответил Антонио, и девушка крепко сжала его
руку.
     Снасти заскрипели, корабль двинулся в путь.


                                   XIV

                             ПУЭРТО-ПРИНСИПЕ

     Словно  дикий  бык,  затравленный охотничьими  псами,  шел  испанский
корабль среди  пиратских парусников.  Победа так  воодушевила людей  Джона
Моргана,  что  теперь  они  не  боялись  встречи даже  со  всей  испанской
эскадрой.   Суда   взяли  курс   на   расположенный  близ   Кубы  островок
Санта-Каталина, чтобы соединиться с главными силами адмирала.
     На второй день после сражения на горизонте показались паруса. Бродели
решил принять бой,  если это испанские военные суда,  а если торговые - то
пуститься в  погоню.  Пираты приготовились действовать,  но вскоре поняли,
что перед ними флотилия под началом Моргана.
     Корабли соединились,  и Морган, выслушав донесение обо всех событиях,
дал   Бродели  приказ  следовать  в   кильватере  его   судов   курсом  на
Пуэрто-Принсипе.  Предводитель пиратов обязан был  объяснять цель  каждого
своего  распоряжения,  и  вскоре  даже  простые матросы знали,  что  город
Пуэрто-Принсипе решено взять  штурмом.  Выбор пал  именно на  этот  город,
потому что он  ни разу не подвергался нападению и  его обитатели сохранили
все свои богатства.
     Антонио пользовался уважением Моргана и имел большое влияние на своих
товарищей,  бывших  охотников с  Эспаньолы;  благодаря его  заботам Хулия,
Педро Хуан и сеньора Магдалена ни в чем не нуждались.  Они остались вместе
с  Антонио,  который был зачислен в команду захваченного в плен испанского
судна.  Морган превратил <Санта-Марию> в  свой  флагманский корабль и  сам
принял над ним командование, это значительно улучшило положение Хулии и ее
родных.  Адмирал не видел Хулии,  он только знал, что на корабле находится
семья Антонио.  Зато мстительный вице-адмирал Бродели глубоко затаил злобу
против  Антонио,  из-за  которого лишился своей  законной добычи,  и  ждал
только   случая,   чтобы   погубить  его.   Вскоре  неразумный  патриотизм
Медведя-толстосума предоставил ему этот случай.
     Вдали уже  показались очертания Пуэрто-Принсипе.  Пираты,  охваченные
жаждой  наживы,  ослабили надзор,  и  пленные испанцы теперь  могли  более
свободно общаться между собой.
     Воспользовавшись суетой,  царившей на корабле Моргана перед высадкой,
дон Симеон Торрентес, капитан <Знаменитого кантабрийца>, пробрался в каюту
к Педро Хуану.  Они узнали друг друга, но общая беда заставила их позабыть
о былой неприязни.
     - Сам дьявол преследует нас, - пожаловался дон Симеон.
     - Да,