н употребляли еще в средние века.  Матрица  -  это
нахождение себя, скажем, в восприятии цветка, когда оно впервые порождает  в
нас и понимание, и эстетическое переживание,  т.е.  качество  моего  способа
видения мира. До этого его нет.
   Следовательно, Декарт формулирует для нас правила опытной науки. Для него
знание только опытное, хотя это и кажется на первый  взгляд  парадоксальным,
поскольку метафизике тогда как бы не остается места. Но я ведь говорил,  что
можно воспринять и чего нельзя. Именно над этим бьется его  мысль.  И  более
того, метафизика не изображает, а конструирует, и не мир, а человека в мире.
То есть утверждение о том, что есть какие-то  особые  состояния  или  особые
объекты, обладающие в  мире  свойствами  порядка,  в  отличие  от  обыденных
предметов, это утверждение,  взятое  в  качестве  метафизического,  означает
только одно - что соотнесенность  с  этим  опытом  и  порождает  в  человеке
качества, которые мы потом  называем  человеческими.  Поскольку  человек  не
рождается природой, постольку он рождается постоянно  или  должен  рождаться
постоянно и непрерывно в матрице тавтологий существования,  и  понимания,  и
вероятности. Например, я говорил: нечто само себя называет. Ведь если  бы  у
нас не было силы, которую мы принимаем  как  факт  и  происхождение  которой
далее не исследуем, а именно Бога, то в мире не именовался бы  никакой  Бог.
Это тавтология. Нечто само себя  называет  в  мире,  только  потому  что  мы
называем что-то Богом, что Бог продействовал в нас.
   Есть некоторая среда в предметном языке невыразимых вещей, не фиксируемых
самим же языком. Такие вещи не  могут,  будучи  условием  предметного  языка
описания, условием того, что мы вообще что-то можем описать, выразить,  сами
потом войти в состав  содержания  выраженного,  не  могут  стать  элементами
предметного языка описания. Это как бы живая метафизика, которая нас  просто
породила и все. Это не какой-то особый мир рядом с  действительным,  который
был бы столь же вещественен, и в котором были бы некие "святые" вещи,  и  мы
могли бы тогда их увидеть. А не  увидев,  стали  убиваться,  возненавидев  и
себя, и мир. и Бога. Нет, в этом смысле, метафизика для Декарта, во-первых -
конструктивное явление, а не описательное, не содержащее в  себе  предметных
прямых утверждений. Я в прошлый раз говорил, что о Боге, согласно Декарту  и
любой философии, если она действительно философия, нельзя  сказать,  что  Он
существует. Можно сказать, что о Нем мыслят тройственно, -  да.  А  сказать,
что Бог существует, - нельзя. По тому, как мы построили  наш  язык,  как  он
создавался и на каких условиях. Ибо ничего из Бога не может быть  наглядным.
Иначе мышление и язык сами себя разрушают и мы попадаем во  власть  иллюзий.
Только, к сожалению, мы  этого  не  замечаем  и  живем  внутри  и  вместе  с
разрушенным языком. Философия же помогает понимать эту очевидность. И в этом
смысле всякая действительная философия есть метафизика, и только метафизика.
В старом, традиционном смысле этого слова.
   И во-вторых, эта конструктивная, а не описательная или  натуралистическая
метафизика приводит к тому, что в нас есть или порождается как раз  то,  что
держится не на наших природных механизмах, а на чем-то другом, и это  другое
на уровне интуиции мы называем  человеческим.  Будь  то  восприятие,  мысль,
любовь,  доблесть,  что  угодно,  будь  то  совесть  -  все  это,   конечно,
метафизическое в нас. Но не в виде  теории.  Декарт  ведь  не  говорит,  что
человек  есть  метафизик,  в  смысле  -  рассуждатель  о  метафизике.   Нет.
Метафизика может действовать только воплощениями. Наша плоть идет в дело.
   Primo il corpo - в начале было тело, дееспособное, производящее  истинные
гармонии, ибо вне конечной, малой формы бесконечности исчезают.
   Так как же все это выразить? Как передать такой ход мысли Декарта?  Да  и
не  просто,  и  не  только  мысли,  а  всю  силу  его  темперамента  и  всей
экзистенции? Я все время оказываюсь в каком-то состоянии внешней,  словесной
беспомощности перед этим. И лишь внутри, по  ходу  дела,  у  меня  постоянно
вертится одна строка, пушкинская.
   Ею я и попытаюсь выразить свое состояние и ею  же  заключить:  "О,  гений
чистой красоты!" Ибо что еще можно сказать о Декарте? Остановимся  на  этом:
гений чистой красоты...