ассказать, что где-то в темноте в любой  момент
к нему может  полететь  пенджабское  лассо.  Было  бы  бесполезно  осложнять
ситуацию. Я только попросил Рауля держать руку на уровне глаз и согнуть руку
в положении дуэлянта, ждущего  приказа  стрелять.  Это  положение  исключает
возможность быть задушенным с помощью  пенджабского  лассо,  даже  если  оно
искусно брошено. Лассо обвивает вашу руку и тем самым становится безвредным,
потому что вы легко можете избавиться от него.
   После того как нам удалось избежать  встречи  с  полицейским  комиссаром,
несколькими стариками,  закрывающими  двери,  и  пожарными,  а  также  после
встречи с убийцей крыс и человеком в войлочной  шляпе,  который  не  заметил
нас, Рауль и я без труда попали  в  третий  подвал.  Там  между  задником  и
комплектом декораций из "Короля Лахора" я отодвинул камень, и  мы  спрыгнули
вниз, в дом, который Эрик построил в "двойном конверте" фундаментальных стен
Оперы  (что  он  сделал  без  затруднений,  поскольку  был  одним  из  самых
выдающихся  строителей-подрядчиков  Шарля  Гарнье,  архитектора  театра,   и
продолжал работать тайно и в одиночку, когда строительные работы  официально
были прекращены во время войны, осады Парижа и коммуны).
   Я знал Эрика достаточно хорошо и полагал,  что  смогу  раскрыть  все  его
трюки. Однако мне стало не по себе, когда я попал в его дом, ибо был в курсе
того, что он сделал  с  мазендеранским  дворцом:  он  превратил  его  в  дом
дьявола, где никто не мог сказать слова без того, чтобы его не подслушали  и
эхо его не повторило. Сколько  бурных  семейных  сцен  и  кровавых  трагедий
оставил монстр  после  себя  со  своими  люками.  Во  дворце,  который  Эрик
"перестроил", вы никогда  не  знали  точно,  где  находитесь.  У  него  были
поистине страшные изобретения, но наиболее ужасным из всех  являлась  камера
пыток.  За  редким  исключением,  когда  маленькая  султанша   развлекалась,
заставляя  страдать  некоторых  представителей  среднего  класса   -   своих
подданных, в камеру помещали только заключенных, осужденных  на  смерть.  По
моему мнению, это была наиболее жестоко  задуманная  часть  "розовых  часов"
Мазендерана. Правда, когда кто-либо в камере пыток "получал достаточно", ему
всегда разрешали прекратить свои страдания пенджабским лассо.
   Представьте мое состояние,  когда  я  увидел,  что  эта  комната  в  доме
монстра, в которую мы с Раулем  попали,  была  точной  копией  камеры  пыток
"розовых часов" Мазендерана.
   У наших ног я нашел пенджабское лассо, которого так опасался весь  вечер.
Я был убежден, что его уже использовали для Жозефа Бюке,  главного  рабочего
сцены. Он, вероятно, подобно  мне,  однажды  заметил,  как  Эрик  передвигал
камень в третьем подвале. Из любопытства Жозеф Бюке тоже исследовал  проход,
но попал в камеру пыток и уже не вышел оттуда, удушенный  монстром.  Я  могу
легко представить, как Эрик, желая  отделаться  от  тела,  перетащил  его  в
декорации из  "Короля  Лахора"  и  повесил  на  лассо  как  пример  или  для
устрашения. Но, подумав, он вернулся, чтобы забрать обратно свое пенджабское
лассо, которое сделано из струн и могло вызвать любопытство мирового судьи.
   И вот теперь я видел лассо в камере пыток! Я не труслив, но холодный  пот
выступил на моем лице.
   Фонарь дрожал в моей руке,  когда  я  освещал  им  стены  этой  пакостной
камеры.
   Рауль заметил это и спросил:
   - В чем дело?
   Я энергично показал ему, чтобы он молчал. Я все еще надеялся, что  монстр
не знает, что мы находимся в камере пыток. Однако, даже если он и  не  знал,
это еще не гарантировало нам безопасность. Мне  казалось  вполне  вероятным,
что камера пыток предназначалась для охраны дома монстра со стороны третьего
подвала, и возможно, это делалось автоматически.
   Да, пытки, скорее всего, начинались автоматически. Но  кто  мог  сказать,
какие движения с нашей стороны приведут механизмы пыток в действие?
   Я настаивал, чтобы Рауль не двигался. Гнетущее безмолвие давило  на  нас.
Красный свет моего фонаря продолжал скользить  по  стенам  камеры  пыток.  Я
узнал ее, узнал"
 
Глава 23 
В камере пыток 
(Продолжение истории перса) 
 
   Мы находились в середине маленькой шестиугольной комнаты.  Все  шесть  ее
стен от потолка до пола были покрыты зеркалами. По углам я отчетливо  увидел
сегменты зеркал, прикрепленные к барабанам, которые могли вращаться!  Да,  я
узнал их, узнал и железное дерево в одном углу, железное дерево  с  железной
веткой - виселицу!
   Я схватил руку Рауля. Он трясся мелкой дрожью,  готовый  закричать  своей
невесте, что пришел спасти ее. Я боялся, что он может не сдержаться.
   Вдруг мы услышали слева какой-то звук. Сначала он  показался  нам  звуком
открывающейся и закрывающейся двери в соседней комнате на фоне приглушенного
стона. Я еще крепче схватил руку Рауля. В  конце  концов  мы  ясно  услышали
слова: "Возьмите это или уходите! Свадебный марш  или  похоронный  марш".  Я
узнал голос монстра. Затем мы опять услышали стон,  за  которым  последовало
долгое  молчание.  Теперь  я  был  убежден,  что  монстр  не  знал  о  нашем
присутствии в его доме, ибо в противном случае принял бы меры, чтобы  мы  не
слышали его. Ему надо было только закрыть невидимое  маленькое  окно,  через
которое любители пыток смотрели в камеру. И я не сомневался - знай  он,  что
мы там, пытки начались бы немедленно.
   Поэтому у нас появилось большое преимущество перед ним - мы  были  рядом,
но он не знал об этом. Сейчас самым важным для нас было не выдать себя, и  я
страшился импульсивности Рауля больше, чем  чего-либо  другого.  Он  был  на
грани того, чтобы прорваться через стены, отделявшие его  от  Кристины  Доэ,
чьи стоны, нам казалось, мы слышали.
   - Похоронный марш недостаточно бодрый, -  продолжал  голос  Эрика,  -  но
свадебный... Он великолепен! Вы должны принять решение,  определиться,  чего
вы хотите! Что касается меня, то я не могу больше жить вот так, под  землей,
в дыре, как крот! "Торжествующий Дон Жуан" завершен, и теперь я  хочу  жить,
как все. Хочу, чтобы у меня была жена, как у всех, и чтобы я выходил  с  ней
на  прогулки  по  воскресеньям.  Я  изобрел  маску,  которая  позволяет  мне
выглядеть, как обычный человек. Станете  самой  счастливой  женщиной.  И  мы
будем  петь  для  самих  себя,  одни,  мы  будем  петь,  пока  не  умрем  от
удовольствия... Вы плачете! Вы боитесь меня! Но ведь я  не  плохой  человек.
Полюбите меня, и вы увидите! Чтобы быть добрым, все, что мне необходимо, это
любовь. Если вы полюбите меня, я буду  нежен,  как  ягненок,  и  вы  сможете
делать со мной все что хотите.
   Стоны, которые сопровождали этот молебен любви, становились все громче. Я
никогда не слышал ничего подобного. Рауль и  я  поняли,  что  эти  отчаянные
стоны исходили от самого Эрика. Что же касается Кристины, то она,  вероятно,
стояла с другой стороны, безмолвная от ужаса, не имевшая больше сил кричать,
видя перед собой монстра.
   Рыдания Эрика были такими же громкими, как рев, и такими же мрачными, как
ропот океана. Наконец три раза вопль вырвался из его горла:
   - Вы не любите меня! Вы не любите меня! Вы не любите меня!  -  Затем  его
голос стал мягче, и  он  спросил:  -  Почему  вы  плачете?  Вы  знаете,  что
причиняете мне боль.
   Молчание.
   Нам это молчание давало надежду. Мы думали только о том, как  дать  знать
Кристине о нашем присутствии. Ведь теперь мы  могли  покинуть  камеру  пыток
лишь в том случае, если она откроет нам дверь, и только при этом условии  мы
могли помочь ей.
   Вдруг тишину в соседней комнате нарушил звук  электрического  звонка.  Мы
услышали, как Эрик вскочил, а затем  его  громовой  голос:  "Кто-то  звонит!
Пожалуйста, входите!" - Зловещий смех. - "Кто это беспокоит  нас?  Подождите
меня здесь, я пойду и прикажу сирене открыть дверь".
   Шаги удалились, дверь закрылась. У меня не было времени  думать  о  новом
ужасе, который вот-вот мог произойти, я забыл, что монстр, возможно,  вышел,
чтобы совершить новое преступление; я понял только  одно:  Кристина  одна  в
соседней комнате.
   Рауль уже звал ее:
   - Кристина! Кристина!
   Раз мы слышали, что говорилось в другой комнате, то и  нас,  естественно,
должны были услышать там. И все же  Раулю  пришлось  повторить  свой  призыв
несколько раз. Наконец слабый голос достиг нас:
   - Мне снится - Кристина! Кристина! Это я, Рауль! - Молчание.  -  Ответьте
мне, Кристина! Если вы одна, во имя неба, ответьте мне!
   Затем голос Кристины прошептал имя Рауля.
   - Да! Да! - закричал он. - Это я! Это не сон! Доверьтесь  мне,  Кристина!
Мы здесь, чтобы  спасти  вас.  Будьте  осторожны!  Как  только  вы  услышите
монстра, дайте нам знать.
   - Рауль! Рауль!
   Кристина заставила его несколько раз повторить ей, что это не сон  и  что
он смог прийти к ней  в  сопровождении  надежного  человека,  который  знает
секреты Эрика.
   Но за радостью, которую мы принесли ей, вскоре последовал новый удар. Она
хотела, чтобы Рауль немедленно ушел. Она боялась, что Эрик обнаружит  его  и
убьет без колебаний. Она сказала нам в нескольких поспешных словах, что Эрик
совершенно сошел с ума от любви и решил убить любого и  себя  в  том  числе,
если она не согласится стать его женой в глазах гражданских властей и  перед
священником церкви Мадлен. Он дал ей время до  одиннадцати  часов  следующей
ночи все обдумать. Это последний срок. После этого она должна будет  сделать
выбор, как он сказал, между свадебным и похоронным  маршем.  И  Эрик  сказал
слова, которые Кристина не полностью поняла: "Да  или  нет,  если  нет,  все
будут мертвы и похоронены". Но я понял эти слова очень  хорошо,  потому  что
они с устрашающей точностью соответствовали моим ужасным мыслям.
   - Можете вы сказать нам, где Эрик? - спросил я.  Она  ответила,  что  он,
должно быть, покинул дом.
   - Вы можете это проверить?
   - Нет. Я связана и не в состоянии двигаться. Услышав это, Рауль  и  я  не
смогли сдержать крик гнева. Наша судьба,  всех  троих,  зависела  сейчас  от
Кристины. Нам надо было во что бы то ни стало спасти ее.
   - Но где же вы? - спросила она. - В моей спальне всего две двери,  -  это
та спальня, обставленная мебелью  в  стиле  Луи-Филиппа,  о  которой  я  вам
говорила, Рауль, - Эрик  пользуется  только  одной  дверью,  но  никогда  не
открывает  другую,  которая  сейчас  передо  мной.  Он  запретил,  мне  даже
подходить к ней, потому что, по  его  словам,  это  самая  опасная  из  всех
дверей: дверь в камеру пыток.
   - Кристина, мы как раз и находимся по другую сторону этой двери.
   - Тогда вы в камере пыток?
   - Да, но мы не видим никакой двери.
   - О, если бы я могла дотянуться до нее. Но я постучу по ней, и  тогда  вы
поймете, где эта дверь.
   - У нее есть замок? - спросил я.
   - Да.
   "Она открывается ключом с той  стороны,  как  обычная  дверь,  но,  чтобы
открыть ее с нашей стороны, нужно, видимо, найти  пружину  и  противовес,  а
сделать это нелегко", - подумал я.
   - Мадемуазель, - сказал я, - нам совершенно необходимо открыть эту дверь.
   - Но как? - спросил плачущий голос молодой женщины.
   Мы слышали, как она пытается освободиться от своих пут.
   - Нам надо действовать только хитростью, - сказал я. -  Мы  должны  найти
ключ к этой двери.
   - Я знаю, где он, - произнесла Кристина,  которая,  казалось,  устала  от
предпринимаемых ею усилий. - Но я очень крепко привязана- О! Негодяй! -  Она
зарыдала.
   - Где же ключ? - спросил я после того, как  попросил  Рауля  предоставить
все дело мне - ведь мы не могли терять ни одной секунды.
   - В спальне, возле органа, вместе с другим бронзовым ключом,  к  которому
он также приказал не прикасаться. Оба ключа находятся  в  маленьком  кожаном
мешочке, который он называет  "маленьким  мешком  жизни  и  смерти".  Рауль!
Рауль! Вы должны уйти! Здесь  все  непонятно  и  ужасно,  и  Эрик  на  грани
сумасшествия, а вы в камере пыток!  Уходите  oai  же  путем,  каким  пришли!
Почему, почему эта комната так называется?
   - Кристина, - произнес Рауль, - мы или вместе уйдем, или умрем вместе.
   - Это зависит от того, выберемся ли мы отсюда  целыми  и  невредимыми,  -
сказал  я.  -  Но  нужно  сохранять  хладнокровие.  Почему  он  связал  вас,
мадемуазель? Вы же не можете убежать из дома, и он знает это.
   - Я пыталась покончить с собой.  В  тот  вечер,  принеся  меня  сюда  без
сознания, он ушел повидаться, как он сказал, со  своим  банкиром  и  оставил
меня на время одну. Вернувшись, он нашел меня в  крови"  -  я  хотела  убить
себя, разбив голову о стену.
   - Кристина! - застонал Рауль и зарыдал.
   - Потом он связал меня. Мне не разрешено  умереть  до  одиннадцати  часов
завтрашней ночи.
   Весь этот разговор через стену был более осторожным и прерывистым, чем  я
способен передать, воспроизводя его здесь. Мы часто  замолкали,  думая,  что
слышим скрип деревянных полов, шаги". И  Кристина  пыталась  успокоить  нас,
говоря: "Нет, это не Эрик. Он ушел. Он действительно ушел. Я слышала, как он
открыл и закрыл проход через стену к озеру".
   - Мадемуазель, - сказал я, - монстр связал вас, и он же вас развяжет.  Вы
сможете заставить его сделать это, если  будете  действовать  правильно.  Не
забывайте, что он любит вас.
   - О, если бы я только могла забыть это!
   - Улыбайтесь ему. Просите его, скажите, что веревки причиняют вам  боль."
Но она прервала меня:
   - Ш-ш, я слышу какие-то шаги! Это Эрик! Уходите! Уходите!
   - Мы не можем уйти, даже если бы захотели, - сказал я с ударением,  чтобы
произвести на нее впечатление. - Мы не можем покинуть комнату! И мы в камере
пыток!
   - Тише!
   Мы замолчали.
   Тяжелые шаги медленно приблизились к стене,  затем  остановились,  и  пол
опять заскрипел. Затем раздался тяжелый вздох, за которым последовал ужасный
крик Кристины, и мы услышали голос Эрика:
   - Простите, что я показываю вам такое лицо... Я прекрасно чувствую  себя,
как видите! Этот человек сам виноват. Зачем он звонил?  Иногда,  когда  люди
проходят мимо, они спрашивают, который  час.  Но  этот  человек  никогда  не
спросит больше, который час.  Виновата  сирена...  Всего  лишь  один  вздох,
глубокий, ужасный, идущий из бездны души... Почему вы закричали, Кристина?
   - Потому что мне больно, Эрик.
   - Я думал, что напугал вас.
   - Пожалуйста, развяжите меня. Я все равно останусь вашей пленницей.
   - Но вы опять попытаетесь убить себя.
   - Вы же мне дали время до одиннадцати часов ночи, Эрик.
   Шаги опять медленно двинулись по полу.
   - В конце концов, поскольку мы умрем вместе и поскольку я тоже спешу, как
и вы  Да,  с  меня  достаточно  этой  жизни,  вы  понимаете?  Подождите,  не
двигайтесь, я развяжу вас... Вы только должны сказать одно слово:
   "Нет" - и все закончится немедленно, для всех. Вы правы! Вы правы!  Зачем
ждать до завтра? Ах да, потому что так благороднее.. Я всегда был в плену  у
внешних приличий - какое ребячество! Мы должны думать только о себе  в  этой
жизни, о нашей собственной смерти. Все остальное - неважно. Вы  смотрите  на
меня, потому что я мокрый? Ах, дорогая, мне  не  надо  было  выходить.  Идет
проливной дождь. Вы знаете, Кристина,  мне  кажется,  у  меня  галлюцинации.
Человек, который только что звонил в дверь сирены, - я  сомневаюсь,  что  он
будет звонить на  дне  озера,  -  он  выглядел,  как  так,  повернитесь.  Вы
удовлетворены? Вы развязаны... Боже мой! Ваши руки, Кристина! Я причинил вам
боль? Этого одного достаточно, чтобы я заслужил смерть. Говоря о  смерти,  я
должен пропеть реквием в память о Нем. Когда я услышал  эти  слова,  у  меня
появилось ужасное предчувствие. Я тоже однажды  нечаянно  позвонил  в  дверь
монстра, конечно, - не зная этого.  Вероятно,  я  привел  тогда  в  действие
какую-то систему  предупреждения.  Мне  вспомнились  две  руки,  появившиеся
из-под черной воды. Кто был тот бедняга,  который  смог  пробиться  к  этому
берегу? Мысль о нем почти помешала мне порадоваться хитрости Кристины,  даже
когда Рауль прошептал мне на ухо эти волшебные слова; "Она развязана!"  Кто?
Кто этот "другой мужчина", ради которого теперь исполнялся реквием?
   Ах, какое величественное и неистовое пение!  Оно  сотрясало  весь  дом  у
озера и заставляло дрожать землю. Мы приложили ухо  к  стене-зеркалу,  чтобы
лучше слышать, удалась ли хитрость Кристины, хитрость, на которую она  пошла
ради нашего освобождения, но сейчас мы слышали  только  реквием.  Это  была,
скорее, служба по осужденным. Там, глубоко под землей, эта  музыка  вызывала
танцы демонов в кругах ада.
   Я вспоминаю, что "Dies Jrae", которое пел  Эрик,  обволакивало  нас,  как
гроза. Да, мы слышали гром и видели молнии вокруг нас. Конечно, Я слышал его
пение раньше. Он доходил даже до того, что заставлял петь каменных  быков  с
человеческими головами во дворце Мазендерана. Но я никогда- не слышал, чтобы
он пел так, никогда! Он пел, как бог грома.
   Затем орган и голос замолкли так внезапно, что Рауль  и  я  отступили  от
стены. И голос, вдруг резко изменившийся, раздраженно проскрипел по слогам:
   - Что вы сделали с моим мешком?
 
Глава 24 
Пытки начинаются 
(Продолжение истории перса) 
 
   - Что вы сделали с моим мешком? - повторил голос взбешенно,  и  Кристина,
должно быть, задрожала не меньше, чем мы сами. - Вот почему вы хотели, чтобы
я развязал вас! Чтобы взять мой мешок!
   Мы  услышали  быстрые  шаги  -  Кристина  поспешила  обратно  в   спальню
Луи-Филиппа, чтобы найти прибежище перед нашей стеной.
   - Почему вы убегаете? - сказал зло голос Эрика, который следовал за  ней.
- Верните мой мешок! Разве вы не знаете, что это мешок жизни и смерти?
   - Послушайте меня, Эрик,  -  услышали  мы  печальный  голос  Кристины.  -
Поскольку мы собираемся жить вместе, что из того, если я возьму этот  мешок?
Ведь все ваше теперь принадлежит мне.
   Она сказала это так трогательно, что мне стало жаль  ее.  Бедная  девушка
должна была собрать последние  силы,  чтобы  преодолеть  этот  ужас.  Но  на
монстра такие детские, наивные слова не могли произвести впечатления"  -  Вы
хорошо знаете, что в этом мешке два ключа, - сказал  он.  -  Что  вы  хотели
сделать с ними?
   - Я хотела посмотреть эту комнату, которую никогда не видела, -  ответила
она, - комнату, которую вы всегда скрывали от меня. Это женское любопытство!
- добавила она,  как  ей  казалось,  игриво,  но  слова  ее  прозвучали  так
фальшиво, что, вероятно, лишь усилил" подозрения Эрика.
   - Мне не нравятся любопытные женщины, - резко возразил  он.  -  Вы  лучше
вспомните сказку о Синей бороде и следите за своими шагами. Верните мне  мой
мешок. Верните его обратно! Оставьте этот ключ, моя любознательная  девочка!
- И он засмеялся, когда Кристина вскрикнула от боли.
   На ее крик бедный Рауль, не способный больше контролировать себя, ответил
криком беспомощной ярости. Я попытался заставить его замолчать,  закрыв  ему
рот рукой, но мне это не удалось.
   - Что это было? - спросил монстр. - Вы слышали, Кристина?
   - Нет, нет, я ничего не слышала.
   - Мне показалось, что кто-то закричал.
   - Закричал? Вы теряете рассудок, Эрик? Кто может кричать  здесь,  в  этом
доме? Я сама только что вскрикнула, потому что  вы  сделали  мне  больно,  и
больше ничего не слышала.
   - Вы говорите это таким... Вы дрожите, вы в ужасном состоянии. Вы  лжете!
Кто-то кричал. Я слышал это!  Кто-то  есть  в  камере  пыток.  А,  теперь  я
понимаю!
   - Там никого нет, Эрик!
   - Я понимаю!
   - Никого!
   - Может быть, ваш жених?
   - У меня нет жениха! Вы знаете это!
   Мы опять услышали отвратительный смех.
   - Это легко узнать. Моя  дорогая  маленькая  Кристина,  моя  любовь,  нет
никакой необходимости открывать  дверь,  чтобы  увидеть,  что  происходит  в
камере  пыток.  Хотите   посмотреть?   Хотите?   Послушайте,   если   кто-то
действительно есть в камере, вы увидите свет от потайного окна, там наверху,
около потолка. Все, что мне