в водоеме  была
покрыта толстым слоем льда, он умел пробивать его своими сильными перед-
ними лапами. Но самой примечательной была способность Бэка чуять ветер -
он предугадывал его направление за целую ночь вперед. И в совершенно ти-
хие вечера он выкапывал себе нору под деревом или на берегу в таком мес-
те, что, если потом налетал ветер, его нора всегда оказывалась с подвет-
ренной стороны, и в ней было тепло и уютно.
   Все это Бэк постигал не только опытом -  в  нем  всколыхнулись  давно
заглохшие первобытные инстинкты. А то, что он унаследовал от многих  по-
колений прирученных предков, наоборот,  отмирало.  Смутными,  невнятными
голосами заговорила в нем далекая юность его рода, то время, когда дикие
собаки стаями рыскали по девственным лесам и,  загоняя  добычу,  убивали
ее. И Бэк скоро научился пускать в ход когти и зубы,  у  него  появилась
быстрая волчья хватка. Так именно дрались его забытые предки. Оживало  в
нем далекое прошлое, и те старые повадки, что были наследственными в его
роде и передавались из поколения в поколение, теперь стали его  повадка-
ми. Он усвоил их без всяких усилий, не видя в них ничего нового и удиви-
тельного, как будто они всегда были ему свойственны. И когда в тихие хо-
лодные ночи Бэк поднимал  морду  к  звездам  и  выл  протяжно  и  долго,
по-волчьи, - это его предки, давно обратившиеся в прах, выли в нем,  как
выли они на звезды веками. В вое Бэка звучали те же самые ноты -  в  нем
изливалась тоска и все чувства, рожденные в душе тишиной, мраком и холо-
дом.
   Так, словно в доказательство того, что все мы -  марионетки  в  руках
природы, древняя песнь предков рвалась из груди Бэка,  и  он  постепенно
возвращался к истокам своего рода. А случилось это потому, что  люди  на
Севере нашли желтый металл, и еще потому, что подручный садовника, Ману-
эль, получал жалованье, которого едва хватало на  нужды  жены  и  ватаги
отпрысков, маленьких копий его самого.


   III
   ПЕРВОБЫТНЫЙ ЗВЕРЬ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛ

   Первобытный зверь был еще силен в Бэке, и в жестоких  условиях  новой
жизни он все более и более торжествовал над всем остальным. Но это оста-
валось незаметным. Пробудившаяся в Бэке звериная хитрость  помогала  ему
сдерживать свои инстинкты. К тому же необходимость приспособляться к но-
вой обстановке держала его в постоянном  напряжении  и  требовала  таких
усилий, что он не только не бунтовал и не лез в драку, но по возможности
избегал всяких стычек. В его поведении заметна стала некоторая  осторож-
ность и осмотрительность. Он не был склонен к стремительным и опрометчи-
вым действиям. И хотя между ним и Шпицем разгорелась смертельная  вражда
и ненависть, он никогда не проявлял раздражения и никогда первый не  за-
девал своего врага.
   Шпиц же, наоборот, не упускал случая показать зубы - вероятно,  пото-
му, что он угадывал в Бэке опасного соперника. Он из кожи лез, постоянно
стараясь раздразнить Бэка и затеять драку, которая, несомненно,  окончи-
лась бы смертью одного из них. Такая схватка едва не произошла уже в са-
мом начале пути, помешал только непредвиденный случай.  Однажды,  уже  к
концу дня, нарты остановились на берегу озера Ле-Барж, в  не  защищенной
от ветра унылой местности. Метель, темнота  и  сильный  ветер,  который,
словно раскаленным ножом, сек кожу, вынудили людей  поискать  места  для
привала. Трудно было выбрать место хуже. За ними стеной поднималась  от-
весная скала, и пришлось Перро и Франсуа развести  костер  и  разостлать
свои спальные мешки прямо на льду озера. Палатку  они  бросили  в  Дайе,
чтобы путешествовать налегке. Собрав немного хвороста, занесенного  сюда
водой во время разлива, они разожгли костер, но  огонь  только  растопил
лед вокруг и погас, так что ужинать пришлось в темноте.
   Бэк вырыл себе нору под самой скалой, укрывавшей его от ветра. В этом
убежище было так уютно и тепло, что он очень неохотно вылез оттуда, ког-
да Франсуа стал раздавать собакам рыбу, разогрев ее  предварительно  над
огнем. Когда Бэк, съев свою порцию, вернулся на старое место, оказалось,
что оно занято. Угрожающее ворчание  возвестило  ему,  что  захватчик  -
Шпиц. До тех пор Бэк избегал стычек со своим врагом, но тут  он  уже  не
выдержал. В нем заговорил зверь. Он кинулся на Шпица с  яростью,  неожи-
данной для них обоих, а в особенности для Шпица, который привык  думать,
что его соперник - крайне трусливый пес и спасают его только сила и вес.
   Удивился и Франсуа, когда они, сцепившись, выкатились из  разоренного
логова. Но он сразу угадал причину ссоры.
   - Ага! - закричал он Бэку. - Так его!  Задай  ему  хорошенько,  этому
паршивому вору!
   Шпиц рвался в бой. Он выл от ярости и нетерпения, вертясь вокруг Бэка
и ожидая удобного момента для наскока. Бэк был в таком же возбуждении и,
тоже соблюдая осторожность, описывал круги вокруг Шпица. Но тут произош-
ло нечто неожиданное, помешавшее этому бою за первенство.  Он  состоялся
лишь значительно позднее, когда уже было пройдено  много  миль  тяжкого,
утомительного пути.
   Голос Перро, выкрикивавшего ругательства, звучные  удары  дубиной  по
костлявой спине и резкие крики боли послужили как бы сигналом к  подняв-
шейся затем адской сумятице. Лагерь внезапно ожил  и  закишел  мохнатыми
телами. Это добрая сотня голодных собак, учуяв запах лагеря,  примчалась
сюда из какой-то ближней индейской деревни.
   В то время как Бэк и Шпиц вступили в драку, эти непрошеные гости заб-
рались в лагерь, а когда Перро и Франсуа прибежали с дубинами, разъярен-
ные собаки кинулись на них. Запах еды доводил их до безумия. Перро, уви-
дев, что один пес уже сунул морду в ящик с провизией, обрушил на его ху-
дые бока свою тяжелую дубину. Ящик опрокинулся - и в тот же миг  изголо-
давшиеся животные набросились на хлеб и грудинку и стали грызться  из-за
них. Тут уже дубины заработали вовсю. Собаки выли и визжали  под  градом
ударов, но продолжали яростно драться из-за добычи и не отошли, пока  не
сожрали все до последней крошки.
   Тем временем все собаки Перро в испуге вылезли из своих ям.  Свирепые
пришельцы немедленно напали на них. Никогда еще Бэк не видел  таких  со-
бак. У них можно было пересчитать все ребра. Это были настоящие скелеты,
обтянутые грязными шкурами. Глаза у них горели,  с  клыков  текла  пена;
обезумевшие от голода, они были страшны, неодолимы. В первой же  схватке
ездовые собаки были отброшены к скале. На Бэка напали  сразу  три  чужих
пса и в один миг изгрызли ему плечи и морду. Шум стоял ужасающий. Билли,
как всегда, жалобно скулил. Дэйв и Соллекс, покрытые ранами,  истекавшие
кровью, мужественно сражались бок о бок. Джо кусался,  как  бешеный.  Он
впился зубами в переднюю ногу одной из чужих собак и  прогрыз  кость.  А
хитрый Пайк впрыгнул на искалеченного пса и сразу сломал  ему  шею.  Бэк
вцепился в горло своему противнику, который с пеной у  рта  наскочил  на
него. Кровь хлынула и забрызгала его всего. Вкус теплой крови во рту еще
сильнее разъярил Бэка. Он кинулся на другую собаку, но в тот же миг  по-
чувствовал, что чьи-то зубы вонзились ему в шею. Это  Шпиц  предательски
напал на него сбоку. Перро и Франсуа, очистив от нападающих часть  лаге-
ря, кинулись выручать своих собак. При их появлении буйная лавина голод-
ного зверья откатилась назад, и Бэк стряхнул повисшего на нем Шпица.  Но
затишье длилось несколько секунд. Перро и Франсуа убежали - им нужно бы-
ло спасать съестные припасы, - и собаки индейцев снова напали на их  уп-
ряжку. С храбростью отчаяния Билли прорвался сквозь  кольцо  осатаневших
врагов и побежал по льду озера. За ним по пятам ринулись Пайк и  Даб,  а
потом и все остальные собаки Перро. В тот момент, когда  Бэк  уже  хотел
впрыгнуть на лед, он уголком глаза заметил, что Шпиц мчится к нему с яв-
ным намерением сбить его с ног. Если бы Бэк упал, он очутился бы под но-
гами гнавшейся за ними своры и гибель его была бы неминуема. Но он  нап-
ряг все силы, отбросил Шпица и помчался вслед за другими по озеру.
   Через некоторое время все девять собак упряжки собрались вместе и ук-
рылись в лесу. За ними больше никто не гнался, но они были в самом  пла-
чевном состоянии. У каждой оказалось не менее четырех-пяти ран, а  неко-
торые пострадали очень тяжело. У Даба была сильно повреждена задняя  но-
га, у Долли (собака, которая была куплена в Дайе и попала в  их  упряжку
последней) на шее зияла страшная рана, Джо лишился глаза, а добряк Билли
визжал и скулил всю ночь, - у него ухо было изодрано в клочья. На  расс-
вете они через силу поплелись обратно на стоянку и увидели, что мародеры
исчезли. Франсуа и Перро были вне себя. Добрая половина провианта оказа-
лась уничтоженной. Мало того, голодные псы изгрызли даже ремни и брезен-
товые покрышки. Все, что хоть мало-мальски могло сойти за съедобное,  не
миновало их зубов. Они сожрали мокасины Перро из лосиной кожи,  выгрызли
большие куски из ременной упряжи, и даже бич Франсуа стал короче на  два
фута. Погонщик оторвался от унылого созерцания его  и  стал  осматривать
израненных собак.
   - Ай-ай-ай, детки! - сказал он тихо. - Как вы искусаны!  А  вдруг  вы
теперь взбеситесь! Ч-черт! Ведь все могут взбеситься! Как думаешь,  Пер-
ро?
   Курьер в тревоге покачал головой. До Доусона было еще четыреста миль,
- не хватало только, чтобы собаки взбесились! После двух часов усиленной
работы и смачной ругани упряжь была приведена в порядок, и собаки,  нес-
мотря на ноющие раны, помчали нарты дальше, с мучительными усилиями одо-
левая самую трудную часть пути. Нигде еще им не  приходилось  так  туго,
как на этом перегоне.
   Тридцатимильная река ничуть не замерзла. Ее бурное течение спорило  с
морозом, и только в тихих заводях держался лед. Шесть дней  изматывающих
усилий потребовалось, чтобы пройти эти ужасные тридцать миль. Каждый шаг
грозил смертью и собакам и людям. Двадцать раз Перро, исследовавший  до-
рогу, проваливался под лед. Спасал его только длинный шест, - он  держал
его таким образом, что шест всякий раз при падении ложился  поперек  по-
лыньи. Мороз все крепчал, термометр показывал  пятьдесят  градусов  ниже
нуля; и после каждого такого купания Перро приходилось разводить  костер
и высушивать одежду, чтобы уберечься от смертельной простуды.
   Но его ничто не пугало. Именно потому, что он бы  такой  бесстрашный,
его назначили правительственным курьером. Перро шел на какой угодно риск
и, решительно подставляя морозу свое худое, морщинистое лицо, боролся со
всякими трудностями изо дня в день, с рассвета до темноты.
   Он шагал вдоль неприветных берегов реки по кромке льда, хотя лед тре-
щал и подавался под ногами и на нем страшно было  хоть  на  миг  остано-
виться. Вскоре нарты вместе с Дэйвом и Бэком провалились в воду,  собаки
чуть не захлебнулись, и их вытащили полумертвыми. Для спасения их  жизни
пришлось разжечь костер. Они были покрыты толстой ледяной корой, и,  для
того чтобы она оттаяла, Франсуа и Перро заставили их бегать вокруг кост-
ра так близко к огню, что он опалял на них шерсть.
   В другой раз провалился Шпиц и потащил за собой всю упряжку вплоть до
Бэка. Бэк напряг силы, чтобы удержаться на льду, и стал пятиться, упира-
ясь передними лапами в скользкий край полыньи, хотя лед кругом трещал  и
ломался. К счастью, за Бэком был впряжен Дэйв, и он тоже  изо  всех  сил
пятился назад, а за нартами стоял Франсуа и тянул их на себя так, что  у
него суставы трещали.
   А однажды кромка льда у берега проломилась и впереди и  позади  нарт.
Оставался только один путь к спасению - отвесная скала.  Перро  каким-то
чудом взобрался на нее, пока Франсуа, стоя внизу, молил бога, чтобы  это
чудо свершилось. Связав вместе ремни, постромки, всю имевшуюся у них уп-
ряжь в длинную веревку, они втащили всех собак одну за другой на вершину
скалы. Последним полез Франсуа, когда и нарты и вся поклажа были подняты
наверх. Потом начались поиски места, где бы можно было снова  спуститься
вниз. В конце концов спустились при помощи той же веревки, и ночь заста-
ла их уже опять на реке. За этот день они прошли всего четверть мили.
   К тому времени, как дошли до Хуталинква, где лед был уже крепкий, Бэк
совсем измучился. В таком же состоянии были и остальные собаки.  Тем  не
менее Перро решил наверстать потерянное время и гнал их вперед и вперед.
В первый день они сделали тридцать пять миль и очутились у Большого  Ло-
сося. На второй день прошли еще тридцать пять, до Малого Лосося, на тре-
тий - сорок миль и уже приближались к порогам Пяти Пальцев.
   У Бэка ноги были не такие крепкие и выносливые, как у собак Севера. С
тех пор как последний из его диких предков был приручен пещерным челове-
ком или обитателем свайных построек, собаки его породы, поколение за по-
колением, становились все более  изнеженными.  Бэк  целый  день  плелся,
прихрамывая и терпя мучительную боль в ногах, а вечером на стоянке падал
на землю, как мертвый. Даже голод не мог поднять его с места, когда раз-
давали рыбу, и Франсуа приходилось относить ему его порцию. Тот же Фран-
суа каждый вечер после ужина полчаса растирал  ему  лапы  и  пожертвовал
верхней частью своих мокасин, сшив Бэку мокасины на все четыре лапы. Это
очень облегчило страдания собаки. Даже сморщенное лицо Перро  расплылось
в улыбку, когда раз утром Франсуа забыл надеть Бэку эти мокасины, а  Бэк
лег на спину и просительно махал в воздухе всеми четырьмя лапами, не же-
лая тронуться в путь, пока его не обуют. Постепенно лапы у него  огрубе-
ли, закалились, и износившиеся к тому времени мокасины были выброшены.
   Однажды утром, на стоянке у Пелли, когда запрягали собак,  совершенно
неожиданно взбесилась Долли, у которой до этого дня не замечали  никаких
подозрительных признаков. Она вдруг завыла по-волчьи, таким жутким,  ду-
шераздирающим воем, что у других собак от страха шерсть встала дыбом,  и
бросилась прямо к Бэку. Бэк в первый раз в жизни видел взбесившуюся  со-
баку и потому не знал, что ее надо бояться. Тем не менее он  в  инстинк-
тивном ужасе бросился бежать от нее. Он летел прямо вперед, а на рассто-
янии одного прыжка за ним гналась Долли, тяжело и шумно дыша, и с  морды
у нее капала пена. Бэка гнал вперед ужас, а Долли - бешенство, и ни  она
не могла настичь его, ни он - убежать от нее. Бэк, нырнув в чащу кустар-
ника, выбежал на нижний конец острова, переплыл через  какой-то  пролив,
загроможденный льдинами, выбрался на другой  остров,  потом  на  третий.
Описав круг, он вернулся к главному руслу реки и в  панике  помчался  по
льду. Не оглядываясь, он все время слышал за собой, на расстоянии одного
прыжка, ворчание Долли. Когда он пробежал таким образом  четверть  мили,
он услышал зов Франсуа и повернул назад. Задыхаясь, с трудом  ловя  ртом
воздух, он бежал к Франсуа все так же, на один скачок впереди Долли. Вся
надежда была на то, что погонщик спасет его. Франсуа держал наготове то-
пор, и когда Бэк пролетел мимо, топор обрушился на  голову  взбесившейся
Долли.
   Без сил, еле переводя дух, Бэк доковылял до нарт, но тут  Шпиц,  вос-
пользовавшись его беспомощностью, наскочил на него и, не встретив сопро-
тивления, вцепился в него зубами. Он в двух местах прокусил мясо до  са-
мой кости и расправлялся с Бэком, пока не подоспел Франсуа. Бич свистнул
над головой Шпица, и Бэк имел удовольствие видеть, как его враг  получил
такую трепку, какой еще ни разу не задавали ни одной из собак упряжки.
   - Вот дьявол этот Шпиц! - сказал Перро. -  Он  когда-нибудь  загрызет
Бэка.
   - Ничего, в Бэке сидит не один, а два дьявола! - отозвался Франсуа. -
Я за ним наблюдаю все время, и знаешь, что я тебе скажу? В один прекрас-
ный день он так озвереет, что разжует твоего Шпица и выплюнет  на  снег.
Уж ты мне поверь!
   С этих пор между Бэком и Шпицем шла открытая  война.  Шпиц,  вожак  и
признанный глава всей упряжки, видел в этом странном южанине угрозу сво-
ему первенству. Странным Бэк казался ему оттого, что до сих пор ни  одна
из собак Юга, которых Шпиц знавал множество, не могла тягаться с местны-
ми ни на лагерных стоянках, ни в пути. Все  эти  пришельцы  с  Юга  были
слишком изнежены и погибали от непосильной работы, морозов, голода.  Бэк
был единственным исключением. Он все выдержал, он приспособился к  новой
жизни и преуспевал, не уступая северянам в силе, свирепости и храбрости.
Притом он был властолюбив, а дубинка человека в красном  свитере,  выбив
из него прежнюю безрассудную отвагу и запальчивость, сделала его особен-
но опасным противником. Он был необыкновенно хитер и,  стремясь  к  пер-
венству, умел выжидать удобного случая с той терпеливой  настойчивостью,
которая отличает дикарей.
   Бой за первенство неизбежно должен был произойти, и Бэк хотел  этого.
Он хотел этого потому, что такая у него была натура, и  потому,  что  им
всецело овладела та непостижимая гордость, которая побуждает ездовых со-
бак до последнего вздоха не сходить с тропы, с радостью носить свою  уп-
ряжь и умирать с горя, если их выгонят из упряжки. Эта гордость просыпа-
лась и в Дэйве, когда его впрягали на место  коренника,  она  заставляла
Соллекса тянуть нарты, напрягая все силы. Она воодушевляла  всех  собак,
когда приходило время отправляться в путь, и преображала угрюмых и разд-
ражительных животных в полных энергии, честолюбивых и неутомимых  труже-
ников. Эта гордость подстегивала их  в  течение  всего  дня  и  покидала
только вечером, на привале, уступая место мрачному беспокойству и  недо-
вольству. Вожак Шпиц именно из этой профессиональной гордости кусал  тех
собак, которые сбивались с ноги и путались в постромках или прятались по
утрам, когда нужно было впрягаться. Из того же чувства гордости Шпиц бо-
ялся, как бы Бэка не поставили вожаком  вместо  него,  а  Бэк  стремился
стать вожаком.
   Бэк теперь открыто добивался места вожака. Он становился между Шпицем
и лентяями, которых тот хотел наказать, и делал  это  умышленно.  Как-то
ночью выпало много снега, и утром ленивый и жуликоватый Пайк не пришел к
нартам. Он спрятался в вырытую им нору глубоко  под  снегом,  и  Франсуа
тщетно искал и звал его. Шпиц был в бешенстве. Он метался по лагерю, об-
нюхивая и раскапывая каждое подозрительное место, и рычал  так  свирепо,
что Пайк, слыша это рычание, дрожал от страха в своем убежище.
   Однако, когда его наконец извлекли оттуда и Шпиц налетел  на  него  с
намерением задать ему трепку, Бэк вдруг с не  меньшей  яростью  бросился
между ними. Это был такой неожиданный и ловкий маневр, что Шпиц,  отбро-
шенный назад, не устоял на ногах. Пайк, противно дрожавший от малодушно-
го страха, сразу ободрился, увидев такой открытый мятеж, и напал на  по-
верженного вожака. Да и Бэк, уже позабывший правила честного  боя,  тоже
бросился на Шпица. Но тут уже Франсуа, хотя его все  это  и  позабавило,
счел своей обязанностью восстановить  справедливость  и  изо  всей  силы
стегнул Бэка бичом. Это не оторвало Бэка от распростертого на снегу про-
тивника, и тогда Франсуа пустил в ход рукоятку бича.  Оглушенный  ударом
Бэк отлетел назад, и долго еще бич гулял по нему, а  Шпиц  тем  временем
основательно отделал многогрешного Пайка.
   В последующие дни, пока они шли к Доусону, Бэк продолжал  вмешиваться
всякий раз, когда Шпиц наказывал провинившихся собак. Но  делал  он  это
хитро - только тогда, когда Франсуа не было поблизости.  Замаскированный
бунт Бэка послужил как бы сигналом к неповиновению, и дисциплина  в  уп-
ряжке все более и более падала. Устояли только Дэйв и Соллекс, остальные
собаки вели себя все хуже и хуже. Все пошло вкривь  и  вкось.  Ссорам  и
грызне не было конца. Атмосфера все сильнее накалялась - и  этому  виной
был Бэк. Из-за него Франсуа не знал покоя, все время опасаясь,  что  они
со Шпицем схватятся не на жизнь, а на смерть. Погонщик понимал, что рано
или поздно это непременно случится.  Не  раз  он  по  ночам  вылезал  из
спального мешка, заслышав шум драки и боясь, что это дерутся Бэк с вожа-
ком.
   Однако пока случая к эт