билеты забудь. Лучше зубную щетку  купи.  И  чего
там еще тебе нужно.

***

Дима сказал, что поедут они ?по-левому? - договорятся с проводницей.
   - В общем вагоне? - уточнила Надя.
   - Почему в общем? В спальном.
   - В СВ?! Туда уж точно не пустят, - предсказала Надя.
   Но они вышли на перрон,  смешались  с  потоком  пассажиров,  остановились
подле спального... У остальных вагонов кипела веселая суета, а здесь  стояла
лишь грустная проводница. ?Билет в СВ дороже, чем  на  самолет,  -  объяснил
Полуянов. - Вот никто и не ездит?.
   Он уверенно подкатился к тетеньке в новой,  с  иголочки,  железнодорожной
форме. Надя стояла в сторонке, смущенно сутулилась.  Она  очень  не  любила,
когда отшивают. Однако... Димина просьба была встречена на ?ура?. Проводница
заулыбалась, засверкала золотыми зубами: ?Проходите,  устраивайтесь!  Сейчас
печеньица принесу!"
   Дима подал  Наде  руку  и  помог  войти  в  вагон.  Она  с  удовольствием
осмотрелась. Ну и красота! Пол  устилает  чистенькая  ковровая  дорожка,  на
окнах - накрахмаленные занавески, по  стене  развешаны  кашпо  с  ухоженными
цветами. Надя порадовалась, что успела отчистить в вокзальном туалете сапоги
от деревенской грязи. В таком вагоне наследить - нога не подымается!
   В купе оказалось уютно, как в западном  фильме:  топорщатся  крахмальными
наволочками подушки, со столика подмигивает букет астр. А на полке  напротив
- Дима. Усталый, измученный и.., такой красивый!
   Поезд тронулся, и во второй раз  за  сегодняшний  день  мимо  Нади  стали
уплывать - теперь в темноте - московские дебаркадеры,  заборы,  замусоренные
шпалы и насыпи, полинявшие пятиэтажки.
   Дима  начал  устраиваться  в  купе  с  наивозможным  комфортом.   Сменил,
во-первых, здоровенные ботинки на клетчатые тапочки. Достал,  во-вторых,  из
дорожной сумки ?Рибок? фляжку коньяку. Оттуда же явилась шоколадка  и  набор
алюминиевых штофов. В-третьих, он  самолично  посетил  проводницкое  купе  -
итогом этого визита стали два стакана чаю в уютных подстаканниках,  а  также
тарелка с печеньем и вафлями.
   -  Можно  жить,  -  потер   он   руки,   откупорил   коньяк   и   плеснул
огненно-коричневую жидкость в два алюминиевых штофа.
   - Ой, я не буду, - неуверенно запротестовала Надя.
   - Не будешь - не будь, - не стал уговаривать  Дима.  -  Однако,  как  сын
врача, - а,  стало  быть,  сам  немного  врач,  -  я  рекомендовал  бы  вам,
мадемуазель, добавить две ложечки коньяку в  ваш  чай.  Чрезвычайно  полезно
после долгих пеших переходов.
   Сам же Дима хватил рюмку и со вкусом зажевал коньяк шоколадкой.
   "Пусть мне будет хуже, - решила Надя. -  Пусть  я  потеряю  самоконтроль.
Пусть!..? - И тоже выпила коньячный штоф.
   Немедленно затеплело в желудке, а вскорости горячая волна поднялась снизу
и ударила в голову. Коньяк смыл и неловкость,  и  неуверенность  в  себе,  и
мысли о неопределенности собственной судьбы и положения.
   - Дима, - строго спросила Надежда. - Зачем это все? Зачем  тебе  дневники
Евгении Станиславовны? Зачем мы едем  в  Ленинград?  Почему  все  наспех?  И
тайно?
   - Хорошие вопросики, - хохотнул Полуянов. Приподнялся, запер дверь в купе
и притушил верхний свет. - В одном я тебя могу  заверить,  Надежда.  Это  НЕ
романтическое путешествие.  Совсем  неромантическое.  -  Посмотрел  на  Надю
наглым глазом и добавил:
   - Несмотря на твои столь очевидные достоинства.
   Надя покраснела. Отчего-то  ей  почудилось,  что  под  ?столь  очевидными
достоинствами? Дима имел в виду только  ее  грудь,  и  ничего  больше.  Что,
право, за шуточки! На уровне вокзальных пошляков!
   - Тогда скажи: что происходит? - довольно зло спросила Надя.
   "Ну не урод ли!.. - подумалось ей. - Утащил меня из дома. Везет  зачем-то
в Питер. Без ночнушки, без запасной одежды, без тапочек, наконец!..  Где  мы
там будем жить? И, в конце концов, - на какие деньги?.."
   - Мы  едем,  -  спокойно  ответил  Дима,  -  потому,  во-первых,  что  мы
скрываемся. А во-вторых, потому - что хотим установить истину.
   - Какую истину? И от кого скрываемся?
   - Рассказываю. Конспективно - но без умолчаний, цензуры и купюр.
   И  Дима  поведал  Наде  о  странной  смерти  бывшего  главврача   Аркадия
Михайловича Ставинкова. И  о  загадочной  временной  связи  его  кончины  со
смертями Евгении Станиславовны и тети Раи. И о том, что три эти смерти имеют
отчетливо криминальный оттенок. И о том, что на него самого, Диму, позавчера
явно покушались. И он вынужден скрываться. И еще он  волнуется  за  Надю.  И
поэтому хочет, чтобы она тоже исчезла из столицы.
   В рассказ Димы трудно было поверить  -  однако  повествовал  он  довольно
складно. Надо отдать ему должное, концы с концами сходились.
   - Почему ты мне сразу  не  сказал,  что  на  тебя  покушались?  -  строго
спросила Надя. - Еще вчера - не сказал?
   Дима обворожительно улыбнулся:
   - Нервировать раньше времени не хотел. Вдруг бы  ты  тогда  в  Рюмино  не
поехала?
   У Нади на языке так и вертелось: ?Дурак?. Но вслух она произнесла:
   - Значит, эту тетку и правда кто-то нанял...
   - Какую тетку? - немедленно насторожился Полуянов.
   Надя рассказала ему о соседке по Рюмину, о ее просьбе показать паспорт  и
отчетливом ощущении: бабе велели следить за Диминым домом.
   -  В  концепцию  вписывается,  -  задумчиво  протянул  Дима.  -   Значит,
правильно, что мы уезжаем.
   - Но кто они, эти люди? Кто? - отчаянно и громко  вскрикнула  Надя.  Дима
поморщился:
   - А вот визжать, Надежда Батьковна, вовсе не обязательно...
   И тут же смягчил резкий тон:
   - Не все, Наденька, сразу. А версия у меня одна. Наши матери, твоя и моя,
а также главврач  Аркадий  Михайлович  стали  свидетелями  какой-то  ужасной
тайны.  Какой?  Не  знаю.  Например,  где  закопана  Янтарная  комната.  Или
?Либерия?  Ивана  Четвертого.  Или,  напротив:  они  дознались,  что  нашему
президенту был когда-то поставлен диагноз ?шизофрения?. Или  каким-то  чудом
узнали, отчего умер Собчак. Или -  кто  убил  Старовойтову.  Или  Александра
Меня. Или Листьева...
   - Это - понятно, - перебила Надя. - А ты? Почему охотились за тобой?
   - А может, - пожал плечами Дима, - я тоже что-то знаю? Знаю - да  сам  не
знаю, что я - знаю?.. Я удовлетворил тебя? - двусмысленно спросил он и снова
глянул на Надю циничным взором.
   - Почти, - проговорила  она,  прикладывая  все  усилия,  чтобы  опять  не
покраснеть. На этот раз, кажется, удалось.
   - Давай тогда пить чай, - сказал он, - а то он совсем остыл.
   Чай он, однако, пить не стал, а налил себе очередную рюмку  коньяку  и  с
видимым удовольствием ее опрокинул.
   - И как же ты думаешь искать истину? - спросила, прищурясь, Надя.
   - Как? Для начала я допрошу тебя.
   - Да?! Ну нет - это я для начала допрошу тебя!
   - Н-да? - Дима удивился ее неожиданному напору, однако скрестил на  груди
руки и поощрил ее:
   - Ну-ну, валяй.
   - Где мы в Питере будем жить? - требовательно спросила Надя. - И  на  что
жить? И что там делать?
   - На что жить - это ты не волнуйся. - Дмитрий вытащил из заднего  кармана
джинсов бумажник, достал из него кредитную карточку. - Вот это видела?  -  с
мальчишеским хвастовством помахал кредиткой. -  ?Виза?.  Да  не  простая,  а
золотая... Далее. Насчет ?где жить? - у меня тоже все схвачено. Жить будем в
неге и роскоши. Сама увидишь... А вот чем в Питере заниматься  -  я  у  тебя
хотел спросить.
   - У меня?
   - Точней, не спросить, а посоветоваться... Вот скажи, моя боевая подруга,
что связывало бывшего главврача Аркадия Михайловича Ставинкова и твою мать?
   Надя слегка покраснела.
   - Н-ничего.
   - А точнее? - строго спросил Дима.
   - Н-ну, я знаю, что они когда-то работали вместе...
   - Твоя мама была влюблена в него?
   - Нет! Нет. Она просто очень уважала его... Как специалиста и...
   - ..и как мужчину, - подсказал Дима.
   - Какая чушь!.. - фыркнула Надя. - Сразу - ?как  мужчину?!  Будто  других
отношений в жизни не бывает!..
   - А что - бывают?.. - делано изумился Дима. - Ладно, тогда другой вопрос:
а когда твоя мама с этим Аркадием Михалычем виделась в последний раз? Или по
телефону разговаривала?
   - Они не перезванивались. Это я точно знаю. Иначе мама  бы  мне  сказала.
Она мне все про себя рассказывала. А виделись... Мы лет пять назад вместе  с
мамулей в Питер ездили, на экскурсию. Ну, тогда она ему и позвонила. Мы  все
втроем встретились. Он  нас  пригласил  в  какое-то  кафе.  Детское.  Такое,
знаешь, с пластиковыми столиками... Дешевое... Посидели мы там, попили  кофе
с пирожными. Повспоминали они,  как  вместе  работали.  Через  полтора  часа
разбежались... И, знаешь, - ты, конечно, можешь думать все, что тебе угодно!
- но они с мамой не производили впечатления людей, между которыми... -  Надя
запнулась, но потом все-таки докончила:
   - Между которыми что-то было.
   - А мать тебе не рассказывала о каких-нибудь происшествиях,  связанных  с
нею и  с  Аркадием  Михайловичем?  Или  с  ним  и  с  моей  мамой?  Из  той,
ленинградской, жизни? Или об их прежних отношениях?
   - Да нет... Разве что... - Надя прикусила губу.  -  Разве  что  мама  моя
рассказывала мне, что Аркадий Михайлович какое-то время был влюблен  в  твою
маму. Но та ему взаимностью не отвечала. Она была очень строгих правил, твоя
мама.
   - Ну вот, - удовлетворенно хмыкнул Дима. -  А  ты  говоришь:  ?Как  будто
других отношений не бывает?!.. Конечно, не бывает! Где мужчина и  женщина  -
там любовь, где две  женщины  -  там  ревность...  Ну,  ладно.  Значит,  был
влюблен... А они, моя мать и этот Ставинков, не  знаешь  ли  -  встречались?
Бывали где-то вместе?
   Надя покачала головой.
   - Не думаю. Он ведь женат был, этот Аркадий Михалыч. Не очень удачно,  но
женат. Так что если они даже встречались, то свидания свои не афишировали.
   - Чего только не узнаешь о  родной-то  матери...  -  В  голосе  Димы  под
всегдашней насмешкой Надя почувствовала затаенную боль. - Ну да бог  с  ним,
со Ставинковым... - продолжил он. - Ты вот мне скажи: а какие-нибудь  случаи
из своей медицинской практики тетя Рая тебе рассказывала?
   - А Евгения Станиславовна - тебе?..
   - Здесь вопросы задаю я, - шутливо нахмурился Дима. -  Впрочем...  Моя-то
мне рассказывала. Да я их мимо ушей пропускал...
   - Нет, а я помню кое-что... - задумчиво проговорила Надя, глядя в  стекло
вагона, за которым было черным-черно и где отражалось ее лицо.  -  Мама  мне
эти истории по многу раз рассказывала. С педагогическими целями.
   - Например?
   - Ну, например: жила-была  студентка-грязнуля,  -  начала  Надя  напевно,
словно детскую сказочку. - Однажды руки не помыла  и  стала  салат  ?оливье?
готовить. И не  только  сама  дизентерией  заболела,  но  и  подружек  своих
заразила. Они очень долго все животом маялись и даже в больнице лежали...  -
На глаза Нади навернулись непрошеные слезы. Голос  дрогнул.  Она  сморгнула,
справилась с собой и продолжила:
   - Эту историю мама рассказывала, когда я совсем маленькой была... А когда
я выросла, она уже  рассказывала  про  другое.  Жила-была,  мол,  студентка:
красавица, спортсменка, даже отличница... Но она была ужасно неразборчива. И
встречалась со всеми парнями подряд. И даже контрацептивами не пользовалась.
И однажды, в один прекрасный - а точнее, ужасный - день она обнаружила,  что
беременна. Но к врачу не пошла, а стала сама от ребенка избавляться... Ну, и
довела себя до заражения крови и от этого умерла. Так и похоронили ее...
   - Душераздирающая история... - пробормотал со смешком  Дима.  Надя  порой
убить его была готова за  вечную  журналистскую  насмешливость.  -  Оч-чень,
очень назидательная... - И вдруг серьезно спросил:
   - А как эту девушку звали?
   - Откуда ж я знаю? Врачебная тайна.
   - А в каком году это случилось?
   - Ой, давно. По-моему, еще до моего рождения.
   - Значит, в те времена, когда наши мамы работали вместе?
   - По-моему, да.
   - А еще что-нибудь, - Дима повертел в воздухе пальцами, - этакое?
   -  Ну...  Ну,  еще  она,  например,  рассказывала,  что,  когда   она   в
студенческой поликлинике работала, каждый год  у  кого-нибудь  из  студентов
крыша  съезжала.  Их  в  психушку  отправляли.  Обычно  это  зубрилы   были,
отличники... И мама мне всегда говорила, что во всем нужна мера. И  в  учебе
тоже: надо за знаниями гнаться, а не за отметками.
   - Да, прогрессивной женщиной была тетя  Рая...  -  задумчиво  пробормотал
Дима. И добавил:
   - Я смотрю,  много  интересного  случалось  в  те  годы  в  Ленинградском
техническом  университете.  Многие  тайны   хранят   кабинеты   студенческой
поликлиники. Надо, ох надо нам туда наведаться... Прямо завтра...  А  сейчас
давай-ка, Надежда, спать. Два часа скоро. Давай, на посошок, и пойди погуляй
в коридоре. Я улягусь.
   Дима в одиночку налил и быстро выпил рюмку коньяку.
   Надя пить не стала, послушно вышла в коридор.
   Когда она вернулась через десять минут, Дима уже спал - навзничь, прикрыв
лицо одной из тетрадок с дневниками  своей  мамы.  Слегка  похрапывал.  Надя
потушила  ему  ночник,  вытащила  из  его  пальцев   тетрадь   и   принялась
укладываться сама.

Глава 8

Надя. То же самое время

   Надя никак не могла уснуть. Ну что у нее за организм! И  устала  ведь,  и
выпила, и лежать  мягко  -  а  сна  ни  в  одном  глазу.  Понятно,  когда  в
плацкартном вагоне ворочаешься, в духоте да галдеже. Но не спать в  СВ,  где
сладко пахнет крахмальным бельем, и мягко  постукивают  колеса,  и  тихонько
урчит кондиционер!..
   Надя пересчитала целое стадо овец. Затем - табун верблюдов.  Пропела  про
себя пару детских песен. Бесполезно.  Не  помог  даже  любимый,  надежнейший
способ: представлять, как нитка наматывается на катушку...  Нет,  невозможно
спать, когда у тебя  в  душе  полный  раздрай.  Остается  только  вздохнуть,
уставиться в потолок и... И начать приводить мысли в порядок... Ведь все эти
дни после маминой смерти она  просто  существовала  -  слепо,  как  автомат.
Сначала  -  похороны  и  поминки,  тут  командовали  соседские  бабки.  Надя
безропотно готовила кутью,  и  заказывала  какие-то  специальные  ленты  для
венков, и покупала особые, черно-белые, полотенца на  рукава  тем,  кто  нес
гроб... Потом Надя перешла в подчинение к Полуянову. Дима приказывает -  она
выполняет. Дима решает - она делает... Нет, нужно разобраться самой:  почему
и зачем?
   Надя полуприсела на полке, подложила под  спину  подушку.  Итак,  что  мы
имеем? Она едет в Питер. С Полуяновым. Дима ей вроде как друг детства, но, в
сущности, человек едва знакомый.  Едет  она  на  его  деньги.  И  не  совсем
понятно, зачем едет. Неизвестно даже, в качестве кого. В общем, идиотка. Но!
Но самое странное заключается в том,  что  это  приключение  ей  нравится...
Нравится  все:  и  Димино  общество,  и  роскошный  вагон,  и  даже   полная
неопределенность их положения. Что она, совсем с ума спятила?!
   "Может быть, ты, подруга, просто под его влияние попала? - спросила  себя
Надя. И ответила:
   - А что, и попала. Полуянов ведь парень хоть куда. Красивый, успешный,  с
золотой кредиткой в бумажнике. Этому типу так и хочется повиноваться, делать
все, что он ни велит. А Полуянов и рад: знай себе командует. Езжай, Надя,  в
Рюмине. Увози Родиона к моему другу. Срывайся - без вещей,  без  денег  -  в
Питер.
   Помнится, мамуля говорила когда-то: у тебя, дочурка, характер мягкий,  из
тебя лепить можно что угодно. Так, может, ты, Надька,  просто  сильную  руку
слушаешься? Полуянов свистит, словно факир в дудочку, - а  ты,  завороженная
змейка, под его дудочку и танцуешь.
   Но, - продолжала Надя, - нужно  отдать  Полуянову  должное:  излагает  он
складно. Целый заговор сплел. Три смерти. Дима считает, что не случайные. Но
это он так считает. Сегодня вечером  уставшая  Надя,  словно  робот,  с  ним
просто соглашалась. Целиком и  полностью.  А  сейчас,  ночью,  Надя  -  homo
sapiens, человек разумный - будет думать и решать самостоятельно.
   Итак, тетя Женя. По официальной версии - убита пьяными подростками. Такие
преступления, как говорят в ?Дорожном патруле?, - из числа заурядных.  Дима,
разумеется, с мнением милиции не согласен. Прав он, не  прав  -  в  точности
неизвестно. Но вот что сомнительно: тетя Женя одно время подростковым врачом
работала. И Надя сама помнит, как та хвалилась, что вся районная шпана с ней
на короткой ноге, здороваются, погоду обсуждают. Какой-то местный гаврош  ей
даже сумки таскал... Неужели  один  из  бывших  ее  пациентов  позарился  на
грошовую пенсию?! Убил - из-за тысячи рублей? Или то были пришлые подростки?
Беспредельщики?..
   Теперь мама. Горе, похороны, поминки - даже времени  не  было  ни  о  чем
думать. Мамы - НЕТ. Вот и все, о чем тут размышлять... А надо бы. Итак, мама
сбита машиной (не реви, Надька, не до эмоций! Думай!!!). И Дима опять прав -
ее смерть тоже выглядит странной. Хотя бы  потому,  что  сбила  ее  угнанная
машина. Но, помимо этого, мамуля такой правильной была. ?Посмотри налево,  а
дойдешь до середины улицы - посмотри направо. Неважно, что машин нет, -  все
равно жди зеленый?. Впрочем, если водитель пьяный -  знание  правил  уже  не
поможет...
   Ставинков. Не помню я этого Ставинкова, но тетя Женя, кажется,  про  него
рассказывала. Как он холестерин все подсчитывал да воду фильтровал. Не  пил,
не курил, ледяной душ  принимал.  ?Вот  зануда,  -  смеялась  тогда  Евгения
Станиславовна над Ставинковым. И предсказывала:
   - До ста лет  проживет?.  Ошиблась...  Но  все-таки  очень  странно,  что
инсульт приключился именно с помешанным на здоровом образе жизни Ставинковым
- хотя миллионы алкоголиков и курильщиков его возраста живут себе и в ус  не
дуют.
   В общем, - решила Надя, - Дима не может доказать, что все три смерти - не
случайны. Эта связь - исключительно его домысел. Но почему  тогда  произошли
они одна за другой?! Почему коснулись людей, когда-то работавших  вместе?  А
покушение на Диму? А странная тетка, что прицепилась ко мне в  Рюмине?  Нет,
Полуянов прав. Тут действительно что-то нечисто?.
   Состав качало на стыках, в окно бились всполохи фонарей.  В  купе  темно,
тихо - только Дима на соседней полке еле слышно посапывает. Хорошо  думается
на мягкой постели, под утонченный запах коньяка и Диминой туалетной воды...
   "Хорошо. Будем вспоминать. Питер. Детство. Я - вся в веревочках. На шее -
вечный ключ, всегда теряющиеся  варежки  -  на  резинке.  Мама  очень  много
работала. Приходила поздно, а я пыталась побаловать ее пирожным  ?картошка?,
крутила в мясорубке старое  печенье,  смешивала  его  с  какао  и  сгущенным
молоком... Редкостная получалась гадость... Были ли у мамы проблемы? Ох,  ну
как же теперь узнать? Помню, как-то она весь вечер проплакала, а  я  терлась
вокруг, лезла к ней на колени и тоже ревела в голос... Почему  она  плакала?
Мама мне так и не сказала... Помню, пришла как-то к нам тетя Женя -  сколько
мне тогда было? Года три, не больше. Они с мамой три часа сидели на кухне. И
меня не пускали, сердились, когда  я  вбегала.  Почему?  Говорили,  им  надо
обсудить  серьезный  вопрос.  Я,  конечно,  подслушивала  под   дверью,   но
ничегошеньки  не  поняла.  Только  фразу  одну  запомнила,  зазубрила,   как
попугай: ?Это, Раечка, не невоспитанность. Это - психастения?. Мама так и не
объяснила мне, о чем они тогда говорили... А потом, когда я стала  постарше?
Я всегда просила мамулю ?рассказать про работу?.  И  она  мне  рассказывала.
Только без фамилий и даже без имен,  ?одна  девочка?,  ?один  студент?...  А
однажды  -  мне  тогда,  кажется,  шестнадцать  было  -  я  все  думала,   в
библиотечный мне идти или в медицинский, мама сказала:  ?Медицина,  Надюшка,
на самом деле страшная вещь... Жаль, всего тебе рассказать не могу?.  Я  еще
тогда фантазировала: ?Может, мамуля с  тетей  Женей  какого-нибудь  большого
начальника не спасли, он  умер,  а  у  них  неприятности?  Или  -  они  свое
лекарство изобрели