надо сделать, это отодвинуть  черный  занавес  и
убрать свет здесь... Так, занавес убран. Теперь  уберем  свет.  Вы  ведь  не
боитесь темноты, когда вы со своим возлюбленным, не так ли?
   - Нет, я боюсь! - воскликнула Кристина так, будто она умирает. - Я  боюсь
темноты! Меня не интересует больше эта комната,  совсем  не  интересует.  Вы
всегда пугали меня,  как  будто  я  ребенок,  этой  камерой  пыток.  Я  была
любопытна, это правда, но теперь она не интересует меня больше, нисколько!
   И то, чего я больше всего боялся,  началось.  Вдруг  всю  комнату  залило
светом. Казалось, будто все на нашей стороне стены  охватило  пламя.  Рауль,
который не ожидал этого, был ошеломлен.
   Злой голос опять загремел в соседней комнате:
   - Я же сказал вам, кто-то есть там! Видите окно, вон то освещенное  окно?
Там, наверху! Человек за стеной не видит  его,  но  вам  надо  вскарабкаться
вверх по лестнице, и вы все увидите. Вы часто спрашивали меня, для чего она?
Теперь вы знаете! Она используется для того, чтобы  смотреть  через  окно  в
камеру пыток, моя любознательная девочка!
   - Какие пытки.., какие пытки? Эрик! Эрик! Скажите,  вы  только  пытаетесь
напугать меня! Скажите мне это, если любите меня. Ведь это неправда, не  так
ли? Это только сказка для маленьких детей!
   - Поднимитесь к этому окну и посмотрите, моя дорогая.
   Я не знаю, слышал  ли  Рауль,  стоящий  рядом  со  мной,  дрожащий  голос
Кристины, поскольку он еще не пришел в себя от всего происходящего.  Что  же
касается меня, то я видел подобное слишком часто  через  маленькое  окно  во
дворце  Мазендерана  и  сейчас  сосредоточил  свое  внимание  на  том,   что
говорилось  в  соседней  комнате,  я  надеялся,  что  это  даст  мне   повод
действовать или поможет принять какое-то решение.
   - Поднимитесь и посмотрите, посмотрите через это окно. Вы скажете  мне...
После этого вы скажете, как выглядит его нос.
   Я слышал, как лестница приставляется к стене.
   - Полезайте, - сказал Эрик. - Хотя нет, я сделаю это сам, моя дорогая.
   - Нет, нет, позвольте мне!
   - Ах, моя дорогая, вы такая милая. Это очень трогательно, что вы бережете
меня в моем возрасте. Вы мне  скажете,  как  выглядит  его  нос.  Если  люди
понимают, как им повезло, что у них есть нос, собственный нос,  они  никогда
не забредут в камеру пыток!
   Секунду спустя мы ясно услышали слова, сказанные сверху:
   - В камере никого нет, мой дорогой Эрик!
   - Никого? Вы уверены?
   - Да, вполне уверена. Никого.
   - Хорошо, тем лучше... Что с вами, Кристина? Пойдемте,  пойдемте,  вы  не
упадете в обморок,  не  правда  ли?  Поскольку  никого  нет...  Но  как  вам
поправила пейзаж?
   - О, мне он очень нравится!
   - Прекрасно. Вы чувствуете себя лучше, не так ли? Это очень хорошо. Вы не
должны слишком возбуждаться. Но не странный ли это дом,  если  в  нем  можно
увидеть пейзаж, подобный этому?
   - Да, это как восковые фигуры в музее Гревена. Но скажите мне, Эрик,  там
нет орудий пыток? Вы в самом деле напугали меня.
   - Почему, если там нет никого?
   - Это вы украсили эту комнату, Эрик? Она действительно очень красива!  Вы
великий художник!
   - Да, я великий художник в своем роде.
   - Но скажите, почему вы называете эту комнату камерой пыток?
   - Все очень просто. Во-первых, что вы видели?
   - Лес.
   - И что в этом лесу?
   - Деревья!
   - И что на деревьях?
   - Птицы.
   - Вы разве видели каких-нибудь птиц?
   - Нет, не видела.
   - Тогда что же вы видели? Подумайте! Вы видели ветки. И что на  одной  из
веток? Виселицу. Вот почему я называю мой лес камерой пыток. Вы поняли,  это
только фигуральное выражение. Шутка. Я никогда не выражаюсь так, как  другие
люди. Я ничего не делаю, как другие. Но  я  устал,  очень  устал...  С  меня
довольно, слышите? Довольно леса в моем доме и камеры пыток!  Довольно  быть
шарлатаном с ящиком с двойным дном! С меня довольно, довольно! Я хочу  иметь
тихую квартиру с обычными дверями и  окнами  и  хорошую  жену.  Вам  следует
понять это, Кристина. Почему я должен повторять вам это? Жену, как у всех. Я
буду любить ее, ходить с ней на прогулки по воскресеньям и развлекать ее всю
неделю. Ах, вам не будет скучно со мной. У меня  наготове  множество  разных
трюков,  не  считая  карточных  фокусов.  Хотите,  я  покажу  вам  некоторые
карточные фокусы? Это поможет нам убить время. Моя маленькая  Кристина,  моя
маленькая Кристина... Вы слушаете меня? Вы не будете больше отвергать  меня?
Вы любите меня? Нет, вы не  любите  меня.  Но  это  не  имеет  значения:  вы
полюбите. Раньше вы не могли смотреть на мою маску, потому что  знали,  чего
скрывается за ней; теперь вы не возражаете смотреть на нее и забываете,  что
за ней, и вы не будете отвергать  меня  больше!  Люди  могут  привыкнуть  ко
всему, когда сами хотят этого, когда готовы попытаться.  Многие  женятся  не
любя, но потом просто обожают друг друга. О, я не знаю, что говорю... Но вам
будет весело со мной! Другого такого человека, как я,  больше  нет,  клянусь
перед Богом, который соединит нас в браке, если вы разумны; мне нет  равных,
например, когда речь идет о чревовещании. Я - самый великий чревовещатель  в
мире! Вы смеетесь? Не верите мне? Слушайте!
   Я  понял,  что  монстр   (который   действительно   был   самым   великим
чревовещателем в мире) потоков слов пытается отвлечь  внимание  Кристины  от
камеры пыток. Это было глупо, потому что Кристина думала только о нас.
   Она повторила несколько раз  самым  нежным,  самым  умоляющим  тоном,  на
который только была способна:
   - Уберите свет в маленьком окне. Пожалуйста, Эрик, уберите свет.
   Услышав, что  монстр  с  угрозой  говорит  о  свете,  который  неожиданно
появился в окне, Кристина поняла, что для этого есть какая-то причина.  Одно
должно было успокоить ее: она  видела  нас  живыми  и  здоровыми  по  другую
сторону стены, стоящими в великолепном сиянии света. Но она  чувствовала  бы
себя более уверенно, если бы свет был убран.
   Эрик начал демонстрировать свое искусство чревовещания.
   - Посмотрите, - сказал он. - Я приподниму немного маску - совсем немного.
Вы видите мои губы - они не двигаются. Мой  рот,  то,  что  сходит  за  рот,
закрыт, и все же вы слышите мой голос. Я говорю животом,  и  это  называется
чревовещанием. Этот прием хорошо известен. Слушайте мой голос. Где вы хотите
его слышать? В левом ухе? В правом? В столе? В маленьких ящиках  из  черного
дерева на камине? Ах, это удивляет вас? Мой  голос  в  маленьких  ящиках  на
камине!  Вы  хотите,  чтобы  он  был   вдалеке?   Близко?   Звучал   громко,
пронзительно? Гнусаво? Мой голос движется повсюду,  повсюду!  Слушайте,  моя
дорогая, Он в маленьком ящике справа. Слушайте, что он говорит:
   "Повернуть скорпиона?" А теперь,  быстро!  Слушайте,  что  он  говорит  в
маленьком ящике  слева:  "Повернуть  кузнечика?"  А  теперь,  быстро!  Он  в
маленьком кожаном мешке. Что он  говорит?  "Я  в  маленьком  мешке  жизни  и
смерти". А  теперь,  быстро!  Он  в  горле  Карлотты,  глубоко,  в  золотом,
хрустальном горле Карлотты! Что он говорит? Он говорит:
   "Я - мсье жаба, и я пою, я чувствую без - ква - тревоги мелодию - ква!  А
теперь, быстро! Он в кресле в ложе призрака и говорит: "Так,  как  она  поет
сегодня, она свалит люстру!" А теперь, быстро! Где же голос Эрика? Слушайте,
Кристина, моя дорогая, слушайте. Он за дверью камеры пыток! И что я  говорю?
Я говорю: "Горе тому, кому повезло иметь нос, настоящий нос, и кто забрел  в
камеру пыток". Ах,ах, ах!
   Ужасный, проклятый голос чревовещателя был повсюду, повсюду! Он  проходил
через маленькое невидимое окно и через стены. Он  витал  вокруг  нас,  между
нами. Мы сделали непроизвольное движение,  как  будто  хотели  броситься  на
Эрика, но его голос, более подвижный и  более  неуловимый,  уже  отскочил  к
другой стороне стены.
   Однако вскоре мы уже не могли слышать ничего больше, потому что случилось
следующее.
   Голос Кристины:
   - Эрик! Эрик! Вы утомили меня. Остановитесь! Не думаете ли вы, что  здесь
жарко?
   - О да, - ответил голос Эрика, - жара становится невыносимой.
   И опять голос Кристины, задыхающийся от тревоги:
   - Что это? Стена горячая! Стена горит!
   - Я скажу вам, Кристина, моя дорогая, это из-за леса в соседней комнате.
   - Что вы имеете в виду? Лес...
   - Разве вы не видели. Это лес в Конго. - И страшный смех монстра  потопил
мольбу Кристины.
   Рауль кричал и колотил по стенам как сумасшедший. Я не мог сдержать  его.
Но мы слышали только хохот монстра, и сам монстр, должно быть, слышал только
себя. Затем стали  слышны  звуки  борьбы,  упавшего  на  пол  тела,  которое
оттаскивали прочь, и звук захлопнувшейся двери. После этого не было  ничего,
ничего, кроме знойного молчания полудня в сердце африканских джунглей.
 
Глава 25 
Бочки! Бочки! Есть бочки на продажу? 
(Продолжение истории перса) 
 
   Как я уже  говорил,  комната,  в  которой  находились  Рауль  и  я,  была
правильной шестиугольной формы и ее стены полностью покрыты зеркалами. С той
поры на выставках часто демонстрировались такие же и назывались они  "домами
миражей" или "дворцами иллюзий". Но изобретение принадлежит только Эрику, Он
построил первую комнату такого типа на моих глазах во время "розовых  часов"
Мазендерана. Декоративный объект, такой, например, как  колонна,  размещался
по углам, и это создавало иллюзию дворцов с бесчисленными колоннами,  потому
что эффектом зеркал реальная комната увеличивалась до шестиугольных  комнат,
каждая из которых множилась на  неограниченное  число  раз.  Чтобы  развлечь
маленькую султаншу, Эрик  вначале  построил  комнату,  которая  могла  стать
"бесчисленным храмом", но маленькой султанше  скоро  надоели  такие  детские
фокусы, и тогда он преобразовал свое изобретение в камеру пыток. Он  заменил
колонны по углам железным деревом, на котором красками были написаны листья,
совершенно неотличимые от живых.  Почему  дерево  было  сделано  из  железа?
Потому что  оно  должно  быть  достаточно  прочным,  чтобы  выдерживать  все
приступы жертвы, заключенной в камеру пыток. Мы увидим, как полученная таким
образом сцена была дважды трансформирована  в  две  другие  последовательные
сцены посредством автоматического вращения барабанов в углах.  Эти  барабаны
были разделены на три части. Они соответствовали углам зеркал, и  каждый  из
них отвечал определенному замыслу.
   Стены камеры пыток не давали жертве возможности ухватиться  за  что-либо,
там не было точки опоры. Стены, не считая прочного  материала  декоративного
объекта, были покрыты зеркалами, причем такими толстыми, что им нечего  было
бояться ярости бедняги, которого бросали в комнату босым и с пустыми руками.
   Никакой мебели.  Потолок  был  светлый.  Простая  система  электрического
отопления, примененная впервые, позволяла регулировать температуру  стен  (и
тем самым температуру воздуха) в комнате по своему желанию.
   Я  так  подробно  описал  конструктивные  особенности  этого   необычного
изобретения, которое создавало  сверхъестественную  иллюзию  экваториального
леса под палящим  полуденным  солнцем,  чтобы  никто  не  мог  бросить  тень
сомнения на мое настоящее умственное состояние или  сказать:  "Этот  человек
сошел с ума", "Этот  человек  лжет"  или  "Этот  человек  принимает  нас  за
дураков".
   Если  бы  я  просто  написал:  "Оказавшись  в  подвале,   мы   попали   в
экваториальный лес под палящее полуденное  солнце",  я  добился  бы  глупого
эффекта неожиданности, но я не стремлюсь к каким-либо эффектам: моя цель при
написании этих строк состоит в том, чтобы точно передать,  что  случилось  с
виконтом Раулем де Шаньи  и  мной  в  ходе  ужасного  происшествия,  которое
некоторое время было в центре внимания французского правосудия.
   Теперь я возобновляю свое повествование там, где прервал его.
   Когда потолок и лес вокруг нас осветились, Рауль был ошеломлен. Появление
этого непроницаемого леса, бесчисленные стволы и ветви  которого,  казалось,
протянулись  бесконечно  во  всех  направлениях,  погрузило  его  в  ужасное
оцепенение. Он  обхватил  руками  лоб,  словно  пытаясь  прогнать  кошмарное
видение, вид у него был такой, будто он только  что  проснулся  и  с  трудом
возвращается к реальности.  На  мгновение  он  даже  перестал  слушать,  что
происходит за стеной.
   Меня, как я уже сказал, появление леса нисколько не удивило, и  я  слушал
за двоих. В конце концов мое внимание привлекла не картина леса, на  которой
мой разум не концентрировался, а зеркала, производившие этот эффект. Зеркала
были поцарапаны в некоторых местах, имели трещины. Ведь кто-то смог  сделать
эти царапины, похожие на звездочки. Это доказывало,  что  камера  пыток  уже
использовалась до того, как мы попали в нее.
   Какой-то бедняга, видимо, не босой и не с пустыми руками, как  осужденные
"розовых часов" Мазендерана, вероятно, в плену этой "смертельной иллюзии"  в
бешенстве бросился на зеркала, которые продолжали  отражать  его  нападение,
несмотря на нанесенные им легкие  "ранения".  И  ветка  дерева,  на  которой
бедняга закончил свои мучения, была  поставлена  таким  образом,  что  перед
смертью он имел последнее утешение в том,  что  видел  множество  повешенных
людей, конвульсивно дергающихся вместе с ним.
   Да, Жозеф Бюке побывал там!
   Умрем ли мы так же, как умер он? Я так не думал, потому что знал:  у  нас
есть еще несколько часов, которые я мог  провести  с  большей  пользой,  чем
Жозеф Бюке. Мне были досконально известны большинство трюков Эрика, и сейчас
пришло самое подходящее время использовать это знание.
   Мне пришлось отказаться  от  мысли  возвращаться  обратно  через  проход,
который привел нас в эту проклятую комнату, или сдвинуть внутренний  камень,
который закрывал проход.  Причина  проста:  мы  не  могли  сделать  это.  Мы
спрыгнули в камеру пыток со слишком большой высоты: мебели здесь никакой  не
было, ветка железного дерева  была  бесполезна  для  нас,  и  мы  ничего  не
добились бы, если бы один встал на плечи другого.
   Оставался только один выход: дверь, которая открывалась  в  спальню,  где
находились Эрик и Кристина. И хотя с той  стороны  это  была  самая  обычная
дверь, нам она была абсолютно невидима. Поэтому нам предстояло  открыть  ее,
даже не зная, где она, что было необычной задачей.
   Поняв, что надежды на помощь Кристины больше нет, я решил безотлагательно
начать поиски способа открыть дверь.  Но  вначале  я  должен  был  успокоить
Рауля, который метался по комнате в иллюзорном прояснении  как  сумасшедший,
издавая  нечленораздельные  крики.  Обрывки  разговора  между  Кристиной   и
монстром, которые он подслушал, несмотря на волнение, вызвали у него сильное
раздражение. Если добавить к этому волшебный лес в жару, от  которой  потоки
пота стекали с висков молодого человека, вы легко представите,  как  он  был
возбужден.
   Несмотря на мои  требования,  он  отбросил  всякие  предосторожности.  Он
бесцельно расхаживал взад и вперед, иногда спеша  к  несуществующему  месту,
думая, что вступает на линию, которая приведет его  к  горизонту,  и  затем,
сделав несколько шагов, ударялся лбом об отражение иллюзорного  леса.  Затем
он звал: "Кристина! Кристина!" размахивал своим пистолетом,  во  все  легкие
выкрикивал имя монстра, вызывая Ангела музыки на  дуэль  и  отгораживая  для
этого барьеры в лесу.
   Пытка начинала действовать на разум, не подготовленный к этому. Я пытался
бороться, насколько это было возможно. Я заставлял бедного Рауля прикасаться
к  зеркалам,  железному  дереву  и  веткам  на  барабанах,  я  объяснял  ему
происходящее в соответствии с законами оптики,  сказал,  что  мы  не  станем
жертвой светящихся частиц, которые  окружали  нас,  как  обычные  несведущие
люди.
   - Мы находимся в комнате, маленькой комнате вот что вы должны  повторять.
Мы выберемся из этой комнаты, когда найдем дверь, так давайте искать ее!
   Я обещал ему, что, если он позволит мне действовать, не  отвлекая  своими
выкриками и безумным хождением, я  раскрою  секрет  двери  в  течение  часа.
Наконец Рауль лег на пол и сказал, что будет ждать, пока я не найду дверь  в
лесу, поскольку ничего лучшего ему не оставалось делать. И  добавил,  что  с
того места, где он лежит, открывается "прекрасный вид". Пытка действовала на
него, несмотря на все мои разъяснения.
   Забывая о лесе, я начал ощупывать все зеркальные  панели,  пытаясь  найти
место,  на  которое  нужно  было  надавить,  чтобы   дверь   повернулась   в
соответствии с придуманной Эриком системой вращающихся  дверей  и  люков.  Я
знал: в некоторых случаях это было место на  зеркале  размером  с  горошину,
позади которого находилась пружина. Я продолжал искать.  Эрик  был  примерно
такого же роста, как и я, поэтому  я  думал,  что  он  не  должен  поместить
пружину выше своего роста; это была только гипотеза, но в ней я  видел  свою
единственную надежду. Я решил тщательно  исследовать  все  шесть  зеркальных
панелей и пол.
   Я старался не потерять ни единой минуты, потому что  жара  все  больше  и
больше действовала на меня - мы буквально пеклись в этом горячем лесу.
   Я работал таким образом полчаса и уже закончил  осматривать  три  панели,
когда вдруг услышал голос Рауля.
   - Я задыхаюсь! - вскрикнул он. - Все эти зеркала  отражают  адскую  жару!
Скоро вы найдете вашу пружину? Если вам понадобится больше времени, мы здесь
зажаримся!
   Я был рад, что услышал именно эти слова. Молодой  человек  не  сказал  ни
одного слова о лесе, и я надеялся, что  его  разум  выдержит  пытку  немного
дольше. Но он добавил:
   - Меня утешает только то, что монстр дал Кристине  время  до  одиннадцати
часов завтра ночью: если мы не сможем выбраться отсюда и спасти ее,  то,  по
крайней мере, умрем ради нее. Реквием Эрика будет похоронной мессой для всех
нас! - И Рауль глубоко вдохнул горячий воздух, что чуть было не привело  его
к обмороку.
   Поскольку у меня отсутствовали такие же отчаянные причины принять смерть,
какие были у него, я опять повернулся  к  исследуемой  мною  панели,  сказав
несколько слов  ободрения,  но,  к  несчастью,  пока  я  говорил,  я  сделал
несколько шагов, в результате  чего  в  путанице  иллюзорного  леса  потерял
уверенность в том, что вернулся к той же самой панели. Я не смог не выказать
своего уныния, и Рауль понял,  что  мне  нужно  начинать  все  сначала.  Это
нанесло ему еще один удар.
   - Мы никогда не выберемся из этого леса, - простонал он.
   Его отчаяние становилось сильнее, и чем быстрее оно росло, тем больше  он
забывал, что имеет дело с зеркалами, и все больше убеждал себя  в  том,  что
находится в настоящем лесу.
   Что же касается меня, я возобновил  свои  поиски.  Меня  тоже  охватывала
лихорадка, потому что я ничего не  находил,  абсолютно  ничего.  В  соседней
комнате по-прежнему царило молчание. Мы потерялись в лесу, не  зная  выхода,
без компаса и проводника, без всего. Я знал, что ждет  нас,  если  никто  не
придет нам на помощь или если я не  найду  пружину.  Но  искал  я  напрасно.
Вокруг  меня  были  только  ветви,  красивые  ветви,  которые   поднимались,
грациозно изгибаясь, над моей головой. Но они не  давали  тени!  Однако  это
было естественно, поскольку мы находились в экваториальном лесу, тропическом
лесу в Конго.
   Несколько раз Рауль и я снимали наши фраки и надевали их вновь,  чувствуя
иногда, что в них нам еще жарче, а иногда, что они защищают нас от жары.
   Мой разум все еще сопротивлялся, но рассудок Рауля полностью  "удалился".
Он утверждал, что уже три дня и три ночи ходит без остановки в этом  лесу  в
поисках Кристины. Время от времени он думал, что видел ее за стволом  дерева
или проскользнувшей через ветви. Тогда он взывал к ней умоляющим  тоном,  от
которого у меня наворачивались слезы:
   - Кристина! Кристина! Почему вы убегаете от  меня?  Вы  не  любите  меня?
Разве мы не помолвлены? Кристина, остановитесь! Вы видите,  как  я