давайте  больших
нагрузок на левую руку.
   Трейси кивнул, и врач тихо прикрыл дверь. Увидев, что  сестра  собирается
последовать его примеру, Трейси остановил ее:
   - Эта женщина, которая приходила, она сказала, как ее зовут?
   - Нет.
   - А как она выглядела? Сестра задумалась:
   - Высокая, стройная, в модном платье. Китаянка...  по-моему,  чиу-чоу,  -
она недоуменно поглядела на Трейси. - Разве она не ваша приятельница?
   - Ну, в общем-то да.
   Чтобы скрыть смущение, он провел ладонью по лицу.
   - Да, конечно. Я просто хотел убедиться, - он на мгновение задумался. - А
она не сказала, когда еще раз заглянет?
   Сестра отрицательно покачала головой.
   - Нет, но была очень расстроена. Уверена, вы  скоро  ее  увидите,  -  она
кивнула на телефон. - Вы можете позвонить ей.
   - Нет, спасибо, - он откинулся на подушки. Сестра улыбнулась:
   - Если вам что-нибудь понадобится, вызовите меня,  -  она  показала,  где
расположена кнопка вызова.
   - Который сейчас час?
   - Скоро вечер. Половина шестого. Вы не проголодались?
   Трейси покачал головой: чувство голода пока не приходило.
   - Как хотите. В восемь часов я сделаю вам укол.
   - Это еще зачем?
   - Обезболивающее, чтобы вы могли заснуть.
   - Мне не нужны никакие уколы.
   Она снова улыбнулась:
   - Распоряжение доктора, мистер Ричтер. Вы же слышали, что он сказал:  вам
нужен сон.
   Трейси понял, что спорить бессмысленно. После того как  сестра  ушла,  он
попытался вспомнить события того  вечера.  Надо  было  воскресить  в  памяти
каждую деталь, а также убедиться, что с памятью у него все в полном порядке.
   Он начал со старых воспоминаний:  отец,  мать,  детство.  Потом  двинулся
дальше:  Фонд,  Директор,  Ким.  Он  вспомнил,  как  отправился  в  Гонконг,
телефонный звонок, встречу, которая состоялась сегодня - нет!  -  поймал  он
себя - три дня  назад  с  Мицо  и  Нефритовой  Принцессой.  Память  работала
отменно. Он облегченно вздохнул.
   А теперь более сложное задание. Он купил для  Лорин  бриллиант-солитер  и
положил его в сейф отеля. Потом проверил, не пытался ли  кто-нибудь  открыть
замок и не обнаружил на нем никаких следов.
   А потом этот взрыв. Спасло его какое-то чудо, он это прекрасно понимал, и
теперь надо было понять природу  этого  чуда.  Взрыв  -  он  не  знал  этого
наверняка, но интуитивно чувствовал - был. очень  сильный.  Как  получилось,
что  он  отделался  легким  сотрясением  мозга  и  ушибом  руки?   Следовало
припомнить подробности.
   Он сидел на постели. Решил позвонить отцу и поднял трубку  телефона.  Что
было потом? Взрыв, конечно.
   Трейси сделал  глубокий  вдох,  задержал  дыхание  и  медленно  выдохнул.
Трудная задача, почти неразрешимая. Мозг его понимал, сколь близок он был  к
уничтожению и потому старался подавить все воспоминания о событии,  едва  не
повлекшем за собой смерть. Мозг не хотел ничего об этом знать: в тот  момент
он просто выбрал единственный вариант, который и обеспечил ему жизнь.
   Вес. Лишний вес, вот в чем дело. Он поднял трубку,  и  в  мозг  мгновенно
поступил сигнал. На это потребовалась одна  десятитысячная  секунды.  Трубка
была тяжелее обычной, и, пока мозг переключался с той информации, которой он
собирался  поделиться  с  Луисом  Ричтером,  сработали   нейроны   прекрасно
тренированного тела.
   Трейси вспомнил свой отчаянный бросок через постель  и  мгновенный  откат
под  нее,  в  то  место,  где  можно  было  рассчитывать  на   относительную
безопасность. Взрыв, конечно же, накрыл его чуть раньше. Но он уже находился
в завершающей стадии броска, подставив на долю секунды  левый  бок  взрывной
волне, которая отшвырнула его  дальше,  а  основной  удар  приняла  на  себя
массивная стальная рама огромного двуспального ложа, достойного  королевской
опочивальни.
   Повезло, радостно кричал ему мозг. Тебе повезло. Но Трейси знал, что  это
не так: организация - или, точнее, ее программа подготовки - еще раз  спасла
ему  жизнь.  Действительно,  в  который  раз,  но,  пожалуй,  впервые  столь
отчетливо он понял, что, не выбери он себе такую работу, ему не понадобилась
бы никакая подготовка.
   Отсюда он перекинул логический мостик к той информации, которую дала  ему
медсестра. Час назад приходила молодая леди. Китаянка.  Чиу-чоу.  Нефритовая
Принцесса. Его прошиб пот. Вряд ли она станет способствовать его  скорейшему
выздоровлению. Он уже не сомневался, что взрыв организовал Мицо.  Но  зачем?
Где в мой план вкралась ошибка?
   Он еще полчаса перебирал  все  возможные  проколы,  но  не  обнаружил  ни
одного. О Боже, думал Трейси, когда все идет наперекосяк и ты знаешь это,  -
очень и очень плохо. Нынешняя ситуация - хуже не придумаешь.  Колесо  где-то
проколото, и он понятия не имеет, где.
   Он еще раз прокрутил в голове все нюансы операции и пришел к выводу,  что
действовал  правильно.  Он  припомнил,  как  фиксировал   реакцию   Мицо   в
Жокей-клубе, выражение лица, его позы, движения тела. Все было подлинное, он
это чувствовал. Он же заглотил наживку, черт возьми!
   А это означало, что прокол возник  после  встречи  с  Мицо  и  Нефритовой
Принцессой. Что-то вышло из-под его контроля, что-то, о чем он не знал.  Это
по-настоящему встревожило Трейси. Что бы это могло  быть?  Вероятно,  что-то
очень и очень важное, если Мицо решился на такой шаг. А  что,  если  решения
принимает не Мицо, а кто-то другой?
   Трейси сразу же подумал об убийце Джона и Мойры. Но никто не  мог  знать,
что Трейси его преследует. Никто. Даже  Мицо  и  Нефритовая  Принцесса,  это
абсолютно исключено. Кто же отдает  Мицо  приказы?  Но  этого  недостаточно,
главное найти ответ на вопрос: почему?
   Трейси вздохнул  и  задумался.  Он  по-настоящему  устал  и  инстинктивно
чувствовал, что доктор прав: ему действительно нужен отдых.
   Однажды в Майнзе он подцепил вирусный грипп, и врачи решили направить его
на лечение к старому японцу, имени которого, кажется, никто не знал.  Старик
провел  сеанс  акупунктуры:  во  время  процедуры  Трейси  почти  ничего  не
чувствовал, но где-то через час с трудом заполз  в  постель,  все  тело  его
разрывалось от какой-то странной внутренней боли.
   На следующее  утро  он  был  совершенно  здоров  -  вирус,  на  тотальное
уничтожение которого требовалось, как уверяли  врачи,  не  менее  шести-семи
дней, исчез из организма. Было такое чувство, словно он проспал  по  меньшей
мере неделю. Джинсоку объяснил его исцеление так: а  твоем  теле  накопились
яды, боль же возникает в том случае, когда эти яды  приходят  в  движение  и
выводятся из организма.
   Веки его сомкнулись, пульс  замедлился,  и  вскоре  Трейси  погрузился  в
глубокий сон.
   И проснулся уже вечером, - внезапно, словно сбрасывая наваждение, но  что
именно ему снилось, он не помнил. Во рту было сухо - он потянулся к графину,
который стоял на столике в изголовье, и бросил взгляд  на  светящиеся  цифры
часов над дверью: 8.13.
   Странно, подумал он, жадно глотая воду, но сознание  его  пока  никак  не
отреагировало на эту странность.
   Организм умолял, чтобы на него обратили внимание, и Трейси решил провести
всесторонний анализ своего состояния. Он взял чашку с водой в левую  руку  и
почувствовал легкую боль. Он слегка сжал пальцы, боль усиливалась, и  Трейси
перехватил чашку правой рукой.
   Немного  побаливала  голова,  может,  оттого,  что   он   слишком   резко
приподнялся, когда наливал воду. И еще легкое  головокружение.  Он  поставил
чашку на столик и снова посмотрел на часы. 8.15.
   И тут он вспомнил, что сестра пригрозила ему уколом в восемь вечера.  Она
не приходила, или, может, увидела, что он спит и решила не  будить.  Что  ж,
надо бы известить ее о пробуждении. Он протянул  руку  к  кнопке  вызова,  и
когда его палец уже лег на пластмассовую пуговку, он вдруг замер, пораженный
внезапным подозрением: в больнице - в любой больнице -  существует  правило,
согласно которому больные получают свои лекарства, пищу и проходят процедуры
строго в назначенное время. Сон пациента не может быть основанием для отмены
укола.
   Трейси медленно сел и замер:  он  анализировал  информацию,  которую  ему
посылали пять его органов чувств. Шесть, если быть совсем  точным.  Инстинкт
выживания, учили его в Майнзе, сидит в каждом из нас, у  кого-то  он  развит
больше, у кого-то почти атрофирован или дремлет. Слои, которыми  цивилизация
покрыла первобытные инстинкты человека, в значительной степени  заглушили  и
этот, один из самых важных,  но  когда  человек  ведет  жизнь,  свойственную
животному, и когда в его подсознании вспыхивает красный сигнал тревоги, этот
инстинкт  вновь  начинает  действовать  в  полную  силу.  Считай  это  своим
подлинным шестым чувством, говорил Джинсоку. Доверяй ему точно так  же,  как
ты доверяешь программе  подготовки  своего  тела.  Настанет  время,  и  этот
инстинкт станет одним из самых  важных  источников  твоей  внутренней  силы,
твоим главным ресурсом, из которого ты будешь черпать свою силу.
   Почему? - спросил тогда Трейси. Джинсоку хитро улыбнулся -  на  лице  его
иногда появлялась такая улыбка, словно он один  знает  нечто,  что  не  дано
знать никому - и ответил: Ты пройдешь у  меня  полный  курс,  я  научу  тебя
множеству способов, как убить или нейтрализовать противника, ты собьешься со
счета, так их много. Я научу тебя, как можно с легкостью убить  несколько  в
высшей степени подготовленных соперников. Но все эти знания годятся лишь для
определенной ситуации. Это не значит, что ты сделаешься непобедимым,  всякий
раз ты должен будешь  анализировать  возникающую  ситуацию,  если,  конечно,
сумеешь развить в себе способность к такого рода анализу. То,  чему  я  тебя
научу, не  поможет,  если  например,  с  пяти  метров  тебе  будет  угрожать
крупнокалиберный  пулемет.  Или  если  у  противника  окажется   подавляющий
перевес.
   Шестое чувство, вот что ты должен развивать в  себе,  оно  и  только  оно
должно вести и направлять тебя во всех ситуациях, и если ты доверишься  ему,
оно выведет тебя из любой, без единого удара и даже малейшего намека на  то,
что тебе понадобится его нанести.
   Сейчас возникает именно такая ситуация, чувствовал  Трейси:  очень  скоро
она примет такую форму, когда все его искусство сделается бесполезным.
   Он очень осторожно вылез из-под одеяла и опустил ноги  на  пол.  Линолеум
приятно  холодил  босые  ступни.  Тело  его   быстро   приспосабливалось   к
изменившейся температуре, прохлада вызывала прилив сил. Он медленно встал  -
ноги слегка дрожали, и он оперся одной  рукой  о  матрас.  Слегка  кружилась
голова, но не настолько, чтобы придавать этому значение.
   Шкафчик с одеждой находился в противоположном конце  палаты.  Всего-то  в
десяти футах, но они показались ему по меньшей мере тридцатью. Он пошарил  в
шкафчике и начал одеваться, понимая, что это надо делать  очень  быстро:  он
чувствовал, что события начинают развиваться стремительно,  и  потому  время
его весьма ограничено.
   Если, как он считал, люди  Мицо  решили  похитить  его  из  больницы,  им
пришлось пойти на  нарушение  четко  спланированного  графика  работы  этого
учреждения. Каким-то образом они удалили с этажа дежурную  медсестру  -  это
было единственным возможным объяснением того, почему она не  сделала  ему  в
восемь часов укол обезболивающего.
   Он бросил взгляд  на  часы.  8.18.  Чтобы  выполнить  задуманное,  у  них
остается всего несколько минут, подумал Трейси. Мышеловка скоро захлопнется.
Он почувствовал, что  начинает  суетиться,  в  кровь  хлынул  совсем  сейчас
ненужный адреналин, от которого боль в висках  лишь  усилилась.  Медленно  и
спокойно, скомандовал себе Трейси.
   Он  осторожно  подобрался  к  двери,  пытаясь  не  обращать  внимания  на
отчаянный вопль сознания: ради Бога, быстрее уноси отсюда  ноги!  Он  сделал
три глубоких вдоха. Прана. Успокойся.
   Очень медленно, миллиметр за миллиметром, он приоткрыл дверь:  взору  его
открылась часть коридора, в котором он уловил какое-то  движение.  Смазанная
тень двигалась в его направлении. Слишком поздно!
   Он отпустил ручку, и дверь сама плавно закрылась. Этот  путь  отступления
надежно блокирован, для принятия решения у Трейси оставалось  самое  большее
пятнадцать секунд.
   Он подошел к окну и поглядел вниз:  пятый  или  шестой  этаж,  под  окном
небольшая прямоугольная площадка. Бетон. Слишком высоко,  чтобы  прыгать,  и
столь же далеко до высоких деревьев  в  центре  площадки.  В  любом  случае,
перелом шейных позвонков гарантирован.
   За  дверью  послышался  какой-то  звук:  похоже  на  шуршание  халата   о
нейлоновые чулки. Медсестра? Может, он ошибся? Или состояние мозга  повлияло
на ход его мыслей?
   Трейси бросился к постели и быстро забрался под одеяло,  натянув  его  до
подбородка, чтобы не было видно, что он лежит в одежде.  Он  прикрыл  глаза,
дверь распахнулась, и приглушенный желтоватый свет из коридора  разлился  по
палате.
   Сквозь полуприкрытые веки Трейси увидел, как на пороге возникла  какая-то
фигура. Женская, вне всякого сомнения. На  голове  знакомая  белая  шапочка.
Значит, он все-таки ошибся? Наверное, она просто задержалась в другой палате
у какого-то тяжелого больного. И все же...
   Она вошла в палату и тихо прошептала:
   - Мистер Ричтер? Вы спите?
   Он подошла ближе, но он не ответил. В призрачном свете, который лился  из
коридора и смешивался с огнями города из окна, по палате двигались  какие-то
серые тени, и  в  какой-то  момент  Трейси  уловил  отблеск  на  поверхности
небольшой металлической коробочки, которую она держала в  руках.  Она  сняла
крышку, в руке у нее оказался шприц. Из иглы брызнул тоненький фонтанчик.
   - Пора сделать укол.
   Она откинула одеяло, и Трейси напрягся. Где-то он уже видел такую женскую
фигуру и ассоциировалась она у него с чем-то странным. С чем же именно?
   Рука с иглой  приближалась.  Трейси  смотрел  на  нее  как  завороженный:
адреналин, с которым он безуспешно боролся перед тем как открылась  дверь  в
палату, сейчас весь вспыхнул,  смыв  при  этом  излишек  энергии,  и  Трейси
чувствовал себя обессиленным.  Все  в  порядке,  подумал  он,  просто  нервы
расшалились.
   Сестра склонилась  над  ним,  нащупывая  руку,  и  вдруг  ее  оказавшаяся
неожиданно сильной рука вцепилась ему в горло. Пальцы  ее  легли  на  сонную
артерию и начали сжиматься, перекрывая доступ крови в мозг.
   - Это еще что такое? Вы одеты?
   Трейси пытался сопротивляться, но она  навалилась  на  него  всем  телом.
Долго она  так  не  выдержит,  мелькнула  мысль  -  в  конце  концов  Трейси
значительно сильнее и массивнее, еще немного, и она будет вынуждена ослабить
захват. Но она рассчитывала покончить с ним, не дожидаясь этого момента. Для
этого ей было достаточно сделать инъекцию. В шприце явно  не  болеутоляющее,
которое прописал доктор - Трейси подумал, что у него еще сохранилось чувство
юмора, правда, юмор этот попахивал кладбищем,  -  а  сильный  яд,  обязанный
довести до конца ту работу, с которой не справилось взрывное устройство.
   Рост. Вот что не вписывалось в задуманный ими план. Он понял это  слишком
поздно, в тот момент, когда она наклонилась над постелью и схватила  его  за
горло. Медсестра - настоящая медсестра - была не выше пяти футов  и  четырех
дюймов. Все это время мозг Трейси  пытался  вычленить  этот  факт  из  массы
поступавшей в него информации. Силуэт ее в дверном  проеме  был  значительно
выше, чем следовало бы. Рост этой женщины по меньшей мере шесть футов.
   Он быстро терял запас воздуха в легких. Внутренняя боль  наслаивалась  на
боль от давления ее пальцев на артерию. Надо было  что-то  предпринимать,  и
предпринимать очень быстро. Он попытался нанести резаный удар ребром ладони,
но противница успела парировать его рукой, в которой  был  зажат  шприц.  Он
терял свое преимущество в силе и уже почти не мог сопротивляться.
   Мозг работал на пределе  возможностей:  боль  ослепляла  его,  заставляла
принимать не правильные решения, потому что информация была искажена  болью.
Лишенные кислорода мышцы ослабли, над головой вновь показалась  смертоносная
игла.
   Думай  же!  Он  обругал  себя  последними  словами:  вместо  того   чтобы
предоставить все телу, он решил положиться на мозг! И он сделал то, чего она
вообще не ожидала.
   Он воспользовался киди - вибрирующим звуком, вызывающим у жертвы  чувство
животного ужаса, звука, парализующего сознание. Он знал, что на это  у  него
уйдут последние силы, и если это не сработает... - Нефритовая Принцесса!
   Это был боевой клич, вопль воина-берсерка, но это было и  ее  имя  -  она
остолбенела, она и подумать не могла, что он ее узнал.
   Он видел, как вздрогнули белки ее глаз, она изумленно открыла  рот.  И  в
этот самый момент, пока звуковая волна его голоса эхом металась по маленькой
палате, пальцы ее на горле Трейси ослабли.
   Он реагировал с быстротой молнии: локоть его вошел ей под правую руку  и,
в момент контакта, изменил  направление  движения,  нанося  мощный  удар  по
ребрам, отчего из груди у нее вырвался короткий хрип.
   Рука  ее  отлетела  вверх,  и  Трейси  перекатился  влево,  двигаясь   ей
навстречу. Он сокращал дистанцию, не давая свободы маневра. Теперь она  моя,
подумал Трейси, и ей никуда не уйти, не позволю.
   Она пришла в  себя  намного  быстрее,  чем  можно  было  вообразить.  Она
классически блокировала его резаный удар,  направленный  в  печень,  и  сама
перешла к активным действиям, заставив Трейси занять оборонительную  стойку.
Он  надежно  прикрыл  левую  часть  корпуса,  пропустив,  правда,  несколько
достаточно болезненных ударов в правый бок.  Главное,  сосредоточить  защиту
левой, травмированной стороны, но при этом не дать ей понять,  что  это  его
главное уязвимое место.
   Отрезав атаку, Трейси провел серию двойных обманных ударов, обычная  цель
которых - оказаться  за  спиной  противника,  демонстрируя  отменное  знание
предмета - правда, на примитивном уровне, которого  ученик  достигает  после
десяти-двенадцати лет тренировок, - она поставила блок в то место, где по ее
расчетам, должен был бы оказаться Трейси, но  сняла  защиту,  где  она  была
нужна больше всего, и пропустила страшнейший атаваза,  проникающий  удар  из
арсенала карате.
   От боли в сломанной ключице она вскрикнула.  Пожалуй,  этого  достаточно,
решил Трейси, следует еще допросить ее. Но она  пока  не  предоставляла  ему
такой возможности: отбросив шприц,  она  вновь  бросилась  в  атаку,  сменив
стойку таким образом, чтобы основная нагрузка  ложилась  на  здоровую  руку.
Трейси снова был вынужден обороняться, и  обороняться  в  полную  силу,  ибо
оса-ваза,  которым  она  намеревалась  положить  его,  и  которой  он  из-за
невозможности работать левой рукой с трудом блокировал правой, был  один  из
самых эффективных ударов: Трейси и сам воспользовался бы им, окажись  он  на
ее месте.
   Она зашипела как кошка и приготовилась к решающей  атаке.  Жаль,  подумал
Трейси, она не оставляет мне выбора -  он  принял  низкую  стойку  и,  сведя
кончики пальцев правой руки в одну линию, встретил ее  коротким,  как  выпад
рапиры, ударом нуките чуть ниже точки соединения плавающих ребер. Пальцы его
коснулись ее позвоночника, и в то же мгновение кисть резко пошла вверх.
   Тело Нефритовой Принцессы изогнулось, жилы на длинной шее напряглись, как
веревки, звонко клацнули зубы, и она упала прямо ему в руки.
   Трейси бросил ее на постель и прикрыл одеялом. Он выровнял дыхание и отер
со лба пот. Все тело его горело, очень хотелось пить, в висках  пульсировала
кровь.
   Прижав ладонь правой руки к левой подмышке, он подошел к двери.  Несмотря
на все усилия, дышал он по-прежнему с присвистом.  Трейси  выругался  сквозь
зубы: он двигался слишком резко, не  думая  о  последствиях,  что,  впрочем,
естественно, но для здорового человека его  квалификации.  А  он  отнюдь  не
здоровый. Следовало помнить, что сказал доктор: лечение еще