имым ни казалось ее поведение.  Он  был  готов  все  вытерпеть,  все
простить - он был влюблен. А она,  определенно,  склонялась  к  тому,  чтобы
объяснить ему свое странное отсутствие.
   Фигура в черном домино оборачивалась  время  от  времени,  чтобы  видеть,
следует ли за ней белое домино.
   Когда Рауль опять пересекал главное фойе, следуя за своим  гидом,  он  не
мог не заметить большую группу людей, толпившихся вокруг мужчины, чей костюм
и эксцентричный внешний вид создавали сенсацию. Он был в одежде алого  цвета
с большой, украшенной плюмажем шляпой на голове мертвеца. Ах, какая это была
ловкая имитация головы мертвеца! Студенты вокруг  восклицали  и  поздравляли
его, спрашивали, каким мастером и в какой студии сделана такая  великолепная
модель. Сама неуловимая с косой, должно быть, позировала для нее!
   Человек в привлекшем всеобщее внимание костюме тащил  за  собой  огромный
красный бархатный плащ, который тянулся по полу, как полоса огня;  на  плаще
золотыми буквами были вышиты слова:  "Не  прикасайтесь  ко  мне.  Я  Красная
смерть, проходящая мимо".
   Кто-то попытался прикоснуться к нему. Из алой  перчатки  показалась  рука
скелета и  грубо  схватила  запястье  этого  безрассудного.  От  костлявого,
безжалостного пожатия смерти, с ощущением того,  что  никогда  не  вырвется,
мужчина вскрикнул с болью и ужасом. Когда Красная смерть  наконец  отпустила
его, он  убежал  как  сумасшедший,  преследуемый  презрительными  насмешками
зрителей.
   Как раз в этот момент  Рауль  подошел  к  ужасному  участнику  маскарада,
который тут же повернулся к нему. Юноша чуть  было  не  воскликнул:  "Голова
мертвеца из Перроса!". Он узнал его и  уже  намеревался  броситься  к  нему,
забыв о Кристине. Но она, охваченная каким-то странным  волнением,  схватила
Рауля  за  руку  и  потащила  вперед,  подальше  от  толпы,  через   которую
пробиралась Красная смерть.
   Кристина каждые несколько секунд оглядывалась назад и  дважды,  казалось,
видела что-то, что пугало ее, ибо ускоряла шаг, и это приходилось  делать  и
Раулю, как будто их преследовали.
   Они поднялись двумя этажами выше  в  ту  часть  здания,  где  лестницы  и
коридоры были почти  безлюдны.  Кристина  распахнула  дверь  ложи  и  жестом
показала Раулю  следовать  за  ней.  Они  закрыли  за  собой  дверь.  Виконт
окончательно убедился в том, что это Кристина, когда  она  тихо  велела  ему
оставаться в глубине ложи. Он снял маску и уже собирался  просить  ее  снять
свою, когда с удивлением увидел, что Кристина прислонилась к стене  и  чутко
прислушивается. Затем она раскрыла дверь, выглянула в коридор и сказала:
   - Он, должно быть, поднялся в ложу "слепого". - И тут же вскрикнула: - Он
спускается обратно!
   Кристина пыталась закрыть  дверь,  но  Рауль  остановил  ее,  потому  что
заметил, как на  верхней  ступени  лестницы,  которая  вела  на  этаж  выше,
появилась алая нога. И медленно, величественно Красная смерть в алых одеждах
сошла вниз. Молодой человек вновь увидел голову мертвеца из Перосса.
   - Вот он! - воскликнул Рауль. - На этот раз он не уйдет от меня!
   Рауль рванулся вперед, но Кристина успела закрыть дверь.
   - Кто это "он"? - спросила она изменившимся голосом. - Кто  не  уйдет  от
вас?
   Рауль попытался преодолеть сопротивление Кристины, но она оттолкнула  его
назад с неожиданной силой. Он все понял или подумал, что  понял,  и  впал  в
бешенство.
   - Кто это? - спросил он гневно.  -  Этот  человек,  который  скрывает  за
ужасной маской дьявольский дух кладбища в Перросе, Красная смерть?  Это  ваш
друг, ваш Ангел музыки! Но  я  заставлю  его  снять  маску,  как  снял  свою
собственную, и на этот раз мы посмотрим друг другу в  лицо,  без  маски  или
обмана. Я узнаю наконец, кого любите вы и кто любит  вас!  Рауль  разразился
диким смехом, Кристина только жалобно  стонала,  скрыв  лицо  маской.  Потом
трагическим жестом подняла руки:
   - Ради нашей любви, Рауль, вы не  должны  выходить!  Он  замер.  Что  она
сказала? Во имя их любви? Никогда прежде она не говорила, что любит  его.  А
ведь у нее было много возможностей сказать это! Она видела его несчастным, в
слезах, умолявшим о добром слове надежды,  которое  так  и  не  пришло.  Она
видела его больным, полумертвым от ужаса и  промерзшим  после  той  ночи  на
кладбище в Перросе. Была ли она с ним в то  время,  когда  он  больше  всего
нуждался в ней? Нет, она убежала! И после этого она говорит, что любит  его?
"Ради нашей любви"." Какое лицемерие! Все, чего она хочет, это задержать его
на несколько секунд, дать Красной смерти  время  скрыться.  Их  любовь?  Она
лгала...
   И Рауль крикнул ей с детской ненавистью:
   - Вы лжете!  Вы  не  любите  меня  и  никогда  не  любили!  Только  такой
несчастный молодой человек, как я,  мог  позволить  вам  обманывать  себя  и
смеяться над собой. Почему во время нашей встречи  в  Перросе  вы  дали  мне
повод для надежды своим отношением, радостью в глазах, даже вашим молчанием?
Я имею в виду благородную надежду,  потому  что  я  благородный  человек.  Я
думал,  что  и  вы  благородная  женщина,  хотя  теперь  понимаю   -   вашим
единственным намерением было  обмануть  меня!  Вы  обманули  всех!  Вы  даже
бесстыдно воспользовались невинным сердцем вашей  благодетельницы:  она  все
еще верит в вашу искренность, когда вы  идете  на  бал  в  Оперу  с  Красной
смертью! Я презираю вас!
   И он заплакал. Кристина позволяла ему оскорблять себя,  думая  только  об
одном: удержать его в ложе.
   - Когда-нибудь, Рауль, вы попросите прощения за все эти гадкие слова, и я
прощу. Он покачал головой:
   - Нет, нет. Вы свели меня с ума. Ведь у меня  была  только  одна  цель  в
жизни: дать свое имя обыкновенной девушке из Оперы!
   - Рауль! Остановитесь!
   - Я умру от позора!
   - Живите, мой друг, и прощайте,  -  печально  сказала  Кристина  дрожащим
голосом. - Прощайте навсегда, Рауль.
   Он сделал еще один шаг к ней:
   - Почему навсегда? Может  быть,  вы  позволите  мне  приходить  иногда  и
аплодировать вам?
   - Я никогда не буду петь.
   - Правда? - сказал молодой человек с сарказмом. -  Так  он  позволит  вам
стать праздной дамой? Поздравляю! Но, думаю, мы еще увидимся в лесу  в  одну
из этих ночей, не правда ли?
   - Ни там, ни где-либо еще, Рауль. Вы меня никогда не увидите.
   - Могу ли я, по крайней мере, узнать, в какую тень вы намерены вернуться?
И в какой ад вы уходите, таинственная мадемуазель, или в какие небеса?
   - Я пришла сюда, чтобы сказать вам это, но я не могу сказать  вам  ничего
больше. Вы бы мне не поверили. Вы перестали верить мне, Рауль. Все кончено!
   Кристина произнесла это  "все  кончено"  с  таким  отчаянием,  что  Рауль
вздрогнул, и угрызения совести за свою жестокость наполнили его душу.
   - Но почему бы вам не сказать мне, что все это значит? - воскликнул он. -
Вы свободны, не связаны по рукам и ногам. Вы ездите в экипаже, вы  посещаете
балы, надеваете домино. Почему вы не идете домой? Что  вы  делали  последние
две недели? Что это за история об Ангеле музыки, которую вы рассказали мадам
Валериус?  Может  быть,   кто-то   обманул   вас,   воспользовавшись   вашей
доверчивостью. В Перросе я сам видел... Но теперь вы знаете, какова  правда!
Вы очень благоразумны, Кристина! Вы знаете, что вы делаете. И все  же  мадам
Валериус ждет вас, призывая ваш "направляющий дух".  Объяснитесь,  Кристина,
пожалуйста! Кто угодно мог быть введен в заблуждение, как я, например! В чем
цель этого фарса?
   Кристина сняла свою маску.
   - Это трагедия, Рауль, - сказала она просто. Увидев ее лицо, он  не  смог
удержаться от восклицания. Лицо Кристины потеряло всю свою  свежесть  -  оно
стало смертельно бледным. И  это  лицо,  которое  он  знал  таким  нежным  и
очаровательным! Каким измученным оно теперь  выглядело!  Скорбь  безжалостно
изменила его, а прекрасные голубые глаза, когда-то ясные, как  озера,  глаза
маленькой Лотты, теперь приобрели темную, загадочную и бездонную  глубину  и
были окружены печальными тенями.
   - О моя дорогая! - простонал он, протягивая к  ней  руки.  -  Вы  обещали
простить меня...
   - Может быть. Может быть, когда-нибудь...Кристина вновь  надела  маску  и
вышла из ложи, показав жестом, что запрещает ему следовать за ней. Рауль все
же попытался пойти следом, но она повернулась и  повторила  свой  прощальный
жест с такой повелительной силой, что он не посмел сделать больше ни шага.
   Рауль смотрел, как она уходила. Потом сошел вниз в толпу, не зная  точно,
что делает. У него стучало в висках и щемило сердце. Пересекая бальный  зал,
он спрашивал у толпившихся здесь людей, не видели  ли  они  Красную  смерть.
Когда его просили объяснить, кого он имеет в виду, он отвечал: "Это участник
маскарада с головой мертвеца и большим красным плащом". Ему везде  говорили,
что такой человек только что прошел, волоча за собой свой королевский  плащ,
но Рауль так и не нашел его. В два часа ночи он направился  в  расположенный
за сценой коридор, который вел в артистическую комнату Кристины.
   Ноги привели Рауля к тому месту, где он начал  страдать.  Он  постучал  в
дверь. Ответа не было. Он  вошел,  как,  это  сделал,  когда  искал  повсюду
"мужской голос". Комната была пуста. Бледно горел газовый свет. На маленьком
столике лежали какие-то бумаги. Он подумал о том, чтобы  написать  Кристине,
но в этот момент услышал шаги в коридоре.  Молодому  человеку  едва  хватило
времени спрятаться в будуаре, который  отделялся  от  артистической  комнаты
только занавесом. Дверь открылась. Это была Кристина!
   Он задержал дыхание. Он хотел видеть! Он хотел знать! Что-то подсказывало
ему, что он вот-вот станет свидетелем  чего-то  таинственного  и,  вероятно,
поймет...
   Кристина вошла, устало сняла маску и бросила ее на стол.  Потом  вздохнув
села, склонив свою красивую голову и охватив ее руками. Что было  у  нее  на
уме? Думала ли она о нем, о Рауле?  Нет,  потому  что  он  слышал,  как  она
шептала: "Бедный Эрик!" Он, должно быть, неправильно понял. Он был  убежден,
что если кто-то и заслуживал сострадания, то это был он, Рауль.  После  того
что произошло между ними, было бы совершенно естественным для нее сказать со
вздохом:
   "Бедный Рауль!". Но она повторила,  качая  головой:  "Бедный  Эрик!"  Что
общего этот Эрик имеет с ее вздохами и почему  ей  так  жалко  Эрика,  когда
Рауль так несчастен?
   Кристина начала писать что-то, не  спеша,  обдумывая  каждое  слово,  что
произвело неприятное впечатление на Рауля, которого  все  еще  трясла  дрожь
из-за драматической сцены, разделившей  их.  "Что  за  холодная  голова!"  -
подумал он. Кристина продолжала писать: две, три,  четыре  страницы".  Вдруг
она подняла  голову  и  спрятала  листы  бумаги  в  корсаж.  Она,  казалось,
прислушивалась. Рауль прислушался тоже. Откуда идет этот странный звук, этот
отдаленный  ритм?  Приглушенное  пение,  казалось,  исходило  от  стен.  Да,
создавалось впечатление, будто стены пели.
   Пение становилось все более отчетливым, пока наконец не  стали  понятными
слова. Рауль различал голос, очень красивый, мягкий, пленительный голос. При
всей его мягкости  голос  отличался  мужским  тембром  и  наверняка  не  мог
принадлежать женщине. Голос приближался, проник через стену, теперь он был в
комнате, прямо перед Кристиной. Она встала и заговорила с этим голосом  так,
будто говорила с кем-то находившимся рядом.
   - Я здесь, Эрик, -  произнесла  она.  -  Я  готова.  Это  вы,  мой  друг,
опоздали, Осторожно наблюдая из-за занавеса, Рауль  не  мог  поверить  своим
глазам: он никого не видел.
   Лицо Кристины осветилось. Ее бескровные губы тронула  счастливая  улыбка,
такая улыбка, какая бывает у выздоравливающих, когда они начинают надеяться,
что болезнь, поразившая их, не смертельна.
   Бестелесный голос опять начал петь. Это был голос, который  соединял  все
крайности сразу в одном потоке вдохновения. Рауль никогда не  слышал  такого
обширного и героически мягкого, такого победно коварного, такого деликатного
в силе, такого сильного в утонченности,  такого  непреодолимо  триумфального
голоса. У него была совершенная, мастерская фразировка. Это был безмятежный,
чистый источник гармонии,  из  которого  верующие  могли  пить  безопасно  и
преданно, в полной уверенности, что они пьют  музыкальное  изящество.  И  их
искусство, прикоснувшись к божественному, преобразится.
   Рауль слушал этот голос  с  волнением,  начиная  понимать,  как  Кристине
удалось удерживать в свой триумфальный вечер публику своим  пением,  которое
было верхом экзальтации и совершенства. Она, должно быть, все еще находилась
тогда под  влиянием  своего  таинственного  учителя!  И  Рауль  осознал  это
превращение  сейчас,  слушая  необыкновенный  голос.  Он   не   пел   ничего
необыкновенного: он делал драгоценные камни из грязи. Слова были обычными  и
мелодия легкая, почти вульгарная,  но  они,  казалось,  преобразовывались  в
красоту созидательной силой, которая приподнимала  их  и  несла  в  небо  на
крыльях страсти. Ибо этот ангельский голос пел свадебную песню из  "Ромео  и
Джульетты".
   Рауль видел, что Кристина простерла руки навстречу голосу, как она делала
это на кладбище в Перросе навстречу невидимой скрипке, игравшей "Воскрешение
Лазаря".
   Никакие слова не могут описать страсть, с которой пел голос:
 
   Судьба навечно приковала вас ко мне!
 
   Рауль чувствовал себя так, как будто ему нанесли удар в сердце. Борясь  с
чарами, которые, казалось, лишили его воли, энергии и остатков благоразумия,
когда он больше всего нуждался  в  них,  он  отодвинул  в  сторону  занавес,
который скрывал его, и направился к Кристине. Она двигалась к  задней  стене
комнаты, которая почти целиком была уставлена зеркалами.  Она  увидела  свое
отражение, но не Рауля, потому что он стоял как раз за ней.
 
   Судьба навечно приковала вас ко мне!
 
   Кристина и ее отражение в зеркале продолжали идти навстречу  друг  другу.
Две Кристины - телесная и отражение - в конце концов коснулись и соединились
воедино, и Рауль протянул руки, чтобы схватить их обеих.
   Но благодаря какому-то ослепительному чуду, которое ошеломило его, он был
внезапно отброшен назад, и ледяной ветер пронесся по его лицу. Он увидел  не
двух, а множество Кристин. Они кружились вокруг него, смеялись  и  удалялись
от него так быстро, что он не мог прикоснуться ни к одной  из  них.  Наконец
опять стало тихо, и он увидел себя в зеркале. Но Кристина исчезла.
   Юноша подбежал к зеркалу, но столкнулся со стеной. Никого! А тем временем
далекий странный голос все еще звучал в комнате:
 
   Судьба навечно приковала вас ко мне!
 
   Рауль вытер пот со лба, почувствовал свое проснувшееся тело, нашел ощупью
и повернул газовый свет на полную яркость. Он был уверен,  что  ему  это  не
снится. Он находился в центре страшной игры, которую не понимал  и  которая,
вероятно, должна была сокрушить его. Он  чувствовал  себя  немного  отважным
принцем из сказки, который пошел  дальше  дозволенных  границ  и  мог  стать
жертвой неких магических сил.
   Как исчезла Кристина? Когда она вернется? И вернется ли? Увы, она сказала
ему, что все кончено! А стены продолжали повторять:
 
   Судьба навечно приковала вас ко мне!
 
   Ко мне? К кому?
   Истощенный, подавленный, весь в смятении, Рауль  сел  на  то  место,  где
недавно сидела Кристина. Как и она,  он  охватил  голову  руками,  и,  когда
поднял ее, слезы потоком текли по его юному липу, настоящие, тяжелые  слезы,
подобные тем, которые проливают обиженные дети,  слезы  горя,  которое  было
далеко не воображаемым, но таким обычным для всех влюбленных  на  земле.  Он
выразил его громко:
   - Кто этот Эрик?
 
Глава 11 
Вы должны забыть имя "мужского голоса" 
 
   На следующий день после того, как Кристина исчезла у него  на  глазах,  в
каком-то ослеплении, которое все еще  заставляло  его  сомневаться  в  своем
здравом уме, виконт Рауль де Шаньи отправился к мадам Валериус.  Его  глазам
предстала очаровательная картина.
   Старая дама сидела в  постели  и  вязала.  Рядом  с  ней  Кристина  плела
кружева. Никогда более красивое лицо, более  чистый  лоб  или  более  добрые
глаза не склонялись над девичьим шитьем. Свежие краски  вернулись  к  щечкам
Кристины. Синеватые круги вокруг глаз исчезли. Куда девалось то  трагическое
лицо, которое Рауль видел накануне! Если бы вуаль  меланхолии,  прикрывавшая
ее восхитительные черты, не казалась ему последним следом невероятной драмы,
в которой молодая женщина вела борьбу, виконт, возможно, подумал бы, что  не
она была ее героиней.
   Увидев приближающегося  Рауля,  Кристина  встала  без  видимых  эмоций  и
протянула ему руку. Но он был так поражен, что остановился  и  только  молча
смотрел на нее.
   - Ну, мсье де Шаньи, вы что же, не  узнаете  нашу  Кристину?  -  спросила
мадам Валериус. - Ее направляющий дух принес ее обратно к нам.
   - Мама! - воскликнула Кристина, покраснев. - Я думала, что вы  не  будете
больше упоминать об этом. Вы прекрасно знаете, что Ангела музыки нет!
   - И все же он давал тебе уроки три месяца, дитя мое!
   - Мама, я обещала скоро объяснить все. Надеюсь, что я смогу...  Но  и  вы
обещали до тех пор не задавать мне никаких вопросов!
   - Но почему ты не обещаешь никогда не покидать меня? Ведь ты же  обещаешь
мне это, Кристина?
   - Мама, все это не интересует мсье де Шаньи.
   - Это неправда, - сказал Рауль, пытаясь придать своему голосу  твердость,
но не смог сделать так, чтобы он не дрожал. - Все касающееся вас  интересует
меня в такой степени, что вы, возможно, скоро поймете. Я удивлен и  восхищен
одновременно, найдя вас здесь с вашей приемной матерью.  То,  что  произошло
вчера между нами, что вы сказали мне, что я смог предположить,  -  ничто  не
заставляло меня ожидать, что вы вернетесь так скоро. Я был бы  вне  себя  от
радости видеть вас опять, если бы вы не настаивали упрямо  на  сохранении  в
тайне всего, что, возможно, пагубно для вас.  Я  был  вашим  другом  слишком
долго, чтобы мог не беспокоиться, вместе  с  мадам  Валериус,  о  чудовищном
приключении, которое будет опасным до тех пор, пока мы не распутаем  его.  В
конце концов вы можете оказаться его жертвой, Кристина.
   При этих словах мадам Валериус сделала конвульсивное движение.
   - Что вы имеете в виду? - вскричала она. - Кристина в опасности?
   - Да, - продолжал Рауль, несмотря на знаки, которые делала ему Кристина.
   - Боже мой! - воскликнула, задыхаясь, добрая наивная старая  дама.  -  Ты
должна рассказать мне обо всем,  Кристина!  Почему  ты  пытаешься  успокоить
меня? Какая опасность угрожает ей, мсье де Шаньи?
   - Мошенник воспользовался ее верой!
   - Ангел музыки - мошенник? Она же сама сказала, что  Ангела  музыки  нет!
Что же тогда не так, во  имя  неба?  Скажите  мне,  прежде  чем  я  умру  от
неизвестности!
   - Что не так? Вокруг нас, вокруг  вас,  Кристина,  есть  какая-то  земная
тайна, которой надо бояться больше, чем  всех  привидений  и  духов,  вместе
взятых.
   Мадам Валериус повернулась к Кристине с испуганным  выражением.  Кристина
быстро подошла к ней и обняла ее.
   - Не верьте ему, дорогая мама, не  верьте!  -  Она  пыталась  утешить  ее
ласками, потому что старая дама с трудом дышала.
   - Тогда скажи, что никогда не  покинешь  меня!  -  про  -  ;  сила  мадам
Валериус.
   Кристина молчала. Тогда заговорил Рауль:
   - Вы должны обещать это, Кристина. Это единственное, что может  успокоить
вашу приемную мать и меня. Мы согласны  не  задавать  ни  одного  вопроса  о
прошлом, если вы обещаете оставаться с нами с сегодняшнего дня.
   - Я не прошу такого согласия и не дам  вам  такого  обещания,  -  сказала
Кристина высокомерно. - Я вольна делать все, что хочу,  мсье  Шаньи.  Вы  не
имеете права следить за мной, и прошу вас прекратить это. Что касается того,
что я делала прошедшие две недели, только один человек в мире имел бы  право
требовать, чтобы я ра