это предложением мира. Но,  судя
по  дальнейшему  поведению  лопотунов,  они  сочли  его   жест   смертельным
оскорблением. Все  трое  подскочили  и  кинулись  вперед.  Они  приближались
огромными прыжками, не переставая реветь и выть, а остальные помчались вслед
за ними вниз по склону. Несмотря на ужасный шум, я услышал,  как  вскрикнула
Хони Лундквист.
   Довольно жалкий вид был у трех наших в костюмах космонавтов, когда к  ним
подкатывалась  волна  ревущих  гигантов.  Один  из   добровольцев,   потеряв
сознание, упал.
   Напрасно Ригс орал, обращаясь к  лопотунам:  "Стой,  стрелять  буду!"  Он
поднял  лучевой  пистолет.  Второй  доброволец   вскинул   себе   на   плечи
безжизненное  тело  первого  и  начал  быстро  отходить  к   кораблю.   Ригс
прицелился, пальнул и  побежал  без  оглядки,  так  и  не  узнав  результата
выстрела.
   Слопс - да, это был он! - подскочил к рычагам управления шлюза и прижался
носом к обзорному иллюминатору, чтобы убедиться, что все трое уже на  борту,
а  затем  захлопнул  наружную  дверь.  Он  включил  воздушный  насос,  чтобы
вытеснить из шлюза аммиак, и вновь прошмыгнул к экранам.
   Лопотуны обступили того, которого подстрелил Ригс. Шум был дьявольский. Я
пошел  в  рубку  и  еще  ослабил  звук,  но  гул  все-таки  проникал   через
металлическую обшивку корабля.
   Распахнулась внутренняя дверь шлюза, и вошел капитан.
   Он был очень бледен. За ним показались добровольцы: тяжело дышавшая  Хони
Лундквист и Пурчи, повисший на ее плечах.
   - Он потерял сознание, - без всякой надобности пояснила Хони  и  сбросила
его нам на руки.
   Мы закатили его в угол и уже не отрывались от экранов.
   - Так или иначе, но я прикончил одного из них, - пробормотал Ригс.
   - Нет, капитан, - тут же возразил Слопс.  И  верно:  неподвижно  лежавший
лопотун теперь уже сидел,  вопя  и  качая  из  стороны  в  сторону  огромной
клыкастой башкой.
   - Что, их луч не берет? - удивился Ригс.
   - Дело не в этом, - категорически заявил Слопс, - а в  том,  что  капитан
угодил прямо в кристалл, висевший у него на шее.
   Капитан Ригс вздохнул.
   - На этот раз нам, наверное, не удастся подойти  ближе  к  кристаллам,  -
угрюмо предсказал он. - Мне никто не говорил, что может  случиться  что-либо
подобное. Почему вместо нас не послали военный корабль?
   -  Чтобы  перебить  жителей  Венеры  и  забрать  себе  их  украшения?   -
возмутилась Лорна. - Далеко же мы ушли за последнюю тысячу лет!
   - Ну, нельзя так смотреть на это, - начал я, но Ригс перебил меня:
   - Ты права, ты права, Лорна! Если мы  не  уговорим  их  войти  с  нами  в
соглашение, потребуются годы, чтобы узнать, как изготовляются кристаллы. Или
где их находят. А у нас нет времени. У нас в  запасе  самое  большее  четыре
дня.
   Видите ли, шестьдесят лет назад корабль брал горючего в обрез. Его запасы
рассчитывали, исходя из самого близкого расстояния между планетами. Покинуть
Венеру  и  гнаться  за  Землей  в  период  расхождения  планет  было  просто
невозможно.
   А теперь, когда энергии хоть отбавляй, это самое обыденное дело.
   Мы извлекли Пурчи из его костюма и привели в чувство.
   Все готовы были поклясться, что он пострадал  от  какого-то  неизвестного
нам оружия. Мы знали, что испугать его было не так  легко.  На  самом  деле,
вероятно, он  не  мог  вынести  такого  шума  -  это  было  свойством  чисто
индивидуальным. Но в те  минуты  мы  готовы  были  приписать  лопотунам  что
угодно.
   Корабль начал дрожать.
   - Они атакуют! - завопил Гривс.
   Это было неверно, хотя весь склон теперь покрылся  страшными,  огромными,
чешуйчатыми человекообразными чудовищами. Они что-то оглушительно  лопотали.
Многие садились на корточки и дубасили по земле похожими на молоты кулаками.
   - Это они чтоб разъяриться! - определил Зиппер-лейн. -  Капитан,  давайте
дернем отсюда! Мы, можно сказать, недовооружены для такого дела.
   Ригс задумался.
   - Подождем еще немного, - наконец сказал он. - К моменту старта  я  хотел
бы сознавать, что сделал все возможное. Пусть даже нам не  останется  ничего
другого, как сидеть на месте.
   У меня были сомнения на этот счет, и по лицам других я видел, что  и  они
сомневаются. Но никто ничего не сказал.
   Корабль дрожал. Мы пошли обедать.

***

   Приблизительно за тринадцать часов до отлета  я  мрачно  рассматривал  на
экране сборище лопотунов, как вдруг почувствовал, что  сзади  кто-то  стоит.
Это был Слопс.
   Последние три дня им никто не интересовался: все были слишком подавлены и
раздражены, чтобы искать развлечений.
   - Погляди на них, - проворчал я и махнул рукой в сторону экрана. -  Я  не
знаю, это все те же или они работают посменно,  чтобы  балаган  не  смолкал.
Нужно быть венерианином, чтобы отличить одного от другого. Для меня они  все
на одно лицо.
   Он посмотрел на меня так, словно я только что сообщил ему,  где  хранятся
коронные бриллианты, и отошел, ничего не сказав.  Потом  начал  раздеваться.
Никто из нас не обращал на него внимания. Если  бы  кто-нибудь  наблюдал  за
действиями Слопса, то подумал бы, что  он  хочет  принять  душ.  Прежде  чем
кто-либо из нас понял, что происходит, он влез в запасной космический костюм
и начал прилаживать шлем.
   - Эй, Слопс! Куда это ты собрался? Он что-то ответил, но я не  расслышал.
Отведя руку назад, я включил радиотелефон. Слопс повторил то, что уже сказал
раньше, всего одно слово: "Выхожу". Войдя в шлюз, он запер за собой дверь.
   Ригс, сердито топая, вышел из рубки управления.
   - Куда отправился этот чертов осел? - Он подошел к шлюзу, но  над  дверью
горела красная лампочка, показывая, что шлюзовая  камера  распахнута  и  что
Слопс ушел. - Совсем  рехнулся!  -  крикнул  Ригс  и  схватил  с  полки  мой
микрофон. - Слопс! - загремел он.
   Я быстро нажал кнопки. Послышался голос Слопса, гораздо более спокойный и
ясный, чем когда-либо раньше.
   - Да, капитан?
   - Ступай назад!
   - Я попробую сходить за кристаллами.
   - Ты, видно, хочешь сходить за смертью. Ступай назад - это приказ!
   - Простите, капитан, - лаконично ответил Слопс. Мы с Ригсом  в  изумлении
уставились друг на друга, но, прежде чем разгневанный  и  брызгавший  слюной
капитан успел произнести хоть одно слово, Слопс спокойно продолжал:
   - У меня есть одна идея насчет этих самых лопотунов, и только я  способен
ее проверить.
   - Тебя ухлопают! - крикнул Ригс.
   - Так и будет, если я не прав, - ровным голосом  проговорил  Слопс.  -  А
теперь, если вы не возражаете, я отключусь: мне надо подумать.
   Ригс набрал в легкие воздуха, но тут заметил, что на щите мигнул и  погас
индикатор радиосвязи со Слопсом.
   Капитан выругался.
   Все прильнули к экранам, на которых виден был Слопс,  шагающий  прочь  от
корабля.
   - Только он способен! -  фыркнул  я.  -  На  что  это,  черт  возьми,  он
способен?
   - На человеческое отношение, - заметила Лорна. Я не понял, что  она  этим
хотела сказать. Она была бледна и не отрывала глаз от экрана. Увидев Слопса,
лопотуны развили сумасшедшую деятельность. Они всей толпой ринулись  вперед,
почти наступая друг на друга, стремясь скорее добраться до него.
   Трое или четверо самых  быстроногих  подбежали  к  нему,  вопя  и  лязгая
зубами. Казалось, они  хотят  насладиться  его  беспомощностью.  Они  бегали
вокруг него, прыгали  и  причитали,  время  от  времени  приседая  и  колотя
кулаками по земле. Вдруг один из  них  схватил  Слопса,  поднял  высоко  над
головой и  помчался  с  ним  вверх  по  склону.  Толпа  расступилась,  потом
сомкнулась за ними, и вся чешуйчатая компания скрылась  из  виду  в  голубом
кустарнике.
   - Вот новый способ самоубийства! - прошептал Пурчи.
   Хони Лундквист начала всхлипывать.
   - Это не самоубийство, - сказала Лорна. - Это убийство. И убили его вы!
   - Кто? - переспросил я. - Не я ли? Она вспыхнула.
   - Да, ты. Ты и все вы вместе взятые. Бедняга никогда и никого не  обижал.
Вы поступали самым подлым образом. Вы издевались над человеком без малейшего
повода с его стороны, просто из-за того, что он  был  смешон.  А  теперь  он
показал себя мужчиной. На' стоящим мужчиной, отдавшим жизнь за то  дело,  на
котором мы все осрамились.
   - Если он вышел наружу для того, чтобы его убили, - объявила Бетти Ордуэй
со свойственной ей железной логикой, - это не убийство, а самоубийство. Если
же он сделал это,  чтобы  добыть  кристаллы,  то  я  не  могу  понять,  что,
собственно, он задумал.
   - А я не видела, чтобы ты пыталась  ему  помочь,  -  обращаясь  к  Лорне,
насмешливо заметила Хони. Лорна не стала спорить.
   - Я до сих пор по-настоящему не знала, какой он,  -  пристыженно  сказала
она и ушла к себе.
   - Нам надо бы пойти за ним, - проговорил Гривс.
   Остальные пропустили эти слова мимо ушей.
   - Как бы все ни сложилось, мы  стартуем  в  одиннадцать  восемнадцать,  -
сказал Ригс и ушел в штурманскую рубку.
   А мы стояли без дела и старались не смотреть друг другу в  глаза.  Многие
думали: "Может, мы и вправду неважно с ним обходились, но только  особенного
вреда от нас ему, черт побери, не было!"
   Всех нас, кажется, в один и тот же миг  поразило,  что  после  трех  дней
непрестанного лопотания и ударов по земле вокруг воцарилась мертвая  тишина.
Каждый пытался завязать разговор и, сказав два слова,  умолкал.  Пожалуй,  в
это время все мы начали понимать, что хотела сказать Лорна.
   Пурчи мягко выразил нашу общую мысль:
   - Он не хотел возвращаться на корабль. Он не хотел возвращаться на Землю.
Он нигде не был своим, потому что никто не подумал принять его в свой  круг.
Не удивительно, пожалуй, если ему все осточертело!
   В последующие десять  часов  едва  ли  было  произнесено  полсотни  слов,
конечно не считая служебных разговоров.
   За  каких-нибудь  полтора  часа  до  старта  мы  услышали,  что  лопотуны
возвращаются. Одна за другой показывались их головы.
   - Опять захотели жрать! - сказал кто-то.
   Я включил  экраны.  Кустарник  кишел  лопотунами;  несметной  толпой  они
двигались к кораблю.
   - Капитан! - крикнул я. - Не пора ли нам в путь?
   Спалим на них чешую.
   - Заткни свою дурацкую глотку! - возмутилась Лорна.
   Она говорила шепотом, но я уверен, что ее было слышно по всему кораблю. -
Они несут Слопса назад!
   Она была права! В  самом  деле,  она  была  права!  Обхватив  ногами  шею
бегущего вприпрыжку лопотуна, немного посинев - кислород у него уже кончался
- и все-таки широко улыбаясь, Слопс подъехал к кораблю,  окруженный  сотнями
чешуйчатых чудовищ. Лопотун, принесший Слопса, опустился на колени, и Слопс,
у которого закоченели все члены, слез на землю. Он помахал рукой,  и  добрых
полсотни лопотунов, сев на корточки, принялись бить кулаками по земле. Слопс
устало направился к кораблю, и четыре лопотуна пошли за ним, неся на головах
по огромному узлу.
   - Люк открыт? - догадался кто-то спросить. Я проверил: да, он был открыт.
   Из люка донеслись глухие звуки,  словно  упало  что-то  тяжелое.  Тут  же
послышалось терзающее слух  лопотание.  Потом  красная  лампочка  погасла  и
загудел воздушный насос. Наконец дверь  отворилась.  Мешая  друг  другу,  мы
кинулись стаскивать со Слопса шлем и костюм.
   - Я хочу есть, - сказал он, - и ужасно устал. И, наверное, на  всю  жизнь
останусь глухим.
   Мы растерли его, закутали и накормили горячим супом.
   Пока мы хлопотали вокруг него, он уснул. Меж тем подошло время старта. Мы
привязали Слопса к койке, закрепили его четыре тюка, дали несколько коротких
вспышек, чтобы отогнать лопотунов, и унеслись к звездам.
   В тюках оказалось восемьсот  девяносто  два  великолепных  кристалла.  На
обратном пути мы так старались воздать Слопсу за все его мучения, что  стали
ревновать его друг к  другу.  А  Слопс  -  он  больше  не  был  "почти".  Он
безусловно был "совсем настоящим". В голосе - металл, в походке - упругость.
   Он работал над добытыми кристаллами, как одержимый.
   Вначале  он  только  твердил,   что   совершенно   необходимо   научиться
синтезировать их. Мы помогали ему. И мало-помалу история его успеха  всплыла
наружу. Чем дальше он подвигался в изучении сложной решетки кристаллов,  тем
больше нового сообщал нам. Таким образом, к тому времени,  как  мы  достигли
Луны, нам уже было известно, что произошло.
   - У вас неверное представление о лопотунах! - сказал  Слопс.  -  У  людей
есть один ужасный недостаток:  они  боятся  всего,  чего  не  понимают.  Это
довольно  естественно.  Но  почему,  встретив  странное  живое  существо   и
поразившись его видом, они воображают, что оно непременно нападет на них?
   Представьте  себе,  что  вы  маленькое  животное,  скажем  бурундук.   Вы
спрятались под  стол,  подбираете  крошки  от  печенья  и  занимаетесь,  так
сказать, своим делом. В комнате сидят пять или шесть человек, и один из  них
цедит длинную историю про фермера и дочку  бродячего  торговца.  Наконец  он
дошел до соли, и все хохочут.  А  что  же  почтенный  бурундучок?  Он  знает
только, что животные за столом разразились громким ревом. И чуть не помирает
со страху.
   В точности то же самое происходит между людьми и лопотунами. Только  люди
тут для разнообразия играют роль бурундуков.
   Кто-то не выдержал:
   - Не хочешь ли ты сказать, что эти полуящерицыполуобезьяны  смеялись  над
нами?
   - Вот послушайте, - произнес Новый Слопс.  -  Как  легко  мы  приходим  в
негодование! Да,  я  хотел  сказать  именно  то,  что  сказал.  Человеческие
существа - это самое смехотворное, что когда-либо видели лопотуны.  Когда  я
вышел к ним, они отнесли меня в свой поселок, созвали соседей со всей округи
и устроили бал. Что бы я ни сделал, все их забавляло.
   Помашу рукой - они гогочут. Сяду на землю - их корчит от смеха. Побегу  и
прыгну - они лежат пластом.
   И вдруг он отложил в сторону работу и спросил очень искренне:
   - Вам больно слушать? Нельзя смеяться над людьми? Они должны быть  царями
Вселенной, исполненными достоинства и  силы?  Человеку  непростительно  быть
смешным - разве только когда он сам этого захочет? Так разрешите мне кое-что
вам сказать: лопотуны пробудили во мне то, чего до сих пор  не  мог  сделать
никто из людей, - чувство принадлежности к человечеству.  То,  что  испытали
вы, когда лопотуны, хохоча, впервые помчались к вам, я испытывал всю  жизнь.
И этого больше не  случится.  Во  всяком  случае,  со  мной.  Ибо  благодаря
лопотунам теперь я знаю, что  все  вы  самоуверенные  спесивцы  и  не  менее
смешны, чем я.
   Лопотуны - кроткий и признательный народ. Они наслаждались  происшествием
и осыпали  меня  подарками.  Когда  я  дал  им  понять,  что  мне.  нравятся
кристаллы, они побежали и принесли мне больше, чем  я  мог  унести.  Я  тоже
благодарен им. И  я  позабочусь,  чтобы  теперь  эти  кристаллы  можно  было
производить на Земле, притом настолько дешево,  что  больше  не  потребуется
отправлять за ними экспедицию на Венеру.
   Неужели вы не видите, как это важно? Если человек еще  раз  столкнется  с
существами, смеющимися при одном взгляде на людей, он их всех истребит.

***

   Но если хорошенько подумать, может  быть,  Слопса  и  не  объявят  "самой
замечательной личностью века". Возможно, он не захочет,  чтобы  о  лопотунах
стало широко известно. А кроме того, он свинья - женился на моей девушке.



   Теодор СТАРДЖОН
   ПУШОК



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Лежа в темноте, Рэнсом думал о своей нынешней хозяйке и не  мог  сдержать
улыбки. Итак, по-прежнему нарасхват, как профессиональный "друг дома" - люди
просто платили ему за его феноменальный дар  трепача!  Слава  о  способности
Рэнсома молоть языком, пересказывать сплетни и поддерживать беседу  в  самых
безнадежных ситуациях превратила его в фигуру  почти  легендарную,  позволяя
вести ленивую жизнь нахлебника. Ему давно не приходилось  задумываться,  где
погостить следующие несколько  дней,  но  ирония  заключалась  в  том,  что,
проведя выходные у Джоунсов, он мог с  особым  сладострастием  пересказывать
самые скандальные подробности о них Браунам, у которых  гостил  в  следующий
уикенд. Думаете, мистер и мистер Джоунс возмущались,  негодовали,  прослышав
об этом? Ничуть не бывало. Потому что затем  был  черед  Браунов...  Словом,
обычное дело.
   На сей раз он остановился не у Джоунсов и не у Браунов, а в  доме  миссис
Бенедетто. Старуха оказалась сущим кладом для  такого  законченного  циника,
каким был Рэнсом: она постоянно пребывала в каком-то своем, замкнутом  мире,
в котором не было места родственникам и знакомым, их роль в  беседах  играла
викторианская мебель и прочий древний хлам, заполонивший дом.
   Миссис Бенедетто не была одинока - вовсе нет. Вся ее жизнь,  перефразируя
собственные слова старухи, принадлежала единственному  крошечному  существу,
доставлявшему ей все радости и всю боль,  которую  может  доставить  любимый
карапуз. Ее раскрасавец, ее ненаглядный, ее единственный, свет ее очей, ее -
помогите же, не хватает слов! - ути-пути, кисси-пусси! При том, что  любимец
хозяйки обладал ярким характером,  он  не  имел  ничего  против,  когда  его
называли Глупышом, хотя имя это во всех  отношениях  было  несправедливым  и
оскорбляло его пушистое достоинство. При рождении он был наречен Пушком,  но
знаете, как это бывает с прозвищами... Сейчас  же  он  вымахал  в  огромного
лоснящегося  образцового  кота  -  настоящего  повелителя  своего  кошачьего
царства.
   Удивительные существа, эти кошки!  Единственные  представители  животного
мира, паразитирующие на людской любви к ним - и в то же время всегда готовые
позаботиться о себе сами. Сколько раз вы слышали о пропавших  собаках  -  но
только не о пропавших кошках. Они не могут пропасть, потому  что  изначально
никому не принадлежат.
   Хотя убедить в том миссис Бенедетто нечего было и думать. Ей  бы  никогда
не пришло  в  голову  подвергнуть  Пушка  очевидному  тесту  на  лояльность:
объявить десятидневный мораторий на консервированную лососину и  посмотреть,
как поведет себя ее любимец. Совершить  подобное  для  старухи  означало  бы
поставить Пушка на одну доску - ну, скажем, с клопом...
   Зная это, Рэнсом не переставал размышлять над  удивительной  связью,  что
сложилась между формальной хозяйкой дома - и его подлинным  властелином.  Ее
почти религиозное восхищение  флегматичным  разбалованным  котярой  отдавало
оргией, и, чем больше Рэнсом размышлял об этом, тем ближе подходил к  мысли,
что, вероятно, и  среди  своего  племени  Пушок  представлял  собою  явление
феноменальное.
   Самый  чувствительный  орган  кошки  -  уши;  и  представить  себе  живое
существо, способное выносить нескончаемый  поток  речи,  извергаемый  миссис
Бенедетто с раннего утра и до самых сумерек - и только для того, чтобы потом
всю ночь слышать могучий храп!  Точно,  феномен.  Пушок  выдерживал  это  на
протяжении четырех лет. За кошками не водится слава великих стоиков,  однако
они знамениты своей расчетливостью  и  всегда  выберут  то,  что  их  больше
устраивает. Значит, Пушок что-то нашел  для  себя  в  этом  союзе  с  миссис
Бенедетто  -  некое  оправдание  дискомфорта,  который  был   неизбежен   во
взаимоотношениях двух таких различных существ. Ко всему прочему, кошки также
не любят разрывов, когда в том нет особой необходимости.
   Размышляя обо всем этом под аккомпанемент могучего  храпа,  доносившегося
из спальни старухи, Рэнсом пытался представить ее покойного мужа, о  котором
не знал ровным счетом  ничего.  Ясно,  что  это  мог  быть  либо  мужчина  с
ангельским терпением, либо мазохист, либо глухой. Выдержать подобные  звуки,
находясь поблизости от их источника, не смог  бы,  пожалуй,  никто.  Рэнсома
занимала мысль, какие же мозоли должны были нарасти  на  небе  и  миндалинах
миссис Бенедетто  за  все  годы  ее  нескончаемого  монолога,  чтобы  наружу
вырывались звуки, наводящие на  кошмарную  мысль  о  раздуваемых  гигантских
кожаных мехах... Идея занятная -