- я не пересекаю границу.
   - А это что?! - крикнул я, приподнимаясь из-за убежища и гневно  тыча
в него пальцем.
   Возле руки тут же свистнула туба  с  говяжьим  паштетом  -  и  звонко
щелкнула о стену позади.
   -  Это  не  я,  -  рассудительно  произнес  напарник,   -   это   мои
баллистические ракеты. А у тебя нет зонтика.
   Мне пришлось снова скрыться в своем самом дорогом на  планете  окопе.
Меня била дрожь, а мозг  лихорадочно  работал,  пытаясь  придумать  хоть
какой-то выход.
   Последующий час показался мне адом. В тесном закутке за креслом  было
душно, темно и неудобно. Если бы не невесомость я бы не  продержался  бы
там и десяти минут - затекали бы ноги.  В  бока  мне  упирались  корпуса
умных приборов, которые сделали обычные, нормальные люди  на  земле,  не
подозревающие ни о каком безумии.
   Выбраться я не мог - напарник  тут  же  возобновлял  свой  обстрел  и
иногда в ход шли предметы, достаточно тяжелые, чтобы причинить увечье.
   Долго так продолжаться не  могло  и  к  концу  третьих  суток  нашего
знаменательного полета я, мучимый голодом и ломотой согнутых в неудобной
позе конечностей, предпринял отчаянный  прорыв  к  сейфу  с  продуктами.
Второй пилот обрушил на меня всю свою артиллерию, но остановить меня  не
смог. Под непрекращающимся обстрелом я выгреб из сейфа половину съестных
припасов и вернулся за кресло - все тело  отчаянно  болело,  а  на  лице
должно быть остались следы от увесистой банки консервированной лососины.
   Но времени я не терял.  Перебрав  отвоеванное  богатство  с  безумной
усмешкой на лице, я выглянул  из-под  кресла  и  выпустил  свой  пробный
снаряд, который угодил ему в грудь.
   Эффект был ошеломляющим!  Напарник  испуганно  побледнел  и  поспешно
скатился с кресла. С победным воплем я вхолостую пальнул в стену над ним
и захлебываясь от дикого восторга прокричал:
   - Ну что, сволочь! Как тебе мои силы стратегического сдерживания?
   Он ошеломленно промолчал и с тем мы встретили время сна.
   Ночь прошла в напряженном ожидании, чем-то похожем на то, что  бывает
накануне  крупного  сражения.  Наши  убежища  за  креслами  все   больше
напоминали окопы, а красная черта линию фронта. Мы не спали, а тщательно
следили за поведением противнику. Стоило одному  из  нас  высунуться  из
убежища, как его тут  же  загоняли  обратно  скорострельным  подавляющим
огнем.
   В  звонкой,  пропитанной  страхом  и  дурными  предчувствиями  тишине
голосом свыше раздавались реплики ЦАПа:
   - Агамемно! Прием! Агамемно-13 вызывает земля! Откликнитесь!
   Мы молчали, чтобы ненароком  не  выдать  свое  местоположение.  Через
десять часов молчаливого  противостояния  напарник  попробовал  навесной
огонь по баллистическим траекториям, но это не принесло пользы,  а  меня
обогатило несколькими бесценными боеприпасами. Мне пришло в голову,  что
придется поститься - патроны были важнее.
   Луна всходила и заходила в загаженных иллюминаторах, но я на нее  уже
не смотрел.
   Вообще мысль о том, что я вишу на орбите  луны  ни  в  коей  мере  не
волновала  меня.  Голова  моя  напряженно  работала,   а   глаза   зорко
вглядывалась в пропитанный паром полумрак кабины.
   Утро  ознаменовалось  перемирием.  Напарник   поднял   из-за   кресла
сделанный из носового платка белый флаг, с  которого  ласково  улыбалась
мне пятнистая буренка. Второй пилот вел  себя  спокойно,  но  все  же  я
следил за каждым его движением, готовый при первой  же  агрессии  с  его
стороны открыть огонь на поражение. Но он нападать не  стал,  а  толкнул
речь о том что я могу не бояться.
   - Мы же разумные люди, - говорил он, паря в воздухе, посередине своей
измазано какой то дрянью кабины, в облаках пара от  кипящей  упаковки  с
супом,  -  а  два  разумных,  цивилизованных   человека   всегда   могут
договориться, не так ли?
   Мучимой смутной надеждой я сказал что да, так. Слышите люди, я  тогда
все еще надеялся на лучшее!
   -  Так  заключим  же  пакт  о  ненападении!  -   продолжал   напарник
вдохновенно, - В конце - концов, у нас сейчас есть столько  боеприпасов,
что мы может двадцать раз уничтожить друг - друга! Зачем нам  это!  Ведь
наше противостояние погубит и эту кабину, что дает нам кров и тепло! Она
то не виновата!
   - Не виновата... - чуть слышно произнес я, - что ж, я согласен!
   Последующие часы прошли в почти блаженном спокойствии. ЦАП с  нервной
дрожью в голосе поздравил нас с новым радостным днем, а потом  вкрадчиво
осведомился о том, что мы собираемся делать. Я сказал  ему,  что  у  нас
теперь пакт о  ненападении,  который,  возможно,  выльется  в  дружбу  и
партнерство, а также  о  том,  что  я  собираюсь  постараюсь  переломить
ситуацию в свою пользу.
   ЦАП ошарашено замолчал, а  я,  наконец,  сумел  возвратиться  в  свой
покинутый  форпост  -  кресло  первого  пилота,  откуда  вчера  был  так
безжалостно выселен.
   Я чувствовал себя как солдат после утомительной  многодневной  осады.
Хотелось счастливо смеяться и даже дышалось легче.
   А за  окнами  луна  -  желтая,  близкая  и  одновременно  недоступная
кружилась и кружилась вокруг Агамемно-13, дразня  его  пухлыми  избитыми
метеорной оспой боками.

-Трансфер 006 Андрей Якутин.

Стрелок. На траверсе.

   Но  война  есть  война  -  эта   безумная   старуха,   что   питается
человеческими судьбами не отступается просто так. К тому времени,  когда
на столь далекой от нас Земной Тверди наступил полдень и  верхушки  трав
серебрились под ласковым,  умеренным  солнышком,  а  акции  мясомолочных
концернов  неуклонно  снижались,  я  ощутил,  что  должен  добраться  до
туалета. Припасов у меня было сколько угодно, я уже потихоньку устраивал
продовольственные склады в  укромных  закутках  хай-тековой  аппаратуры.
Беда заключалась в том, что наш корабельный  сортир  -  один  на  двоих,
оказался за линией фронта. Не думал я о нем, когда проводил эту линию.
   Напарник все это время развлекался, загаживая стенки кабины -  воняло
у нас, наверное, не хуже чем в свинарнике,  но  к  тому  времени  я  уже
привык. В час по земному времени я поднялся и уверенно поплыл к  красной
черте. Напарник заметил это и  тут  же  подобрался,  переместив  к  себе
несколько мобильных складов с боеприпасами. Некоторое время мы  смотрели
друг на друга. Я чуть кивнул в сторону туалета, но он  покачал  головой.
Черное отчаяние охватило меня, но я справился с нервами и, вернувшись  к
себе, единым движением выдрал из стены блок ориентационной  электроники.
Кремниевая начинка не интересовала меня - блок  закрывала  замечательная
стальная крышка - настоящий подарок судьбы!
   Напарник обеспокоено  наблюдал  за  моими  действиями  -  его  мучили
неясные подозрения. И он не ошибся -  зарядившись  боеприпасами  я,  под
надежным прикрытием щита, медленно двинулся к разделительной линии.
   Это был триумф! Перепуганный второй пилот открыл ураганный огонь,  но
его  устарелые  средства  наступательной  обороны  не  могли  эффективно
разрушить мою броню. Снаряды просто отскакивали! Из-за стен свой осадной
башни я обрушил на врага всю мощь своей артиллерии  и  он  был  вынужден
отступить под прикрытие стен своего кресла, откуда мог только  бессильно
ругаться самим черными словами.
   Вне себя  от  упоительного  чувства  победы  я  безнаказанно  пересек
границу и остановился у провала нашего био-туалета. Корова улыбалась мне
с его гладкого пластикового бока загадочной улыбкой Джоконды. Но это был
еще не все! Стремясь закрепить достижения, я жестом  триумфатора  воздел
маркер и провел новую  границу  вокруг  своего  щита,  здорово  уменьшив
площадь неприятельских владей.
   Кстати именно эта осадная башня  и  стала  впоследствии  моим  первым
фортом.
   Второй пилот в ужасе наблюдал за моим  вторжением  из-за  стен  своей
твердыни. Кажется, он не мог поверить что это происходит на самом  деле!
Он то уже привык считать себя полновластным хозяином своей  половины.  Я
жестко улыбнулся ему в лицо и неприцельно пальнул тубой с морковным пюре
среднего калибра. Он поспешно скрылся за стенами.
   Я позлорадствовал еще немного, с  чувством  собственника  использовал
отхожее место и  вернулся  к  себе.  Напарник  так  и  остался  в  своей
твердыне, изредка высовываясь и кидая на меня испуганные взгляды.
   Да, люди, мне удалось напугать этого  ублюдка!  Как  известно,  чтобы
победить своего врага необходимо стать им.
   И я стал. Мне тяжело говорить, но я стал...
   Что там дальше? Агамемнон-13 кружил вокруг луны, заглядывая в воронки
кратеров пустыми глазницами отработавших свое дюз разгонного блока.  Что
ж, мне оставалось утешаться тем,  что  задание  мы  все-таки  выполнили.
Корова перепрыгнула луну, да, но реактивному жвачному было гораздо легче
- в конце концов, в ее маленьких мозгах помещалась только одна  личность
и левое полушарие не пыталось оспорить права у соседа.
   Но мы же достигли луны, не так ли? Ведь достигли, слышите вы там,  на
земле - онемевшие шесть миллиардов, что слушают и не могут мне ответить!
Мы достигли!
   Понятно, что второй пилот больше не мог  пользоваться  туалетом.  Его
это не очень огорчило и  теперь  он  размазывал  дерьмо  по  стенам.  Я,
впрочем, тоже отреагировал на это философски - хуже, чем сейчас в  нашей
летающей скотобойне пахнуть уже не могло.
   Наоборот,  сие  зрелище  доставило  мне  массу   удовольствия,   ведь
противник подвергался дурнопахнущему унижению. Что может быть лучше!
   С тем и пришла ночь. Честно говоря, если бы не ЦАП  я  бы  уже  давно
потерял всякий счет времени. Или стал бы считать по  лунным  суткам,  то
есть полным оборотам луны вокруг нашего корабля. Так получалось,  что  в
одном часе семьдесят пять суток - чересчур быстро на мой счет.
   Спал я спокойно  -  мой  форт  прикрывал  границу,  тут  и  там  были
разложены аккуратные кучки баллистических снарядов,  передвижные  склады
из подручных пластиковых упаковок были  готовы  выдвинуться  немедленно.
Сладкое ощущение покоя!
   Однако противник поднес мне сюрприз. Едва проснувшись,  я  обнаружил,
что граница утратила свои старые  координаты  -  новая  полоса  нахально
приблизилась к стенам моего кресла! А совсем  рядом  появился  вражеский
форт, сделанный из радионавигационного модуля.
   ЦАП умолк навеки, убитый вражескими злодеяниями - провода торчали  из
пульта, изредка расцвечивая его  новогодними  огоньками  вольтовых  дуг.
Второй пилот уже обретался за  стенами  форта  и  вел  предупредительный
огонь, стремясь разрушить мои тщательно упакованные склады.
   Дело принимало опасный оборот и мне пришлось укрыться в недрах  своих
укреплений. Шли часы, а напарник развлекался вовсю, вяло  постреливая  в
мою сторону  боеприпасами  средней  тяжести  и  изредка  подвергая  меня
издевательской бомбардировке своими фекалиями! Одна такая оскорбительная
бомба попала в микроволновку и по  обиталищу  поплыл  совершенно  новый,
незабываемый аромат.
   - Эй ты! - крикнул я, спустя какое то время, - что  ты  хочешь?  Тебе
все равно не взять моих укреплений!
   Он промолчал. Я выглянул из-за стен крепости и  вздрогнул  от  ужаса.
Напарник возлежал на полу, наполовину перейдя на мою сторону и тщательно
рисовал вокруг себя крепостные стены.
   Он строил форт! Прямо у меня на глазах и на  моей  же  территории!  Я
схватился за оружие, но было уже поздно  -  он  дорисовал  и  с  вызовом
уставился на  меня.  Стены  новопостроенного  бастиона  почти  достигали
твердыни моего кресла!
   Меня трясло от злобы, но что я мог поделать - этот мерзавец скрывался
за мощными контрфорсами  из  красного  кирпича!  Оставалось  лишь  слать
захватчику бессильные проклятья.
   Как же я его ненавидел, этого гения стратегической мысли!  Моя  земля
сократилась почти на половину, и ее едва хватало, что бы  вытянуться  во
весь рост! Но этого делать  было  нельзя,  потому,  что  тогда  я  легко
попадал под обстрел. И мой  форт,  мой  замечательный  форт  теперь  был
открыт с одной стороны и прятаться там было нельзя.
   Весь день я провел  в  бункере,  изредка  подглядывая  за  действиями
противника. Он стягивал свои силы - на полу появлялись  красные,  коряво
нарисованные фигурки пехоты.
   Тут  и  там  возникали   мобильные   ракетные   установки,   красными
муравьиными дорожками тянулись обозы с продовольствием. А он возлежал  в
центре с жестоким весельем на лице.
   Я понял,  что  он  готовится  к  наступлению.  На  холмах  радиаторов
отопления засели его пулеметчики, тут  и  там  рассекали  вдоль  границы
легкая мотопехота, исполненная в детской уродливой манере, на потолке  в
районе микроволновки  я  заметил  два  самолета  разведчика.  Долго  это
продолжаться не могло, и потому я, сжав зубы, начал готовится к  отпору.
Стараясь оставаться за креслом, я копал окопы  и  строил  укрепления  из
мешком с песком, старательно вырисовывая своим маркером каждый мешок  из
соображений надежности.
   У меня тоже появилась пехота, но она вся была в  укреплениях,  потому
что это повышало  ее  эффективность.  Вместо  наступательный  техники  я
применил оборонительную, и  мои  ракетные  установки  все  гнездились  у
дальней стены, где легко было накрывать зону у самой  границы.  Я  знал,
что если его войска попытаются пересечь линию фронта, то  большая  часть
погибнет. Его легионы множились, но в бою главное не число,  а  тактика.
Этого мой бедный безумный напарник не знал и потому собирался взять меня
числом.
   Так прошло какое то время. Вражеские рати множились у самых стен моей
твердыни.
   Грубый смех их полководца не раз достигал моих ушей в  течение  этого
бесконечно долгого дня. Луна заглядывала в окна и ее  мертвое  лицо,  не
видимое на таком близком расстоянии, наверняка смеялось над нами.
   Моя мысль бешено работала.  Слышите,  люди,  только  в  экстремальной
ситуации мы вдруг узнаем о том, что практически ничего не знаем о  себе!
Я не гениальный стратег, нет, но в  той  ситуации  я  применил  поистине
выдающийся тактический ход.
   Хочешь победить, нападай первым. Он замешкался, накапливая  силы  для
удара и пропустил момент, когда мои войска,  под  прикрытием  артиллерии
перешли в наступление.
   Бой был жестоким. Было много крови и в задымленном  воздухе  носились
тубы с паштетом и  баллистические  упаковки  с  тушенкой,  которые  били
особенно больно. Я кричал что-то воинственное, а впереди  мои  крошечные
легионы все шли и шли. Их было гораздо меньше, чем у напарника,  но  они
продвигались сквозь вражеские ради подобно  копью,  раздирающему  слабую
плоть!  Артиллерийские  установки  вели  шквальный  огон  над   головами
нападавших и вся  территория  кабины  находившаяся  за  границей  быстро
оказалась  в  руинах.  Спустя  какое-то  время,  поддерживаемый   легкой
мотопехотой я двинулся через кордон и сквозь пороховую  гарь  видел  как
второй  пилот  отчаянно  бежит,  испуганно  оглядываясь  на  наступающие
войска.
   Я отдал приказ копать окопы, на господствующих высотах  заняли  место
мобильные ракетные установки типа "град", которые точечными  попаданиями
вынесли  притаившихся  в  складках  местности  пулеметчиков.  Мотопехота
патрулировала местность, отыскивая мелкие скопления врага и уничтожая их
поодиночке. В воздухе воняло паром, перегретым супом и дерьмом.
   Напарник отчаянно пытался спасти  положение  и  стянуть  разрозненные
крылья своего войска, но единожды разделенное ему уже  не  суждено  было
соединиться. Прореха множилась - маркер бешено  работал  в  моих  руках,
заменяя фигурки солдат на искореженные взрывами крошечные трупики.
   Два часа спустя я,  усталый,  но  счастливый,  обосновался  в  кольце
полуразрушенных красных стен. Форт был взят.

-Трансфер 007. Сэр А.С.Якутин.

Какая-то там орбита. Может, земля?

   Перепрыгнула ли бы корова луну, если бы в кузнице не было гвоздя?
   Великий воитель Лао-дзы советовал сесть и подождать когда труп  моего
врага проплывет мимо меня.
   Интересно, откуда старый китаец мог знать о моем напарнике?
   Я и мой народ ненавидим агрессора. Ненавидим его всей  душой,  потому
как он осквернил наши земли черными  сапогами  своим  солдат.  В  порыве
ударного, пламенного труда создавали мы нашу отчизну! Эта земля  впитала
нашу кровь и пот, и на наших руках вздувались мозоли, когда  мы  день  и
ночь стояли у сталеплавильных печей, станков, конвейеров,  у  работающей
жатки или с сетями в руках. Мы строили новый мир, и сейчас, в эти черный
дни мы можем вновь повторить - не пяди родной земли не достанется врагу!
За нами дети, женщины и вишни в цвету, но наша грудь, в  которой  бьется
пламенное сердце - это щит, о который разобьется ржавая коса наступающих
армий!
   И пусть сейчас прошло уже много лет с тех пор  как  отшумели  великие
битвы. Пусть сейчас враг не действует в открытую, а предпочитает  подлые
удары в спину, прикрываемые хитрой дипломатией. Пусть! Для нас  не  было
этих лет, наши спины не согнулись, а в глазах не погас огонь и мы готовы
как раньше идти в бой, без страха, без оглядки на свою жизнь. Потому что
наши жизни ничто, по сравнению с жизнью страны!
   Слышите там, на вашей земле! Это я говорю, Алекс Якутин,  единогласно
избранный вождь моего народа, переживший годы невзгод  и  потрясений.  Я
еще жив, слышите! И пусть агрессор тоже еще поганит лик нашего  мира,  я
вам обещаю - это ненадолго.
   Отгремела первая война за независимость. Вновь отстраивались  города,
строились заводы, фабрики, больницы  школы.  Росло  новое  поколение,  с
детства закаляемое в борьбе.
   Вокруг кресельной  твердыни  вырос  город  -  столица  нашего  нового
Государства. Много чего было в эти тяжелые годы. Люди работали на  износ
- штамповали военную технику, тачали  патроны,  крестьяне  день  и  ночь
пахали, отдавая последние крохи солдатам. Строились новые поселения, был
открыт первый аэродром и у нас появилась авиация - сначала  винтовая,  а
потом реактивная.
   Я помню, как  в  самом  начале  войны  наш  спецназ  захватил  модуль
аварийной связи и тогда-то я и  начал  диктовать  свои  мемуары  к  вам,
землянам, чтобы оставить в поколениях потомков память о своих деяниях.
   Ибо ничего не должно быть забыто!
   Я помню, как в маркере закончились стратегические запасы краски и мне
пришлось, оперируя стремительно уменьшающейся в числе  армией  и  рискуя
жизнью, захватить  вражеский  склад.  Много  чего  было.  Хочу  отметить
кровопролитные сражения при пульте управления, в  ходе  которых  удалось
переломить хребтину вражеской армии, изменив  общий  ход  войны  в  свою
пользу, а также отстрелить разгонный блок.
   С этого периода началось развитие  дипломатии  в  нашем  государстве.
Наши послы  отправлялись  в  различные  точки  мира  с  дипломатическими
миссиями, не брезгая даже страной-агрессором и  посещая  самого  Второго
Пилота Напарника - тирана и узурпатора.
   Вот и к вам, Земля,  мы  теперь  приближаемся  и  на  наших  стальных
небесах я вижу лик вашей  прекрасной  планеты,  который  с  каждым  днем
становится все ближе и ближе.
   Может быть, когда ни будь придет день, когда я опущусь к  вам  -  как
полномочный представитель своего народа, преисполненный благих вестей  и
надежд на лучшее.
   Больше не грохочут пушки, не раздаются очереди пулеметов и небо  наше
чисто от вражеских эскадрилий, но противостояние не закончилось, нет! Об
этом должен знать каждый, из тысяч  и  миллионов  свободных  людей,  что
живут и работают в глубоком тылу.
   Враг не дремлет - просто  теперь  он  предпочитает  готовить  гнусные
тайные миссии по подрыву нашей строящейся мирной жизни.
   Днем  и  ночью  на  улицах  Правокреселья  работают  его   шпионы   -
маскирующиеся под простых граждан нашей страны. Они не  спят,  они  ищут
лазейки и наши слабые места, чтобы  ударить  в  них  тонким  отравленным
кинжалом! Достаточно вспомнить о  взрыве  машиностроительного  завода  в
правом нижнем Уголье! О стихийной демонстрации  в  приграничье,  которую
пришлось подавить большой кровью -  погибло  множество