человеческий  голос. Седой  человек
говорил что-то забавное по  поводу проходивших  людей.  У него был,  видимо,
наблюдательный и тонкий  ум.  Хыог принял его  за неудавшегося  писателя или
художника и  позвал его зайти выпить стакан пива. В баре было прохладно и не
хотелось  уходить. После  нескольких стаканов  холодного  пива седой человек
начал рассказывать о себе. У Хыога  похолодело на душе, когда он сказал, что
он изобретатель. И чем  дальше Хьюг слушал,  тем больше ему казалось, что он
слышит свою собственную историю, только с ужасным, безнадежным концом. Седой
человек говорил и говорил и  Хыог слушал его, все больше холодея от ужаса, и
в  то  же  время  с   каким-то  болезненным   любопытством  расспрашивал   о
подробностях. Все было  то же самое.  Молодость,  гордые  мечтания,  любовь,
работа, удача и потом сразу какой-то непонятный и бессмысленный конец всего.
Блестящее  изобретение, на  котором наживаются  чужие, полная  невозможность
добиться признания своих прав, бедность, впеки, случайная работа  и сознание
того, что это уже было давно, десять лет тому назад, нет, больше, пятнадцать
лет. Хьюг  понимал, что таких рассказов можно услышать очень много от людей,
с которыми  знакомишься  днем  в парке. У всех  этих,  потерпевших  крушение
людей, есть  чаще  рассказы и  выдуманные, и невыдуманные. Очень может быть,
что  этот человек  все  выдумывал,  очень может  быть,  что это  был маньяк,
фантазирующий об  изобретении,  которого никогда не было. Но это  ничего  не
меняло для Хыога. Важно было то, что он назвал себя изобретателем. Почему он
не сказал, что  он поэт, актер, музыкант? И если даже все это было выдумано,
это  было  до боли похоже на действительность. Я должен помочь ему. если мне
удастся  устроить дело, сказал  про себя Хыог. И это если испугало его. Черт
возьми, может  быть, через десять лет я тоже буду рассказывать кому-нибудь в
пивной  о своем изобретении, подумал  он.  Брр... Хыог записал адрес  седого
человека.  Никакого постоянного  жительства у  него  не было.  Он  дал адрес
табачной лавочки  в одном из трущобных кварталов. Потом  Хыог пошел  домой и
дорогой почувствовал, что он опять боится жизни.
 О, я знал, что это  придет к нему. Жизнь не желала признавать его с его
изобретением, и Хьюг все сильнее и сильнее начинал реализовать факт, что все
сделанное до сих  пор -- самое изобретение, работа, патенты, это все пустяки
в  сравнении с  трудностями  проведения  изобретения  в жизнь.  Он  вспомнил
когда-то прочитанную кни-
 132


 П. Д. Успенский
 гу  о давно сделанных  и потом  забытых  изобретениях и открытых и даже
остановился  на  тротуаре,  разговаривая  сам  с собой.  Паровые машины были
изобретены во времена  римлян, средневековый  монах  изобрел  электр1гчсское
освещение, сколько сиге всего. Да, в этот день Хыог пришел домой с  поджатым
хвостом. Его ждало письмо от Мадж. Мадж просила только одного -- написать ей
правду, что Хыог ее больше совсем  не любит, и тогда она перестанет думать о
нем и перестанет  надоедать ему своими глупыми письмами. Это письмо особенно
больно ударило в сердце Хыога. Писать, разуверять Мадж было бесполезно. Хыог
это прекрасно понимал, да у него и не было больше никаких слов. Он знал, что
тоскует  по  Мадж, но  передать ей это не мог. Все  слова выходили  какие-то
старые и бессильные. Нужно было просто ехать к Мадж. Иначе, Хьюг чувствовал,
что Мадж уйдет от него. Эта мысль уже давно  мучила его. И  в бессонные ночи
он  часто думал, что Мадж может  полюбить другого. Что  я сделаю,  если все,
чего я жду, придет и Мадж не будет, спрашивал он себя. И ему всегда делалось
физически холодно от этой мысли. Ведь, бывает в жизни, говорил он  себе, что
все, чего человек хочет, приходить,  но приходит днем позже, чем  нужно. Да,
жизнь начинала сильно пугать Хыога. Теперь он продавал последние вещи, часы,
инструменты. Опять целыми днями он  ходил и  ездил по Нью-Йорку по заводам и
конторам.  И  его ужасало то, что  кроме него по конторам  и заводам  ходило
много  других изобретателей. У  всех  у них были какие-то удивительные вещи,
которые должны были все  перевернуть в своей области. И все они для служащих
заводов стояли  на одной ступени с самой низкой кастой белых, со  сборщиками
объявлений, даже еще ниже. Их не приглашали  садиться, их никуда не пускали,
с  ними  не  разговаривали.  У  некоторых  дверей  были  надписи:  сборщикам
объявлений, ищущим работы и изобретателям вход  воспрещается. Раньше Хыог не
знал  этого.  За все  это  время Хыог  имел  только два или три  предложения
продать патенты, но за такую ничтожную сумму, что смешно было даже говорить.
Постепенно  Хыог понял,  что он  стучится  в  стену. И, наконец, ему  начало
казаться, что в конце концов он придет к своему прежнему решению и, чтобы пс
пропадало  задаром  изобретение,  пустить  себе  пулю  в  висок   из  своего
пистолета.  Все  на  самом  деле  шло  к  этому. Еще  месяц, другой  и  Хыог
несомненно сделал бы так. У него не было больше терпения. Но одна встреча на
время повернула
 дело как будто к лучшему.
 Раз в маленьком ресторанчике, куда Хыог заходил ужинать, он
 встретил  одного своего  старого товарища по  каким-то вечерним курсам,
где Хыог изучал механику.
 Оказалось, что у этого человека, его звали Джонс, был теперь
 маленький завод  велосипедных частей. Он рассказал Хыогу, что  его дела
очень плохи, что нет никакой возможности бороться с синдика-
 133


 Совесть: поиск истины
 тами, которые съедают мелкие предприятия, что он боролся,  пока мог, но
теперь приехал в Нью-Йорк продавать своп завод одной большой  ассоциации. Но
там  уже знали, что он не может больше держаться п должен будет пойти на все
условия, и  нарочно  тянули дело,  чтобы  заставить его  отдать все  чуть не
задаром, ради только  того чтобы избавиться от долгов. Хыог рассеянно слушал
его.  И хотя  он никому  другому  не  говорил про  свои  дела,  почему-то он
рассказал  Джонсу про  свое  изобретение  и  про все неудачи.  Тот,  видимо,
заинтересовался -- и Хыог повел его к себе домой, просто потому, что  ему не
хотелось оставаться одному.  Ребенок произвел большое впечатление на Джонса.
У него было чутье.  Он  сразу понял все, что крылось  за странной внешностью
ребенка, и начал упорно о  чем-то думать.  На следующий день, рано утром, он
уже сидел у Хыога.
 -- Я думал всю ночь,  -- сказал он. -- Нельзя ли приспособить мой завод
для вашей машины? Может быть, это наш последний общий шанс.  Я чувствую, что
акулы  не  хотят меня пускать  живым и наметили проглотить целиком. Если все
пойдет так, как идет, я через
 год   буду  мастером  на  своем  собственном  заводе.   Они  меня  даже
управляющим не возьмут.
 Вместе  с Хыогом  они начали  разбирать  ребенка по  частям, соображая,
какие части  можно делать на  заводе Джонса  и какие нужно заказывать. Потом
они забрали  с собой  станок для  пристрелки,  мишени  и  поехали  пробовать
пистолет, опять на морской берег. Там Хьюг показал Джонсу, что может сделать
его ребенок,  и  с тайной  радостью в душе видел, как весь загорелся  Джонс.
Джонс  сам начал стрелять и со станка, и без станка, нагрел ребенка так, что
до него нельзя было дотронугься и, наконец, хлопнул Хыога по плечу и сказал:
 -- Ну, старина, я ваш. Ставлю все, что у меня есть до последнего цента.
Я могу продержаться полгода, и за это время мы завоюем
 Америку, Европу, Азию, Африку и Австралию. Такого изобретения не было и
нет. Командуйте!
 Они начали работать вместе. Хыог воспрянул духом. Теперь, казалось, что
уже все должно осуществиться. Завод удалось приспособить очень быстро. Через
два месяца первая  партия автоматических пистолетов появилась на  рынке.  Но
цену пришлось назначить довольно дорогую, и спрос был слабый. Завод работал,
но еще  через два  месяца  оказалось, что спрос  остановился. Рынок  был уже
насыщен, и  нужно было ждать. Джонс достал немного  денег.  Была  необходима
реклама. Объявления, плакаты стоили  безумно  дорого. Но делалось ясно,  что
без большой рекламы дело все-таки не  пойдет. Все большие оружейные магазины
имели  автоматические  пистолеты,  но  публика предпочитала покупать  старые
револьверы.
 Прошло полгода со дня начала работы, и Хыог с Джонсом уви-
 134


 П. Д. Успенский
 дели  перед собой перспективу  краха и позорного  конца всего дела. Два
оружейных завода соглашались купить  патенты  и  предлагали за них, один  --
десять тысяч долларов, другой -- меньше. Это не покрывало  убытков Джонса. А
странные пистолеты, похожие на молотки, даже разложенные на окнах магазинов,
мало  привлекали публику.  Только какая-нибудь необыкновенная  реклама могла
спасти  дело. А средств на рекламу не было. Дела шли все хуже и хуже. Хыог и
Джонс совсем уже падали духом. Еще немного и завод должен был остановиться.
 Это были самые  черные дни в жизни Хьюга. Он совсем потерял надежду  на
успех и уже махнул  на все рукой, чувствуя только с болью в душе, что теперь
у него не хватит даже силы застрелиться.
 Но ребенка ждало большое будущее.
 И, наконец, оно  пришло! Семена,  разбросанные по свету, наконец, упали
на добрую землю! Все великие репутации делаются в Париже. Так оно вышло и на
этот раз. В то время, о котором я говорю, над горизонтом  Европы поднималась
новая звезда первой величины.
 Это была Марион Грей.
 Ей пророчили карьеру Патти. Она успела уже побывать во всех
 главных европейских столицах, и ее  успех превосходил  все, что помнила
Европа за десятки лет. У нес был действительно необыкновенный голос. Но если
бы даже у  нее не  было  никакого  голоса, то и без этого  се знала  бы  вся
Европа, потому  что скандальная хроника, связанная с именем Марион, не имела
себе  равной. И  отовсюду, где она успела побывать, за  ней тянулся  длинный
хвост самых фантастических рассказов о ее любовниках и любовницах, о дуэлях,
самоубийствах, разорениях,  сумасшествиях, отмечавших се путь. По наружности
Марион  была тоненькая и  хрупкая  блондинка  с печальным личиком и большими
детскими глазами. Из-за нее застрелился немецкий принц царствующего  дома  и
отравилась сто жена, после чего Марион была выслана из Германии, а из-за нес
покончили самоубийством в Будапеште  две венгерские графини  -- мать и дочь.
Из-за  нес произошел целый ряд  мрачных, напоминающих средневековье дуэлей и
убийств  в Италии. Про нес рассказывали,  что она увезла любимую  одалиску у
султана, которая после бросилась в морс с яхты в Средиземном море и утонула.
Из-за нее произошла  какая-то страшная драма в  Петербурге, о  которой глухо
писали  в заграничных газетах.  Словом,  из-за Марион  произошло все, о  чем
стоило  говорить в  Европе, за  последние  два или  три года. Что здесь было
правдой и что выдумкой, это даже я тебе не смогу рассказать. Но слава Марион
росла не по дням, а по
 часам.
 Этот  сезон она пела  в Париже. В день ее первого выхода, застрелился в
фойе Большой Оперы молодой  драгунский  офицер, член Жокей-клуба  и  потомок
одной из самых блестящих фамилий Фран-
 135


 Совесть: поиск истины
 цим. Марион продолжала петь, и знатоки говорили, что она еще никогда не
пела  так, как в этот вечер. На другой день  все газеты были  полны историей
трагической любви молодого офицера. II затем интимная жизнь Марион сделалась
любимой темой и больших, и маленьких, и бульварных, и салонных газет.
 Всему  Парижу было хорошо известно, что главной любовью  Марион в  этот
сезоне была американка, мисс  Стоктон, писательница, роман  которой из жизни
китайских  притонов в Сан-Франциско сильно нашумел незадолго перед тем. Мисс
Стоктон  пила  виски  пополам  с  эфиром,   ездила  верхом,  как  ковбой,  и
участвовала  в  публичных  состязаниях бокса,  в  качестве  сЬашрюп  пнс1о1е
\\'е^Ы. При этом она была самим дьяволом ревности. Она била Марион, особенно
когда была пьяна, что случалось почти каждый  день, и устраивала ей  сцены и
скандалы на улицах, в ресторанах, в магазинах  и т. п. Номером вторым Марион
Грей  был  лорд Тильбсри, колоссально  богатый  англичанин,  до того времени
спокойный и уравновешенный человек средних лет, путешественник и  спортсмен,
один на один, без шикари, ходивший на тигров в Индии. Про него рассказывали,
что  за  один  сезон  он  истратил  на  Марион  половину  своего  состояния,
доходившего  до пяти  миллионов  фунтов,  и,  очевидно, шел  к  тому,  чтобы
истратить  все.  Такого  вихря золота,  каким была окружена Марион, Париж не
видал со времен второй империи. Мисс Стоктон стала главным ужасом и  главной
ненавистью  лорда  Тильбери,  и часто он  просиживал  целые  ночи  у  себя в
комнате, думая о мисс Стоктон, со штуцером, с которым он ходил на тигров. На
коленях и с глазами, бешено устремленными в пространство. Мисс Стоктон знала
его ненависть к ней и платила смутой же монетой, обещая щ'блично избить его.
Кроме этих  двух,  у  Марион было еще  много  других  романов и  историй. Ее
последним   увлечением   был   молодой   шведский   дипломат,   --   спирит,
"ясновидящий",  и  человек   совершенно  ненормальный.   Он  разговаривал  с
"духами'', ловил руками какие-то летающие живые звезды
 подарил Марион "астрального льва'', которого мог видеть  только он один
и  тому  подобное.  Марион  безумно  увлеклась   духами.  Ее  сила,  вообще,
заключалась,  во-первых, в силе ее увлечений, а во-вторых, в том, что ни она
и никто другой не мог сказать, чем  она будет увлекаться завтра. Со шведским
дипломатом она начала  устраивать спиритические сеансы.  Духи велели  Марион
стать любовницей шведского  дипломата. Она немедленно  исполнила это.  Затем
духи велели ей выгнать вон  мисс Стоктон. Это  она тоже сделала.  Потом духи
потребовали,  чтобы  на   сеансах  присутствовал  лорд  Тильбери  в  костюме
ассирийского мага  и  один французский поэт,  и чтобы  сеансы  происходили в
темном подземелье  с двадцатью  семью гробами,  в которых должны были лежать
настоящие скелеты. Достать гробы и скелеты, и подземелье было поручено лорду
Тильбери. Но прежде, чем
 136


 П. Д. Успенский
 он   успел  это  сделать,  произошло  событие  которого,  очевидно,  не
предвидели духи.
 Уже после полуночи в особняк Марион явилась мисс Стоктон.
 Два лакея, которым  было строжаишс запрещено  пускать ее, загородили ей
дорогу. Мисс Стоктон ответила одному таким егоза си1, что  он влетел головой
в камин другой получил удар ногой в живот и скрючился вдвое. А Мисс Стоктои
помчалась  вверх  по лестнице. Она была  мертвецки пьяна. Дверь комнаты, где
происходил  сеанс,  оказалась не  запертой. Шведский  дипломат,  французский
поэт,  лорд Тильбери и Марион сидели вокруг треножника,  на котором курилась
смесь опиума, алоэ и полыни. Все они были одеты в  красные мантии, как этого
требовали  духи,  а  на Марион были только  гирлянды  из  красных роз, и вся
комната была  обита красным.  Гробов еще  не  было.  Мисс Стоктон распахнула
дверь  и,  увидев Марион, почти обнаженную,  среди  красных роз, разразилась
потоком самых отчаянных ругательств, которым  специально училась у  ковбоев.
Лорд  Тильбери вскочил ей навстречу.  Могу тебя  уверить,  что  он был очень
хорош,  в ассирийском колпаке и с привязанной бородой. Мисс Стоктон вытащила
из кожаного чехла, бывшего у нее иод жакетом, новый автоматический пистолет,
недавно появившийся в Америке, и положила лорда  Тилъ-бери выстрелом в грудь
в упор  потом  она прострелила  голову  шведскому  дипломату[7],
пустила  три пули  в спшту Марион, которая пыталась убежать  ранила в  ногу
поэта,  который догадался притвориться  убитым, и последним  седьмым зарядом
застрелилась сама.
 "Четыре  трупа!   Семь  выстрелов!"  печатали  на  следующий  день  все
парижские газеты. "Смерть  среди  роз. Кровавый отель на Ели-сейских полях!"
"Черная  месса на  Елиссйских полях! Трагическая гибель знаменитой  певицы".
Вообще, ты можешь  себе представить, что сделали из этого парижские  газеты.
Особенный  ужас  и  восторг  газет  вызывало  орудие  преступления  ~  новый
американский  пистолет.  В  нескольких газетах  появились снимки  и описания
пистолета, а в "Ес1ю  (1е Рапз" и  еще  в какой-то газете были даже помещены
портреты изобретателя -- Хыога Б., притом совершенно разные. В одной  газете
был  изображен  сорокалетний  янки с  бритой  верхней  губой  и со  свирепым
взглядом, а в другой с той же подписью появился портрет довольно  известного
американского филантропа,  толстого, бритого  человека. Целую неделю  писали
газеты  о  Марион  Грей, о мисс  Стоктон,  о  шведском дипломате  и  о лорде
Тильбери. И ни одна газета, ни в одной  статье не  упускала случая упомянуть
про  новое  американское изобретение, про "новую дьявольскую  выдумку нашего
века пара и электричества", как назвала пистолет какая-то газета.  Это было,
во-первых, безграмотно, а во-вторых,  смешно. Я  мог только пожать  плечами.
При  чем  здесь был  я? Потом  начались  интервью с молодым  поэтом, который
первую неделю считался на границе смер-
 137


 Совесть: поиск истины
 •ги или сумасшествия,  я  уже не помню. Около лечебницы, где он  лежал,
пришлось  поставить наряд йсг^сп15  с1е  уШе. Поэт рассказывал  что-то очень
путанное  о  своей роли  в  этой истории и  о  своих  отношениях  с  Марпон.
Очевидно, сначала он сам еще не понял,  в какие благоприятные обстоятельства
поставила его судьба, сделав его единственным, оставшимся в живых участником
драмы. Но потом, по-видимому, он решил не  стесняться. И в книге, которую он
выпустил через два  месяца, совсем ясно намекалось на то,  что главной осью,
вокруг которой вращались все остальные события, был, собственно, автор и его
мистически-сатанинский роман с Марион. Эта книга разошлась в десятках  тысяч
экземплярах  и  послужила  первой  ступенью лестницы,  которая  со  временем
привела автора в академию. Но это все было после. Между тем уже в первые дни
телеграф  разнес известия  о  кровавой  драме  в отеле Марион  Грей по всему
свету. Не было ни одной газеты, которая не  печатала бы длинных столбцов  со
всевозможными   моральными   комментариями    и   пикантными   подробностями
сенсационного  убийства.   Американские   газеты  печатали  целые  страницы,
передававшиеся  по телеграфу из Европы. И хотя всем  было неприятно  задаром
рекламировать Хыога, все же это было американское  изобретение и как-то само
собой выходило так, что имя Хыога упоминалось в  каждой статье. На несколько
дней Хыог стал гордостью Америки.
 Непосредственным и  первым  результатом  этого  было то, что  оружейные
магазины  и в Нью-Йорке,  и  в  Париже, и в других городах  в несколько дней
распродали все имевшиеся  у них автоматические пистолеты  и начали  посылать
заказы, с  каждой  телеграммой удваивая требования. Компания Автоматического
Огнестрельного Оружия оказалась  засыпанной  требованиями. Через  неделю  на
складах уже не было ни одного пистолета, и Джонс сказал  Хыогу, что им нужно
расширять дело. На другой день в  контору компании явился господин  от одной
из  самых  больших  оружейных  фабрик,  постепенно  скупавшей  акции  других
предприятий  и   превращавшейся  в  трест.  Поверенный   треста   приехал  с
предложением продать патенты. Хыог вспомнил, что эта компания предлагала ему
за патенты тысячу долларов.
 --  Какая ваша  цена?  -- спросил  Хьюг.  --  Пятьсот тысяч,  -- сказал
поверенный  треста. --  Мы не продаем, -- сказал  Хыог. --  Мы купим  завод,
оборудование, патенты и все. Я мог}' идти до миллиона.
 --  Хьюг посмотрел на Джонса, но тот  даже не  ответил на его взгляд  и
жестко сказал: --  Мы не продадим ни  за  какую  цену. --  И  когда господин
уехал,  Джонс сказал, хлопнув  Хыога  по  плечу: --  Ну вот, старина, теперь
пришло наше  время.  Мы выдержали семь  лет  тощих, теперь начнутся семь лет
жирных. Можете заказывать себе яхту. -- Он зттал мечты Хыога, Но Хыог мечтал
не о яхте, а о Мадж. Заказы шли непрерывно отовсюду, из самых далеких  углов
земного шара. Было
 138


 П. Д. Успенский
 ясно,  что завод  в  полгода не сделает тог