очти в метр - не
пробить, не прорезать.
   Была лишь бронзовая, потемневшая на солнце пластинка  с  изображением
песоголового бога Каннабиса - властелина подземного мира,  да  небольшая
прорезь рядом.
   - Ну, - нервно молвил Пека, оглядываясь, - чего ждешь, суй давай.
   - Погоди ты! - шикнул Кроха, - Тут с умом надо.
   Он примерился к прорези и аккуратно опустил туда папирусный  конверт,
так, чтобы печать оказалась сверху. Печать последний  раз  сверкнула  на
солнце, а потом ее поглотил мрак усыпальницы. За толстой каменной стеной
звучно  щелкнул  диковинный   механизм   и   двери,   тяжело   скрежеща,
растворились, впервые за семьдесят лет пустив свет в  последнее  убежище
Арсеникума.
   - Как просто! - восхитился Пека, - А! Стражи!
   - Что стражи? - удивился Кроха, - они  сюда  не  сунутся,  они  и  не
смотрят сюда.
   Побледневший Пека схватил его за рукав и развернул лицом  к  кордону.
На песочном склоне  выросли  новые  зубья  -  и  они  не  были  скалами.
Солнечный  свет  грозно  поблескивал  на  бронзовых  наконечниках  копий
стражи. Охрана третьего уровня решила проведать Некрополис.
   - Убьют! - испуганно выдавил Пека, - нет!  Хуже  -  бросят  здесь  на
ночь!
   И так все это знавший Кроха загнанно  огляделся  -  песок,  пирамиды,
усыпальницы, гробницы, песок. Стражи пылили вниз по склону  -  они  ясно
видели черный провал в гладкой стене усыпальницы Арсеникума.
   - Что ж делать-то, Кроха?
   - Ясно что, - ответил тот, - идем куда шли - в пирамиду!
   На полу усыпальницы застыла густая,  копившаяся  десятилетиями  пыль,
бегущий впереди Пека оставлял следы, как в диковинной твердой воде,  что
заменяет северным народам воду обычную.
   Кроха заскочил внутрь следом, и вынул конверт из щели  на  внутренней
стороне врат, за проемом уже можно было видеть фигурки стражей - те  уже
были на равнине и изо всех сил  стремились  сюда.  Но  тут  двери  вновь
дрогнули и с потрясающей для их  массы  сноровкой  гулкой  захлопнулись,
отрезав расхитителей от издавших  гневный  вопль  стражей.  Две  секунды
спустя в дверь слабо заскреблись с  той  стороны  -  это  охрана  злобно
колотила копьями в неподатливый камень.
   - Не войдут? - забеспокоился Пека.
   - Да куда им, письмо то с печатью у нас.
   Пека успокоено вздохнул - здесь было темно, холодно, но зато не  было
стражей. С досадой он вспомнил о связке факелов  перед  самым  входом  -
оставили со всей поклажей.
   Хорошо хоть конверт успели вынуть.
   - Не тушуйся  Пека,  -  сказал  Кроха,  прислушиваясь  к  бесчинствам
стражей, - побесятся и успокоятся. Тогда-то мы и выйдем.
   Ждать пришлось долго - стражи заняли позицию при  входе  и  терпеливо
ждали - знали, без факелов налетчики внутрь гробницы не сунутся. Пека  с
Крохой отошли чуть дальше по туннелю и там прислонились к  стенам.  Было
неуютно - поневоле прислушивались к посторонним звукам, которыми неявно,
но вместе с тем ощутимо полнилась пирамида.
   Стражи поколотили в стены, а потом вдруг затихли. А еще через полчаса
пирамиду потряс мощный, тяжелый удар, который переворошил все до единого
кирпичи, сдвинул украшения из  яшмы  на  вершине,  и  наверняка  не  раз
перевернул Арсеникума в его саркофаге. Что это  было,  Кроха  так  и  не
узнал - может быть, отчаявшиеся при виде  тяжелого  случая  святотатства
стражи применили что-то разрушительное из тайного храмового арсенала, а,
может быть, сама  пирамида  спустя  семьдесят  лет  неожиданно  проявила
заложенный при строительстве дефект. А может, это было  столь  редкое  в
здешних краях тектоническое смещение плит, именуемое земной падучей? Это
было совершенно неважно,  потому  что  вернувшиеся  в  панике  ко  входу
золотоискатели входа не обнаружили - и смогли лишь нащупать  трясущимися
от подступающего кромешного отчаяния руками лишь  грубые,  острые  грани
расколовшихся  плит  потолка,  что  незадолго  до  этого  обрушились   и
похоронили под собой выход. Так, как снова ввернутая пробка  в  бутылку,
плиты закупорили налетчиков внутри, прибавив к немалому мертвому кортежу
Арсеникума еще двоих.
   Когда Пека обнаружил завал, то заревел от ужаса и принялся колотиться
всем телом от плиты. Вой этот звучал  жутко,  а  в  туннеле  пирамиды  -
вдвойне, казалось, ожил кто-то из мертвой рати местного господина.
   - Ну, Пека, ну! - закричал Кроха в перерывах между воплями напарника,
- не кричи так, может, не все пропало...
   - Что?! - закричал тот, - Выход-то вот он! Нет его! Нет!
   Завал был капитальный - стражей стало совсем не слышно.  Может  быть,
они ушли, испугавшись сотрясения, а может быть, камень  намертво  глушил
все звуки.
   Пека еще некоторое время вопил, а потом охрип и умолк, и тогда  Кроха
познал тишину - их будущую повсеместную спутницу. Тихо-тихо в пирамиде -
лишь капает где-то далеко вода.
   Притомившись, уселись у самого завала -  Кроха  чувствовал  массивную
стену из камня совсем рядом, а с другой стороны дул слабый,  пропитанный
холодом глубин, сквозняк.
   - Что нам делать... - стонал Пека, - сдохнем тут  не  за  что.  И  не
узнает никто, что мы тут были.
   - Вниз идти надо.
   - Куда вниз? В пирамиду?
   - Да, в пирамиду, - сказал Кроха, -  все  лучше,  чем  здесь  сидеть.
Может быть, есть еще выход.
   Приятель Крохи подобрался в темноте. В голосе прорезалась надежда:
   - Правда? А ты откуда знаешь?
   - Они везде есть,  Пека,  -  Кроха  поднялся  на  ноги,  остановился,
ощупывая гладкие стены - а в такой пирамиде их не два и не три.  Да  ты,
наверное, слышал - умирая, Арсеникум  заказал  в  своей  царскую  палату
сделать открывающейся изнутри, так, как будто он  может  выйти  и  через
подземный ход вернуться в столицу.
   Зря он это сказал - при мысли о  бездыханном  Арсеникуме,  который  к
тому же может выйти из усыпальницы, Пека вновь начал всхлипывать.  Кроха
покачал головой - развезло парня.
   И у самого тяжело на душе - как  выбираться.  Про  проходы,  понятное
дело, не знает вообще ничего. Но ведь должны быть! Не может не быть!
   - Вставай друже! - сказал Кроха,  -  держись  мне  за  плечо,  так  и
пойдем.
   Пека покорно поднялся - слышно было, как он всхлипывает  в  кромешной
тьме. Потом его рука, как  диковинный  потный  паук  вцепилась  Крохе  в
плечо,  так,  что  тот  едва  сдержал  стон  -  Пека  цеплялся  с  силой
утопающего.
   - Входы, да? - просил Пека, - ну пошли тогда.
   И они направились вниз по коридору  -  Кроха  щупал  камень,  а  Пека
держался за Кроху.
   Коридор был не широк и шел куда-то вниз, это было одновременно хорошо
и плохо. Хорошо, потому, что если где и быть подземному ходу -  так  это
под землей. А плохо, потому  что  Кроха  знал  -  пирамида,  это  только
верхняя часть усыпальница. Он бы сказал "верхушка  айсберга",  но  Кроха
никогда в жизни не видел айсбергов.
   Стена под пальцами - то гладкая, то шероховатая, то сухая  как  песок
пустыни, то чуть сочащаяся влагой. И становилось  все  холоднее.  Спустя
полчаса наткнулись  на  развилку,  и  Кроха  выбрал  правый  проход,  не
задумываясь. Тьма  давила  -  казалось  ты  ослеп  или,  скажем,  заживо
похоронен.
   - Кроха? - спросил вдруг Пека.
   - Ну?
   - А ты знаешь... знаешь, как все происходило?
   - Арсениково захоронение?
   Пека промолчал, но Кроха понял, что был прав:
   - Арсеникум был богат, ты помнишь. А  еще  он  был  обличен  властью,
такой, какой не может похвастаться ни тогдашний, ни тем  более  нынешний
царь. Тогдашнего то, собственно, сам Арсеникум и воспитал -  на  коленях
еще держал, мальчишку сопливого. С ранних пор  приучал  к  жестокости  -
говорил, мол, во многия власти, многия печали, так, что лучше  привыкать
заранее, и к тому же...
   - Кроха?
   - Чего еще?
   - А кем он был, Арсеникум?
   - Сам будто не знаешь.
   - Все равно ты больше знаешь.
   - Да не знаю я, Пека. Никто не знает, кроме  Арсеникума,  а  он,  как
видишь, помер. Но слухи при жизни о нем ходили разные. Самый страшный...
самый страшный о нем был такой  -  мол,  Арсеникум  есть  жрец,  и  даже
посланник самого Каннабиса...
   Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием, потом  к  нему
примешались всхлипывания Пеки.
   - Ну Пека! Ну не раскисай ты! Совсем  размяк,  ревешь  как  девчонка!
Пека! Не верю я в это, если хочешь знать. Человеком был  наш  Арсеникум,
человеком и помер! Вот неожиданно так - прожил много, но царя все  ж  не
пережил.  Нашли  мудреца  в  его  покоях  ранним  утром  -  лежит   себе
безмятежный - ну как будто уснул! Борода холеная, маслом  намазанная.  А
рядом - на папирусе подробная инструкция как и что  с  ним  делать.  Ну,
понятно, что он просто так дубу дать не мог - великий ведь мистик.  Царь
наш в депрессию впал и в запой. Повелел  делать,  как  написано.  Так  и
сделали.
   Три дня вымачивали Арсеникума в вине, и  еще  три  в  меду,  а  когда
вынули, да народу показали - так у нищеты и  бедноты  обмороки  голодные
случились - так вкусно от него пахло!  Потом...  потом  по  максимуму  -
требуху  долой,  а  мозги  отдельно  вымачивали  -  в  чане  с  розовыми
лепестками. Бинты,  пропитанные  вечной  смолой  сверху  наложили,  дабы
сохранился Арсеникум во веки веков, и когда придет время  смог  свое  Ка
провернуть и возродиться. И знаешь, все в это верили.
   Естественно нигде кроме Некрополиса он не мог найти покой  -  большой
шишке большую гробницу. С ним отправили всех его рабов, а  также  группу
фанатов - почитателей, да заодно три десятка раскольников, уверовавших в
Каннабиса,  что  смуту  разводили  в  династии.  Царь   сильно   плакал,
Арсеникума провожая, и сам в гробницу рвался, но ему не дали -  сказали,
что у него еще династия есть. Поэтому царь отдал в последний путь только
всех своих старших родственников, бесполезных уже.
   - Ого! - посочувствовал Пека, - важный был человек  Арсеникум,  ежели
ему такие почести!
   - А ты что думал? Всех собак, кошек, белую  ручную  крысу  царицы,  и
племенных морских свинок  отправили  вслед  за  рабами.  Помнишь,  Пека,
сколько такое стоит?  Драгоценных  масел  не  пожалели.  Налоги  на  год
подняли втрое, чтобы на яшму накопить. Вот так то! Ну и  скот,  конечно.
Голодали потом три года, рождаемость упала, из-за чего нас чуть было  не
захватили дикие варвары из пустыни. И плач по Арсеникуму стоял три дня и
три ночи, и огни горели разноцветные и говорят, даже  пустили  секретное
храмовое оружие, что взорвалось над Некрополисом  громоподобно.  Вот!  А
еще...
   Он  замолчал.  Пека  настороженно  топтался  позади.  Наконец   робко
спросил:
   - Кроха, ты чего?
   - Подожди... - стена закончилась и справа прощупывалась некая ниша, в
которой пальцы наталкивались на что-то сухое похрустывающее.
   Кроха  напряженно  шарил  пальцами.  Форма  предмета  складывалась  в
голове.
   - Череп... - сказал Кроха.
   Пека снова начал кричать.
   И  теперь  мимо  них  тянулись  и  тянулись  ниши   с   бессловесными
последователями Арсеникума на разной стадии высыхания.  По  обе  стороны
коридора гнездились эти ниши со своими молчаливыми постояльцами,  и  пол
ниш был с какой-то инфернальной заботой выстелен сухими веточками.  Пека
повопил и замолк - хватило его совсем ненадолго, куда как меньше, чем  у
входа. В воздухе стояла неприятная сладость, от которой свербило в  носу
и на глаза наворачивались слезы.
   -  Еще  скот  должен  быть,  -  произнес  Кроха,  -  но  он  ближе  к
усыпальнице.
   Сколько они шли вот так, во тьме, окруженные мертвыми?  Кроха  совсем
потерял счет времени. Временами Пека впадал в отчаяние и начинал стонать
и это очень действовало на нервы. Потом руки вновь ощутили камень - ниши
остались лишь с правой стороной  коридора.  Здесь  было  холоднее  и  по
стенам капала вода.
   Кроха остановился и, прислонив  к  стене,  пальцы  облизал  холодную,
горьковатую влагу, которую  породила  сухая  земля.  Сразу  полегчало  в
начавшем уже пересыхать горле.
   - Пека, если хочешь пить, лизни стену.
   Тот завозился, рука его наткнулась на мертвеца справа и он  испуганно
вскрикнул.
   Нащупал справа стену и стал жадно слизывать влагу.
   - По крайней мере, от жажды мы не умрем...
   - Не от жажды... - сумрачно произнес Пека, - от голода, или холода...
выхода то нет.
   Они побрели дальше, сквозь темноту, и все гаже становилось у Крохи на
душе, все тяжелее. Но вот действительно отчаяние пришло лишь когда он со
всего маху ткнулся лбом в неожиданно возникшее  в  темноте  препятствие.
Затаив дыхание, Кроха начал шарить руками по стене и  везде  его  ладони
натыкались на гладкий,  словно  отполированный  камень.  Были,  впрочем,
какие-то выщерблины, словно кто-то уже  попавшийся  в  ловушку  долго  и
упорно пытался одолеть каменный тупик.
   Тупик. Здесь коридор кончался, так и не сделав ни одного ответвления!
   - Пека, похоже, ты прав... - тихо сказал Кроха.
   Ледяное  отчаяние  стало  овладевать  и  им.  Он  уселся   у   стены,
прислонившись спиной к холодному  камню.  Тоже  захотелось  плакать,  но
Кроха помнил, как  истерично  всхлипывал  Пека  и  ему  стало  противно.
Пирамида давила безмолвием.
   Пека опустился рядом с ним.  Дыхание-метроном  отсчитывало  утекающие
мгновения. Сколько они уже внутри? Час? Да нет больше. Часа  три-четыре.
Казалось дыхание вырывается морозным облачком.
   - Зачем они это сделали? - горько спросил Кроха у  темноты,  -  зачем
было  делать  такой  проход,  чтобы  в  конце  поместить  тупик?   Зачем
издеваться над нами? Мы что, так и сдохнем здесь в темноте!
   - Не надо, Кроха! - вдруг дрожащим голосом простонал напарник,  -  не
надо, ну, пожалуйста!!
   - А что, Пека? Чего-то еще ожидал?!
   - Не надо...
   - Жажда наживы! - зло сказал Кроха, - будем  жить  как  короли!  Нет,
круче, чем короли!
   Вот так кончаются все авантюры!  Вот  так  вот!!  А  теперь  что  нам
делать!
   - Я не зна-а-аю!!! - закричал Пека истерично и, вскочив на ноги, стал
колотиться в неприступную стену - Не зна-а-аю!!! Не зна-а-аю!!!
   Кроха вскочил, и стал в темноте нашаривать напарника. Пека, меж  тем,
отбил о камень руки, и,  подхватив  с  пола  острый  осколок,  продолжил
колотить им. Бил часто и яростно, с тупым упорством, словно вознамерился
пробить стену, а следом и всю пирамиду насквозь.
   - ПЕКА ПРЕКРАТИ!!!
   Тот бил. Звонкие удары резко отлетали во тьму. Пека ударил еще раз, и
яркая вспышка резанула  Кроху  по  глазам.  Яркие  рыжие  искры  на  миг
выхватили из тьмы лицо Пеки - глаза у него были вытаращены и лихорадочно
блестели. Вновь настала тьма.
   - Что это было? - спросил Пека недоуменно.
   - Ударь еще раз, - сказал Кроха.
   Удар - вспышка. Искры -  роем  короткоживущих  мотыльков  брызнули  с
острия. На миг напарники вновь увидели друг друга.
   -  Вот  это  да,  -  произнес  Кроха  после   очередного   повторения
эксперимента, - это же кремень, Пека. Самый настоящий. Тут вся стена  им
облицована!
   Чирк - короткая вспышка.
   - И что? - спросил Пека, - у нас ведь все равно нет факелов!
   - Дурень! А ниши? Вспомни, чем они выстелены. Хворост, солома.  Давай
назад, выгребай из-под ближайшего.
   - Но, Кроха... Мы же их потревожим?
   - Кого ты собрался тревожить!!! - рявкнул Кроха,  поднимаясь,  -  они
все давно слились к Каннабису, вслед  за  своим  обожаемым  Арсеникумом!
Пошел!
   Пека ушел во тьму. На этот раз он не хныкал и крепко сжимал  в  руках
кусок кремня.
   Кроха пошарил - и нашел еще один. Слышно было, как напарник шуршит  в
отдаленной нише.
   Потом шелест прерывался и Пека завопил. Кроха вздохнул.
   - Кроха! Кроха!
   - Ну чего?
   - Он, кажется,  пошевелился!  Нет,  правда!  Дернулся,  когда  я  его
тронул.
   - Ты хворост принес? - спросил Кроха.
   - Вот, охапка целая, но Кроха, он и вправду дернулся!
   - Не мели ерунды!  Хворост  сухой...  ты  держи  его  вот  так,  а  я
чиркну...
   Искры все не шли  -  Кроха  яростно  долбил  кремнем  стену,  и  вот,
наконец, под роем колючих рыжих  огненных  ос  затлел  кончик  высохшего
прута. Кроха оставил кремень и стал раздувать  искринку,  пока  прут  не
запалился ровным, желтоватым пламенем. Как лучина.
   Огонек чуть колебался в сторону тупика - какой то отток воздуха здесь
все-таки был.
   Тусклый свет пал на стены их темницы - совсем рядом маячило лицо Пеки
- тот зачарованно улыбался, глядя на лучину, как  ребенок,  зачарованный
самым древним в мире волшебством.
   - Вот видишь, Пека, без света  не  помрем.  Кроме  того,  здесь  дует
воздух, а значит за стеной пустота.
   Он поднял лучину повыше, помещение  озарилось,  и  стало  видно,  что
стены тоннеля облицованы гладким, янтарного блеска, камнем. По пластинам
кочевал изящный тонкий рисунок. А вот тупик был сложен из простых грубых
камней, среди которых выделялась крупная, метрового поперечника картина,
нанесенная на плотно пригнанные пластинки кремня. Картина хранила  следы
чьих то попыток пробиться сквозь стену, но рисунок просматривался  очень
ясно.
   - Ну вот, - сказал Кроха, - это то, что я искал. Еще поживем, Пека!
   На стене был изображен  достопамятный  конверт  -  тонкая,  подробная
фреска. Пальцы Крохи пробежались по изящным канавкам и  остановились  на
кругляше царской печати.
   - Сейчас... - он  ощупал  печать,  потом  сильно  надавил  на  нее  и
поспешно отступил от стены, потому что за ней просыпалась  новая  партия
диковинных механизмов. С тяжким скрежетом стена  провалилась  внутрь,  и
воздух, дунувший мощным потоком, загасил лучину.
   В насупившей тьме было слышно, как Пека чиркает кремнем:
   - Вот это да! Кроха, ты гений!!!
   Из тьмы  пирамиды,  законсервированный  ветерок  донес  слабый  запах
пряностей. Пека все восторгался, а Кроха привалился к стене, вслушиваясь
в звуки подземного быта.
   - Ничего, Пека, ничего. Я же говорю - поживем еще...
   - А все-таки он дернулся. Я чувствовал.
   - Может быть, это еще одно сотрясение.
   Кусок кремня они подобрали и теперь Пека нес его, прижимая  к  груди,
как очень ценный и столь же хрупкий талисман.  А  Кроха  шел  впереди  с
лучиной. Туннель был расписан, и яркие охряные  краски  смотрелись,  как
будто вчера написанные. На них по большей части что-то рыли - плоские, в
модном ныне примитивистском стиле, рабы копали  гробницу  все  глубже  и
глубже. Притом неведомый художник поставил себе целью изобразить всех до
единого используемых в строительстве рабов  -  цепь  одинаковых  плоских
охряных человечков все тянулась и тянулась, появляясь из тьмы,  и  уходя
во тьму позади Пеки.
   Свет лучины колебался и помаргивал - из глубины  дул  потом  воздуха,
словно не в подземелье они спускались, а все выше и выше, там где воздух
такой прозрачный, что не может удерживать тепло жаркого солнца, и потому
там всегда дуют холодные ветры.
   Шли пока не утомились.  Дважды  туннель  дал  ответвления,  но  поход
ничего не дал - гладкие галереи  издевательски  описывали  почти  полный
круг, и возвращали  напарников  в  центральный  тоннель.  Когда  сделали
несколько кругов, Кроха озлобился и  приказал  Пеке  делать  кремнем  на
стенах заметки. После этого дело пошло лучше,  но  туннель  окончательно
утратил прямоту и стал виться в толщах земли, подобно следу исполинского
каменного червя.
   Сгорел одни прутик, и еще один, и еще обратился  в  сухой,  невесомый
пепел - эти лучинки, подобно шагам, как диковинные часы отмеряли время.
   В конце концов пришлось  сделать  привал.  Натруженные  ноги  гудели,
подошвы горели от постоянной ходьбы по камням вверх и вниз. Лучина мерно
потрескивала.
   - Где он, проход? - спросил Пека  понуро,  -  мы,  наверное,  уже  за
пределами Некрополиса.
   - Это тебе так только кажется! - сказал Кроха, приваливаясь к  стене,
- тут на два шага вперед, три в сторону.
   - А все равно идем долго. Я чувствую.
   Кроха  ничего  не  ответил.  От  стены  позади  исходил   неприятный,
глубинный холодок.
   Сверху нависал низкий свод тоннеля. Со вздохом Кроха погасил лучину и
тьма снова обступила их. В этой темноте бесстрашные