исчезнуть из ее жизни. Но если ты  любишь
ее и действительно хочешь ей помочь вписаться  в  нормальную  жизнь,  ты
должен принять несколько важных решений.
   - Сейчас ты скажешь, что я должен  привыкнуть  к  ее...  ее  страшной
груди. А эти волосы?
   Питер кивнул:
   - Помнишь, о чем мы говорили на вечеринке у Уолтера Фарлоу?  Если  ты
хочешь помочь этой девушке, ты должен позволить ей убедить тебя  в  том,
что у нее исключительная судьба. Кроме того, ты говорил мне о ее  страхе
перед неким событием - чем-то ужасным и неизбежным, что должно случиться
с вами обоими. Все, что ты должен делать, - это подыгрывать ей, во  всем
с  ней  соглашаться,  и  когда  она  поймет,  что  ничего  ужасного   не
происходит, это и будет означать, что ты переубедил ее.
   Гин мельком представил гравюру "Газель Смита".
   - А если, предположим, она права и это все-таки случится?  -  спросил
он.
   Питер допил свой коктейль.
   - Гин, - сказал он мягко, - хочу, чтобы ты знал одну вещь. Я не  верю
в существование человекольва, ты уж меня извини. Генетически невозможно,
чтобы женщина забеременела от льва. Но даже если допустить это, разве их
потомки могли бы жить в  богатом  доме  в  Мерриаме  и  выйти  замуж  за
прекрасного парня-демократа?
   - Все правильно, Питер. Я знаю, что это трудно переварить.  Сейчас  я
собираюсь туда вернуться, и что бы ни случилось, я доберусь  до  правды.
Хочется верить, что ты прав, а я ошибаюсь.
   - Пока ты любишь ее, Гин, у тебя есть шанс решить эту проблему.
   Гин допил свой "Джэк Дэниэлс".
   - Помолись за меня, - сказал он тихо, - думаю, мне это понадобится.
   Лори встретила его в мрачной прихожей. На  ней  было  простое,  но  с
очень низким вырезом  вечернее  платье,  волосы  были  уложены  каскадом
сияющих завитков. В ушах искрились золотые серьги, на  шее  поблескивали
цепочки.
   Декольте было таким глубоким, что приоткрывало розовые ареалы  вокруг
сосков.
   Гин повесил плащ на вешалку и подошел к  ней.  Он  сознательно  делал
усилие не смотреть на нее.
   - Лори, - сказал он очень нежно, наклонился и поцеловал ее.
   Она закрыла глаза, Гин почувствовал, как кончик ее языка приоткрывает
его губы, возбуждающе касается его зубов и неба. Но ее губы  по-прежнему
не разжимались до конца и не позволяли его языку проникнуть  в  ее  рот.
"Остерегайся зубов!" - сказал ему холодный внутренний голос. Гин сжал ее
запястья. Лори улыбалась. Она была немного неуверена, но очень довольна,
что он вернулся.
   - Гин, я скучала. - В ее глазах заблестели слезы.
   В эту минуту прозвучал низкий голос:
   - А, вот и мой блудный зять!
   Миссис Сэмпл в вечернем платье, почти в  таком  же  открытом,  как  у
Лори, спускалась по лестнице. Ее серебристые волосы были  безукоризненно
уложены, шею украшало ожерелье из жемчуга и серебра.
   - Миссис Сэмпл, - сказал Гин, подавая ей  руку,  -  не  знаю,  что  и
сказать.
   - Не надо ничего говорить, непостоянный молодой  человек,  -  сказала
миссис Сэмпл. - Лори мне все рассказала, я  вас  понимаю.  Конечно,  это
шокировало  вас.  Лори  следовало  бы  предупредить  вас,  но  это   так
естественно для меня и для Лори, что ей даже в голову не пришло  сказать
вам об ее отличии заранее. Ужин подадут через несколько минут, я  думаю,
вы проголодались. У вас такой  вид,  словно  вы  весь  день  провели  на
скамейке в парке.
   Спустя пятнадцать  минут  они  сидели  за  обеденным  столом.  Матье,
безмолвный и официальный, в плохо  сидящем  фраке,  подавал  им  горячее
консоме. Столовая была прекрасной  комнатой  с  отделанными  европейским
дубом  стенами,  с  длинным  полированным  обеденным  столом   в   стиле
"Чиппендель", отражающим мерцающие огоньки свечей  и  бледные  очертания
лиц.
   Лори вся сияла. Поднося к губам бокал с вином, она  улыбалась  ему  и
смотрела на него с такой любовью, что он сдался, не  сопротивляясь.  Кто
бы она ни была, кем бы ни были ее предки, она, бесспорно, самая красивая
девушка, какую  он  когда-либо  встречал,  и  только  это  сейчас  имело
значение.
   - Ну, Гин, - сказала миссис Сэмпл, доедая суп, - вы ничего не  хотите
нам рассказать?
   - О том, что случилось?
   - Конечно.
   - Но это же...
   Миссис Сэмпл подняла холеную руку с длинными, чуть загнутыми ногтями.
   - У нас в семье, Гин, мы обсуждаем все открыто и  свободно.  На  этом
настаивал мой покойный супруг. Он говорил, что у друзей не  должно  быть
секретов, секреты могут быть только между врагами.
   - Ну, - начала Гин, смущенно вытирая рот, - я затрудняюсь  объяснить.
Я совсем не ожидал этого, я говорю о Лори, не был готов к этому. Я  имею
в виду особенности ее строения.
   - Я вас понимаю, - ответила миссис Сэмпл сочувственно. - И поэтому вы
ушли  на  весь  день  -  как  бы   это   сказать   -   переосмыслить   и
сориентироваться?
   - Да, это так.
   - Ну, и вам это удалось? Или вы еще не приняли решения?
   - Я разговаривал с одним психологом. Помнишь, Лори, он был  тогда  на
вечеринке у Уолтера Фарлоу? Он сказал, что, если я искренне люблю  тебя,
я смогу принять тебя такой, какая ты есть. Он хороший парень, и  я  верю
ему. И я знаю, что, несмотря ни на что, я люблю тебя.
   - О Гин, - прошептала Лори.
   Миссис Сэмпл позвонила, чтобы подавали следующее блюдо.
   -  Как  я  рада  слышать  это,  Гин,  -  сказала  она,   просияв   от
удовольствия. - Ну, а теперь попробуйте  канадского  лосося.  Это  очень
вкусно.
   Ночью он проснулся от того, что услышал странное ворчание  над  ухом.
Он открыл глаза и повернулся  на  другой  бок.  Лори  крепко  спала,  ее
золотистые волосы рассыпались по подушке. Она что-то бормотала  во  сне.
Он наклонился послушать, что она говорит, но это было вовсе не похоже на
слова. Она ровно дышала, и при  этом  из  ее  груди  раздавались  низкие
урчащие звуки. Гин посмотрел на часы. Два часа ночи.  Он  обвел  глазами
комнату, но ничего не мог разглядеть - круюм была непроницаемая тьма. Он
снова лег. Вдруг Лори начала вздрагивать. Дыхание ее сделалось шумным  и
тяжелым. Она швыряла и молотила одеяло так, будто боролась с кем-то. Она
рычала и щелкала  зубами,  как  свирепое  животное,  и  в  то  же  время
казалось, она борется сама с собой, пытается сделать над собой усилие.
   Гин включил ночник. Глаза Лори все еще были плотно  закрыты,  но  она
все перевернула на кровати,  дергала  свою  ночную  сорочку  и  царапала
простыни. При этом она пронзительно вскрикивала и рычала  низким  грубым
голосом.
   - Лори! - закричал Гин. - Лори, ради Бога!
   Он попытался схватить ее за руку, но она вывернулась и царапнула  его
по щеке. Гин почувствовал боль, и когда промокнул лицо простыней, увидел
на ней кровь.
   - Ты меня поцарапала! - завопил он.
   Разъяренный и напуганный, он ударил ее по щеке так сильно, что заныла
ладонь. Лори еще некоторое  время  вздрагивала,  затем  тихо  легла,  но
дышала так, будто за кем-то гналась.
   - Лори, что  происходит?  -  прошептал  Гин.  -  Черт  возьми,  Лори,
отвечай!
   Еще несколько минут она лежала, тяжело дыша  и  не  обращая  на  Гина
внимания, затем медленно повернула голову и уставилась на него. Ее глаза
с сильно уменьшенными зрачками были  такие  грозные  и  жестокие;  и  он
вспомнил, что уже видел этот безжалостный звериный взгляд, когда спал  в
соседней комнате с раненым плечом.
   - Лори? - повторял он. - Лори, ты ли это?
   Все  еще  не  сводя  с  него  глаз,  она  широко  растянула  губы  и,
оскалившись, зарычала. Гин увидел  острые  желтые  изогнутые  зубы.  Она
приподнялась на руках и поползла по кровати, подбираясь к нему.  Сначала
его  будто  парализовало,  он  не  мог  сдвинуться  с  места,  но   Лори
подбиралась все ближе. Гин опомнился, скатился с кровати и,  спотыкаясь,
побежал к двери. Лори добралась до края  кровати  и,  стоя  на  коленях,
зарычала, как львица, высматривая его  в  темноте  и  тяжело  дыша.  Гин
похолодел от страха. Это была совсем не Лори. Каким лучистым и  ласковым
было ее лицо сегодня вечером, как бесстрастно и по-звериному свирепо она
смотрит на него сейчас.  Ее  волосы  растрепались,  как  львиная  грива,
комната наполнилась резким мускусным запахом ее тела.
   - Лори... - шептал он и тряс головой, словно  пытаясь  избавиться  от
наваждения.
   Ее звериные глаза открылись шире, будто она услышала его.
   - Лори, если ты здесь, если это ты, Лори, послушай меня!
   Отступая к двери, Гин схватил свой халат и  медленно  обмотал  вокруг
кисти. Он вспомнил, что  так  делал  Тарзан  в  фильме,  когда  на  него
нападала львица, и почему-то это казалось ему сейчас лучшей защитой.
   Они не сводили друг с  друга  глаз,  напряжение  росло  -  охотник  и
добыча, хищник и жертва, - это было невыносимо.
   - Лори, - сказал он хрипло. - Это  я,  Гин!  Неужели  ты  не  узнаешь
меня?
   То, что произошло дальше, чуть не сделало его заикой. Лори  соскочила
с кровати и поползла к  приоткрытому  окну.  Она  толкнула  рукой  раму,
открыла окно  шире  и  взобралась  на  узкий  подоконник.  Она  медленно
повернула голову, снова  посмотрела  на  него  прищуренными  глазами  и,
прежде чем он успел остановить ее, выпрыгнула из окна.
   - Лори! - закричал он.
   Гин подбежал к окну и посмотрел вниз. Она камнем  упала  с  высоты  в
тридцать футов на гравий, но как он ни вглядывался в темноту, ничего  не
увидел. Было только слышно, как шелестят листья дубов на ветру. Ни белой
ночной сорочки, ни разбившейся Лори, ничего.
   Краем глаза он заметил какой-то белый силуэт, бегущий к  кустам.  Это
существо бежало очень быстро, так может бежать  только  животное,  делая
быстрые, чуть прихрамывающие скачки.
   Все еще дрожа от страха, Гин пошел в  ванную  и  выпил  стакан  воды.
Затем сел в кресло у кровати и закурил. Первое, что пришло ему в голову,
- сделать что-нибудь разумное: разбудить  мать  Лори,  или  постучать  в
комнату к Матье, или вызвать полицию, но потом он  осознал,  что  должен
воспринимать все, что произошло с Лори, очень терпимо и осторожно.
   Думая о случившемся только что кошмарном эпизоде, он не мог  поверить
в это сверхъестественное перевоплощение. Наверное, Питер Грейвз прав,  у
Лори просто психическое расстройство, заставляющее ее  думать,  что  она
человеколев. Но как же тогда она выпрыгнула из  окна  с  тридцатифутовой
высоты головой вперед и, судя  по  всему,  осталась  невредима?  А  этот
звериный запах, он до сих пор не выветрился...
   Этой ночью  Гин  стал  свидетелем  перевоплощения  Лори,  увидел  две
противоположные стороны ее  личности:  одна  -  мягкая  и  внимательная,
безусловно человеческая, другая - звериная и необыкновенно  жестокая.  И
эти две стороны каким-то образом пересекались и взаимодействовали. Когда
Лори принимала человеческий облик, она, конечно, все осознавала и именно
поэтому предостерегала его, зная о  своем  зверином  перевоплощении.  Он
вспомнил, что уже когда она перестала быть собой, на глазах  превращаясь
в зверя, и он закричал, что это  он,  Гин,  она,  казалось,  опомнилась,
узнала его и поэтому не тронула.
   Что-то еще беспокоило его. Он  подошел  к  телефону  и  набрал  номер
Мэгги. Ему ответили через пять минут. Мэгги была вне себя от злости.
   - Кто это, черт возьми? Вы знаете, который час?
   - Мэгги, это я, Гин.
   - Боже мой, Гин! Два часа ночи. Я только что уснула.
   - Мэгги, извини, но я должен кое-что спросить. Это срочно.
   Мэгги  тяжело  вздохнула,  но,  почувствовав,  как  он  встревожен  и
взволнован, переменила тон.
   - Хорошо, Гин, - сказала она, - спрашивай. Надеюсь, ты звонишь не  за
тем, чтобы узнать рецепт печенья с корицей.
   - Мэгги, я насчет собак.
   - Собак? Каких собак?
   - Ты обещала, что попросишь Энрико проверить лицензии  на  содержание
собак у Сэмплов.
   - Да, я узнавала.
   - Ну и что он тебе сказал?
   - Он сказал, что у них нет никаких лицензий. Чтобы  убедиться  лично,
Энрико перезвонил своему приятелю,  который  живет  недалеко  от  них  и
прекрасно их знает. Он думает, что они вообще никогда не держали собак.
   Вот оно что. Значит,  в  ту  ночь,  когда  он  пробрался  в  усадьбу,
разыскивая Лори, он,  возможно,  на  нее  и  наткнулся.  Зверь,  который
сбросил его со стены и яростно на него напал, -  это,  оказывается,  его
собственная жена!
   - Спасибо, Мэгги, я перезвоню тебе завтра.
   Гин подошел к окну и закрыл его. Потом вернулся к  двери  и  повернул
ключ в замке. Он  оделся  и  прилег  сверху  на  одеяло,  чтобы  немного
отдохнуть, ожидая возвращения Лори. Он задремал, но не  спал,  время  от
времени ему чудилось в темноте оскаленное звериное лицо.

***

   На рассвете, когда первые лучи солнца осветили комнату, он услышал за
дверью какой-то шум. Это были мягкие, шаркающие звуки, как будто  кто-то
шел босиком по  коридору.  Гин  встал  как  можно  тише  и  на  цыпочках
подкрался к двери. Он приложил ухо и напрягся; кто-то  повернул  дверную
ручку и сильно толкнул дверь. Поняв, что она заперта, в дверь  постучали
и толкнули сильнее. Кто-то всем своим весом навалился на дверь так,  что
заскрипели петли. Наступила тишина, затем в дверь ударили с такой силой,
что она задребезжала. Снова стало тихо. Кто-то тяжело и устало  дышал  и
сопел. Затем послышался голос:
   - Гин?
   Он покрылся ледяным потом и вытер лоб  рукавом.  Это  была  Лори  или
зверь, в которого она превратилась. Его зубы щелкали, как в лихорадке.
   - Гин, - упрашивала она.

***

   Он прижался плечом к двери и молчал.
   - Я знаю, что ты там, Гин. Пожалуйста, открой дверь.
   Это был голос милой любимой Лори, на которой он женился, но  Гин  все
еще не верил. Какого черта он закрылся здесь, в спальне, и  прячется  от
своей красавицы-жены?
   - Гин, - прошептала она, - открой дверь, Гин.
   Он хрипло ответил:
   - Я не могу.
   - Ну пожалуйста, Гин. Здесь холодно, я замерзла.
   - Лори, я... я боюсь.
   Последовала пауза.
   - Боишься меня? Почему, Гин?
   - А ты не знаешь? Я должен расшифровать?  Как  я  могу  открыть  тебе
дверь? А если ты набросишься на меня, как той ночью, когда  я  взбирался
по стене.
   - Гин, ты в своем уме?
   Гин кашлянул.
   - Да, Лори, я в своем уме, и ты это знаешь. Кстати, вчера я  попросил
свою секретаршу разыскать информацию об убасти. И  теперь  я  знаю,  кто
такие убасти, знаю, почему ты так выглядишь и почему ты гордишься этим.
   - Гин, - сказала она нежно, - открой дверь. Давай поговорим.
   - Мы уже разговариваем.
   - Но здесь холодно. Я  стою  на  сквозняке.  Впусти  меня.  Я  ничего
плохого тебе не сделаю.
   - А где гарантия? Вдруг я открою дверь, а ты набросишься на меня?
   - Гин, значит, ты видел, какая я была ночью? Ты видел,  что  со  мной
происходило? Гин, сейчас я не такая. Слышишь, это я, твоя жена.
   Покусывая губу, Гин в раздумье смотрел на ключ, торчащий из  замочной
скважины. Если он повернет его, не сдастся ли он  легко  и  просто,  как
газель Смита на той гравюре? Но с  другой  стороны,  может,  она  права,
может, она снова такая же безобидная и любящая, как всегда?
   - Подожди минутку, - сказал Гин.
   Он отошел от двери и взял небольшой деревянный стул, стоявший в углу.
Держа стул в правой руке, Гин осторожно протянул левую и повернул ключ в
замке.
   - Я открыл, - сказал он. - Теперь ты можешь войти. Но пожалуйста, без
резких движений!
   Лори ничего не  ответила.  Она  медленно  повернула  ручку,  раздался
щелчок. Дверь открылась, заскрипев петлями.
   Сначала Гин ее не увидел. Хотя уже светало,  на  лестничной  площадке
было еще темно, и все, что он разглядел, - это высокий  неясный  силуэт.
Он слышал ее дыхание и видел блеск ее глаз.
   - Хорошо, Лори. Можешь войти.
   Она сделала несколько шагов вперед. Гин стоял  в  воинственной  позе,
держа в руке стул, как дрессировщик-любитель. Лори подошла к  кровати  с
балдахином и остановилась. Он не мог  рассмотреть  ее  в  предрассветной
мгле.
   - Лори, - сказал он, - стой там, я включу ночник.
   Шаря  рукой  в  поисках  выключателя,  Гин  не  спускал  глаз  с   ее
неподвижной фигуры. Наконец он включил свет.
   В первую секунду Гин подумал, что она одета во что-то алое. Но потом,
испытывая невыразимое  отвращение,  он  увидел,  что  она  вся  голая  и
перепачкана кровью.  Кровью  были  забрызганы  ее  растрепанные  волосы,
испачкан ее рот, как будто она грызла сырое мясо. Вся ее грудь, живот  и
бедра были влажные и блестящие от крови, как передник мясника.

Глава 6

   - Что ты сделала? - прошептал он, затем закричал:
   - Лори! Что ты наделала?
   Она пошла в ванную, оставляя  на  ковре  кровавые  следы,  и  открыла
краны. Затем ополоснула лицо  и  промокнула  полотенцем  обильные  следы
крови.
   - Лори, - повторял Гин, весь дрожа,  -  Лори,  ты  скажешь  мне,  что
случилось?
   - Я спасла тебе жизнь, -  спокойно  ответила  она,  глядя  куда-то  в
сторону.
   - Что ты сказала? Лори, ради всего святого...
   - Я задрала овцу и тем самым спасла  тебе  жизнь.  На  ее  месте  мог
оказаться ты.
   Гин не мог в это поверить, у него начиналась истерика.
   - Ты исчезаешь куда-то ночью, без одежды, находишь овцу, убиваешь  ее
и ешь сырое мясо?!
   Лори  смывала  кровь.  Она  была  спокойна  и,  казалось,  совсем  не
чувствовала себя виноватой.
   - Это тебя удивляет? - спросила она. - Ты же знаешь, я -  убасти.  Мы
люди-львы - моя мать и я. Задрать овцу и съесть  ее  где-нибудь  в  поле
ничем не хуже, чем зажарить ее и подать на стол, как это делаете вы.
   - Но ты же сказала, что на ее месте  мог  оказаться  я!  Предположим,
львиный инстинкт возобладал бы?
   Она вытерлась и подошла к шкафу за другой сорочкой.
   - Но этого же не случилось - ты жив.
   Гин почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Он снова уселся  в
кресло и пошарил в карманах в поисках сигарет. В пачке оставалась только
одна - помятая и изогнутая. Он выпрямил ее и закурил.
   - Лори, - сказал он, - ты понимаешь, что это конец?
   Она завязывала ленты на длинной вышитой ночной сорочке.
   - То есть ты собираешься уйти от меня?
   - А что еще мне делать? Это не может больше  продолжаться.  Я  больше
тебе не верю. Как я могу спать с тобой, зная, что ты можешь  наброситься
на меня ночью и перегрызть мне горло? Это невозможно.
   Лори причесала волосы и выключила свет в ванной. Она села с  краю  на
кровать и задумчиво и печально посмотрела на Гина.
   - Ты должен ненавидеть меня, - сказала она, - ты, наверное,  думаешь,
что я отвратительная.
   -  Лори,  я  так  не  думаю.  Но  я  не  могу  спокойно  воспринимать
происходящее. Это чертовски меня пугает. Неужели ты не понимаешь?
   - Конечно. Я знаю, что ты должен чувствовать. Но пойми и ты, что есть
сырое мясо для меня так же просто и необходимо, как и дышать.
   Гин отрицательно замотал головой:
   - Лори, я не могу это принять, несмотря на все твои  объяснения.  Как
часто это с тобой происходит? Каждую ночь? Раз в месяц? Или как?
   - Когда мы поженились, я  так  надеялась,  что  ты  поможешь  мне,  -
сказала она мягко.
   - Помочь тебе? Каким образом?
   -  Я  надеялась,  что  смогу  стать  просто  твоей   женой.   Обычной
американской женой. Должно же  когда-то  племя  убасти  прекратить  свое
существование. Я думала, что стану последней убасти.
   - Значит ли это, что ты и твоя мать - последние  представители  этого
племени?
   Она кивнула:
   - Возможно, есть и другие, но мы никогда не слышали о них. Наше племя
было изгнано  из  Тель-Баста  войсками  фараонов  задолго  до  Рождества
Христова. Убасти сначала расселились по  всему  миру,  но  вскоре  живых
почти никого не осталось. Многие были убиты или захвачены  в  плен:  они
были больше львы, чем люди; некоторые просто не смогли приспособиться  к
жизни среди людей. Я считаю, нашей семье  повезло.  В  нас  было  больше
человеческого, чем звериного.  И  мы  сотни  лет  скрывались  в  Европе.
Львиные черты проявляются только у женщин, а так  как  женщины  выходили
замуж  и  меняли  фамилии,  нас  трудно  было  проследить.   Иногда