- Это мой тайный любовник. Молчи, он может услышать.
   Гин подошел к столу и быстро просмотрел почту. Была целая пачка писем
из Вест-Индии и несколько надоедливых запросов о дотациях из Центральной
Америки. Даже если ограничиться  краткими  ответами,  понадобится  целое
утро, чтобы разобраться с письмами, а ему еще надо закончить  доклад  по
Вест-Индским переговорам. Гин достал из пачки сигарету и закурил.
   - Угу, хорошо, - сказала Мэгги по телефону, - спасибо,  Марвин,  я  у
тебя в долгу.
   Она положила трубку и подошла к Гину с довольной улыбкой. На ней  был
терракотовый вязаный костюм, и Гин в очередной раз  заметил,  какая  она
хорошенькая.
   - У тебя вид как у кошечки в молочной лавке, - сказал он.
   - Почему бы и нет? Вы просили  о  невозможном,  босс,  и  невозможное
свершилось.
   Она вырвала листок  из  блокнота  и  положила  перед  ним.  Там  было
написано: "Первый франко-африканский банк, улица  К,  1214".  И  ниже  -
номер телефона.
   Он схватил листок.
   - Что это? Что-нибудь о Лори Сэмпл?
   - Всего лишь ее телефон, - улыбнулась Мэгги, - и еще адрес  банка,  в
котором она работает.
   Гин удивленно приподнял брови:
   - Значит, она не сидит все время взаперти в этом доме?
   - Конечно нет. Почему она должна сидеть взаперти?
   - Не знаю, - сказал Гин, - судя по тому,  как  этот  дом  охраняется,
можно подумать, что они заперлись изнутри и никогда не выходят.
   - Ты рассуждаешь, как типичный шовинист. Если они не упали в  обморок
у твоих ног и хотели, чтобы их  оставили  в  покое,  значит,  они  ведут
замкнутый образ жизни в этом причудливом доме.
   - Но ты не видела этих проклятых сторожевых собак. Это  просто  дикие
звери.
   - Может, это были  дружелюбные  сенбернары.  И  если  бы  ты  так  не
перепугался, они предложили бы тебе стаканчик бренди.
   Гин посмотрел на часы. Если он возьмет такси, то может успеть к банку
до открытия, а это значит, что ему удастся перехватить Лори на улице.
   - Слушай, Мэгги, - сказал он, - я ухожу. Я не надолго. Если  позвонит
Уолтер или Макс начнет что-то выпытывать,  скажи,  что  я  отлучился  по
срочному деловому звонку. Я вернусь через полчаса.
   - Гин, - осторожно начала  Мэгги,  -  выброси  это  из  головы.  Если
девушка действительно не хочет тебя знать, не делай из себя придурка.
   - Мэгги, - сказал он, набрасывая пальто, - разве я  когда-нибудь  вел
себя как придурок?
   - Только однажды, - сказала она колко и вернулась к своему столу.
   Он вышел на улицу и поймал такси. За  рулем  был  молчаливый  негр  с
огромной едкой сигарой. Когда они подъехали к банку,  Гин  открыл  дверь
машины и вдохнул прохладный  осенний  воздух.  Он  заплатил  водителю  и
подошел к широким стальным дверям Франко-африканского  банка.  Небольшая
группа алжирцев ждала,  когда  откроется  банк.  Они  шаркали  ногами  и
разговаривали по-французски с сильным акцентом.
   Гин понял не все из их разговора, но уловил, что мемориал Джефферсона
их разочаровал. Один из них сказал, что он похож на спортивный павильон.
   Через несколько минут банк должен был открыться. Подошли две  девушки
и присоединились к ожидающим. Гину показалось, что они работники  банка,
возможно кассиры, он подошел к ним с нерешительной улыбкой.
   - Девушки, можно задать вам один вопрос? - спросил он.
   Девушки повернулись и вопросительно посмотрели на него. Одна  из  них
была в поднятых наверх очках, другая  неутомимо  жевала  жвачку,  каждый
мускул на ее лице напряженно работал.
   - Простите, вы работаете здесь?
   - А вам это зачем? - спросила девушка с жевательной резинкой.
   - Здесь работает  одна  моя  знакомая,  -  объяснил  он  со  странным
смущением, - может, вы знаете ее. Ее зовут Лори Сэмпл.
   - Лори? Ну конечно, знаем. Она работает в валютном отделе.
   - Вы не знаете, она придет сегодня на работу?
   - Она никогда не пропустит и дня, -  сказала  девушка  с  жевательной
резинкой, - она просто помешана на работе.
   - Вы ее друг? - спросила вторая.
   Гин отрицательно покачал головой:
   - Нет, просто приятель.
   - Да, у нее нет друга, - кивнула девушка со знанием дела.
   - Почему? - спросил Гин. - Вы думаете, у нее никого нет?
   -  Я  не  знаю.  Она  какая-то  задумчивая,   странная.   Она   такая
привлекательная, но у нее никогда никого не было. Причина в ней самой. И
еще она очень высокая. Мне кажется, мужчинам не очень  нравятся  высокие
женщины.
   - Мой Сэм говорит, что рядом с ней чувствуешь себя как с нью-йоркской
телебашней, - сказала девушка со жвачкой.
   Гин продолжал расспрашивать:
   - Я понимаю, это ваше личное дело, но как вы к  ней  относитесь?  Она
вам нравится?
   - Ну конечно, - сказала девушка со жвачкой во рту. - Лори славная,  и
все к ней относятся хорошо. Но она ничего не рассказывает о себе. Я даже
не знаю, где она живет.
   Гин слушал ее рассказ, как вдруг увидел подъезжающий к обочине черный
лимузин. Инстинктивно он почувствовал, что это ее машина.  Он  присел  и
спрятался за спинами алжирцев.
   - У вас подогнулись колени? - спросила девушка в очках.
   - Так, небольшая разминка, - ухмыльнулся Гин.
   Он слышал, как машина остановилась, открылась и через некоторое время
захлопнулась задняя дверца. Лимузин  уехал,  послышались  приближающиеся
шага. Он встал в полный рост. Это  была  Лори.  В  деловом  костюме  она
выглядела еще более привлекательной. На ней  был  безукоризненно  сшитый
черный костюм: жакет с широкими плечами и узкая юбка, на голове - черная
шляпка фасона пятидесятых годов, ее золотистые волосы  были  сколоты  на
затылке, но это только придавало классический оттенок ее скулам и  ярким
зеленым глазам.
   Увидев его, она остановилась и прижала  к  груди  черную  сумочку  из
змеиной кожи.
   - Привет, Лори, - сказал он мягко.
   Девушки смотрели то на Гина, то на Лори, пока одна из них не толкнула
в бок свою подругу. Лори ничего  не  сказала,  подошла  ближе,  опустила
глаза и наконец промолвила:
   - Итак, вы все-таки меня нашли. Я так и  думала.  Кто  Дал  вам  этот
адрес?
   Он покачал головой и улыбнулся:
   - Не так уж трудно вас найти. Моя секретарша постаралась.
   - Да, - сказала она, - я должна чувствовать  себя  польщенной.  Такая
важная персона уделяет мне так много внимания.
   - Не говорите глупостей. Я хотел вас видеть.
   Она посмотрела на него. Ее зеленые глаза были чуть прищурены.
   "Эта девушка невероятно красивая", - подумал  он.  Разве  можно  быть
такой красивой и одновременно такой сдержанной? Он не мог этого понять.
   - После вчерашней ночи, я думала, вы больше не захотите меня  видеть,
- сказала Лори.
   - Вы ошибаетесь. Меня заинтриговала девушка, которая кусается. Я  был
у вас в воскресенье, позвонил в звонок, но, думаю, Матье ничего  вам  не
передал.
   - Вы приезжали вчера?
   -  Да,  конечно.  Вы  полагаете,  меня  могло  остановить   небольшое
недоразумение?
   - Я не понимаю, зачем вы здесь, я думала, что  достаточно  ясно  дала
вам понять, что не хочу с вами встречаться.
   - Яснее ясного.  Сначала  говорили,  что  я  вам  нравлюсь,  а  потом
прокусили мне язык.
   - Я не собиралась поранить вас, - сказала она, - язык все еще болит?
   - Только когда я ем.
   Она  посмотрела  в  сторону,  лучи  утреннего  солнца   осветили   ее
золотистые ресницы и необычные зеленые глаза.
   - Я сожалею о том, что все так сложилось. Я бы хотела, чтобы все было
по-другому.
   - Это могло быть по-другому, - настаивал он, - и все еще  может  быть
по-другому. Я мог бы пригласить вас поужинать.
   Она взяла его за  запястье.  Пожатие  ее  теплой  изящной  руки  было
крепким.
   - Гин, я хочу сказать, что вы один из самых  привлекательных  мужчин,
каких я когда-либо встречала. Вы  даже  не  догадываетесь,  как  вы  мне
нравитесь. Это, и только это причина, по которой  мы  не  можем  с  вами
встречаться.
   Он покачал головой в недоумении:
   - Политическая логика тоже  довольно  странная,  но  я  не  могу  вас
понять. Вы боитесь серьезных отношений? В этом причина? Вы думаете,  как
бы не пострадали ваши чувства?
   - Нет, - сказала она мягко, - дело совсем не в этом.
   - Тогда в чем же? Ради Бога, Лори, вы должны мне сказать.
   Она ответила просто:
   - Я не могу.
   Гин не знал, как еще можно ее убедить. Они стояли  рядом  на  залитом
солнцем тротуаре, пока не открылись двери Франко-африканского банка. Она
коснулась его руки и ушла.
   - Лори, - позвал он.
   Она замедлила шаг, но не обернулась.
   Гин многое хотел сказать ей, но так и не нашел слов, чтобы объяснить,
что он чувствует. Он повернулся и, сунув  руки  в  карманы,  зашагал  по
улице.
   Девушка в темных очках захихикала, глядя, как он уходит, но  та,  что
жевала резинку, дернула ее за руку, и обе поспешили в банк.
   Он успокоился только тогда, когда внезапно пришел к  заключению,  что
все-таки собирается пробраться в усадьбу Сэмплов  и  все  разведать.  Им
овладело то самое настойчивое, неудержимое стремление,  которое  помогло
ему получить работу в  Госдепартаменте  и  которое  часто  одобрялось  в
демократическом лагере. На все  затруднительные,  запутанные  вопросы  у
него был один ответ: во всем разобраться и выяснить, отчего  именно  так
все происходит. Он не был глубоким мыслителем, но  рассуждал  методично,
анализируя  детали.  Гин  был  уверен,  что  этой  ночью   ему   удастся
осуществить небольшую разведку, и все это он  проделает  так  аккуратно,
что никто никогда не узнает, что он там побывал.  Он  хотел  всего  лишь
взглянуть на дом и  его  окрестности  и  найти  хотя  бы  одну  причину,
объясняющую упорство, с которым Лори избегала его.
   Начиная  с  этого  понедельника  Лори   превратилась   для   него   в
очаровательное наваждение. Гин понимал,  что  это  похоже  на  юношеское
увлечение, но не мог постоянно не думать о ней. Он ничего не мог с собой
поделать. Он писал ее  имя  в  блокноте  и  даже  пытался  набросать  ее
портрет. И, что было еще хуже, ее слова крепко засели в его  мозгу:  "Вы
один из самых привлекательных мужчин, каких я когда-либо  встречала.  Вы
даже не догадываетесь, как вы мне нравитесь".
   - Эй, - сказала Мэгги, ставя перед,  ним  стаканчик  кофе,  -  ты  не
болен?
   - Болен? - переспросил Гин.
   - Ты болен Лори Сэмпл. Твоя болезнь известна современной медицине как
неистовая щенячья влюбленность. Вот так.
   От неожиданности Гин обжегся горячим кофе.
   - Я категорически это отрицаю, - сказал он, - кроме того, разве можно
в тридцать два года страдать от щенячьей влюбленности?
   - Не спрашивай об этом у меня, -  сказала  она,  пожимая  плечами,  -
спроси лучше у того, кто написал имя Лори Сэмпл двадцать четыре  раза  в
твоем лучшем блокноте.
   - А ты думала, я буду писать ее имя на дрянной, дешевой бумаге?
   Мэгги нагнулась над его столом.
   - Продолжай в том же духе, - сказала она тихо, -  я  уже  давно  тебя
таким не видела.
   Гин осторожно отпил кофе.
   - Я не могу выбросить ее из головы. Она говорит, что я ей нравлюсь  и
в то же время она не может со мной встречаться. Это меня бесит, я должен
во всем разобраться.
   - Ну и что ты собираешься делать? - спросила Мэгги.
   Гин помолчал, отпивая кофе быстрыми  обжигающими  глотками  и  решая,
рассказать ли ей о своих намерениях. Наконец решил,  что  доверится  ей.
Мэгги  всегда  поддерживала  его  и  умела  логически  и   уравновешенно
рассуждать.
   - Я разработай план, - начал он медленно, - хочу пробраться в усадьбу
Сэмплов.
   - Что это за план?
   - Мэгги, - сказал он, убеждая не только ее, но и самого себя,  -  это
единственный выход.  Я  должен  узнать,  в  чем  причина  ее  упрямства.
Возможно, дело в ее матери. Наверное, старая карга держит ее взаперти  и
никому не позволяет видеться с ней.
   - Гин, ты в своем уме? А вдруг тебя поймают?
   Он замотал головой:
   - Маловероятно. Я все продумал. Я проникну туда, немного  порыскаю  и
выберусь оттуда без проблем.
   - Но там собаки, большие собаки, ты же сам говорил.
   - Даже самая большая собака не устоит перед газом. Я собираюсь  взять
несколько баллончиков. Почтальоны иногда пользуются такими баллончиками,
чтобы ненадолго оглушить сторожевого пса и подобрать оставленное письмо.
   - А ты подумал об этом шофере Матье?
   - Он никогда не узнает, что я  там  был.  На  случай,  если  он  меня
обнаружит, я захвачу пистолет тридцать восьмого калибра. Я им,  конечно,
не  воспользуюсь,  но  мне  бы  хотелось  иметь  при  себе  что-то   для
самозащиты, он все-таки мастер по кравмаге.
   Мэгги долго молчала, покусывая губы.
   - Я могу уговорить тебя не делать этого? - спросила она наконец.
   - Не думаю. Я уже принял решение.
   - Ты подумал, что это может разрушить твою карьеру?
   Он потянулся за сигаретой.
   - Этого не случится, даже если меня поймают на месте.  Я  скажу,  что
тайком пришел к ней в гости и по ошибке был  принят  за  вора.  Господи,
Мэгги, я не собираюсь совершать кражу со  взломом.  Я  хочу  всего  лишь
быстро осмотреть местность и, если удастся, заглянуть в окна.
   - Пришел в гости? Ночью? С заряженным пистолетом?
   - Мэгги, не сгущай краски. Я только  перелезу  через  стену.  Усадьба
огромная, меня никто не заметит.
   Она еще немного подумала, потом встала.
   - Сейчас у тебя, я вижу, мозги набекрень, - сказала она с жалостью.
   - А что тебе кажется  странным?  Неужели  нельзя  хоть  раз  в  жизни
потерять голову от страсти?
   - Может, ты и прав, - ответила Мэгги, - но важно, на кого  направлена
эта страсть.

***

   В четверг, в одиннадцать вечера, Гин подъехал к особняку Сэмплов.  Он
взял напрокат темно-синий "матадор". Он был  одет  в  черный  спортивный
свитер, черные вельветовые брюки, на глаза  была  надвинута  темно-серая
кепка. В маленькой матерчатой сумке лежали газовые  баллончики  и  моток
веревки, длинноствольный револьвер тридцать восьмого калибра  торчал  из
кармана брюк. Гин выключил мотор  и  несколько  минут  сидел  в  машине,
прислушиваясь к ночным шорохам.
   На этот раз он проехал мимо главных  ворот  по  дороге,  которая  шла
вдоль высокой кирпичной стены. Он подумал,  что  отсюда  ближе  к  дому.
Машину  Гин  припарковал  на  противоположной  стороне  дороги,  в  тени
развесистых деревьев, оставив в ней  ключи  зажигания  на  случай,  если
придется спешно ретироваться.
   Ночь была прохладной. Гин вышел из машины  и  тихо  закрыл  за  собой
дверцу. Через некоторое время его глаза привыкли  к  темноте.  Он  снова
прислушался, сдерживая дыхание, но кругом было тихо.
   Быстро и бесшумно Гин пересек узкую дорогу и остановился.  Вокруг  не
раздавалось ни звука. Он размотал нейлоновую веревку и  отступил  назад,
прикидывая, какой высоты может быть  старая,  поросшая  мхом  стена.  На
конце веревки был алюминиевый крюк, который Гин собирался  забросить  на
стену и зацепить за железные шипы. Он сделал четыре попытки. Первый  раз
он не добросил крюк, следующие два раза крюк перелетал через  стену,  но
никак не цеплялся за шипы. Наконец Гин прочно закрепил конец  веревки  и
начал  взбираться,  задыхаясь  и  моля  Бога,  чтобы  ржавый  наконечник
выдержал вес его тела. Через три  минуты  Гин  был  наверху.  Он  уселся
верхом на ворота, смотал веревку и отдышался.  За  деревьями  он  увидел
мерцающие огоньки окон, но стояла тишина, и не  было  никаких  признаков
рыскающих сторожевых псов. Только в отдалении раздался  гудок  товарного
поезда да реактивный самолет  пронесся  в  вышине.  Когда  веревка  была
смотана, Гин вновь зацепил крюк и перебросил веревку вниз, на внутреннюю
сторону  стены.  Затем  он  осторожно  соскочил  на   землю   и   замер,
настороженно прислушиваясь.
   Гин взглянул на часы:  было  четверть  двенадцатого,  потом  поправил
револьвер и начал осторожно пробираться сквозь высокую траву, все  время
останавливаясь и  прислушиваясь.  Он  постарался  запомнить  место,  где
висела веревка, чтобы, если понадобится, быстро перелезть обратно.
   Ему потребовалось десять минут, чтобы  пробраться  через  низкорослый
кустарник, который простирался до самого дома.  Ничто  не  напоминало  о
собаках, и он понадеялся, что они не  спущены  с  цепи.  Если  он  будет
осторожен, то, возможно, не разбудит их. Гин медленно  продирался  через
спутанную сеть кустов, пока не добрался до лужайки перед домом.
   Дом был больше, чем он предполагал, мрачный и  угрюмый,  с  торчащими
дымоходами;  голые  стебли  ползучих   растений   окутывали   стены.   В
юго-западной части дома была веранда  с  темными  пустыми  окнами.  Чуть
дальше, в южной части дома, возвышался портик с колоннами,  он,  так  же
как и стены, был увит вьющимися стеблями и казался таким же необжитым  и
пришедшим в упадок, как и весь дом. Только одно окно светилось в нише на
западной стороне, но шторы были так  плотно  задвинуты,  что  невозможно
было заглянуть внутрь. Гин  обошел  дом  с  южной  стороны  и  дошел  до
гравиевой дорожки, которая вела к  центральным  воротам.  Он  все  время
останавливался и прислушивался, но усадьба, казалось, покоилась во мраке
и тишине. Только раз послышался слабый треск, он замер - но  это  просто
птица зашуршала в дубовых ветвях. На этой стороне  дома  все  окна  были
темными, поэтому он вернулся на  западную  сторону,  к  веранде.  Густые
вьющиеся заросли поднимались к самому окну  веранды.  Гин  подумал,  что
если он поднимется по стеблям, то сможет встать на узкий желоб,  который
спускался с крыши веранды и  шел  под  окнами,  и  попытаться  заглянуть
внутрь - в щель между шторами.  Он  сможет  гордиться  собой,  если  ему
удастся увидеть Лори.
   Пригнувшись, Гин быстро перебежал через лужайку к веранде,  ненадолго
остановился, затем поднялся по четырем деревянным ступеням, стараясь  не
споткнуться. Мягко ступая и прячась в тени, он  прошел  в  другой  конец
веранды, к стволу вьющегося растения. Снова прислушался.  Ему  казалось,
что он  слышит  слабые  голоса  и  звуки  музыки.  Низкие  серые  облака
закрывали луну, лишь слабый свет проливался на лужайку и освещал заросли
кустарника, похожие на волнующееся  и  шелестящее  море.  Он  оперся  на
перила и потянулся к стволу, чтобы проверить его  прочность.  Много  лет
назад ствол крепко прибили к стене, возможно, он выдержит его  вес.  Гин
ухватился за ствол сначала одной, потом  обеими  руками.  Сухие  веточки
затрещали, обламываясь, но дерево оказалось достаточно прочным.
   С трудом переводя дыхание,  Гин  поднимался  все  выше,  хватаясь  за
ветки. На высоте примерно десяти-двенадцати футов, почти на уровне крыши
веранды, он замер на мгновение  и  прислушался.  Вдруг  раздался  низкий
грохочущий звук, который можно было принять за рокот идущего на снижение
самолета. Гин полез дальше и наконец поднялся достаточно  высоко,  чтобы
встать на желоб В отдельных местах желоб сильно проржавел, но  кусок  от
крыши веранды до окна в нише  выглядел  довольно  сносно.  Гин  проверил
ногой, насколько прочен желоб, а потом, надеясь на удачу, встал на  него
двумя ногами, всем своим весом  в  192  фунта.  Освещенное  окно  теперь
находилось в двух-трех футах от него, и он мог отчетливо слышать  голоса
и звук шагов.
   Это случилось сразу же после того, как он ступил на желоб.  Раздалось
страшное рычание, от  которого  волосы  встали  дыбом,  и  что-то  очень
сильное и тяжелое  подпрыгнуло  снизу  и  сбросило  его  на  землю.  Гин
поцарапал о ветки руки и лицо и упал в траву, больно ударившись  спиной.
Потом чудище навалилось на него сверху, пуская слюну, рыча  и  царапаясь
страшными когтями. Гин почувствовал запах зверя  и  понял,  что  это  не
собака. Он закричал в ужасе и дернулся. Рукава  его  свитера  порвались,
клыки вонзались ему в плечо, раздирая кожу и плоть.

Глава 3

   Гин открыл глаза. Было уже утро. Он лежал на узкой железной кровати в
маленькой комнате с обоями в цветочек. Бледный солнечный  луч  пересекал
комнату и освещал шифоньер из орехового дерева;  Гин  разглядел  на  нем
деревянную фигурку верблю