продолжать   передачу
дезинформации.  Надеялся  я  лишь  на  то,  что  начальство,  будучи   менее
осведомленным в реальном положении вещей, чем я, просто не поймет, что  идет
накачка дезинформацией. Вы представить себе не можете, в каком страхе я  жил
все те месяцы! Я не мог спать, кусок не лез в горло.  И  в  конце  концов  я
решил лично отправиться в Бан Me Туот и увезти ее оттуда силой.
   Взяв у Тисы стакан с виски, он продолжал:
   - Это было бы равносильно самоубийству - не сомневаюсь, вы это  понимаете
так же хорошо, как и я. Сейчас. Но тогда я был вне себя от тревоги за нее. И
уже практически ничего не соображал. Однако мне удалось избежать и смерти, и
бесчестия.
   Он сделал изрядный глоток виски.
   - Каким-то образом американцы вычислили Тису, догадались, кто она такая и
чем занимается. Так она оказалась меж двух  огней,  -  Монах  отставил  свой
стакан и взял Лорин за руку. - И спас ее не кто иной,  как  ваш  Трейси.  Он
вывел ее из Бан Me Туота, провел через расположение  американских  войск,  и
потом, подбросив ложные вещественные доказательства, сбил погоню  со  следа.
Более того, фальшивые свидетельства оказались настолько  убедительными,  что
поползли слухи о ее смерти - никто не  знал,  кто  ее  убил  и  за  что,  но
несколько заслуживающих доверия свидетелей поклялись, что это был солдат  из
сил особого назначения.
   Лорин с трудом переваривала всю эту новую информацию. Голова шла  кругом,
но Монах терпеливо ждал, когда она придет в себя и он сможет продолжить свой
рассказ.
   - Так что же он в действительности с ней сделал? -  едва  дыша,  спросила
Лорин.
   - Он без труда мог убить ее, - пожал плечами Монах. - Откровенно  говоря,
именно так он и должен был бы поступить. В конце концов, она была  вражеским
агентом. Но ваш  мистер  Ричтер  действительно  необыкновенный  человек.  Он
позаботился о Тисе... проявил сочувствие. Он переправил ее по своим  каналам
- через Кампучию и красных кхмеров. Они  дали  мне  знать  о  том,  где  она
находится, и я привез ее сюда.
   Монах нахмурился, на лбу его снова появились морщины.
   - Но к тому времени один умник - и, как потом выяснилось, помощник одного
из моих начальников, - проанализировал ее последние  сообщения  и  пришел  к
выводу, что все они - фальшивка,  -  он  тяжело  вздохнул.  -  Поэтому  Тиса
вернулась в Пекин не как триумфатор, а  опозоренной.  Лишь  благодаря  моему
высокому положению в правительстве и сильным связям ее не  казнили.  Но,  по
сути, она здесь под домашним арестом. Ей нельзя показываться в  общественных
местах,  ей  запрещено  работать,  никаких  культурных  мероприятий  и  тому
подобное. Мы очень рисковали, пригласив вас сюда, поскольку любые контакты с
иностранцами ей также запрещены. Категорически.
   - Так вот почему она не  смогла  придти  на  наше  выступление,  -  Лорин
встала.
   На сердце легла тяжесть. Она обошла диван  и  остановилась  перед  Тисой.
Глаза их снова встретились, но  на  этот  раз  Тиса  отгородилась  от  Лорин
стеной: взгляд ее был пустой и безразличный, словно в нем никогда  не  горел
огонь переживаний.
   - Ах, Тиса! - Лорин нежно обняла ее. - Мне так жаль, так жаль...
   Она чувствовала, что Тиса дрожит всем телом, дыхание ее стало прерывистым
и что-то теплое капнуло Лорин на шею: девушка плакала, и балерина  погладила
ее по голове:
   - Пленница, - прошептала она, - Боже, как жестока и несправедлива  бывает
жизнь! - И расплакалась сама.
   Монах поднялся с дивана и подошел к камину. Положив  ладонь  на  холодный
мрамор, он задумчиво провел пальцами по шву между плитками. Их эмоциональный
порыв смутил его. Он не умел плакать и не понимал, как могут плакать другие,
но все эти долгие годы он скорбел о судьбе дочери и  ежедневно  молил  Амиду
Будду, чтобы тот позволил ему разделить ее участь.
   Уже в тот момент, когда она вернулась живая и невредимая,  он  понимал  в
каком неоплатном долгу он перед своим врагом  Трейси  Ричтером.  И,  тем  не
менее, он также понимал, что может так случиться, и в нужный день и  час  он
не сможет заплатить по счетам. Что тогда? Ничего. Точно такое же ничего, как
дуновение летнего ветерка. Но этого он допустить не мог: в конце концов, что
такое идеология по сравнению с человеческими чувствами!
   Когда она появилась на трапе самолета, доставившего ее  из  Юго-Восточной
Азии, он, наконец, понял, что такое гуманизм и милосердие. И  еще  он  тогда
понял, что часть души его  погибла  от  одной  лишь  мысли,  что  может  так
случиться, - и он никогда ее больше не  увидит.  Только  тогда  он  осознал,
сколь важна она для него, сколь необходима в его  жизни:  умри  Тиса,  и  он
перестал бы быть самим собой. Он стал бы калекой, моральным  и  нравственным
уродом, и дальнейшее его существование было бы бессмысленным.
   Она была его единственным сокровищем, единственным человеком, которого он
любил, которым дорожил. И он не предал Китай. Но долг должен быть  возвращен
сполна, этого требовала вся его жизнь.
   Через несколько минут он  вернулся  к  ним:  две  женщины  стояли,  молча
взявшись за руки. Увидев их в этой позе, сердце его возликовало, задача  его
значительно упрощалась.
   - Боюсь, это еще не все, - он адресовал  эти  слова  Лорин,  но  они  обе
повернулись  к  нему.  -  Недавно  я  получил  исчерпывающую  информацию   о
Макоумере, - он поморщился, словно от боли. -  Последние  события  позволили
мне понять, что движет этим человеком, к чему он так страстно стремится.
   - Выходит, вы по-прежнему занимаетесь тем же самым... бизнесом, что  и  в
тысяча девятьсот шестьдесят девятом году? - В голосе Лорин звучало волнение.
   Улыбка Монаха осветила его лицо словно восход солнца.
   - Ах моя дорогая Лорин! Я  так  вас  люблю,  действительно  люблю!  -  Он
сокрушенно махнул рукой. - Китайцы очень часто выглядят  значительно  моложе
своих лет, но дело в том, что я слишком стар для занятий таким активным, как
вы его называете, бизнесом, - он прижал руки к груди. - Нет, нет.  Время  от
времени я участвую в  делах  государства,  порой  вмешиваюсь  в  них  весьма
решительно. Но, главным образом, в качестве советника и почти никогда в роли
исполнителя, - он потер лоб. - Но мои источники информации, они  по-прежнему
существуют  и  исправно  функционируют,  -  Монах  пожал  плечами.  -  Когда
возникает  необходимость,  я  с  радостью  действую   как   канал   передачи
информации.
   - Как сейчас, - заметила Лорин, чувствуя, что ей предстоит выслушать  еще
более необычный рассказ, чем все  предыдущие:  события  сегодняшнего  вечера
подсказывали ей, что иного его окончания и быть не может.
   - Да, - кивнул Монах. Он больше не улыбался. - Как сейчас.
   Он снова сел, и Лорин почувствовала, что в нем растет  напряжение.  Пульс
ее участился, она вопрошающе посмотрела на него.
   - Я убежден, что во время своего пребывания в нашей стране вы не  следили
за событиями у себя на родине. Атертон Готтшалк, кандидат  в  президенты  от
республиканской партии, подвергся нападению наемного убийцы, который стрелял
в него как раз, когда кандидат произносил речь о необходимости  бдительности
в отношении международных террористических организаций. Покушение  произошло
перед собором Святого Патрика на прошлой неделе.
   - Что? - ошеломленно переспросила Лорин.
   - Произошло чудо, и кандидат практически не пострадал: как оказалось,  на
нем был бронежилет. Непродолжительный отдых в больнице,  и  мистер  Готтшалк
уже продолжает свою предвыборную кампанию, - он поднял  указательный  палец,
показывая Лорин, что  еще  не  кончил  свой  рассказ.  -  Только  теперь  он
участвует в гонке за президентское кресло в ранге национального  героя,  как
жертва  того  самого  терроризма,  о  котором  он   предупреждал   население
Соединенных Штатов. И, самое главное, он выжил! По сути дела,  он  обеспечил
себе победу на выборах.
   Монах замолчал и в упор посмотрел на Лорин.
   - Ну и? - Лорин  отчаянно  пыталась  понять,  куда  он  клонит.  Готтшалк
воспользовался шансом, который выпадает раз  в  жизни:  трагедия  обернулась
триумфом. В данной ситуации я сама буду голосовать за него, подумала она.
   - Я не понимаю...
   Монах сгорбился, словно футболист перед прорывом линии противника:
   - Естественно, вы не понимаете, - он весело  подмигнул  ей.  -  Пока  еще
никто не понимает... потому что отсутствует необходимая информация. А теперь
попытайтесь представить себе вот что:  примерно  полтора  месяца  назад  мои
источники сообщили, что тогда же, то есть тоже полтора месяца назад,  мистер
Макоумер посетил Юго-Восточную Азию, точнее одну из ее стран, неподалеку  от
Китая, где заключил соглашение с одним исламским  террористом.  По  условиям
этого соглашения террорист поступил в полное распоряжение мистера Макоумера,
который немедленно  вывез  его  в  Соединенные  Штаты!  Заметьте,  в  полное
распоряжение!
   - Что? - мысли Лорин спутались. - Подождите-ка. Вы  хотите  сказать,  что
Макоумер планировал убить кандидата в президенты Соединенных Штатов?!
   - Ничего подобного я не имел в виду, моя дорогая Лорин. Я утверждаю  лишь
следующее: попытка покушения должна была остаться всего  лишь  попыткой,  не
более того. Это не случайность, что убийца попал точно в то  место,  которое
было лучше всего защищено, - Монах снова улыбнулся. - И, как вы думаете, кто
снабдил кандидата пуленепробиваемым жилетом?
   Лорин уже ничего не соображала, и Монах сам ответил на свой вопрос:
   - Тот же самый человек, который  является  единственной  реальной  силой,
проталкивающей  мистера  Атертона  Готтшалка.  Я  абсолютно  убежден,   что,
несмотря на дезинформацию общественности, мистер Макоумер я мистер  Готтшалк
уже давно действует заодно, в одной, как у вас говорят, команде.
   В наступившей тишине голос Лорин прозвучал не громче комариного писка:
   - Зачем вы мне все это рассказываете?
   Монах встал и подошел к Лорин. Глядя на его могучую фигуру, она подумала,
что не хотела бы иметь такого человека личным врагом.
   - Я должен вернуть Трейси Ричтеру долг, огромный долг. К  моему  великому
сожалению, оплатить ему сполна я никогда не смогу. Он вернул мне мою дочь, а
ей спас жизнь. Я не стану вам объяснять, что это для меня значит.
   Он взял Лорин за руки и осторожно поднял с дивана. Она чувствовала мощный
поток энергии, исходивший от этого грузного,  но  в  то  же  время  сильного
человека. Сколько же ему лет? - подумала Лорин.
   - И вы будете тем человеком, который передаст ему мой долг.
   Голос его дрогнул.
   - Чего вы точно не знаете и о чем также не догадывается мистер  Макоумер,
так это то, что когда-то ту чрезвычайно опасную  операцию,  которую  вел  во
время войны Макоумер, держал на поводке мистер Ричтер. ?Держать на  поводке?
означает  скрытое  или  тайное  управление   операцией   и   ее   формальным
руководителем, который понятия не имеет, что действует  под  контролем.  Они
знали друг друга в Бан Me Туоте, это факт. И в  ?Операции  Султан?  работали
вместе... Так вот, моя дорогая Лорин, мистер  Макоумер  прекрасно  понимает,
что единственный человек во всей стране, способный  сорвать  его  план,  это
мистер Ричтер. И он не может этого допустить, верно?
   Глядя  в  его  темные  влажные  глаза,  Лорин  вдруг  почувствовала,  что
проваливается в пропасть, которая вдруг разверзлась прямо у нее под ногами.
   - Если вы хотели напугать меня, - прошептала она, - вам это удалось.
   - Чудесно! - воскликнул  Монах.  -  Просто  замечательно!  Вы  расскажете
мистеру Ричтеру все, что здесь услышали.
   - А какие я ему смогу предоставить доказательства?
   Монах с жалостью посмотрел на нее:
   - Моя милая девочка, неужели вы полагаете, что я достану из какого-нибудь
тайника микрофильм, где сняты документы, факты и цифры? Не будьте  же  такой
наивной! Мистер Макоумер достаточно хитер,  чтобы  прятать  свои  секреты  и
заметать следы, к нему не могут подступиться даже такие специалисты, как мои
источники.
   Он потрепал ее по руке:
   - Нет, вы просто расскажете мистеру Ричтеру, из какого источника получили
эту  информацию,  этого  будет   достаточно.   Он   поймет,   что   ситуация
чрезвычайная.  Потому  что,  если  Атертон  Готтшалк  действительно   станет
президентом  Соединенных  Штатов,   диктовать   политику   будет,   как   вы
догадываетесь, Макоумер. Возможно, вы не понимаете, что это значит, но  я  и
Трейси Ричтер понимаем прекрасно.
   Взгляд его черных глаз сверлил ее, словно перекидывал  мостик  из  своего
сознания в ее, заставляя запомнить каждое сказанное им слово.
   - Так что, забудьте на время о танце, Лорин, - мягко сказал он, -  и  как
можно скорее возвращайтесь домой. Разыщите мистера Ричтера и расскажите  ему
все. Потому что если Макоумер реализует свой план, спасти  нас  всех  сможет
только чудо.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ЧЕТ КМАУ

Сентябрь, наши дни, Вашингтон - Даллас - Нью-Йорк

   Самолет приземлился в международном  аэропорту  Вашингтона.  Шел  сильный
дождь. Со стороны Атлантического побережья Флориды медленно и неумолимо, как
перст судьбы, надвигалась буря.
   Пять тридцать утра. В сером клочковатом тумане словно призраки  двигались
облаченные в желтые комбинезоны  рабочие  наземных  служб.  Трейси  вспомнил
изборожденное морщинами, осунувшееся лицо Золотого Дракона, его затуманенные
слезами глаза, в которых засветилось счастье, едва он увидел бросившуюся ему
навстречу дочь.
   Он быстро обогнал  неторопливых  пассажиров  со  своего  рейса  и  первым
оказался в зале прилета. Надо было немедленно позвонить в  отель  Туэйту.  В
его номере никто не  снимал  трубку.  Он  позвонил  в  участок  и  попал  на
дежурного сержанта ночной смены: нет, сэр, он не знает, где в данный  момент
находится детектив-сержант Туэйт, да, сэр, он непременно передаст детективу,
что ему звонил мистер Ричтер.
   Трейси подозревал, что Туэйт околачивается у Мелоди, но  не  знал  ни  ее
фамилии, ни адреса. Следовательно, этот вариант  отпадал  сам  собой.  Перед
вылетом Трейси дал телеграмму в отель ?Четыре времени года?  в  Джорджтауне,
где заказал номер, и сейчас попросил сержанта, чтобы Туэйт звонил ему  прямо
туда.
   После этого Трейси набрал местный номер. Взявшей трубку  телефонистке  на
коммутаторе он назвал трехзначный добавочный.
   - Слушаю.
   - Это Мама.
   - С возвращением, - чуть помолчав, произнес Директор.
   - Все флаги подняты, - добавил Трейси, вспомнив, что лишь чудо  позволило
ему вернуться домой живым и невредимым, и звалось это чудо Пинг  По:  только
благодаря ему и его большой радушной семье  он  выжил.  Был  ли  он  простым
рыбаком? Трейси весьма сомневался, но все  равно  никогда  не  узнает  этого
наверняка.
   - Заход через штормовую  гавань,  -  сказал  Директор,  и  связь  тут  же
прервалась.
   Трейси  удовлетворенно  повесил  трубку.  ?Штормовая   гавань?   означала
беспрепятственный проход в здание Фонда:
   Директор лично встретит Трейси и проведет его таким образом, что ни  одна
живая душа не узнает об их встрече.
   Именно так он и должен был отреагировать на условную  фразу:  ?все  флаги
подняты? означало, что Трейси отчаянно нуждается в помощи  всех  оперативных
служб Фонда. Обычно к этому  прибегали  на  заключительных  этапах  грозящих
провалом операций или же в самых экстренных случаях.
   У Трейси не было багажа, и, тем не менее, поймать  такси  удалось  только
через двадцать минут. Кошмарнейшее сочетание мерзкой погоды и раннего  утра,
когда нормальные люди мирно сопят в своих постелях, подумал Трейси.
   В  густом  утреннем  тумане  Вашингтон  походил  на   город-призрак:   из
клубящейся серой мути внезапно  выныривали  величественные  здания,  которые
мгновенно исчезали, стоило такси отъехать всего на несколько ярдов.
   Он остановил машину на Семнадцатой улице, неподалеку от  здания  ?Дочерей
американской  революции?.  Часы  показывали  6.15,  улицы  были  пусты.   Он
подождал, пока отъедет машина, перешел Семнадцатую улицу, оставляя за спиной
штаб-квартиру законопослушных дамочек.
   Трейси шел на север, в направлении Белого дома.  Миновав  Нью-Йорк-авеню,
он оказался перед приемной президента - ее светящиеся окна были единственным
признаком жизни во всем городе.
   Пройдя насквозь Семнадцатую улицу, он  свернул  на  Эйч-стрит,  постоянно
проверяя, нет ли слежки, хотя в данный момент это  практически  исключалось:
никто, даже враги, не мог знать, что он покинул Гонконг.  Но  даже  если  бы
кто-то и располагал этой информацией, он все равно не  сумел  бы  вычислить,
какой именно город Америки был пунктом назначения Трейси.  На  Эйч-стрит  он
снова свернул,  вышел  на  Коннектикут-авеню  и  вновь  двинулся  на  север,
переходя с одной стороны улицы на другую, вглядываясь в витрины магазинов  и
правительственных зданий, в которых отражалась панорама улиц.
   Никто и ничто не привлекало его внимания и не настораживало.  Свернув  на
Ай-стрит, Трейси быстрым шагом вышел на Фаррагут-сквер,  свернул  налево  и,
продолжая контролировать  улицу  в  боковых  стеклах  припаркованных  машин,
прошел почти до конца квартала.
   Спрятавшись от  дождя  под  козырьком  какого-то  подъезда,  Трейси  ждал
зеленого сигнала светофора, боковым зрением отмечая  чертыхающихся  на  бегу
ранних прохожих,  которых  угораздило  выйти  в  такую  погоду  без  зонтов.
Включился зеленый свет для замерших на ?зебре?  машин,  Трейси  вынырнул  из
своего убежища и, лавируя между набирающими скорость автомобилями, перебежал
на противоположную сторону. Маневр  занял  не  более  десяти  секунд  и  был
предельно прост: если бы случилось  невероятное  и  за  ним  все  же  пущена
слежка, агенты просто-напросто упустили бы его. Но за ним никто не следил.
   Трейси быстро подошел к кованым чугунным воротам, просунул  через  прутья
решетки руку и отодвинул засов. Проскользнув в ворота,  Трейси  снова  запер
замок.
   Он очутился в маленьком дворике.  Даже  самый  ненаблюдательный  человек,
понял бы, что дворик  представляет  собой  часть  территории,  принадлежащей
расположенному поблизости собору Первой англиканской церкви. И в самом  деле
следил за двориком и прибирал его смотритель храма.
   Принадлежал же он Фонду и попасть к запасному входу в  его  корпус  можно
было только через этот двор.  Дождь  монотонно  шипел  в  листьях  деревьев,
пригибал стебли цветов на ухоженных клумбах. Трейси нырнул под широкие ветки
лимонного дерева и вытер мокрое лицо.
   Из неприметной двери, всего в десяти ярдах от Трейси, вышел  человек  под
черным зонтом. Трейси невозмутимо наблюдал  за  тем,  как  он  движется  ему
навстречу.
   - Мама, - негромко окликнул человек. Трейси шагнул к нему и  укрылся  под
зонтом.
   - Так, - Директор пристально посмотрел ему в глаза, - я слышал, поездка у
тебя получилась веселая.
   Интересно, откуда он знает? - удивился про себя Трейси, но  расспрашивать
не стал: он уяснил очень давно, что говорить  на  такие  темы  с  Директором
бессмысленно.
   Директор провел его через вертящиеся двери с матовыми стеклами. Все очень
невинно: с таким же успехом они могли войти в здание  публичной  библиотеки.
Вот только двери  Фонда  были  пуленепробиваемые  и  могли  выдержать  взрыв
средней авиабомбы.
   Они оказались в вестибюле без окон,  выложенном  глазурованным  кирпичом.
Трейси заинтересовался помещением - его построили явно после  того,  как  он
покинул Фонд. Единственная дверь в  вестибюле  вела  в  небольшую,  овальной
формы комнату с выкрашенными ослепительно белой краской  стенами.  Освещение
здесь было мягкое и приглушенное. Мебель в комнате отсутствовала, на  стенах
-  ни  одной  картины  или  эстампа,  только  в  небольшую  нишу  на  высоте
человеческого роста  были  вделаны  великанские  очки  в  толстой  резиновой
оправе. Директор направился прямо к нише.
   - Взгляни-ка, - предложил он Трейси.
   Трейси слегка наклонился и прижался лицом  к  мягкой  резине.  В  темноте
вдруг что-то сверкнуло, Трейси непроизвольно