привстал на стуле.
     - Не уходите, Норм, - проговорил Ганнисон, - нам многое еще нужно обсудить.
     - Да, куда вы спешите? - осведомилась миссис Ганнисон.
     - Извините, - пробормотал Норман, - если не возражаете, я зайду попозже. Или в крайнем случае завтра утром.
     - Хорошо, - согласился Ганнисон, - но учтите, что опекунский совет соберется завтра днем.
     Миссис Ганнисон уселась на стул, который освободил Норман.
     - Передайте привет Тэнси, - сказала она. - Мы с ней увидимся сегодня вечером, если она, конечно, поправится.
     Утвердительно кивнув, Норман вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
     Ему сразу бросилась в глаза сумка миссис Ганнисон: она лежала на столе в приемной, рядом со шкафчиком, где выставлены были капли принца Руперта и прочие диковинки. Он чуть не закричал от радости.
     В приемной сидела секретарша-студентка. Норман подошел к ней.
     - Мисс Миллер, - проговорил он, - принесите, пожалуйста, сведения об успеваемости вот этих студентов, - и перечислил несколько фамилий.
     - Но они находятся в архивном отделе, профессор Сейлор, - сказала девушка.
     - Знаю. Скажите там, что я послал вас. Если не подействует, сошлитесь на доктора Ганнисона.
     Студентка отправилась выполнять поручение.
     Норман выдвинул верхний ящик ее стола и нашел там, как и рассчитывал, ключ от шкафчика с экспонатами.
     Вскоре в дверях показалась миссис Ганнисон.
     - Я думала, вы ушли! - воскликнула она, потом прибавила в своей грубоватой манере:
     - Вы что, ждете моего ухода, чтобы поговорить с Гарольдом наедине?
     Он ничего не ответил. Взгляд его был устремлен на ее переносицу.
     Она подобрала сумку.
     - Вам не стоит таиться от меня, - продолжала она. - Мне о ваших неприятностях известно ничуть не меньше, чем Гарольду, - наверняка даже больше. Если быть откровенной, вы оказались в незавидном положении. - В ее голосе послышались торжествующие нотки. Она усмехнулась.
     Норман по-прежнему не отрываясь глядел на ее переносицу.
     - И не надо притворяться, будто вам все равно, - заявила она; похоже, ее начало раздражать его молчание. - Я знаю, что вы переживаете. Имейте в виду, завтра Поллард предложит вам уволиться. На что вы уставились?
     - Так, - ответил он, отводя взгляд.
     Недоверчиво фыркнув, она достала из сумки зеркальце, мельком посмотрелась в него, затем принялась внимательно изучать собственное отражение.
     Норману показалось, что секундная стрелка на стенных часах неподвижно застыла.
     Миссис Ганнисон так углубилась в свое занятие, что не соизволила обернуться, когда Норман заговорил.
     - Миссис Ганнисон, - произнес он, - мне известно, что вы похитили душу моей жены, и я знаю, как вы это сделали. Я изучал способы похищения душ. К примеру, среди прочих есть такой: когда вы находитесь в одном помещении с тем человеком, чью душу хотите украсть, и он смотрится в зеркало, а зеркало вдруг разбивается, причем в нем как раз отражался тот самый человек, то...
     Негромко тренькнув, зеркало в руке миссис Ганнисон испарилось, превратившись в горстку радужной пыли.
     В тот же миг Норману почудилось, будто мозг его стал больше и тяжелее; откуда-то извне в его мысли проник густой мрак.
     У миссис Ганнисон вырвался вздох не то изумления, не то испуга. Лицо ее приобрело туповатое выражение - из-за того, что лицевые мускулы разом расслабились.
     Норман взял ее за руку. Она недоуменно поглядела на него.
     - Пойдемте, - сказал он, и ее тело подчинилось: она сделала шаг, потом другой.
     Дрожа с головы до ног от переполнявших его чувств, Норман вывел миссис Ганнисон в коридор. У лестницы они столкнулись с мисс Миллер, которая возвращалась из архивного отдела с кипой карточек.
     - Искренне сожалею, что мне пришлось побеспокоить вас, - обратился Норман к девушке, - но выяснилось, что карточки нам не понадобятся. Отнесите их, пожалуйста, обратно.
     Студентка кивнула и вежливо, хотя и довольно криво, улыбнулась.
     Выводя непривычно тихую миссис Ганнисон из административного корпуса, Норман все отчетливей ощущал, как мысли его словно наливаются мраком. Ничего подобного ему до сих пор испытывать не приходилось.
     Неожиданно мрак расступился, как расходятся на закате грозовые тучи, и в щель нырнул алый лучик. Грозовые тучи накапливались в его мозгу, а алый лучик был сгустком бессильной ярости, в которой Норману чувствовалось что-то знакомое.
     Ярость захлестнула мозг. Очертания зданий колледжа расплылись у Нормана перед глазами. Если существует такая вещь, как расщепление личности, подумалось ему, и если в перегородке между двумя сознаниями появляется трещина...
     Глупости! Безумие!
     Он вдруг вспомнил слова, что сорвались с уст Тэнси в купе поезда: "Душа помещается внутри человеческого мозга". И еще: "...если ей не дают вернуться в прежнее тело, она проникает в другое, невзирая на то, занято оно или свободно. Таким образом, плененная душа чаще всего находится в мозгу своего похитителя..."
     Внезапно из щели во мраке, поднявшись на гребне алой волны гнева, возникла внятная мысль: "Кретин, как тебе это удалось?!" Злобой своей она напомнила Норману миссис Ганнисон, и он, отрешившись от сомнений насчет собственного здравомыслия и реальности колдовства, признал как установленный факт, что мозг миссис Ганнисон оказался внутри его черепа и взывает к его собственному мозгу.
     Норман искоса поглядел на женщину, которая покорно плелась за ним по территории колледжа. На мгновение ему захотелось соприкоснуться с ней сознанием. Но только на мгновение. Велев себе не валять дурака, он двинулся дальше, мысленно беседуя на ходу с миссис Ганнисон.
     - Как вам это удалось? - твердила та. Норман призадумался было, забыв, что миссис Ганнисон теперь слышит его мысли.
     - Я положил в вашу сумку зеркало принца Руперта из шкафчика с экспонатами. Перекладывая, я завернул его в платок, а когда вы прикоснулись к нему пальцами, тепло, исходящее от вашей кожи, разрушило его. По древним верованиям, отражение в зеркале - это душа человека или, на худой конец, ее образ. Если зеркало разбивается, когда в нем отражается чье-либо лицо, то душа того человека выходит из тела.
     - . Поскольку в разговоре не были задействованы органы речи, Норман произнес свою тираду как бы единым духом.
     Сквозь щель во мраке проник другой вопрос:
     - Куда вы ведете мое тело?
     - К себе домой.
     - Что вам нужно?
     - Душа моей жены.
     Наступило молчание. Щель во мраке сомкнулась, потом снова разошлась.
     - Вы не можете забрать ее. Я владею ею, как вы владеете моей душой. Она спрятана и подчиняется мне.
     - Пускай. Зато я могу удерживать вашу душу, пока вы не согласитесь вернуть душу моей жены в ее тело.
     - А если я откажусь?
     - Ваш муж реалист, он не поверит в то, что вы ему расскажете. Он обратится к лучшим психиатрам, а в итоге, хотя будет жестоко страдать, отправит ваше тело в сумасшедший дом.
     Норман почувствовал в мыслях миссис Ганнисон страх и признание своего поражения. Впрочем, она еще пыталась сопротивляться:
     - Вы не сумеете удержать мою душу. Она вам ненавистна, она вызывает у вас отвращение. Ваш мозг извергнет ее.
     Тоненький лучик, что пробивался сквозь щель во мраке, сделался вдруг почти ослепительно ярким. Норман мысленно чертыхнулся. Быстро же она освоилась! Он прибавил шаг; женщина, ковылявшая следом за ним, начала задыхаться.
     - Первой была Энн, - поневоле Норман вынужден был прислушиваться к воспоминаниям миссис Ганнисон. - Она нанялась ко мне в услужение восемь лет назад.
     Этакая хрупкая на вид блондиночка, справлявшаяся, однако, со всей домашней работой. Она была излишне впечатлительна и всего боялась. Вам известно, что людьми можно управлять через страх, не прибегая к физической силе?
     Резкое слово, суровый взгляд - важно не то, что ты говоришь, а то, что подразумеваешь. Постепенно Энн наделила меня всей той строгостью, с которой к ней в детстве относились отец, учитель и священник. Я взглядом заставляла ее рыдать, я останавливалась у двери ее спальни, и Энн впадала от ужаса в безумие; повинуясь моим приказаниям, она брала голыми руками горячие кастрюли и сковородки и ждала, пока я не кончу разговаривать с Гарольдом.
     Помимо Энн, Норман узнал про Клару и Милли, Мэри и Эрменгард. Он не мог не слушать, не мог сомкнуть щель во мраке, хотя способен был расширить ее.
     Подобно омерзительной медузе или некоему мясистому плотоядному растению, душа миссис Ганнисон прилепилась к его душе, как будто тюремщик и пленница неожиданно поменялись местами.
     - А еще была Труди, толстая, неуклюжая и недалекая Труди, девушка с фермы. Она преклонялась передо мной, часами возилась с моей одеждой. Я поощряла ее то так, то этак и мало-помалу превратилась для Труди в святую.
     Она жила, чтобы добиться моей похвалы. Она готова была сделать для меня что угодно, несмотря на то, что очень часто попадала впросак и вечно чего-то стыдилась...
     Наконец они добрались до дома Сейлоров. Поток гнусных мыслей иссяк. Щель во мраке сузилась до размеров крохотной точки.
     Норман провел тело миссис Ганнисон в комнату Тэнси и показал на связанную фигуру на полу. Та лежала в той же позе, в какой он ее оставил: глаза закрыты, зубы оскалены, дыхание с хрипом вырывается из груди. Это зрелище кузнечным молотом обрушилось на мозг Нормана, и так уже изнемогавший под натиском сознания миссис Ганнисон.
     - Заберите то, что вы вселили в нее, - услышал Норман свой собственный голос.
     Черный паук спрыгнул с юбки Тэнси и резво припустил по расстеленному на полу одеялу. Норман действовал без промедления: его каблук раздавил паука, как только тот перебежал на паркет. Он различил приглушенный мысленный стон: "Мой верный Король! Ты покинул меня, ты больше не оживишь ни человеческую плоть, ни дерево, ни камень. Придется мне искать нового помощника".
     - Верните то, что вы у нее забрали, - сказал Норман.
     Щель во мраке исчезла.
     Связанная фигура шевельнулась, словно желая изменить положение. Губы задрожали, глаза раскрылись. Не обращая внимания на черноту, что давила на его мозг, Норман наклонился, разрезал веревки и вынул из-под них прокладки, которыми предусмотрительно обмотал запястья и лодыжки Тэнси. Ему показалось, будто он слышит стук ее сердца.
     Голова Тэнси качнулась из стороны в сторону. С губ слетело: "Нормам..." Ресницы затрепетали, тело вздрогнуло - и внезапно в комнате словно расцвел цветок: на лице Тэнси появилось осмысленное выражение, ее руки обняли Нормана за плечи, а из широко раскрытых глаз взглянула на него живая человеческая душа.
     Мгновение спустя чернота, давившая на его мозг, куда-то улетучилась.
     Окинув их злобным взглядом, миссис Ганнисон отвернулась, вышла из комнаты и направилась к парадной двери. Норман прижал Тэнси к себе и прильнул губами к ее губам.

Глава 20

     Входная дверь захлопнулась. Как будто это послужило для нее сигналом, Тэнси мягко оттолкнула Нормана.
     - Рано радоваться, Норман, - проговорила она. - Наше счастье по-прежнему в опасности.
     Она посмотрела на него так, словно видела перед собой огромную стену, которая скрывала солнце. Отвечая на его изумление, она произнесла шепотом, будто боялась, что. иначе накличет беду:
     - Миссис Карр...
     Она крепче обняла его, словно чтобы он скорее осознал угрозу.
     - Норман, мне страшно. Мне очень страшно. За себя и за тебя. Моя душа столькому научилась. Дела обстоят вовсе не так, как мне думалось. Они гораздо хуже. А миссис Карр...
     Норман вдруг ощутил усталость и безразличие. Ну почему, почему все хорошее так быстро проходит? Почему обязательно нужно разрушать даже иллюзию благополучия? Он тупо воззрился на Тэнси, как будто она была видением из опиумных грез.
     - Ты в безопасности, - пробормотал он. - Я сражался за тебя, я возвратил тебя и никому не отдам. Они не посмеют и прикоснуться к тебе.
     - О, Норман, - Тэнси потупилась, - я знаю, каким ты был смелым и хитроумным. Мне известно, чем ты рисковал и чем пожертвовал ради меня. Ведь ты всего за неделю сумел отказаться от здравомыслия и стойко вынес гнусные мысли той женщины. Ты победил Ивлин Соутелл и миссис Ганнисон в честном бою, играя по их правилам.
     Но миссис Карр... - Ее руки задрожали. - О, Норман, она позволила тебе победить их. Она хотела напугать их и использовала для устрашения тебя. Но теперь она сама вступает в игру.
     - Нет, Тэнси, нет, - твердил Норман, силясь придумать какой-нибудь довод в поддержку своего заявления.
     - Бедняжка, ты так устал, - проговорила она; в голосе ее послышались заботливые нотки. - Я приготовлю тебе коктейль.
     У него сложилось впечатление, что она отсутствовала лишь какие-то секунды: он успел только потереть глаза, моргнуть и помотать головой.
     - Пойду переоденусь, - сказала Тэнси, оглядывая свой помятый и кое-где порванный костюм, - а потом мы поговорим.
     Норман залпом выпил коктейль, налил себе еще. Но, похоже, алкоголь бессилен был поднять его настроение.
     Посидев, Норман встал и, пошатываясь, побрел в спальню.
     Тэнси надела белое шерстяное платье, которое ему нравилось больше других и которое она в последнее время почему-то избегала носить. Помнится, она сказала, что платье сделалось ей мало. Однако сейчас она, как видно, решила показать ему, что ее тело не утратило девичьей стройности.
     - Я как будто переехала в новый дом, - с улыбкой проговорила она. - Или возвратилась в старый после долгой отлучки. Никак не привыкну.
     Лишь, теперь Норман заметил, что в ее движениях проскальзывает неуверенность, словно она впервые поднялась с постели после тяжелой болезни.
     Она расчесала волосы, и те волной ниспадали ей на плечи; босые ноги придавали ей вид маленькой девочки.
     Даже в своем нынешнем, поистине кошмарном состоянии Норман нашел ее чрезвычайно привлекательной.
     Он смешал ей коктейль. Она пригубила и отставила стакан.
     - Нет, Норман, - сказала жена, - нам нужно поговорить. Мне многим надо с тобой поделиться, а времени у нас, быть может, в обрез.
     Он огляделся. Взгляд его на миг задержался на двери комнаты Тэнси. Кивнув, он опустился на кровать. Ощущение того, что он грезит, накурившись опиума, представлялось ему единственной реальностью; странная хрипотца в голосе Тэнси казалась неотъемлемой принадлежностью нездорового сна.
     - За всем стоит миссис Карр, - начала Тэнси. - Это она свела миссис Ганнисон с Ивлин Соутелл. Как будто ничего особенного, да? Но женщины предпочитают не разглашать тайн своего колдовства. Они обычно действуют поодиночке. Знания, вернее, частичка их, передаются только от старых к молодым, чаще всего - от матерей к дочерям, но и то скорее по обязанности, чем от чистого сердца.
     Миссис Ганнисон - я кое-что узнала о ней, наблюдая за ее душой, - уверена, что ее сотрудничество с Ивлин Соутелл и миссис Карр - уникальный случай, потрясение основ, которое предвещает великие перемены в будущем. Даже теперь мне неизвестны истинные стремления миссис Карр, однако я догадываюсь, что они чудовищно велики. Она вынашивает свои замыслы вот уже три четверти века.
     Норман молча слушал, время от времени отпивая из стакана.
     - Она выглядит этакой безобидной и глуповатой старушкой, которая печется о нравственности и соблюдении приличий, хотя сама молодится, - продолжала Тэнси.
     Норман удивленно посмотрел на нее: ему почудилось, что в ее голосе прозвучала насмешка. Впрочем, подумал он, я, должно быть, ослышался. - Однако она притворяется.
     Норм. На деле же она - великолепная актриса. Простоватая и милая на вид, она сохраняет спокойствие там, где взорвалась бы миссис Ганнисон, умеренна там, где Ивлин Соутелл обуяла бы жадность. Она преследует свои цели.
     Знаешь, ее идеал - пуританский Массачусетс. Порой мне кажется, что она какими-то таинственными средствами и способами хочет восстановить ту пропитанную суевериями, так называемую теократическую общину.
     Своим подручным она внушает ужас. В некотором Роде они - всего лишь подмастерья. Ты познакомился поближе с миссис Ганнисон, а потому поймешь, что это значит, если я скажу, что миссис Ганнисон все время боится, как бы ей не обидеть миссис Карр.
     Норман допил коктейль. Его рассудок, вместо того чтобы осознать надвигающуюся угрозу, норовил увернуться от нее. Надо встряхнуться, сказал он себе. Тэнси пододвинула ему свой стакан.
     - Страх миссис Ганнисон вполне оправдан, ибо миссис Карр обладает таким могуществом, перед которым заклинания большинства ведьм - детские забавы. Опаснее всего ее глаза. Она не случайно скрывает их за толстыми стеклами очков. Она владеет тем самым сверхъестественным оружием, на защиту от которого направлено так много колдовских чар, оружием, которое настолько хорошо известно во всем мире, что сделалось любимым предметом острот для скептиков. Я говорю о дурном глазе. С его помощью она может наводить порчу и подчинять себе души людей.
     До сих пор она держалась в тени, потому что желала наказать своих товарок за различные мелкие провинности и заставить их умолять о прощении. Однако она готовит удар, ибо увидела в тебе опасность для себя. - Тэнси говорила все быстрее и быстрее, и Норман с трудом разбирал ее слова. - Кроме того, во мраке, который клубится в ее мозгу, зреет еще один замысел. Иногда я замечала, что она внимательно присматривается к моим движениям, жестам и.:..
     Внезапно яйцо Тэнси побелело.
     - Я чувствую ее.., она разыскивает меня.., она прорывается... Нет! Нет, вы не заставите меня!... Я не буду... Не буду!..
     Она упала на колени.
     - Не отдавай меня ей, Норман! - воскликнула она, словно перепуганный ребенок. - Не подпускай ее ко мне!
     - Не подпущу, - проговорил он, рывком возвращаясь к действительности.
     - О.., у тебя не получится... Она идет сюда, сама!.. Вот до чего она боится тебя... Она заберет мою душу... Я не могу сказать тебе, что ей нужно... Это просто мерзость!..
     Норман схватил жену за плечи.
     - Ты должна сказать! - крикнул он. - Что?
     Тэнси медленно подняла голову, взглянула Норману в глаза и прошептала:
     - Ты знаешь, миссис Карр любит молодость. Она ведет себя как молоденькая девушка. Она окружает себя молодыми людьми, впитывает их чувства, невинность, восторженность. Норман, миссис Карр жаждет юности. Она долго сопротивлялась старению, дольше, чем ты думаешь.
     Ей не семьдесят, а все девяносто. Но годы берут свое.
     Смерть не пугает ее, но она отдаст что угодно, поверь мне, Норман, что угодно за молодое тело.
     Неужели ты не понимаешь? Другим нужна была моя душа, но ей необходимо мое тело. Разве ты не видел, как она на тебя смотрит? Она влюблена в тебя, Норман, эта мерзкая старуха влюблена в тебя. Вот зачем я понадобилась ей. Она хочет вселиться в мое тело, оставив мне свое. Моя душа по, гибнет вместе с ее гнусной плотью. Понимаешь?
     Норман тупо глядел в ее испуганные, немигающие, чуть ли не гипнотические глаза.
     - Ты должен остановить ее, Норман, остановить единственно возможным способом.
     Не сводя с него взгляда, Тэнси встала и, пятясь, вышла из комнаты.
     Наверно, в ее взоре и впрямь было нечто гипнотическое; вероятно, такое воздействие оказывал переполнявший ее страх. Норман не успел моргнуть, как Тэнси уже вернулась и вложила ему в руку холодный, угловатый на ощупь предмет.
     - Не медли, - проговорила она. - Если ты замешкаешься хотя бы на единый миг, если дашь ей хотя бы малейшую возможность посмотреть на тебя, мы пропали, пропали навсегда. Она - кобра, что плюет ядом в глаза жертве. Готовься, Норман. Она приближается.
     Под окном послышались шаги. Со скрипом отворилась входная дверь. Тэнси вдруг прижалась к нему, прильнула влажными губами к его губам. Он крепко поцеловал ее.
     - Не медли, милый, - повторила она шепотом и скользнула в сторону.
     Норман поднял пистолет. В спальне было темно - Тэнси задернула шторы. В дверном проеме обрисовалась тоненькая фигурка в сером шелковом платье. Блеснули стекла о