ые, бросила товарке, прикрикнула зло:
   - Ну что расселась, как клуша! Одевайся! Рвать когти надо!
   - Что?
   - Сматываться, поняла! Бежать!
   - Бежать? Куда?
   - Тебе - к папе с  мамой,  целка  недоделанная,  вот  куда!  Хлебнула
блатной романтики по самое не хочу, и вали!
   - А ты?
   - А я - куда глаза глядят. - Ольга зло глянула на  Катю,  прикрикнула
хлестко:
   - Ну!
   Девчонку словно кнутом  протянули  вдоль  спины:  вскочила,  путаясь,
натянула трусики, потом штаны, влезла в брошенную ковбойку.
   - А все - впору, - растерянно произнесла она.
   - Дура, - незлобно ругнулась Ольга. - Вещи-то мои. А Папа толстых  не
любил.
   Сама  она  уже  оделась.  Поискала  глазами,  наклонилась,  подобрала
миниатюрный никелированный "смит-и-вессон", проверила барабан,  засунула
револьвер за пояс.
   - Зачем это? - пролепетала побледневшая Катя.
   - Застрелиться! - огрызнулась Ольга, гибко наклонилась, подхватила  с
пола дробовик, клацнула затвором, взяла  оружие  наперевес  и  сторожко,
словно босиком пробиралась по битому стеклу, двинулась прочь из комнаты.
   - Держись за мной, поняла? - велела она девушке.  -  Только  не  ори,
ладно?
   Захочется блевать - рыгай сразу, не бегай по углам.
   -  Чего?  -  переспросила  было  Катя  и  в  ту  же  секунду,  увидев
развороченный взрывом труп одного из нападавших, поперхнулась, согнулась
пополам, рухнула на колени.
   - Ну ты, не очень-то... Пора!
   Катя только кивнула, встала на  ноги  и,  держась  за  руку  подруги,
побрела за ней слепо, стараясь больше не глядеть ни на что.
   Кое-как  они  вышли  во  двор.  Ночь  была  прохладной,  с  моря  дул
крепчающий бриз, предвещавший непогоду и шторм.
   - И что дальше? - одними губами спросила Катя.
   - Машин навалом. Сядем и отвалим. Оля пошла было к одному из джипов и
тут же села на землю, словно силы разом оставили ее.
   - Ты что? - наклонилась теперь над ней Катя.
   - Ничего,  -  ответила  Ольга,  глядя  прямо  перед  собой  невидящим
взглядом.
   - Не сиди. Сама же сказала... Нужно уходить отсюда.
   - Куда?
   - Ну, найдем куда! Ко мне поедем.  Мать  уже  накушалась  в  лоскуты,
бабка у меня парализованная, никто ничего... До завтра перебедуем, а там
- видно будет.
   Оля тряхнула  головой,  словно  приходя  в  себя,  глянула  на  Катю,
скривилась:
   - Картина битвы мне ясна. Девочка из, неблагополучной семьи. За этой,
как ее... за чертой бедности, И  девочке  захотелось  колготки  эластик,
шубку и золотое кольцо. В нос.
   - Ну и захотелось! Что, всю жизнь так и прожить - среди бабкиной вони
и материного пьяного гундежа?!
   - Зато теперь хлебнула большого человеческого счастья.  Аж  наизнанку
вывернуло. Катя вздохнула.
   - Ладно, подруга, не бери в голову. Я  не  в  осуждение.  При  тонком
кошельке  всем  хочется  толстого  счастья.  Тебе  повезло.  Ты  еще  не
вляпалась. Тебе есть куда вернуться. Мне - некуда. - Оля вздохнула.
   - Как это - некуда?
   - Вот так. Увязла я во всем...
   - В чем это?
   - Не важно.
   - Что ты несешь? Сейчас мы...
   - Заткнись! Прав был тот сумасшедший, как его...
   - Маэстро.
   - Ну, Маэстро. Баловаться с оружием нельзя. Оно убивает.
   - Олька, ты не в себе...
   - Еще как в себе. Уби-ва-ет. Или ты, иди тебя. Третьего  нет.  -  Она
замолчала, глядя в одну точку, приказала зло:
   - Вали отсюда. Живо.
   - Как...
   - Ножками. По бережку. А  лучше  -  пересиди  где-нибудь  в  рыбацкой
лодчонке.
   Не замерзнешь. А с утреца - до дому, до хаты. Разные у  нас  с  тобой
тропки. Давно разные. А что здесь была, забудь. Совсем забудь.
   - Ты говорила - на машине.
   - Дорога здесь одна. Перехватят.
   - Кто?
   - Конь в пальто и два жирафа.  -  Помолчала,  подошла  к  автомобилю,
отомкнула дверцу. Взяла с сиденья пачку сигарет, из бардачка - зажигалку
и початую фляжку бренди. Открутила крышку, хлебнула прямо  из  горлышка,
закурила. - Будешь?
   Катя отрицательно замотала головой.
   - Вольному - воля, спасенному... Беги. Спасайся. Потом будет поздно.
   - Олька, ты правда не можешь? Или -  нарочно  меня  отсылаешь,  чтобы
самой...
   - Сколько тебе лет, дите?
   - Тринадцать.
   - А выглядишь старше.
   - А сама-то ты...
   - Все. Прекратили пререкания! Бегом! Рысью!
   - Я не...
   Ольга одним движением вскинула дробовик - выстрел треснул в  ветреной
ночи, как сухая жердина. Картечь с воем пронеслась над головой  девушки,
Катя вздрогнула, скукожилась, как воробушек...
   Одним движением Ольга передернула затвор:
   - Беги!
   Катино лицо побелело как мел. На секунду  она  замерла,  будто  держа
равновесие на краю пропасти, и стремглав понеслась  туда,  к  обрыву,  в
спасительную темноту. Ольга посмотрела ей вслед, обессиленно  опустилась
на порожек джипа, подобрала выпавшую сигарету, сделала из фляжки длинный
глоток,  затянулась  несколько  раз,  не  вынимая  сигареты  изо  рта...
Произнесла тихо, словно про себя:
   - Беги, девка, пока есть куда.
   Посмотрела в степь, на дорогу. Росчерков фар в ночном небе  видно  не
было, но это ни о чем не говорило: они могли появиться  отовсюду.  Нужно
объявляться, немедленно, не то шансов прожить ближайшие полчаса у нее не
останется никаких.
   Прислушалась: ну да, со стороны моря отчетливо  слышался  вертолетный
гул. Ольга встала, подошла к лимузину, в  котором  ехала  сюда  с  шутом
Стасиком и Батей, открыла дверцу, выудила  с  заднего  сиденья  сумочку,
достала из нее то, что  выглядело  как  плейер,  включила,  нажала  едва
заметный тумблер, надела наушники, покрутила колесико  настройки,  нашла
нужную частоту, произнесла в горошечный  микрофон,  замаскированный  под
гнездо постоянного тока:
   - Я - Киви, я - Киви, вызываю того, кто меня слышит.
   - Первый слушает Киви. Что там происходит?
   - Уже ничего.
   - Не понял тебя, Киви. Повтори. "Уши  мыть  надо,  коз-з-зел!"  -  со
злостью пронеслось в голове девушки, но вслух она произнесла:
   - Ваша группа  уничтожена.  Полностью.  На  какое-то  время  в  эфире
воцарилась тишина, потом голос спросил:
   - Кем? Людьми объекта?
   - Частично самим Ба...
   - Не сори в эфире! - грубо оборвал ее голос. "
   - Частично самим объектом-1, частично - каким-то психом.
   - Психом?
   - Ну да.
   - Что за псих?
   - А я почем знаю? Седой. Жилистый.  Странный.  Сначала  Ба...  объект
помесил ваших из пулемета, потом - этот.
   - Он из людей объекта?
   - Да нет, говорю же! Ваши всех братков положили враз.  Объект  в  это
время со  мной  и  с...  с  одной  шмарой  занимался  любовной  игрой  в
комнатухе. Нужно сказать, очень изобретательно занимался...
   - Киви! Докладывай конкретно!
   - Ваши люди действовали тихо, но Ба... но объект  услышал.  Вернее  -
почуял.
   Открыл шкаф" а. у него там оружия  -  горы,  вытащил  такую  "шайбу",
что...
   - Какую шайбу?
   -  Пулемет.  Крупнокалиберный.  Ваши  люди   уже   с   его   пацанами
разобрались, сгрудились у двери, рванули. Ну он их и встретил.
   - Откуда у него там такое оружие?
   - От верблюда. Я что, Цезарь, все знать?
   - Почему не вышла на связь с группой и не предупредила?
   - Да? Сказать... объекту:. "Папа, у меня туг сеанс связи  космической
с  теми,  кто  за  дверью...  Пока  они  нас  гранатами   не   закидали,
предупредить, бы надо что ты парнища резкий,  можешь  и  зашибить  кого,
дабы  поостереглись".  Так?  А  самой,  как  пионерке-героинке,  принять
мученическую смерть? За идею? Тогда скажи за какую, Первый?
   - Киви...
   - Нет, ты погоди! Ты же хже списал меня, как Батю, да?
   - Киви!
   - Плевать я хотела на всю вашу долбаную конспирацию! Так вот  слушай:
у Бати в мизинце мужества было больше, чем у всей вашей  своры!  Понял?!
Да, одного вы завалили, но есть еще, они вас скрутят,  козлов,  разметут
по кочкам и пням!
   - Дура!
   - Сам козел! - огрызнулась девушка. - Иди посмотри  на  своих:  куски
паленого мяса! Твои люди, между прочим!
   - У тебя истерика!
   - Ну да. Семнадцатилетняя пацанка  попала  под  каток.  Причем  не  в
первый раз. Дай хоть поорать.
   Два вертолета вынырнули из мглы над морем, быстро спустились. Из них.
выскакивали  бойцы  в  камуфляже  и  бежали  к  зданию.  Двое  выскочили
последними, огляделись, заметили ее. Тот,  что  пониже  и  покоренастей,
поднес к губам передатчик:
   - Подойди-ка сюда, птаха неразумная, поговорим накоротке.
   "Бить будет", - промелькнуло в голове у девушки, но она  смело  пошла
навстречу мужчине. В конце концов, у нее за поясом ствол, и пользоваться
она им умеет. Конечно, после этого его подчиненные превратят ее  тело  в
решето, ну да...
   - Вот ты какая, птичка Киви...
   - Какая есть.
 
Глава 8 
 
   - Ну что ж, пойдем посмотрим пейзаж. А ты по  ходу  все  популярно  и
расскажешь.
   - Не пойду. Насмотрелась. А  вам  бы  когти  рвать  надо  по-скорому.
Грохоту тут было - выше крыши.
   - То-то, что грохоту. В  поселке  два  ментика  да  казаки,  гораздые
только в престольный праздник нагайками махать. Поди, звонят в район.  А
районным тоже под пули не шибко охота: будут согласовывать с краем. Пока
суд да дело, мы тут даже  на  телегах  все  добро  вывезем,  не  то  что
"вертушками".
   - Кончай философствовать. Дик,  -  хрипло  произнес  другой  мужчина,
высокий, черноволосый. - Операцию ты завалил. Вчистую. Пошли глянем, как
лучше зачиститься. Что будем говорить там? - Он указал глазами на небо.
   Коренастый сплюнул, они оба скоро зашагали  к  зданию.  Оля  постояла
молча, потом по-воровски вытянула из куртки фляжку  и  прикончила  ее  в
несколько глотков.
   Мужчины  уже  возвращались.  Бойцы  тоже,  бегом:  с  собой   волокли
запакованные в черные пакеты тела убитых, сгружая их на дно вертолетов.
   - В машину, живо! - велел ей коренастый Дик.
   - Ты тут сильно не командуй! Уже докомандовался. - Девушка кивнула на
трупы.
   От хлесткой оплеухи  она  ушла  уклоном  и  с  силой  воткнула  ствол
револьвера коренастому в печень:
   - Только тронь меня, подонок!
   Голос ее дрожал, бойцы, что грузились  в  вертолеты,  замерли  разом,
глянули на обоих командиров, ожидая приказа.
   - Тихо, Оля, тихо, - медленно выговорил высокий. - У тебя был трудный
день. У всех нас был трудный день...
   - У вас был  трупный  день,  поняли?  Труп-ный.  -  Девушка  опустила
револьвер.
   - И скажи этому коротышке, чтобы не лез.
   - Пусть будет так. Прыгай в машину, в воздухе договорим.
   - Я с покойниками не полечу.  -  Ольга  вдруг  усмехнулась  глупо,  и
мужчины только теперь поняли, что она абсолютно пьяна.
   - Здесь нет покойников.
   - Да? А кто тогда вы? Трупы?
   Девушке никто не ответил.
   Через минуту оба вертолета, взревев моторами, оторвались от  земли  и
пошли в сторону моря. В  ту  же  секунду  все  здание  ресторана-шале  и
надводные пристройки вспыхнули разом.  Даже  беглого  взгляда  оказалось
достаточно, чтобы понять: к приезду властей здесь не останется ни-че-го.
Лишь сгоревшие дотла стропила, расплавленное  стекло  и  гильзы,  черные
остовы редких металлоконструкций и растрескавшаяся  на  тысячи  осколков
черепица.
   Как завороженная девушка смотрела в иллюминатор на уплывающее в  ночь
зарево.
   - Спецсостав, - коротко пояснил коренастый. - Рядом с  ним  напалм  -
обычная солярка. Сжигает все, даже камни.  -  В  его  голосе  звучали  и
примирительные нотки и... Девушка даже не поняла сначала, что  это  была
гордость! Будто бы именно он изобрел этот адский огонь.
   - Полезная вещь, - хмыкнула Ольга.
   Вертолеты летели еще минут десять,  потом  открылись  люки,  и  бойцы
стали сбрасывать упакованные в пластик тела в  черный  проем.  Груз  был
подвешен заранее, и покойники летели в  бездну,  вытянувшись  по  стойке
"смирно", словно в молчаливом строю на дьявольском  параде,  безымянном,
беспамятном и бесславном.
   - Ну вот и примирились грешные души,  -  прокомментировал  худощавый,
повернулся к Ольге:
   - Ты готова рассказывать?
   - Готова, как шерсть котова. Выпить дадите, тав-а-арищ?
   - Называй меня Глостер.
   - Гло... чего?
   - Глостер.
   - Ну и погоняло вам выбрали, уважаемый. Как у больного.
   - Глостер был британский герцог.
   - Да? Что-то не похоже.
   - Не важно. Я слушаю тебя.
   - Да я все  уже  Дику  рассказала.  -  Ольга  усмехнулась  глуповато,
добавила, постаравшись придать голосу сарказм:
   - Первому.
   - Я слышал твой рассказ. Ты упоминала о каком-то психе.
   - Ну да.  Точно  ненормальный.  После  того  как  Батю  завалили,  мы
сидели...
   - Кто - мы?
   - Я.
   - Не ври. Была еще девица. Среди трупов ее не нашли. Куда делась?
   - На кудыкину гору! Я что, нанималась следить за всякими шалавами?
   Сбежала. Как стрельба утихомирилась,  так  припустила,  только  пятки
сверкали.
   Глостер  полуобернулся  к  какому-то  совсем   неприметному,   серому
субъекту, сидевшему у него за спиной:
   - Девку отыскать. И зачистить.
   - Несчастный случай? - едва слышно спросил тот.
   - Да. Так лучше всего.
   - Вы что, хотите... -  начала  было  Ольга,  но  Глостер  оборвал  ее
жестко:
   -  Вот  что,  сучка!  Жалостливая  стала,  да?  Ты  о  себе  подумай.
Позаботься, так сказать. Пока летим, а скоро начнется детальный  "разбор
полетов". Операция провалена, и зачищаться будут все.
   - Тогда начните с себя, герцог!
   Глостер покраснел, произнес:
   - Тебя, девка, вынули из дерьма. Отмыли, отпарили...
   - ...И засунули в такое дерьмо, по сравнению с которым  то  -  просто
ванна с шампанским.
   - Сука. Устроил бы я тебе экскурс в прошлое. Пожизненно.
   - Так что мешает? Нужна, да?
   - Не слишком. Так что не зарывайся. Просто та часть проекта одного...
весомого человека. А он, как всякий смертный, честолюбив. Ему дорого его
детище.
   - Глостер помолчал, чиркнул спичкой-, прикурил, произнес резко:
   - Все, детка.
   Дискуссия о природе вещей закончена. Будем считать, я  намеренно  дал
тебе возможность поболтать, чтобы прошли  последствия  боевого  стресса.
Теперь отвечай на вопросы. И-.. - Глостер сделал предостерегающий  жест,
чтобы Оля не посмела прервать его:
   - Если ты не въедешь в тему и вякнешь еще хоть слово, я выброшу  тебя
из этого геликоптера, как падаль. - Глостер  жестко  свел  тонкие  губы,
добавил:
   - Власти у меня для этого хватит.
   На какое-то мгновение Оле стало страшно до жути. Такой  страх  бывает
только в бредовых кошмарах: вязкий, ледяной, когда вдруг понимаешь,  что
спасения нет никакого.
   Совсем.
   Сглотнув жесткий, будто наждачный, комок,  перехвативший  горло,  она
произнесла неожиданно:
   - А вы похожи.
   - Кто?
   - Вы и тот, седой.
   - Какой седой?
   - Ну я же рассказывала... Тот, что перебил всех. Он...
   От него веет смертью.
   - На, глотни. - Глостер протянул девушке фляжку.
   Она мотнула головой:
   - Не хочу. Он вошел в нашу  комнату...  Я  подумала:  сейчас  он  нас
застрелит.
   Но он... Он не обратил на нас никакого внимания. Подошел к  магнитоле
w поставил  музыку...  Пока  она  звучала,  долго  рассматривал  себя  в
зеркале... А потом - ушел.
   - И все?
   - Все. Он только сказал... Он сказал, что мне  нельзя  брать  в  руки
оружие.
   Оно убивает.
   - Бред какой-то...
   - Очень похоже. Я... я спросила, кто  он.  Ну  да,  он  и  песню  эту
слушал...
   "Гаснет в зале свет, и снова я смотрю на сцену отрешенно..."
   - Ты говоришь, он назвал себя?
   - Да. Он сказал - Маэстро.
   - Маэстро?!
   - Да.
   Глостер  побледнел,  застыл,  уставив  взгляд  в  одну  точку.  Потом
произнес едва слышно:
   - Этого не может быть. Маэстро мертв. Девушка пожала плечами:
   - Это вряд ли. Мертвые не убивают. Убивают только живые.
 
Часть вторая 
 
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ 
 
Глава 9 
 
   Але Егоровой снился снег. Словно она брела сквозь занесенное поземкой
поле по едва видимой тропке. И чувствовала, что замерзает. Стыли ступни,
холод подбирался по икрам вверх, и она  боялась,  что  скоро  вообще  не
сможет переставлять ноги, упадет, свалится на бок в глубокий сугроб и ее
занесет, запорошит так, что не найдет уже никто и никогда. Откуда-то она
знала, что в этих краях никогда не бывает весны:  только  низкое,  будто
притянутое к земле небо, бесконечно сеющее сухую снежную крошку,  только
стылые  стволы  безжизненных  тощих   деревьев,   только   серые   избы,
выстуженные, брошенные, с заиндевевшими стенами... И брела она  неведомо
откуда и неведомо куда,  брела  только  потому,  что  боялась  упасть  и
замерзнуть, хотя ноги уже ломило, уже перехватывало  болью  простуженное
горло, и ей вдруг казалось, что  упасть  и  уснуть  гораздо  проще,  чем
безнадежно брести по целине... И тут она услышала волчий вой; надрывный,
тягостный, он вклинивался в мозг зудящим зуммером бормашины, он сковывал
волю, он заставлял замирать сердце, он неволил разум и словно  принуждал
душу падать в щемящий холод небытия... Самих волков она  не  видела,  но
ощущала их приближение... Девушка почувствовала, как все тело ее  оросил
холодный липкий пот, и - проснулась.
   Вой продолжался и наяву. С минуту Аля лежала, испуганно прижавшись  к
насквозь мокрой простыне, пока заунывное завывание не оборвалось  вдруг,
и девушка сообразила, что это был  просто-напросто  зуммер  сигнализации
невесть  отчего  сбрендившей  иномарки,  припаркованной  там,  внизу,  у
парадного  подъезда  гостиницы.  Ну  да,  она  в  гостинице,  в  славном
курортном граде Южногорске;  на  соседней  постельке  мирно  сопит  Ирка
Бетлицкая, а за оконцем стелется прохладная ночь. Настолько  прохладная,
что хочется залезть в ванну, сунуть туда кипятильник и ждать, пока  вода
забурлит пенными газированными пузырьками.
   Аля тряхнула слипшимися от пота волосами. Голова  была  тяжелой,  как
чугунная чушка, суставы ломило, пот липким плащом кутал все  тело...  Ну
надо же, подхватить грипп летом в курортном городке! Все просто: сначала
поджарилась на жгучем солнышке, потом,  когда  сидели  с  девчонками  на
веранде за мартини, лениво и цинично обсуждая фланирующие мимо  "штаны",
первых мелкотравчатых альфонсиков,  подтянувшихся  на  курортный  сезон,
просквозило-таки свеженьким вечерним  бризом,  остужая  чуть  обожженную
кожу.  И  вот  результат:  нос  сипит,  как  газировочный  сифон   перед
издыханием,  ноги-руки  крутит,   волки   воют...   волки...   Или   она
простудилась еще там, в зиме?..
   Аля тряхнула головой. К чертям всю эту вурдалачью бредятину. Простыла
- вот и худо. И зачем ей было  ехать  на  этот  показ?  Конечно,  не  за
деньгами: просто хотелось развеяться. Гончаров  умчал  по  делам  своего
среднего бизнеса в Европу, да и сачкует там уже третью неделю;  Княжинск
и собственная квартирка  ей  порядком  опостылели,  а  тут  в  агентстве
предложили смотаться на конкурсный показ коллекций молодых дизайнеров, в
Южногорск. Многие политтузы, короли и прочие  кони  съезжались  по  этой
поре в Южногорск поболтать-пообщаться. Или, другими словами,  выработать
совместные платформы, блоки, коалиции,  планы,  обсудить,  так  сказать,
реалии. В теплой и незатейливой обстановке. А если еще короче - поделить
бабки, дензнаки, зелень, хрусты, капусту, растущую на этом огороде,  аки
лопухи и чертополохи на брошенных подворьях; да и о поствыборном  урожае
покалякать треба: что-то, как принято, пожрет долгоносик, но и останется
немерено! Гостям - по мякишу, зато своим - по горбушке!
   Аля поморщилась; мысли были сродни сну: такие же тупые и тяжелые.  По
правде сказать, ей было давно наплевать на все эти большие  игры;  Олег,
тот участвовал по мере разумения, но ее не грузил.  Да  и  учеба  -  Аля
заканчивала второй курс политеха по  специальности  "программист"  -  не
оставляла времени ни на чтение  брехунков,  ни  на  лазание  по  дебрям,
которые по полному недоразумению называют политикой. Нет, пора в  ванну,
в горячую воду: все мысли от  холода,  холод  и  такой  снег,  какой  ей
привиделся, словно преддверие преисподней, и снятся они... к чему?  И  к
чему тогда снятся волки?
   Девушка