туповатые, с ограниченным воображением, ему следует объяснить все в понятных
для него выражениях.
   И, определив, кто именно тогда разговаривал с Готтшалком, она  определила
и курс своих действий,  призванных  обеспечить  единоличную  над  Готтшалком
власть.
   Вот потому она и отправилась на эту Третью авеню.  Выйдя  из  такси,  она
огляделась и увидела неподалеку чугунный забор, окруживший  небольшой  парк.
На воротах висела табличка  ?Вход  только  для  жителей?.  Греймерси-парк...
Резиденция Дэвиса Макоумера.
   Стена второго этажа этого четырехэтажного каменного особняка была целиком
стеклянной и нависала над первым этажом и цоколем. Помимо всего прочего, эту
стеклянную стену украшала и цветная мозаика.
   Забор и ворота казались  неприступными,  за  воротами  виднелась  широкая
каменная лестница, ведущая к входной двери из полированного дуба.
   Сбоку от  входа  стоял  старинный  фонарный  столб  с  настоящим  газовым
фонарем.
   Макоумер! Неужели это он стоит за спиной Готтшалка? Кэтлин  хорошо  знала
сильных мира сего, знала она и о том, кто такой Макоумер, как быстро набрала
мощь его ?Метроникс Инкорпорейтед?, но, как ей представлялось, ни  Макоумер,
ни его компания не были связаны ни с  кем  из  политиков.  И  если  Готтшалк
?выжаривал сало? именно из  него,  делалось  это  в  строжайшем  секрете.  В
принципе, в этом не было ничего удивительного: многие  бизнесмены  старались
вести этот дурно пахнущий процесс за закрытыми дверями. Но до  Кэтлин  также
доносились слухи о том, что у Готтшалка были с  Макоумером  какие-то  трения
из-за Макоумера. Вот почему эта история и возбудила ее интерес.
   Она купила на углу ?Нью-Йорк таймс? и медленно пошла по улице,  как  если
бы ее  притягивала  красота  Греймерси-парка,  вызывающая  роскошь  дома  за
чугунным забором. Возможно, я додумываю то, чего нет, размышляла она,  может
быть, Готтшалк связан лишь с младшим  Макоумером.  Но  почему?  Чем  обладал
Эллиот, что могло так притягивать к нему Готтшалка?
   Она укрылась в тени подъезда  напротив  Греймерси-парка  и  приготовилась
ждать. Чем больше она ломала голову над загадкой отношений между Эллиотом  и
Готтшалком, тем бессмысленнее они ей казались. Но союз  между  Готтшалком  и
Макоумером-старшим - это очень серьезная штука. При мысли об этом ее даже  в
жар кинуло. Она глубоко вздохнула.
   Мимо прошествовала женщина с  коляской.  Женщина  наклонилась,  поправила
пестрое  одеяльце,  прикрывавшее  вспотевшую   грудку   малыша.   Старик   с
доберман-пинчером. Пес поднял лапу у окруженного чугунной  решеткой  дерева.
Потом  прошел  молодой  человек,  фальшиво  насвистывавший  старую   песенку
?Битлз?.
   "Стробери-филдз форевер...? - про себя подтянула она и глянула в  газету.
В  глаза  ей  бросилось  набранное  крупным  шрифтом  сообщение  на   первой
полосе: ?Сегодня мощный взрыв разнес  вдребезги  здание  европейского  штаба
Военно-воздушных сил США в городе Рамштейн,  Западная  Германия.  Пострадали
тридцать человек, в том числе и один американский генерал?.
   Ну  и  дела,  подумала  она,  в  очередной   раз   взглянув   на   ворота
Греймерси-парка: она  поглядывала  на  них  каждые  двадцать  секунд.  Затем
перевернула страницу и начала читать  комментарии.  Их  было  два.  В  одном
говорилось о реакции госдепа -  вкратце  ее  можно  было  бы  выразить  так:
?Причин  для  беспокойства  нет?.  Рамштейн  был   крупнейшей   американской
военно-воздушной базой в  Европе,  здесь  расквартировано  86-е  тактическое
авиакрыло и командный центр воздушных сил НАТО в Европе, однако  официальная
линия Вашингтона гласила, что нападение, если  это  вообще  было  нападение,
вряд  ли  специально  направлено  против  США.  ?Западная  Европа  напичкана
террористическими организациями, но если  мы  станем  принимать  их  слишком
серьезно, мы здорово свяжем себе руки?, - заявил один из госдеповских чинов.
   Второй комментарий был подписан штатным аналитиком  газеты,  он  связывал
этот взрыв с взрывом, происшедшим несколько недель назад в Перу и с недавним
убийством подполковника Де Витта в Каире. Между строк ясно читался вопрос:
   "Направлены ли все эти акты конкретно против США??
   Кэтлин в очередной, двенадцатый раз взглянула в  сторону  интересовавшего
ее дома, и на этот раз терпение ее было вознаграждено: она увидела,  что  из
ворот кто-то вышел. Что это был человек молодой, Кэтлин  поняла  сразу.  Она
направилась за ним, затем остановилась.
   Этот человек не мог быть Эллиотом Макоумером: внешность его ясно говорила
о восточном происхождении. Молодой красавец, однако, не японец и не китаец -
по работе Кэтлин часто приходилось иметь отношения с выходцами  из  Азии,  и
она научилась отличать одну нацию от другой.
   Он и не бирманец - это Кэтлин тоже поняла: кожа у  него  более  светлого,
чем  у  бирманцев,  оттенка.  Скорее  всего,  кхмер:  смуглая  кожа,   четко
вылепленное лицо, гибкое мускулистое тело... Да, он наверняка из Камбоджи.
   Молодой  человек  был  настолько  хорош,  что  Кэтлин   даже   по-кошачьи
облизнулась. Но дело прежде всего, напомнила она себе. И  все  же  не  могла
оторвать  взгляда  от  его  удалявшейся  в  сторону  Бродвея  фигуры.  Какие
изумительно широкие плечи, узкие бедра, какая грация!
   Из-за него она чуть было не упустила Эллиота. Этот  молодой  человек  был
отнюдь не красавцем и значительно проигрывал в сравнении с камбоджийцем.  Не
хватало ему и особого магнетизма, которым  обладал  его  отец.  Обыкновенный
юноша, правда, одетый с некоторой претензией на бунтарство  -  в  вылинявшие
джинсы и клетчатую рубашку с короткими рукавами;  на  шее  у  него  болтался
ковбойский галстук-шнурок.
   Она вздохнула:  ну  почему  Эллиот  не  так  же  привлекателен,  как  тот
камбоджиец? Но Кэтлин была реалисткой. Раз Эллиот таков - значит, таков.
   Она сбежала по ступенькам и пошла вслед за ним. Затем перешла  на  другую
строну улицы и все время старалась держаться примерно в полу квартале сзади.
   По просьбе Билла Брейди, второго  старшего  партнера  их  фирмы,  ей  уже
приходилось заниматься слежкой. Конечно, фирма  порою  прибегала  к  услугам
частных детективов, но, как говаривал Брейди, бывают дела, которые не должны
выходить за пределы  семейного  круга.  Как-то  раз  под  видом  отпуска  он
отправил ее в одну из лучших сыскных школ в Грейт-Фоллзе, штат Виргиния, где
она за две недели обучилась всем основным приемам.
   Эллиот уверенно двигался  вперед,  и  Кэтлин  поняла,  что  у  него  есть
какая-то конкретная цель. На  Седьмой  авеню  он  повернул  к  югу,  пересек
Четырнадцатую улицу  и  углубился  в  Вест-виллидж.  Миновав  еще  несколько
кварталов, он уверенно толкнул стеклянную дверь ресторана. Кэтлин  досчитала
про себя до пятидесяти и перешла  улицу.  Снаружи,  на  тротуаре,  стояло  с
полдюжины столиков, через центральный  вход  была  видна  деревянная  стойка
бара. Среди немногих посетителей Кэтлин без труда разглядела Эллиота.
   Он сидел спиной к ней, лицом к какой-то светловолосой девушке. На  взгляд
ей было не больше девятнадцати - двадцати. Светлые волосы коротко острижены,
по-панковски стоят дыбом, с одной стороны выкрашены в синий цвет. На девушке
черные брючки  в  обтяжку  и  свободная  блузка  без  рукавов  ?леопардовой?
расцветки. Кожа совершенно не тронута загаром.
   Кэтлин уселась на высокий табурет у  бара  и  заказала  ?кровавую  Мэри?.
Девушка о чем-то горячо, даже сердито говорила.  Эллиот  же,  напротив,  был
спокоен. Как Кэтлин ни старалась, она не могла расслышать ни слова.
   Кэтлин уже было продумала ход своих  дальнейших  действий,  как  разговор
вдруг принял неожиданное направление: девица в тигриной шкуре  взвизгнула  и
что-то крикнула Эллиоту. Кэтлин встала с табурета  и  медленно  пошла  в  их
сторону, стараясь не смотреть на парочку, однако не выпускала из вида.
   Девушка опять что-то рявкнула,  резко  вскочила  и  перевернула  стоявший
перед  ней  стакан.  Теперь  вскочил  и  Эллиот.  Он  толкнул  девушку,   та
пошатнулась и полетела на как  раз  проходившую  мимо  Кэтлин.  Кэтлин  была
вполне готова к такому развитию событий, однако сделала вид, что испугалась.
Она подхватила девушку, та повернулась к  Кэтлин,  что-то  прошипела  сквозь
зубы и выскочила из ресторана.
   Кэтлин стояла как вкопанная и смотрела на Эллиота.
   - Ох, извините, - в смущении произнес он. - С вами все в порядке?
   - Со мной-то все нормально, а вот как с вами?
   Он улыбнулся, и  улыбка  мгновенно  преобразила  его  лицо:  этот  Эллиот
определенно Кэтлин нравился.
   - Мы все время ссоримся.
   -  Неужели?  -  переспросила  она.  -  У  вас,  должно  быть,  интересные
отношения. Вам не приходится скучать, - и  отправилась  в  дамскую  комнату.
Делать ей там было совершенно нечего, и  она  принялась  читать  надписи  на
стенах. ?Он из тех, кто разбивает все сердца?, - читала  она.  Ниже,  другим
почерком, было подписано: ?Неужели? Дайте номер справочника?.
   Затем внимательно оглядела себя в давно немытом зеркале и  вышла.  Эллиот
остановил ее на пути к бару.
   - Почему бы вам не выпить со мною?
   - А почему я должна это делать?
   - Да потому что мне бы этого очень хотелось.
   - Хорошо, по крайней мере, вы ответили честно, - она улыбнулась. - Ладно,
по-моему, вы действительно должны мне угощение, - и махнула бармену, который
принес ее коктейль. - Расскажите-ка мне о своей подружке.
   - О Полли? - Он засмеялся. - На нее лучше смотреть, а не слушать.
   Кэтлин изобразила искренний интерес:
   - Тогда  почему  вы  с  ней  встречаетесь?  Вы  не  производите  на  меня
впечатление человека, довольствующегося малым.
   Эллиот,  с  которым  женщины  еще  никогда  в  жизни  так   серьезно   не
разговаривали, смутился:
   - Ну,  я  с  ней  не  так  уж,  чтобы  и  встречаюсь...  Извините,  я  не
представился. Меня зовут Эллиот Макоумер.
   Она заметила, что он внимательно ее разглядывает:  проверяет  реакцию  на
известное имя? Он явно хочет, чтобы его принимали как  такового,  а  не  как
сына своего отца.
   Она протянула ему руку:
   - Кэтлин Кристиан, - лицо ее  было  безмятежно:  она  ничем  не  выдавала
своего знакомства с этим именем. - А что, если вы пригласите меня на ленч?

***

   Трейси отвез Туэйта к себе, на Восточную Тридцатую улицу, просто  потому,
что полицейскому больше некуда было пойти.
   - Может, ты хочешь к Мелоди? - спросил  Трейси,  когда  они  выходили  из
ресторана.
   - Ни в коем случае, - Туэйт поморщился. - Не хочу, чтобы она  меня  таким
видела. Все ее материнские инстинкты заработают на всю катушку.
   Трейси искоса глянул на него:
   - А, может, это не  так  уж  и  плохо?  Ты  же  говорил,  что  она  очень
специфическая женщина.
   - Значит, я врал, - отрезал Туэйт. Потом подумал и произнес:
   - Кажется, сейчас  поздно  звонить  Уайту.  Очень  бы  хотелось  поскорее
получить те снимки, - он старательно избегал смотреть Трейси в глаза.  Да  и
говорил уже с трудом.
   - Я бы тоже не прочь. Только, думаю, нам обоим сейчас не повредит немного
сна. фотографии подождут до утра.
   - Конечно, подождут, - Туэйт покачнулся, и Трейси пришлось подхватить его
под локоть. - Да кого я обманываю? - вопросил Туэйт пространство. - Конечно,
хорошо бы поехать к ней. - Он изо всех сил старался держаться прямо.  -  Она
целуется лучше, чем ты. И поумнее тебя  будет.  Ты  отличный  парень,  но  в
постели с ней лучше!
   И вот теперь, утром, он со стоном спустил  ноги  с  покрытого  простынями
дивана в гостиной. Трейси  уже  проснулся  и  хлопотал  на  кухне.  Войдя  в
комнату, он увидел, что Туэйт сидит на краю дивана, и смотрит в пол.
   Трейси поставил на стеклянный журнальный столик дымящуюся кружку с  кофе,
но Туэйт на нее даже не взглянул.
   Лорин сегодня ушла рано, у нее был утренний класс. Она вообще всю  неделю
репетировала по утрам, и каждый раз после ее ухода Трейси казалось, что  дом
пустел. По правде говоря, это ощущение ему не нравилось. Получается, он стал
настолько от i нее зависимым?
   - Давай, - мягко обратился он к Туэйту. - Выпей.
   - Нет, - полицейский не шелохнулся. - Не хочу.
   - Завтрак почти готов.
   - А, так вот почему пахнет горелым... Спасибо, я не голоден.
   Трейси усмехнулся:
   - Да у тебя обыкновенное похмелье.
   Туэйт  даже  не  удосужился  ответить.  Трейси  сел,  глотнул   кофе,   с
удовольствием отметил, как в  нем  разливается  живительное  тепло.  Наконец
Туэйт поднял на него красные, воспаленные глаза.
   - А ты-то сам? Ты же пил не меньше, может, даже больше.  После  такого  у
каждого будет похмелье. А ты вон как скачешь...
   - Я - человек из железа, - засмеялся Трейси и протянул Туэйту  кружку.  -
Выпей кофе. Мне нужно, чтобы ты пришел в себя. Пора позвонить Айвори  Уайту.
Фотографии, помнишь?
   Туэйт кивнул и тут же схватился за голову:
   - Ой, не надо было головой трясти, - потом глотнул кофе,  потер  ладонями
лицо, стараясь взбодриться. - Помню. Только  мне  почему-то  на  все  теперь
наплевать. После этой ночи, - он закрыл руками лицо. -  Ох,  Боже,  это  был
сон! Ну скажи, что мне просто приснился страшный сон!
   В комнате воцарилась тишина. Трейси вышел на кухню, поел,  совершенно  не
чувствуя вкуса пищи. Сейчас никто ничего для Туэйта сделать не может.  Разве
только Мелоди... Но Туэйт сам должен это понять.
   Позавтракав, Трейси вернулся в гостиную. Туэйт сидел теперь прямо,  зажав
в ладонях чашку с кофе.
   - Подогреть?
   - Нет, нормально, - он поднял голову, и Трейси увидел, что Туэйт пытается
улыбнуться. - Ты же знаешь, какие мы, полицейские! Пьем все, что горит.
   - Слушай, я сам могу забрать фотографии, а ты останься здесь  и  отдохни.
Поджарь себе яичницу, если мимо сковородки не промахнешься.
   - Не такая уж плохая идея! - Туэйт порылся в нагрудном кармане рубашки. -
Где-то здесь у меня его телефон. Позвони, узнай адрес. Он должен быть сейчас
дома, ему сегодня в ночь выходить.
   Чернокожий патрульный Айви ?все зовут меня Айвори?  . Уайт жил в Санни-сайде.  Он,
его худенькая жена и малыш - все умещались в двухкомнатной квартирке в южной
части Сорок седьмой авеню.
   - Иисусе, - объявил он, встретив Трейси, - я не знал, что и думать, когда
подъехал к дому Туэйта. Позвонил в полицию и пожарным, но, оказывается,  они
уже выехали... - Он пожал плечами. - С Туэйтом все в порядке?
   - Будет в порядке.
   - А как его семья?
   - Им не повезло. - Трейси наблюдал, как жена Уайта  пытается  укачать  на
руках плачущего ребенка. Она глядела на него с испугом - он уже видел  такие
испуганные глаза раньше,  и  почувствовал  себя  очень  неловко:  зачем  они
вмешивают в это дело Уайта? Но деваться было некуда.
   - О Господи. - Уайт перекрестился.
   - Милый, что случилось? - Голос миссис Уайт дрожал от страха.
   - Ничего, детка, - Уайт повернулся к ней.  -  Отнеси  малыша  в  спальню,
поближе к увлажнителю. Ты же  слышишь,  как  он  кашляет.  -  Затем  пояснил
Трейси:
   - У ребенка круп. Мы всю эту неделю не спали, - и внезапно, словно у него
кончились слова, встал и протянул Трейси конверт.
   - Ужасно, это ужасно... Жаль Туэйта. Он хоть и белый, а неплохой человек.
- Уайт улыбнулся, словно давал Трейси понять:  не  принимай  эти  мои  слова
всерьез. - Мистер Ричтер...
   - Трейси.
   - Хорошо, Трейси. Видите ли, теперь, когда у нас появился Майкл, я должен
думать о продвижении по службе. И если Туэйт  может  мне  помочь,  я  должен
держаться Туэйта. Дженни этого не понимает. Она уверена, что если ты  ведешь
себя хорошо, тебя и так повысят. Может, так оно и есть... Точнее, так оно  и
бывает, если ты - белый. - Он помолчал и добавил:
   - Я только надеюсь... Я надеюсь,  что  эта  трагедия  не  изменит  планов
Туэйта.
   Трейси улыбнулся:
   - Мы оба высоко ценим то, что вы сделали, Айвори. Я не знаю,  что  обещал
вам Туэйт, но  он  человек  слова,  -  он  пожал  полицейскому  руку.  -  Не
беспокойтесь.
   - Уж постарайтесь.
   Вернувшись домой, Трейси застал Туэйта в куда лучшем состоянии. Он принял
душ, побрился, на лице появился румянец, а в глазах снова запрыгали искорки.
   - Извини, что подпортил тебе ночью ковер, - сразу объявил он.
   - Ладно, Дуглас. Все мы человеки.
   Туэйт искоса глянул на него:
   - Кроме тебя, пожалуй. Я тут вспоминал о том, что  ты  вытворил  вчера  с
Антонио... Скорее, чтобы  не  думать  о  том,  что  мне  предстоит  сделать.
Родители Дорис, - он глянул в окно, - они никогда меня особенно не жаловали.
А мне предстоит им все  рассказать.  Не  просто  это,  ох,  как  не  просто,
приятель, - он пожал плечами. - Вот потому я и думал о том, что ты  вчера  с
ним разделался. Как это, черт побери, у тебя получилось?
   - Вряд ли можно объяснить. Но можно научиться.
   - У того старика в доджо?
   Трейси улыбнулся.
   - Нет. Хигуре - мой нынешний сэнсей. А человека, у которого я учился, уже
нет в живых, - глаза  его  затуманились.  -  Он  умер  три  года  назад,  на
прекрасной ферме в Виргинии, среди  лесистых  гор,  чистокровных  лошадей  и
чудесных охотничьих псов. Всего того, что он так любил.
   - Видишь, как тебе повезло, - с горечью произнес Туэйт, вскрывая конверт.
- Между прочим, ты так говорил об этой ферме, что мне показалось,  будто  ты
не прочь туда вернуться.
   - Куда? - У Трейси сжалось сердце.
   - Ну, на ферму. В Вирджинию.
   - Нет, - отрезал Трейси. - Я  никогда  не  захочу  вернуться  туда,  -  и
подумал: почему я вру себе и Туэйту? Ведь там было так прекрасно  -  луга  и
пастбища, горный ветерок, темные отроги Шенандоа на горизонте. А  дальше,  к
югу, Теннеси. И Майнз.
   То время пахло для него потом: он  потел  даже  по  ночам,  думая  о  тех
уроках, которые наутро даст ему Джинсоку. И все же  порою  тосковал  по  тем
дням,  как  тоскуют  о  первой  любви.  Он  встряхнулся,  отогнал  от   себя
воспоминания.
   Туэйт протягивал ему фотографии:
   - На, взгляни.
   Они разложили снимки на журнальном столике, в ряд,  как  пасьянс.  Четыре
черно-белых снимка, восемь на десять. Четыре лика смерти.
   На первых двух Холмгрен был снят в той позе, которую ему предали Мойра  и
Трейси: он лежит на диване, одна нога свесилась на пол, одежда  вся  измята.
Первый сделан так, чтобы видна была и обстановка вокруг,  второй  -  верхняя
часть тела крупным планом.
   Трейси внимательно разглядывал мертвые, застывшие черты друга.  Это  лицо
ничего им не говорило.
   Третий снимок - нижняя часть тела покойного. Снова никаких следов.
   - Кажется, я зря втянул в эту историю Уайта, - сказал Туэйт.
   Трейси взял четвертую фотографию. Эксперты перевернули тело и постарались
покрупнее снять спину и  затылок.  Туэйт  встал  и  начал  что-то  искать  в
комнате:
   - У тебя есть лупа?
   - Посмотри в верхнем ящике, вон в том шкафчике, - Трейси махнул рукой, не
отрываясь от фотографии.
   Туэйт принялся разглядывать фотографию в лупу. Потом покачал головой.
   - Ничего не видно. Я, было, подумал, что на шее остались какие-то следы -
скажем, от тонкой проволоки, если его удушили, - он вернул лупу и фотографию
Трейси.
   - И, конечно, ты решил, что это сделал я, - проворчал  Трейси.  -  Ну-ка,
подожди, подожди... Посмотри сюда внимательней!
   - Что там?
   Сердце Трейси отчаянно забилось, он, миллиметр за миллиметром разглядывал
в лупу фотографию. Туэйт пододвинулся поближе.
   - Что-нибудь нашел?
   - Может быть...
   Трейси молчал, и Туэйт взорвался:
   - Может, соизволишь мне показать?
   Трейси наконец взглянул на него:
   - Ты хочешь знать, что я увидел? - Он устало откинулся на спинку  дивана.
- Посмотри сам. Вот здесь, сзади. У основания черепа.
   Туэйт схватил лупу: край воротника, шея. Присмотрелся.
   - Похоже на темную точку. Как будто царапина. А, может, пылинка попала на
негатив?
   - Или точка укола, - медленно проговорил Трейси. Полицейский выпрямился:
   - Но как, черт побери, это можно определить по фотографии?
   - Я вовсе не уверен, - Трейси  перевел  дух.  -  Но  у