риод  тоже  позади.  Мне  там  невероятно
нравилось - пока я вдруг не понял, что вся красота у  них  функциональная,
стерильная,  психиатрически  выверенная.  Ни  капли  красоты  интуитивной,
выразительной,  обращенной  к  чувствам...  и  я  как-то  сразу   проникся
убеждением, что мои пра-пра... и так далее внуки даже не поймут, чего  мне
здесь не хватает. У них и слов таких в словаре не будет. И это  мне  сразу
все испортило.
     Я не люблю часто размышлять  на  эту  тему.  Мне  не  по  душе  такое
развитие событий, и все же оно неизбежно. Если мы  победим,  мы  уничтожим
культуру, а вместе  с  ней  неизбежно  уничтожим  искусство.  Искусство  -
продукт культуры, а культура есть  злейший  враг  цивилизации.  Культурный
человек видит то, что его научили видеть, а внутри этих рамок  -  то,  что
ему хочется видеть. Цивилизованный  человек  видит  то,  на  что  смотрит,
таким, какое оно есть.
     10465. Задремал прямо сейчас и видел во сне Белое  пятно.  Неприятно.
Белое пятно -  это  совершенно  иррациональное  место,  крошечный  участок
территории к западу от Каскадных гор. Оно не сделало нам  ничего  плохого,
если не считать того, что никто из попавших туда или даже пролетавших  над
ним, не вернулся обратно. Почему так происходит? Никто не  знает.  И,  как
нечто совершенно непонятное, Белое пятно ассоциируется со  всеми  страхами
Неизвестности. Глаза, сверкнувшие  из  тьмы.  Ребенок  прячет  голову  под
подушку. Вспышка молнии.
     10466.  М.  уезжает  завтра.  Он  неохотно  возвращается  в  Фабитал,
оставляя здесь одного фальшивого  обращенного,  который  будет  продолжать
вести дискуссионную группу, раз она оказалась плодотворной,  -  и  пятерых
настоящих. Когда я думаю о них, меня  пронзает  острое  чувство  горечи  и
вины. Против чувств такого рода нет лекарств - разве  что  перестать  быть
человеком.


     Раскрасневшись после урока дзюдо, Артур довольно  трусил  в  спальню.
Все мышцы ныли, и  он  заранее  предвкушал,  как  растянется  на  кровати.
Инструктор задержал его сверхурочно. Подземные коридоры в это  время  были
практически пусты. Каждая вторая лампа не  горела.  Полумрак  был  мягким,
расслабляющим.
     Артур добрался до перекрестка коридоров, и вдруг  сообразил,  что  он
уже в сотый раз пробегает  мимо  одного  из  тех  немногих  коридоров,  по
которому ему никогда не приходилось ходить.  Артуру  стало  любопытно.  Он
остановился и  посмотрел  вглубь  незнакомого  коридора.  Подземная  часть
колледжа была построена  без  какого-либо  определенного  плана.  Коридоры
ветвились и перекрещивались совершенно неожиданно. Артур знал, что  многие
периферийные коридоры тянутся на сотни ярдов без ветвлений и перекрестков.
     Возможно, этот незнакомый коридор  приведет  Артура  к  цели  так  же
быстро, как и прямой путь. А если нет... Что  ж,  дополнительная  пробежка
пойдет на пользу. Последние месяца два Артур стал быстро набирать  вес,  и
его тренеры по физкультуре  были  весьма  недовольны  тем,  как  этот  вес
распределялся.
     ...Кроме того, это внесет небольшое разнообразие в ежедневную рутину.
Прекрасное завершение удачного дня!  Артур  свернул  и  потрусил  в  новом
направлении.
     Коридор  постепенно  закруглялся,  и  столь  же  постепенно   в   нем
становилось все темнее. В начале  коридора  горела  каждая  вторая  лампа,
затем - каждая третья, еще дальше - каждая четвертая. На  мгновение  Артур
испугался, что уже гораздо позднее, чем ему казалось,  и  сейчас  выключат
свет. Но когда он оглянулся, то понял по более яркому свету за спиной, что
коридор становится темнее в пространстве, а не во времени.
     Наконец Артур добежал до такого участка, который освещала лишь каждая
пятая лампа. Это было необычно.  Он  еще  с  таким  не  встречался.  Артур
перешел на шаг, обдумывая то, что увидел. Как раз в  этот  момент  впереди
снова показался ярко освещенный участок, а в нем мелькнули две фигуры.
     Они на мгновение замерли рядом, а потом исчезли. Судя по всему, зашли
в комнату. Одним из них был Кимброу. Его спутник был одет в черный балахон
студента четвертого курса.
     Артур  замедлил  шаг  и  остановился.  Он  прислонился  к   стене   и
нахмурился. Мог ли он ошибиться? Артур восстановил в памяти картинку.  Она
была яркой и четкой. Артур определенно видел в коридоре Кимброу.  Но  что,
во имя здравого рассудка, делает Кимброу в дальнем  коридоре  перед  самым
отбоем?
     С того места, куда он дошел, Артур уже  ясно  видел,  что  Кимброу  и
старшекурсник не свернули в другой коридор. На всем освещенном участке  не
было ни одного ответвления, а дверь была всего лишь одна. Сейчас она  была
закрыта, и невозможно было понять, что за ней находится.  Однако  в  любом
случае она не вела к спальням.
     Артур перебирал в уме разные возможности, и ни одна  из  них  ему  не
нравилась. Чем больше он тут стоял, тем больше рисковал  получить  нагоняй
за отсутствие в спальне после отбоя.  С  другой  стороны,  если  он  будет
проходить мимо двери как раз в тот момент, когда Кимброу  и  старшекурсник
выйдут наружу, это тоже может повлечь за собой неприятности... Артур плохо
себе представлял, какие неприятности могут его ждать в этом случае, и одно
только это заставляло его медлить.
     Что именно так тревожило его во всей этой ситуации?
     Кимброу регулярно посещал философский кружок Мильо. В последнее время
он перестал говорить о нем с Артуром, хотя...
     Именно это уже давно заставляло Артура тревожиться по поводу Кимброу,
хотя до сих пор он не  осознавал  своей  тревоги.  Вот  в  чем  была  суть
проблемы. Почему Кимброу перестал рассказывать ему о натуризме? Потому что
сам потерял к нему интерес? Нет. Из поведения Кимброу было  ясно,  что  он
увлекся этой доктриной еще сильнее. Потому что потерял надежду обратить  в
свою веру Артура? Нет. Кимброу - не тот человек,  чтобы  оставить  попытки
убедить кого угодно в чем угодно.  Более  того,  сосед  по  комнате  лучше
других подходил на роль морской свинки, на которой можно испытывать  новые
подходы и методы убеждения.
     Потому что он участвовал в чем-то, что нужно было держать в тайне  от
Артура? И от всех студентов  и  преподавателей  колледжа?  Тайный  заговор
внутри тайной организации?
     Артур прижался к погруженной во мрак стене. Впереди открылась дверь.
     Из нее вышел один человек, и это был не Кимброу. Он замер на  пороге,
быстро глянул налево, потом направо, и быстрым шагом направился в сторону,
противоположную той, где крылся Артур. Но Артур успел заметить  на  черном
рукаве его балахона влажную красноватую полосу.



                          12. ТЕСТ НА ВЫЖИВАНИЕ

     Каморка, в которой была заперта Анна Силвер, изначально  представляла
собой  стенной  шкаф.  Так  она  до  сих  пор  и  выглядела.  Стены   были
металлическими, выкрашенными краской. В каморке не  было  ни  кровати,  ни
какой-либо другой мебели. Анна спала на полу  -  когда  у  нее  получалось
заснуть. Длина каморки почти позволяла вытянуться на полу  во  весь  рост.
Почти. В качестве физических упражнений Анна могла прогуливаться по  своей
тюрьме: три шага в длину, один в ширину.
     Чтобы содержать в стенном шкафу Анну, его несколько  переоборудовали.
На двери появился замок, в углу - отхожая посудина, на потолке -  слепящая
лампа, которая не  выключалась  ни  днем,  ни  ночью.  Еще  в  двери  было
прорезано отверстие у самого пола, через которое Анна получала еду и воду.
     В качестве одежды она располагала мужской нижней рубашкой,  рваной  и
заскорузлой от грязи. Анна регулярно расчесывала волосы пальцами,  но  они
все  равно  свалялись  неопрятными  комками.  Кожа  на  голове  нестерпимо
чесалась.  Анна  старалась  не  думать  о  том,  как  она  выглядит.   Она
чувствовала себя невыносимо грязной. Тело покрылось плотной коркой грязи -
Анна никогда такого не видела, и даже не представляла, что человека  можно
довезти до такого состояния.
     Хуже грязи было только одиночество. Было бы легче, если бы она  могла
говорить вслух сама с собой, но Анна была убеждена, что ее тюрьма снабжена
"клопами". Она учитывала даже тот вариант, что здесь могут быть и потайные
окошки, чтобы за ней подглядывать. Зная, как много может  извлечь  опытный
агент из смены выражений на лице человека, Анна  отказывала  себе  даже  в
роскоши задуматься над тем, что ожидает ее дальше.
     И наяву, и в  бредовом  полусне  под  слепящим  безжалостным  светом,
который  никогда  не  гас,  Анна  заставляла  свой  мозг  покачиваться  на
медленных океанских волнах бездумия. Когда не думать вообще не получалось,
она вызывала в  памяти  старые,  незначащие  эпизоды  из  своего  детства.
Мысленно перебирала одну  за  другой  бусинки  давно  потерянных  бус  или
восстанавливала каждую черточку позабытого лица.
     У  нее  ушло  много  времени  на  то,  чтобы   постигнуть   искусство
отстранения, искусство существовать одним только сознанием,  в  отрыве  от
тела.  Сначала  Анна  мерила  комнату  шагами  и  ощупывала  пальцами  все
неровности и стыки стен. Она решала в уме  математические  задачи,  читала
наизусть про себя тексты для потребителей, обрывки  инструкций,  фрагменты
доаналоговой поэзии.
     Много дней, даже после того, как она  обнаружила,  кто  держит  ее  в
плену, Анна надеялась на спасение... пока он не обронил,  будто  случайно,
что организовал катастрофу коптера, в которой погибла девушка, одетая в ее
одежду.
     Если иммунные считали ее погибшей, это означало крах всех  ее  надежд
на спасение. По-настоящему она существовала только для тайной  организации
иммунных. Девушка с  именем  "Анна  Силвер"  была  не  более  чем  набором
поддельных записей в архивах Опотра. А девочка, которая  выросла  в  семье
потребителей в одной из опотровских зон на Манхэттене, давно умерла и была
забыта.
     Забавно, думала Анна, сколь маленькая часть того, что человек считает
своим "я", реальна и неизменна. Одежду могут отнять; лак с ногтей облезет;
усталость и неудобства очень скоро докажут  тебе,  что  тело  -  это  лишь
мучительное бремя; память о людях и местах, которые ты больше  никогда  не
увидишь, постепенно выветрится. И что  останется?  Бесформенное,  лишенное
четких границ "я", пойманное между нигде и нигде.
     Щелчок.
     Анна напряглась всем телом. Она поднялась и  села  на  полу  лицом  к
двери. Она отдавала себе отчет, что, несмотря на все  старания,  реагирует
именно так,  как  добивался  ее  тюремщик  -  ждет  редких  допросов,  как
праздника.  Ибо  любые  события  были  лучше   убийственной   монотонности
существования без событий.
     Негромко клацнул замок. Дверь отворилась. За  дверью,  на  безопасном
расстоянии от Анны с оружием наготове и  улыбкой  на  корявом  лице  стоял
крошка Моррис.
     Анне всегда нужно было несколько минут на то, чтобы  глаза  привыкли.
Она нашла  предназначенный  для  нее  стул  на  ощупь.  Комната  тонула  в
зеленоватой колеблющейся тьме. Моррис отошел подальше, на  противоположную
сторону  комнаты.  Его  голова  казалась  Анне  мутным  безглазым  пятном,
плавающим в море темноты. Ближе,  по  обе  стороны  от  нее,  поблескивали
металлом пистолеты, стреляющие липкой опутывающей нитью. Они были нацелены
на стул, намертво привинченный к полу.  Анна  знала  по  опыту,  что,  как
только она сядет на стул, пистолеты будут автоматически стрелять в нее при
попытке подняться с места до разрешения Морриса.
     Она была не слишком  удивлена,  когда  охранники,  схватившие  ее  во
двораде той ночью - сколько времени прошло с тех пор?  -  доставили  ее  к
Моррису,  а  Моррис  оставил  ее  у  себя  в  качестве  личной   пленницы.
Невозможная вещь для нормала...
     Анна всегда чувствовала в Моррисе что-то такое... и говорила Хигсби о
своих подозрениях, так что это ее не удивило. Но  она  испытала  настоящее
потрясение, когда узнала, чего Моррис хочет.
     "Если даже он и иммунный, он - не наш, и никогда не станет  одним  из
нас. Он на стороне Еторга". Хигсби был прав в том,  что  Моррис  никак  не
подходит для их организации. Но вот насчет остального...
     Моррис не был на стороне Еторга. Моррис был на стороне Морриса.
     Анна расслабилась. Здесь, в темноте комнаты,  она  была  еще  большей
пленницей, чем на безжалостном свету, но Анна  не  чувствовала  стремления
сопротивляться. Тепло, удобный стул и темнота убаюкивали ее.
     -  Сегодня,  -  сказал  Моррис,  -  мы  поговорим  о  том,  что  есть
реальность.
     Он  придвинул  массивное  кресло  поближе  к  пленнице.  Теперь  Анна
отчетливо видела его лицо, театрально освещенное мягким золотистым светом.
Свет падал на плечи Морриса, обрисовывая их контур. Стены комнаты терялись
в зеленоватом мраке, а пол казался черной бездной.
     Моррис продолжал:
     - Вот например - ты уверена, что реально существуешь?
     Анна поежилась. Вопрос выплыл из океана зеленоватой тьмы,  как  будто
заданный призраком в ночном кошмаре.
     - Определите, что есть "я", - слабым голосом отозвалась она.
     Моррис сухо хихикнул. Глаза Анны наконец привыкли к темноте, и теперь
она видела его целиком, небрежно развалившегося в  кресле  под  золотистым
светом.  Правая  рука,  в  которой  Моррис  по-прежнему  держал  пистолет,
покоилась у него на колене.
     - Это серьезный вопрос, я  не  пытаюсь  тебя  обмануть.  Воспользуйся
любым  определением,  какое  тебе  подходит.  Ты  веришь   в   собственную
реальность? Ты существуешь?
     - Да, - ответила Анна.
     Она не могла понять, куда клонит Моррис.
     - Откуда ты это знаешь?
     - Я это ощущаю, - сказала она. - Если бы я не существовала,  не  было
бы никакого "я", которое размышляет над своим существованием.
     - Красиво сказано,  -  сардонически  заметил  Моррис.  Он  наклонился
вперед, и его лицо оказалось в зеленоватой полутени. - А теперь скажи  мне
- существуют ли люди, которых в  настоящий  момент  здесь  нет?  Например,
Хигсби. Он реален?
     Анна вздрогнула.
     - Столь же реален, как и вы, - ответила она.
     - Хорошо. Но ты видишь меня и слышишь мой голос, вот почему ты можешь
утверждать, что я реален. Не так ли? Ты не  видишь  и  не  слышишь  Хигсби
прямо сейчас. Почему же ты говоришь, что он существует?
     - Я его помню.
     - И поэтому говоришь, что он существует.
     - Да.
     - А если я тебе скажу, что он умер?
     Анна вцепилась пальцами в колени.
     - Он умер?!
     - Я оставлю тебя в неизвестности на этот счет, если будешь себя плохо
вести... Но, видишь ли, на самом деле это не имеет значения. Ты только что
была так уверена, что он существует, а мгновением позже  поняла,  что  его
может и не быть... Теперь сделаем следующий шаг. Когда ты видела и слышала
Хигсби - если это действительно было - был ли он реален тогда?
     - Да.
     - Какая уверенность! Но разве в детстве ты никогда  не  видела  и  не
слышала демона во плоти на празднике Ночи Всех Торгов? А потом ты  узнала,
что это всего лишь кукла  из  пластика  и  папье-маше  с  записью  голоса,
спрятанной  внутри.  Миллионы  людей  встречаются  с  ангелами-хранителями
каждый раз, когда пытаются сделать что-нибудь неправильное. Люди  говорят,
что ангелы реальны, потому что видят и слышат их. Ты говоришь, что  Хигсби
реален, потому что ты видела и слышала его. И однако ты убеждена, что  они
ошибаются, а ты права. Почему?
     Анна молчала. Моррис кивнул.
     - Я знаю, ты не хочешь признаваться, что у тебя нет ангела-хранителя.
Но это тоже не имеет значения. Давай будем считать, что ты просто  делаешь
вид, что не веришь в реальность ангелов. Но ведь ты по-прежнему  веришь  в
реальность Хигсби?
     - Да.
     - Хорошо. Почему?
     Анна задумалась.
     - Я просто знаю, когда что-то реально.
     - В самом деле? А вот это - реально?
     Моррис взмахнул рукой, и в лицо Анне полетел  кипящий  огненный  шар.
Анна подскочила от неожиданности, и быстро убрала голову.
     Огненный шар пролетел над ее головой  совершенно  бесшумно.  Анна  не
почувствовала  ни  жара,  ни  шевеления  воздуха.  Проследив  глазами  его
траекторию, она увидела, как гаснет отблеск света в двух темных линзах  на
противоположных сторонах комнаты. Солиграфический проектор.
     - Это не обманет меня во второй раз, - сказала она.
     -  Одного  раза  достаточно,  -  отрезал  Моррис.  -  Ты  только  что
убедилась, что можешь менять свое мнение о том, реальна ли некоторая вещь.
Ты всегда это знала, но предпочла забыть, потому что  так  удобнее.  Но  я
продемонстрировал это наглядно. А теперь ответь: возможно ли,  что  Гордон
Хигсби - всего лишь фантом, иллюзия? Не чувствуешь ли ты в  глубине  душе,
что все на свете иллюзорно, кроме тебя самой?
     Одна, совсем  одна  -  в  каморке  под  ярким  светом  или  здесь,  в
обволакивающей темноте...
     - Возможно, - прошептала Анна.
     - А готова ли ты умереть за Хигсби, если его не существует?
     Анна прикрыла глаза.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     - Я объясню.
     Анна знала, о чем пойдет речь.  Она  слышала  это  столько  раз,  что
каждое слово отпечаталось у нее в мозгу.
     -  Ты  состоишь  в  тайной   организации   людей,   у   которых   нет
ангелов-хранителей. Я убедился в этом, когда ты встретилась с тем  парнем,
который перебрался через Стену. Хигсби, суды по всему, тоже в ней состоит.
А, может, и кто-то еще из вашего штата. Но этого мало! Тебе известны сотни
членов организации. И ты назовешь мне их имена.
     Анна пошевелилась.
     - Если бы такая организация существовала, - осторожно сказала она,  -
мне кажется, что вы бы захотели вступить в нее, а не уничтожить.
     - Зачем?
     - Вместе безопаснее.
     Моррис фыркнул.
     - Вместе куда опаснее! Каждый раз, когда вы принимаете нового  члена,
вы увеличиваете вероятность того, что кто-то из вас будет пойман и предаст
остальных. В конце концов вероятность  становится  неизбежностью.  Приведи
другую причину.
     - Товарищество. Совместные достижения.
     - О первом я вообще не хочу говорить, что же касается второго... Если
ты полагаешь,  что  комитет  способен  добиться  большего,  чем  способный
одиночка, то ты видела очень мало комитетов.
     От усталости у Анны кружилась голова.  Или  в  воздухе  был  распылен
какой-то наркотик?
     - Моррис, - сказала она спустя некоторое время.
     - Да, мисс Силвер?
     - Чего вы добиваетесь? Я вас не понимаю. Я  не  вижу  лица  за  вашей
ледяной маской. Чего вы хотите?
     - А я - я прекрасно понимаю вас, -  мягко  отозвался  Моррис.  -  Вам
нужно от жизни не так уж много. Вы  просто  хотите  полностью  реализовать
свои таланты, а еще - получить свою пайку удовольствий  от  мира,  который
обходился с вами неласково. И я тоже хочу именно этого. Ничего больше.
     Снова молчание.
     - В чем ваш талант? - спросила Анна.
     - Править, - кратко ответил Моррис.
     Через минуту его голос зазвучал снова.
     - Вы просто не знаете, каково это -  быть  единственным  компетентным
человеком  в  мире  слабоумных  идиотов,  и  постоянно  сдерживать   себя.
Сдерживать... Я должен сказать вам, мисс  Силвер,  что  меня  родила  жена
администратора третьего ранга после  ночи,  проведенной  во  двораде.  Мой
отец, возможно, был потребителем. Меня классифицировали как администратора
класса "C". После пятнадцати лет тяжкий усилий я  поднялся  двумя  рангами
выше, и достиг предела своей  карьеры.  Номинально  я  должен  выслушивать
приказы от младшего сына акционера, который  не  сумеет  даже  ногти  себе
подстричь! Только чудо могло поднять меня еще выше. - Он глубоко  вдохнул.
- Вы - мое чудо, мисс Силвер!
     Моррис покинул кресло и сделал два шага к Анне.
     - С таким делом,  как  твое,  я  могу  обратиться  через  его  голову
непосредственно к самому председателю! Понимаешь?  Я  могу  напугать  этих
придурков так, как они не пугались ни разу в своей жизни.  Они  дадут  мне
все, что я попрошу - а уж я сумею это удержать! Теперь поним