сторию прыжковых лыж. Дмитрий Витальевич посмотрел  на
Александра и спросил безупречно официальным тоном:
     - Как фамилия?
     - Ткаченко...
     - Вот что, Ткаченко... Хочешь научиться прыгать? По-настоящему?
     - Хочу! - вскочил тот, едва не опрокинув стул, на котором сидел.
     - Тогда явишься в четверг к семи утра под трамплин. До школы, понятно?
     - Понятно! - радостно выпалил Саша. - Ух ты... мне бы только  научиться
прыгать... Летать!
     - Брысь! -  сказал Гиви. - Исчезни  и не попадайся мне больше на глаза.
Ты не шашлык, у меня от тебя скоро изжога будет...
     Когда за мальчиком хлопнула дверь, он улыбнулся:
     - Ишь ты, летать он хочет! Лыжи Гиви Сахадзе ему подавай... А падать он
не хочет? Шлепаться, шмякаться, брякаться... Как там еще, а?
     -  Ничего... -  сказал старый тренер  серьезно.  -  Главное-то  ведь  и
вправду  -  летать!  А падать...  Падать жизнь  сама научит...  И  падать  и
вставать!
     И посмотрел на Гиви.



        КРАСНАЯ ШАПОЧКА И ПИРОЖКИ С КАПУСТОЙ
     Светлане

     -   Сказку  вы  все  хорошо   знаете,  -  сказала  Светлана  Яковлевна,
воспитательница младшего отряда. - Теперь давайте импровизировать...
     -  Чего  делать?  -   испуганно  переспросил   Саша  Воробьев.  В  свои
одиннадцать лет он был  невероятно длинным, за что носил прозвище "Дяденька,
достань  воробушка!".  Подходящей роли ему не нашлось, и он был  привлечен к
постройке декораций.
     -    Им-про-ви-зи-ро-вать...    -   свистящим   шепотом   сказал    его
дружок-закадыка Стасик  Аверкин, тоже невероятного  баскетбольного  роста. -
Это значит - дурака валять... Делай что хочешь!
     Он был очень начитанным мальчиком...
     - Ага! Идет это, значит, Серый Волк по  тропиночке и встречается ему...
барон Мюнхаузен...
     - И посылает его, конечно, в другую сторону...
     - А там Кот в сапогах. Он и говорит...
     - Дорогие Бременские музыканты!
     - Правильно... Тут, мол, у меня есть ударная установочка...
     - Дед  бил-бил, не разбил... Баба била-била, не разбила...  И  вообще -
как вы относитесь к "Бони М"?!
     -   Стоп,   стоп!  -  остановила   разбушевавшуюся   ребячью   фантазию
режиссерша-постановщица Светлана  Яковлевна.  -  Очень  хорошо!  Есть  много
дельных  предложений.  Разумеется,  мы  используем музыку и  из  "Бременских
музыкантов", и записи "Бони М", и других ансамблей, а еще - вот такую...
     И она сыграла на  довольно-таки расстроенном  лагерном пианино забавную
музыку.
     - Это кто? - спросили ее. - АББА, что ли?
     - Нет... Это Прокофьев. Музыка к пьесе "Петя и Волк".
     - Ладно... -  снисходительно сказал Стае. -  Годится. Технику я беру на
себя.
     - А  Серый  Волк  будет  петь  песенку  крокодила  Гены! - проворковала
второклассница  Маша Ильина,  которую  единогласно утвердили на роль Красной
Шапочки.
     - Еще чего! - взбеленился будущий Серый  Волк. - Я тебе что - чокнутый?
С ами песенку придумаем! Мы что, "боников" хуже? Верно, Стас?
     И верный Стас согласно мотнул головой.
     Начались муки творчества.
     На следующий  день, самодовольно пыхтя,  волнуясь  и  скрывая авторское
тщеславие, Серый Волк предложил песенку собственноручного изготовления:
     Я - голодный серый Волк!
     День и ночь зубами щелк!
     Я не верю вам совсем,
     Ам! И съем!
     Верный друг Стасик извлек из гитары несколько бурных аккордов.
     Он был человеком очень разнообразных дарований...
     - Очень хорошо... - похвалила соавторов Светлана Яковлевна. - Главное -
энергично.  На  ближайшей  репетиции,  правда,  с  этой  песенкой  произошел
некоторый  конфуз. Дело в том, что репетиции шли не в клубе, где можно  было
запереть двери - и все, а  так  сказать, на открытой сцене, по случаю жаркой
погоды. И  хотя  работу  над  спектаклем  пытались  держать  в  тайне  и  по
близлежащим дорожкам выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков
из других  отрядов,  - это помогало мало. Болельщики  и доморощенные критики
появлялись в самых неож по-пластунски из кустов  акации, сваливались с крыши
и  даже  вылезали,  все в  мусоре  и паутине,  из-под сцены...  сказать,  на
открытой сцене,  по  случаю  жаркой  погоды.  И  хотя работу  над спектаклем
пытались  открытой  сцене,  по случаю  жаркой  погоды.  И  хотя  работу  над
спектаклем  пытались  пытались  держать  в  тайне и по  близлежащим дорожкам
выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков из других отрядов, -
это помогало мало.  Болельщики  и доморощенные  критики  появлялись  в самых
неожиданных местах:  выпо бдительно  перехватывающие  лазутчиков  из  других
отрядов, - это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в
самых неожиданных местах: выползали мало. Болельщики и доморощенные  критики
появлялись   в   самых  неожиданных  местах:  выползали  местах:   выползали
по-пластунски  из кустов акации, сваливались  с крыши и даже вылезали, все в
мусоре и  паутине,  из-под сцены... даже вылезали,  все в  мусоре и паутине,
из-под сцены...
     Репетировали песенку  Серого Волка. Первая  часть куплета нареканий  не
вызывала.  Когда же после  слов  "зубами  щелк"  Волк  весьма реалистически,
крепко   и  звонко   постукал   челюстями,   -   из  кустов  даже  донеслись
снисходительные  аплодисменты.  А   Светлана  Яковлевна  сказала,   что  это
подлинная актерская находка, чем весьма польстила серому Волку...
     Но далее следовал такой самокритичный текст:
     Я - ужасный серый Волк!
     Из меня весь вышел толк!
     Вот  тут-то из-под сцены, из  большой  щели,  словно бы  из  суфлерской
будки, кто-то прокомментировал:
     - Ну да! Весь толк вышел, одна бестолочь осталась!
     Стражи в пионерских галстуках бесстрашно ринулись в  темноту и мрак под
сценой, там послышались приглушенные возгласы, возня и сопение, после чего -
шорох в кустах от постыдно ретировавшегося критика.
     - Подумаешь... - сказал Серый Волк.
     - Обычная  зависть к талантам...  - в верхних слоях атмосферы задумчиво
проговорил Стас. Да, он был очень развитым мальчиком!
     Только кто-то  из мелюзги,  которую  сверху Стасу  и разглядеть-то было
трудно, не удержался  и спросил писклявым голоском, на всякий случай держась
подальше:
     - Эй, Стас! А какая погода там, наверху?
     На  некоторое  время,  чтоб  навести  должный  порядок   и  дисциплину,
репетицию пришлось прервать.

     -  Итак,  Красная  Шапочка   говорит   Серому  Волку,  -  снова  начала
дирижировать Светлана Яковлевна. -  "Я несу своей больной Бабушке корзинку с
пирожками и бутылочку молока..."
     - А кефир не подойдет? - заинтересованно спросил Саша Воробьев.
     - Перестань паясничать, ты, серая птица воробей! - одернули его. Но вот
пирожки... Эти выпечные изделия вдруг вызвали неожиданную дискуссию.
     -  А с чем будут пирожки? - деловито спросил Серый Волк и облизнулся: в
жизни он был практичным третьеклассником Витькой  Серовым и прекрасно  знал,
что внучки и бабушки ему все равно не видать. А вот пирожки...
     - Конечно,  с черничным вареньем! - тряхнула бантами в косичках Красная
Шапочка - Маша Ильина, чувствуя себя примадонной.
     - Ты  с ума сошла!  Завтра у  нас вечер танцев, а от твоей черники зубы
будут черные! - испуганно вспорхнула ресницами пятиклассница Нонна Бородина,
которую пригласили на роль  Бабушки  из другого отряда из-за  ее преклонного
возраста... - Только с зеленым луком и грибами!
     -  Бабушка! - пробасил  серый  Волк. - А почему у тебя,  Бабушка, такие
большие зубы? С мясом должны быть пирожки! - кровожадно прорычал из волчьего
нутра Витька. - С мясом, с мясом и еще раз с  мясом! Или... я не знаю,  кого
съем!
     - А  с морковкой не хочешь? - опять язвительно спросил Саша Воробьев на
этот раз со стремянки, где он помогал устанавливать декорации.
     Подсобным рабочим пирожки все равно не светили...
     - При чем тут морковка?  - приняв намек на свой счет, обиделась Красная
Шапочка. - Что я тебе - заяц из мультика? Ну, Воробей, погоди!
     - Может быть, лучше рулет с  маком  и изюмом? - нерешительно предложила
Вика  Бурцева.  Она в задумчивости  - и с самой  большой кисточкой  в руке -
стояла  перед  бумажным  деревом,  под которым -  по  режиссерскому  замыслу
Светланы Яковлевны - должны были встретиться Красная Шапочка и Серый Волк.
     Вообще-то задумчивость и нерешительность не были ее обычным состоянием.
В данном случае  ее художнические раздумья объяснялись  проще  простого: она
израсходовала на  зеленую  листву все наличные  запасы акварельной краски. В
силу  этих  обстоятельств  летнее  дерево надо  было превращать  в  осеннее:
красной и желтой краски должно было хватить...
     - А моя мама печет пирожки с курагой! - непрошено высунулся шестилетний
Лешка, всюду проникающий  в силу  своей  мелкости  и  любопытного  неуемного
характера. Он был сын лагерной медсестры,  "безотрядник",  и поэтому от него
отмахнулись как от мухи:
     - А где ты курагу возьмешь, Лешка-мошка? Шурупишь, нет?
     - С медвежатиной! -  под общий смех выкрикнул Киса Средний. Киса -  так
звали Киселева Лешку,  среднего из  трех братьев-погодков, девяти, десяти  и
одиннадцати  лет.  Все они  -  по порядку  - были на букву  "А":  Александр,
Алексей и Афанасий,  все в одном отряде, в одной  палате, а  в спектакле все
трое  должны  были  играть  Охотников,  которые,  как  известно,  по  сюжету
благополучно  освобождали  из  волчьего  брюха  Бабушку  и Красную  Шапочку.
Киселевых  звали:  Киса  Малый, Киса  Средний,  а  у  Кисы Старшего было еще
дополнительное прозвище: "Афанасий восемь на семь".
     Может быть потому, что увлекался фотографией.

     И  тут  отовсюду  посыпались предложения заинтересованных  болельщиков,
рабочих сцены и прочих, всегда  путающихся под  ногами у  больших артистов и
мешающих их сценическому вдохновению:
     - С рыбой!
     - Ага... Ты вот ершей наловишь...
     - С яйцами и зеленым луком!
     - С чернилами!
     - С лягушками!
     - С Витькиными веснушками!
     -  Ти-хо! Ти-шина на сцене!  -  громко  и отчетливо прокричала режиссер
Светлана Яковлевна.
     -   Не  выходите   из  творческих  рамок.  Сохраняйте  в  себе   образ.
Сосредоточьтесь! Продолжаем репетицию...  А  пирожки,  я думаю, должны  быть
чисто условными...
     - Ка-ак... условными? - раздался общий вопрос.
     - А так... На настоящей, большой сцене есть прием: игра с воображаемыми
предметами...
     - Что это - воображаемые?
     - Например, в условный бокал,  сделанный из папье-маше, из  бутылки как
будто наливают воду, а  актер -  настоящий актер! - делает  вид, что пьет...
Понятно?
     На сцене и вокруг нее наступило озадаченное молчание...
     - Так, может, и  спектакль  сделаем воображаемым? -  вступил в разговор
Стас. Да, что ни говори, а он был очень развитым мальчиком!
     -  Понятно!  Понятно! Очень  даже  понятно!  - вслед за Стасом закричал
Лешка-безотрядник, проныра и путаник. - Пирожки у них будут как будто, а они
все - воображалы!
     -  Понятно... - вздохнула  Бабушка,  любившая поесть. - Значит, никаких
гонораров? Чистое искусство?
     Серому  Волку - Витьке Серову не были еще доступны размышления на столь
высоком уровне. Но  он, как  уже говорилось, в  реальной жизни был человеком
практическим.
     - Понятно-то понятно... - протянул он. -  Только с настоящими пирожками
мы бы и играли по-настоящему... А так что - одна видимость? Воздух? Воздухом
сыт не будешь!
     -  В самом деле, не могу же я нести пустую корзинку! - поддержала Волка
Красная Шапочка.  На ее глазах выступили  крупные слезы,  и бантики в  косах
сиротливо  обвисли.- Кто же мне поверит?!- в отчаянии добавила она и полными
слез глазами посмотрела на режиссершу.
     - Ладно... -  после  некоторого раздумья  сдалась Светлана Яковлевна. -
Уговорили... Мы попросим испечь  нам десяток пирожков. Ну... пусть это будут
маленькие слоеные пирожки с капустой... Согласны?
     -  Десяток?  -  драматически  подняв   брови,  с  очень-очень   большим
изумлением переспросила Бабушка. - Это же Серому Волку на один зуб, Светлана
Яковлевна! Вы, наверное, хотели сказать: три десятка?
     -  Конечно! Правильно! Вот  теперь - согласны! - завопил  Серый Волк. -
Именно четыре десятка!  Или  даже  - для ровного счета - пятьдесят. Вот  это
будет в самый раз! Еще ведь репетиции...

     Генеральная репетиция состоялась накануне родительского дня. Все прошло
просто  безупречно,  а  начальница  лагеря,  толстая  Валентина  Николаевна,
колыхалась от смеха всем своим телом, даже сказала:
     - Восхитительно!
     И отдала распоряжение на кухню: испечь для культурных целей необходимое
количество пирожков с капустой...
     В день спектакля раньше всех были готовы  именно пирожки. Повариха Нина
Захаровна торжественно внесла за кулисы  блюдо с аппетитнейшими горяченькими
пирожками.
     - Ур-ра-а!!!-закричали все присутствующие, кроме Красной Шапочки.
     Буквально  сейчас,  ну  вот сейчас  -  за полчаса  до начала спектакля,
выяснилось   одно  ужасающее  обстоятельство:  во  всем  лагере  не  нашлось
корзинки! Было  все  что угодно:  ведра, кастрюли,  ночные  горшочки,  баки,
авоськи, капроновые и холщовые сумки с изображениями популярных артистов, но
это все было не то...
     А вот корзинки, прекрасной плетеной корзинки, с которой приличествовало
бы ходить именно  Красной Шапочке,  как ее рисуют на всех  картинках во всех
книжках, известных  с детства,  - такой  корзинки не было... Не было - и все
тут!
     На  ресницах  Красной  Шапочки, уже одетой в прекрасное пышное платье с
нижней   юбочкой  и   в  великолепную   красную   шапочку,  повисли   слезы:
исполнительница главной роли оказалась плаксивой...
     Назревал скандал.
     Но выручил верный Стас.
     - На, - вдруг сказал  он Красной Шапочке, протягивая великолепную синюю
сумку на  молнии  с надписью: "Эйрфранс",  предмет  зависти  всего отряда. -
Пьеска-то  чья?  -  спросил  он.  -  То-то!  Французская!  И   сумочка  тоже
французская. Фирмачок...  Очень в  духе... Я  бы  сказал:  ор-р-риги-нальное
режиссерское решение! Прямо находка!
     Светлана Яковлевна  согласилась  с этим смелым предложением,  и Красная
Шапочка успокоилась...
     Нет, не случайно Стас  Аверкин был на целую голову  выше  других -  и в
прямом   и  в   переносном   смысле!  Все-таки  он   оказался  очень,  очень
сообразительным мальчиком!

     ...А блюдо с пирожками стояло  за кулисами. Караулить его было поручено
безотряднику Лешке, чтобы он напрасно не путался под ногами.
     -  Ты  будешь  реквизитор!  -  сказала  ему  Светлана Яковлевна. Лешка,
конечно, ничего не понял, но был очень  горд своим положением и первым делом
попробовал один пирожок.
     - Вкусные! - сказал он.
     - Да... Первый сорт! - протянул руку со стремянки Саша Воробьев.
     -   Ну   как   пирожочки?  -   спрашивал   каждый,   пробегавший   мимо
Лешки-безотрядника. - Хороши? Дай-ка попробовать...  И добрый Лешка давал...
Ведь пирожков было так много!

     На сцене меж тем стремительно развивалось действие. Уже Серый Волк  под
восторженное  скандирование  родителей спел  свою песенку,  которую с легкой
руки Светланы Яковлевны  называли в местных театральных кругах "арией Серого
Волка".  Уже  Красная  Шапочка  исполнила   персональный  танец  под  запись
громогласного ансамбля...
     И вот главные действующие лица, наконец, встретились...
     - А, Красная  Шапочка! - довольно приветливо сказал Серый Волк и сделал
рукой внизу такой  изысканный  жест, что можно было сразу догадаться: это он
виляет хвостом.
     Это  виляние  одновременно  служило  еще и условным знаком для Стасика,
стоявшего за кулисами наготове. Он ударил по струнам - и на этот раз уже под
аккомпанемент  гитары Серый  Волк  продолжил  вторую часть своего  коронного
номера.
     Выждав,  когда смолкнут родительские  аплодисменты, он  скромно спросил
Красную Шапочку:
     - Ничего, да? - И заинтересованно ждал ответа.
     - Вполне прилично поешь! - искренне одобрила Красная Шапочка. - В любой
ВИА возьмут!
     - Ви-и-у-а-а!  Ви-и-у-а-а!  -  довольно  подвыл Волк.  - А куда это  ты
направилась? Небось тоже... к каким-нибудь "Лесным гитарам"?
     - Нет, Серый Волк! Я иду навещать свою больную Бабушку...
     -  Знаем, знаем,  -  отмахнулся серый Волк  от  канонического  текста и
заговорщицки  подмигнул Красной Шапочке: -  Слушай...  А  что  это у  тебя в
корзиночке? Нет... виноват... в этой... как ее... в сумочке?
     - Пирожки...  -  ответила Красная Шапочка. -  И еще молоко... И она для
убедительности потянула из сумки бутылку. Та оказалась пустой...
     - А  молоко,  по-моему, Лешка  выпил...  - растерянно  сказала  Красная
Шапочка, разглядывая бутылку с явными следами молока.
     -  У  тебя  что, братик  объявился?  -  удивился  Серый Волк, никак  не
ожидавший подобной импровизации.
     - Какой брат? Это Лешка-безотрядник!
     -  Да  ладно!  Плевал  я  на  твое  молоко   с  высокого  дерева!-очень
реалистично прорычал Волк, показав лапой на дерево под общее одобрение зала.
- Пирожки-то с чем? С капустой?
     И опять же весьма натурально облизнулся.
     - Талант... - заметил кто-то из рядов. - Прямо настоящий талант!
     - Да, да... С капустой... Я несу их своей бабушке... - пыталась меж тем
ввести диалог в сюжетное русло добрая внучка своей бабушки.
     - Знаю я, знаю, где живет твоя Бабушка...  - торопливо отмахнулся Серый
Волк. -  Вот по этой тропиночке, мимо  высокого дерева, потом направо, потом
садик, огородик...
     -  И  домик  с  красной  черепичной  крышей...  - заученно подсказывала
круглая отличница Красная Шапочка.
     - А в огородике - капуста... - гнул свое серый Волк.
     - Ну при чем тут капуста?!
     - А при том, что пирожочки-то с капустой! Слушай, Красная Шапочка,  - с
обезоруживающей прямотой спросил  Серый Волк.  -  А  не угостишь ли  ты меня
пирожком?
     - С удовольствием... - вежливо приподняла край кружевной юбочки Красная
Шапочка и  стала  рыться  в  своей  корзинке... впрочем, виноват... в  своей
элегантной  сумке  с  крупной  надписью "Эйрфранс".  Волк  терпеливо  ждал и
всячески обыгрывал свой возрастающий на глазах у публики прямо-таки зверский
волчий аппетит:  закатывал глаза, подпрыгивал, облизывался и заглядывал  под
руку Красной Шапочке...
     - Ну где пирожки? - наконец не выдержал он.
     -  Не  могу  найти...  -  пролепетала  Красная  Шапочка.  -  Ни  одного
пирожка...
     - С  чем  же ты  тогда идешь  к своей  бабушке? Хороша  внучка,  нечего
сказать! - с подлинной актерской находчивостью пошутил Серый Волк. - Неужели
все пирожки тоже Лешка съел?!
     -  Не  знаю...  -  испуганно запинаясь, пробормотала  Красная  Шапочка,
краснея  от смущения, как ее красная  шапочка. - Не  мог  же он один слопать
сорок пирожков?!
     -  А  пятьдесят не хочешь? - поправил ее Волк, но тут же спохватился: -
Ясное дело, не мог!  Да  ты поищи  получше. Поищи! Может  быть, за подкладку
один-другой завалился? Очень уж пирожков хочется...
     И Серый Волк выразительно погладил себя по животу.
     -  Нету ни  одного... - призналась  Красная  Шапочка под общий  хохот в
зале.
     -  Понятно...   -   угрожающе  прорычал  Серый   Волк.  -  Игр-р-ра   с
во-обр-р-р-ражаемыми  пр-р-рр-редметами?!  Отдай пирожок,  жадина!  А  то  я
тебя... А то я тебе... нос откушу! Вместе с сумкой съем!
     -  Не имеешь  права! - закричала на него  Красная Шапочка и замахнулась
своей фирменной сумкой с надписью "Эйрфранс". - Ты должен сначала проглотить
Бабушку!
     Она  нечаянно  выпустила сумку  из  рук,  та  упала  к  ногам  Волка  и
раскрылась. Серый Волк запустил в нее жадную  когтистую лапу... тьфу, руку -
и застыл от изумления: пирожков действительно не было!
     - А!  Ладно! -  находчиво  рявкнул Серый  Волк, показал Красной Шапочке
кулак и побежал "по тропинке" вокруг бумажного дерева в веселых разноцветных
листьях в другой угол сце