испытующе посмотрел на  стоявших перед ним людей,  его боевых
товарищей.  Они совершили накануне невозможное: с двадцатью пятью тысячами
солдат разгромили сильнейшую,  вчетверо превосходившую их,  турецкую армию
великого визиря Юсуф-паши.
     - Прикажите,  господа генералы и офицеры, всем своим подчиненным, кои
храбро действовали противу неприятеля, нарезать ветви лавра и плести венки
на каждого,  толково разъяснив значение сего.  Завтра поутру построить все
полки и команды на поле у реки Рымны.
     Суворов, наклонив голову, сделал знак разойтись.
     ...Дружно плели венки герои недавнего сражения.
     А  рано утром на следующий день на огромнейшем поле под горою у  села
Тыргу-Кукулуй,  ныне Суворово,  в  Румынии,  вошедшем в историю под именем
Рымникского поля  сражения,  выстроились:  кавалерия,  казаки,  арнаутские
команды, артиллерия, егеря, гренадеры и пионеры-саперы.
     Суворов,  окруженный генералами и офицерами штаба,  объезжал колонны,
здоровался с каждым полком, поздравлял их с одержанной победой и сам лично
подавал команду возложить на головы лавровые венки.
     - Виктория! Виктория! - взмахивал он шляпой.
     - Виват!  Виват!  Катерина!  -  гремело в  ответ перекатами по  рядам
героев, увенчанных лавровыми венками.
     Подле  команды  арнаутов  полководец задержался дольше.  Он  выкликал
имена  хорошо  известных ему  своими  бесстрашными действиями волонтеров -
сербов, болгар, молдаван, македонцев.
     ...С  распущенными знаменами  и  штандартами  прошли  русские  воины,
суворовские чудо-богатыри по Рымникскому полю сражения.
     В лучах утреннего солнца ярко блестели золотом бляхи головных  уборов
гренадеров,  егерей  да,  словно  молнии,  играли  клинки  сабель  донских
казаков, палаши кавалеристов и примкнутые к ружьям багинеты.*
     _______________
          * Бїаїгїиїнїеїт - штык.

     Трубачи,  в нарядных,  расшитых позументами костюмах, держали в руках
серебряные  трубы,  перевитые  черно-оранжевыми  георгиевскими  лентами  с
серебристыми пушистыми кистями на  концах.  Их трубы напоминали о  славных
делах,  когда  русские  полки  в  1760  году  штурмом  овладели Берлином -
столицей прусского короля Фридриха.
     Лихо промчались эскадроны кавалерии, арнаутов, сотни казаков. Сверкая
медными стволами, прогромыхала артиллерия.
     На многочисленных повозках, закрывая парад русских войск, везли сотни
трофейных знамен, бунчуков и булав, захваченных в последнем сражении.
     А  спустя год  с  небольшим русские войска под водительством Суворова
беспримерным по  отваге  и  мужеству  штурмом  захватили ключевую крепость
турок -  Измаил и  победоносно закончили многолетнюю войну за Черное море,
за Крымский полуостров.
     Все,  о  чем  здесь  рассказывается,  происходило  давно,  более  ста
семидесяти лет  назад.  А  вот  совсем недавно,  с  той  поры  едва минуло
пятнадцать - шестнадцать лет, в феврале 1945 года мне с делегацией Н-ского
полка  удалось побывать в  городе Измаиле,  освобожденном от  гитлеровских
захватчиков.  Мы были приглашены на открытие памятника героическим русским
войскам, которые в ночь на 11 декабря 1790 года после ожесточенного штурма
овладели сильнейшей в Европе турецкой крепостью Измаилом.
     Церемонией открытия памятника А.  В.  Суворову руководил генерал Петр
Николаевич  Громов.  Он  выступил  с  речью  о  заслугах  полководца перед
Родиной, о славных делах его солдат и офицеров, покрывших себя неувядаемой
славой,  особо  отметил блестящую победу суворовских войск  в  Измаиле над
отборной турецкой армией,  ту победу, которая решила исход войны с турками
в пользу России.
     В  гостинице,  где  остановилось большинство приехавших  на  открытие
памятника,   я  познакомился  с  генералом  Громовым.   Мы  разговорились.
Выяснилось, что он уроженец Измаила.
     Мне очень хотелось узнать, когда и у кого появилась мысль воздвигнуть
памятник А.  В.  Суворову.  "Вполне понятно,  -  думал я,  -  что генерал,
здешний житель,  не мог не знать истории создания памятника. А история эта
имела большую давность".
     Нельзя было упустить счастливый случай.  Ведь через несколько часов я
и мои товарищи собирались покинуть город.
     - Товарищ  генерал,  -  спросил  я  Громова,  -  что  вам  известно о
памятнике?
     Громов пристально посмотрел на меня.
     - Хотите знать историю, связанную с этим памятником?
     - Очень!
     - Это история одного завещания, - грустно промолвил он.
     11  декабря 1890 года в  Петербурге,  Москве да  и  в  других городах
Российской  империи  патриотически  настроенные  люди  отмечали  столетний
юбилей штурма русскими войсками крепости Измаил.
     В  Измаиле этот день отмечался с  большим торжеством.  Сюда съехались
представители  Фанагорийского,   Апшеронского,  Полоцкого,  Херсонского  и
других полков,  штурмовавших сто лет назад знаменитую турецкую крепость, а
также делегации от многих городов России.
     Тысячи  крестьян,  среди  которых были  русские,  украинцы,  болгары,
молдаване и  румыны из ближайших сел и  деревень,  заполнили улицы города.
Они много слышали о штурме крепости от своих дедов и прадедов, принимавших
в нем участие.
     У  людей  было  приподнятое  настроение.   Кругом  царило  оживление,
веселье.
     Сильное впечатление на всех произвел парад.
     У развернутого знамени гарнизонного полка стоял почетный караул.
     Музыканты в  парадной форме,  в  заломленных на  бок  фуражках играли
торжественный марш,  под  который стройными рядами проходила перед  боевым
знаменем колонна солдат.
     Собравшиеся тогда  в  Измаиле представители воинских частей и городов
Российской империи выразили желание поставить  большой  памятник-монумент,
который  увековечил  бы подвиг суворовских чудо-богатырей,  воинов русской
армии.
     С этой целью они избрали комитет.  В его состав вошел молодой учитель
измаильской  гимназии  Николай  Григорьевич  Громов,   недавно  окончивший
Московский университет.
     В  гимназии Николай  Григорьевич преподавал историю.  Он  любил  свой
предмет, никогда не считался со временем, занимался отдельно с отстающими,
а желающим давал дополнительные уроки.
     Громов с  большим рвением работал в комитете по сооружению памятника.
Вскоре из-за  бездеятельности остальных членов комитета все дела оказались
в его руках.
     В поисках средств он обивал пороги городской управы, неоднократно вел
беседы с гласными местной думы, бранился с чиновниками казначейства.
     На сооружение памятника-монумента требовалось пятьдесят тысяч рублей,
но городская управа Измаила отпустила всего лишь две тысячи рублей.
     - Поймите   вы,    молодой   человек,    -    увещевал   недовольного
двадцатишестилетнего общественного деятеля городской голова,  - две тысячи
рублей! Деньги немалые! Надо же это понять!
     И  сколько Николай Григорьевич ни  доказывал,  что  с  этими деньгами
ничего не сделаешь, что необходимо найти тысяч пятьдесят, никак не меньше,
что памятник мог бы украсить город,  прославить его, голова, один из самых
богатых купцов Измаила, не сдавался:
     - Эх,  батенька,  махнули!  Пятьдесят тысяч! Это что же, наличными за
славу вашу прикажете отвалить?  Не выйдет!  Дорого берете за славу! Мы без
нее жили и как-нибудь,  с господней помощью,  дальше проживем!  Берите две
тыщи, и баста! А то передумаем!
     "Что делать!  Что делать!"  -  думал Громов после беседы с  городским
головой.  Его  поразило  безразличное отношение  хозяев  города  к  памяти
полководца.
     "И  так -  от  городской управы до царского престола!"  -  возмущался
Громов.
     Он  решил  использовать свои  знакомства в  Московском университете и
кое-какие связи в Петербурге.
     Время шло. Отступиться от дела, конечно, было легче всего, но учитель
был не из тех, кто отступает при первых же трудностях.
     Он  настойчиво добивался своего и  писал во все концы страны письма и
ходатайства.  Громов умолял,  убеждал и  возмущался бездушным отношением к
идее создания памятника.  Он просил о  помощи,  вовлекал кого только мог в
свои хлопоты по сооружению монумента.
     Наконец,  после  долгих  проволочек,  из  Петербурга пришла  бумага с
разрешением комитету собирать пожертвования на памятник среди населения.
     В  "департамент по сооружению монумента героям Измаила",  как в шутку
называли маленький дом учителя, затерявшийся на тихой улице города, иногда
приходили рабочие судоремонтного завода,  железнодорожники из  паровозного
депо, даже чиновники. Всех этих людей Громов просил рассказывать у себя на
работе о значении сооружения монумента.
     Хлопоты комитетчиков дали свои результаты.  Простой народ откликнулся
на призыв.  Рабочие,  ремесленники, крестьяне понесли пятаки и гривенники.
За  ними потянулись чиновники.  Солдаты из  скудного жалованья выделяли по
одной-две копейки и вместе с подписными листами о пожертвовании отправляли
их в Измаил.
     Деньги  на  сооружение памятника  поступали со  всех  концов  России.
Своими копейками,  пятаками и  гривенниками простые люди  выражали большое
уважение и любовь к героям Измаила, к полководцу Суворову.
     Городской голова Измаила пожимал плечами.  Теперь он принимал учителя
в  своем кабинете безотказно,  в  любое время,  даже стал называть его  не
"господин Громов", как раньше, а "мой дорогой Николай Григорьевич".
     А  Николай Григорьевич действовал по старой народной пословице:  вода
камень точит.
     Шли годы...
     С  того  дня,  когда впервые зародилась мысль о  создании памятника в
Измаиле,  прошло  двадцать два  года.  Наступил 1912  год,  а  средств  на
сооружение  монумента  вс„  еще  было  недостаточно.  Поступивших за  счет
комитета денет хватило лишь на  то,  чтобы на  центральной площади Измаила
разбить  парк  с  редкими  породами деревьев.  В  этом  новом  парке  было
облюбовано  место  для  памятника.  По  совету  петербургского архитектора
памятник решили  поставить на  высоком холме,  напоминавшем о  Трубчевском
кургане, с высоты которого Суворов руководил штурмом крепости.
     Начало было положено.  А сколько на это потрачено времени и здоровья!
Трудно  приходилось  учителю.   Порой  ему  хотелось  уйти  в  сторону  от
комитетских дел.  Но натура брала свое. Громов снова начинал свои хождения
по мукам. И так многие годы.
     Парк  разбит.  Место для  памятника отведено.  Теперь,  думал Николай
Григорьевич, надо заказать в Петербурге проект монумента. Но как раз в это
время произошло событие, чуть было не поколебавшее его замыслы.
     В   газетах   появилось  сообщение  о   "высочайшем  соизволении"  на
сооружение памятника полководцу Суворову на  Рымникском поле сражения,  на
месте победы русских войск над турками в 1789 году.  Царское правительство
отпустило средства.
     Это известие сначала привело Громова в уныние.
     "Как же  так,  выходит,  что  двадцать с  лишним лет трудов никому не
нужны! Допустим, - рассуждал учитель, - нам не удалось поставить в Измаиле
памятник бессмертному подвигу русских людей.  Ну  и  что  же!  Зато  будет
воздвигнут не  менее величественный монумент на Рымникском поле.  Огорчает
лишь,  что он будет сооружен в Румынии,  за пределами России.  Немногие из
русских людей увидят его.  Но там этот памятник расскажет о славе русского
оружия другим народам. Пусть они узнают, как русские солдаты мужественно и
геройски сражались против турок,  освобождая румынский народ от  турецкого
ига".
     После  долгих  размышлений он  понял,  что  сооружение  памятника  на
Рымникском поле в Румынии нисколько не помешает его работе.

                                __________

     1913 год. На торжества по случаю открытия памятника А. В. Суворову на
Рымникском поле  съехалось много гостей.  Среди них  были  и  делегации от
полков русской и австрийской армий, которыми сто двадцать четыре года тому
назад командовал на поле битвы у реки Рымник полководец Суворов.
     Настала торжественная минута.  С  памятника спало покрывало,  и перед
взорами  людей  предстал Суворов на  коне.  Полководец со  шляпой  в  руке
чуть-чуть приподнялся на  стременах,  как  бы  приветствуя проходящие мимо
него войска.
     Больше   всего   поразила  Николая  Григорьевича  выдумка  строителей
памятника.  Они отлили его из бронзовых трофейных пушек,  отнятых русскими
солдатами в сражениях с турками.
     - Отлично придумали! - восхищался Громов.
     Обо  всем  виденном  на  этом  торжестве  учитель  рассказывал  своим
ученикам,  измаильским  друзьям.  Ему  посчастливилось  в  числе  немногих
гражданских лиц побывать на Рымникском поле.
     После   этих   рассказов  измаильцы,   выражая   свое   недовольство,
возмущались:
     - Видимо,  не  доскачет до нашего города Суворов.  На Рымникском поле
поставили ему  памятник,  а  мы  что же?  Для чего народ собирал деньги по
копейке, по пятачку?
     Что  мог ответить учитель на  эти справедливые упреки?  Он  понимал -
денег на сооружение памятника пока что было еще мало.
     Наконец в  начале  1914  года,  после  долгих  проволочек со  стороны
городской думы,  без разрешения которой комитет не  имел права расходовать
собранные деньги, состоялась долгожданная закладка памятника.
     По обычаю,  в углубление фундамента положили металлический футляр,  в
котором хранилась часть боевого знамени суворовских времен и акт закладки.
     - А  вс„ же  приятно дожить до  того дня,  когда дело,  за которое ты
взялся, завершается! - радуясь, говорил Громов.
     И,  обращаясь  к  людям,  плотной  стеной  окружившим место  закладки
памятника, он сказал:
     - Дорогие друзья!  В этом большом, благородном деле есть доля каждого
из вас. Спасибо вам за помощь!
     Громов оглядел  собравшихся.  Среди  них он увидел своих учеников - и
малых и уже взрослых,  рабочих, ремесленников и крестьян. Многие из них на
протяжении долгих лет были его верными помощниками.  Рядом с ним стоял его
сын - Петр, горячий участник в делах своего отца.
     По  настоянию  учителя  разработка проекта  памятника  была  поручена
скульптору Эдуардсу.
     Николай Григорьевич преобразился,  словно помолодел.  Можно было  уже
почти точно наметить сроки окончания работ. Дело сдвинулось с места.
     Но разразилась первая мировая война.
     Работу по сооружению памятника пришлось прекратить.
     "Видно, не мне кончать это дело!" - думал с горечью учитель.
     Громова,  офицера запаса,  призвали в армию. Уходя на войну, он обнял
своего девятнадцатилетнего сына и сказал:
     - Прощай!   Завещаю  тебе  довести  до  конца  начатое  дело.  Помоги
установить в Измаиле памятник.
     Сын поклялся выполнить волю отца.
     Николай Григорьевич ушел в армию.
     Измаил жил напряженной жизнью прифронтового города.
     Линия  фронта  приближалась к  Рымникскому полю,  на  котором  совсем
недавно  воздвигли памятник  Суворову.  Было  решено  памятник разобрать и
перевезти в безопасное место подальше от войны.
     Воинская  часть  штабс-капитана  Громова  находилась неподалеку.  Ему
удалось еще раз взглянуть на величественный монумент.
     Николай Григорьевич пришел на  Рымникское поле в  тот  момент,  когда
солдаты-саперы  под   руководством  знакомого  ему   одесского  скульптора
Эдуардса  уже  начали  разбирать памятник.  Около  них  суетился  какой-то
однорукий старик-румын. Он с озабоченным видом помогал солдатам. Старик на
ходу рассказывал, что руку он потерял в русско-турецкую войну на Балканах.
Он воевал тогда вместе с  русскими.  И  дед его ходил с русскими солдатами
против турок. Вместе свободу румынам отвоевывали.
     А  прадед его  помогал самому Суворову -  возил ему под Измаил сено и
мамалыгу - хлеб из кукурузы.
     - Как же после этого не помочь русским солдатам! - говорил румын.
     Наблюдая,  с  каким  угрюмым видом  саперы разбирали бронзовую статую
полководца,  штабс-капитан так  болезненно переживал эту операцию,  словно
его самого заживо хоронили.  Заметив это,  руководивший работами скульптор
рассердился:
     - Что же вы, штабс-капитан, считаете лучше оставить вс„ это на месте?
     Николай Григорьевич ничего не  ответил и,  взмахнув с  досадой рукой,
отправился к своей роте.
     Памятник разобрали.  Все  бронзовые части вместе с  фигурной решеткой
перевезли в Одессу и сложили на литейном дворе Эдуардса.
     На  Рымникском поле,  где вновь развернулась кровавая битва,  остался
напоминанием о  подвиге суворовских солдат высоко поднявшийся над степными
травами  массивный гранитный пьедестал.  На  нем  еще  месяц-другой  назад
бронзовый Суворов на бронзовом коне глядел на полки, проходившие на запад.
Там русские воины дрались с австрийскими и германскими войсками.
     Николай Григорьевич Громов не вернулся в свой родной город.  Он погиб
в бою в начале 1917 года.

                                __________

     Наступил 1918 год.
     Рабочие и  крестьяне,  солдаты и  матросы бывшей  Российской империи,
опоясанные  лентами  с  патронами,  обвешанные гранатами,  с  винтовками в
руках, дрались против белогвардейцев и иноземных захватчиков.
     Началась гражданская война.
     Румынское   королевство,   в   котором   хозяйничала  вильгельмовская
Германия,  захватило Измаил и  много  других городов,  с„л  и  деревень по
Днестру.
     Жена и две дочери покойного Николая Григорьевича Громова оказались на
захваченной врагами  земле,  за  пределами родной  страны.  Петру  Громову
удалось  уйти  из  Измаила  с  последними частями революционно настроенных
войск бывшей царской армии.
     С  полком  этих  войск,  реорганизованным вскоре  в  стрелковый  полк
Красной Армии, Петр Громов прошел тяжелый путь гражданской войны. О судьбе
матери и сестер, оставшихся в Измаиле, он ничего не знал много лет.
     Стихла  гражданская  война.   Люди  зажили  мирной  жизнью.  Молодого
командира Петра Громова направили на учебу в военную академию.
     - Советскому   государству  нужны   свои   образованные  офицеры,   -
напутствовал его на прощание командир дивизии.
     Незаметно промелькнули годы учебы в  академии.  И вот началась полная
забот жизнь кадрового офицера советских войск.

                                __________

     Проходили годы...
     Петр  Громов  получил  назначение  командовать полком,  расположенным
неподалеку от Одессы.
     На  Громова-сына нахлынули воспоминания о  далеком прошлом,  об отце,
патриоте с чистой душой,  любившем свою Родину.  И,  конечно,  сразу же по
приезде в эти места он принялся за поиски памятника.
     Полковник Громов без труда отыскал литейный двор Эдуардса.  Скульптор
давно уже умер.  В дальнем углу двора, под старым навесом, лежали поросшие
бурьяном части бронзового памятника с Рымникского поля.  Фигурной решетки,
обрамлявшей монумент,  не  оказалось.  Видимо,  ее перелили на необходимые
заводам детали машин.
     Петр Громов всегда помнил о  последних словах отца,  о его завещании.
Он  решил пока  что  предохранить старый памятник от  всяких случайностей.
"Может быть, придет время, - думал он, - когда этот памятник перекочует...
Нет,  -  обрывал себя на полуслове молодой полковник, - пока рано об этом,
потом..."
     Одесский Областной исполнительный комитет Совета депутатов трудящихся
разрешил вывезти бронзовую статую со  двора Эдуардса и  поставить ее около
здания Одесского художественного музея.
     Подошел 1940 год.
     Советские войска освобождали Бессарабию,  долго  страдавшую под  игом
румынских помещиков.  Воины  Советской страны  входили в  знаменитый город
Измаил.
     Одними  из  первых на  его  улицы  вступили солдаты и  офицеры полка,
которым командовал Громов.
     Жители города ликовали.  В  глазах у  многих людей можно было увидеть
слезы радости.
     Крупные слезинки  скатывались  из  глаз  Громова,  шагавшего  впереди
своего полка.  Он ждал, что вот-вот цепь людей у обочины дороги разорвется
и  к  нему  подбежит  его престарелая мать.  Она узнает в седеющем офицере
своего сына. Он н