м щедро. Чрезмерно. Меня это настораживает.
  - Ко всему прочему я позаботился о спецподарке. Меньше чем через час, если
ты согласишься отыскать необходимую мне информацию, тебе доставят бочонок
самого лучшего узо.
  - Действительно лучшего? Ты ведь знаешь мои вкусы?
  - Конечно, знаю. Но, несмотря на это, я взял на себя смелость выбрать
редчайший сорт.
  - Насколько редчайший?
  Сэвэдж сказал название.
  - Безобразно щедро.
  - Воздаяние за талант.
  - Как говорят в вашей стране, - мужчина снова отпил из стакана, - ты и
офицер, и джентльмен.
  - Бывший офицер, - поправил его Сэвэдж. Сам бы он ни за что не открыл
подобную деталь, если бы грек не был в курсе, - а ты доверенный
информатор. Сколько же лет прошло с тех самых пор, когда я впервые
воспользовался твоими услугами?
  Грек сосредоточился.
  - Шесть лет наслаждения. Все мои бывшие жены и многочисленные потомки
благодарят тебя за постоянное покровительство.
  - Они поблагодарят меня еще сильнее, когда я увеличу втрое деньги, лежащие
сейчас перед тобой.
  - Я знал. Чувствовал. Встав утром, я сказал самому себе, что сегодня
случится нечто особенное.
  - Но не без риска.
  Грек поставил стакан на стол.
  - Рисковать приходится ежедневно.
  - Готов для охоты?
  - Буду готов, когда немного подкреплюсь. - Грек высадил остатки узо.
  - Теперь имя, - сказал Сэвэдж.
  - Как говорил величайший английский классик: что в имени тебе...
  - Моем? В моем имени ничего, а вот другое тебе вряд ли понравится. -
Сэвэдж вытащил из-за спины бутылку лучшего из лучших, самого
труднонаходимого узо.
  Грек ухмыльнулся.
  - И это мне нравится ничуть не меньше. А вот третье?..
  - Ставрос Пападрополис.
  Грек грохнул стаканом о стол.
  - Е-мое. - Быстро налил еще узо и залпом опрокинул в себя алкоголь. -
Какое безумие заставляет тебя переть против него?
  Сэвэдж оглядел практически пустую комнату.
  - Вижу, ты, как всегда, осторожен. Надеюсь, твои недостатки не помешали
сделать ежедневную уборку, не так ли?
  Грек казался обиженным.
  - В тот день, когда в этой комнате ты увидишь, кроме моего стола и стула,
другую мебель, знай, доверять мне больше нельзя.
  Сэвэдж кивнул. Грек не только свел до минимума мебель. На полу даже ковра
не было. Никаких картин на стенах. Даже телефона. Аскетизм убранства этой
комнаты затруднял установку скрытых микрофонов. Несмотря на это, грек
ежеутренне обходил все помещение, сканируя его двумя различными типами
современных электронных приспособлений. Одним проверял каждый дюйм
комнаты, ища радиосигналы и микроволны, указывающие на присутствие
передающего "жучка". Данный вид сканирующего устройства засекал только
активные, постоянно передающие сигналы, микрофоны.
  Чтобы обнаружить пассивный микрофон - то есть такой, который при
отсутствии звуков оставался бы в "дремлющем" состоянии и который опытный
наблюдатель при подозрении на "чистку" выключил бы с помощью
дистанционного управления, - следовало применять второй комплект
оборудования. Который назывался нелинейным стыковочным детектором. С
помощью насадки, напоминающей насадку современного пылесоса, он посылал
микроволны, определяющие нахождение диодов в схемах скрытых магнитофонов и
передатчиков. Несмотря на то, что второй комплект оборудования был
чрезвычайно сложным в употреблении, грек никогда не гнушался второй
проверкой, даже если находил в первый "проход" какой-нибудь микрофон.
Потому что опытный соглядатай всегда оставлял и активные, и пассивные
мониторы, на тот случай, если неумеха, найдя активный микрофон, понадеется
на удачу и не станет искать дальше.
  Со своим обычным юмором грек называл ежедневную охоту за микрофонами
"дезинфекцией".
  - Прошу извинить меня за этот вопрос, но я просто хотел быть осторожным, а
отнюдь не грубым, - сказал Сэвэдж.
  - А если бы ты его не задал, тогда ухе я бы заволновался насчет того,
можно ли тебе доверять.
  - Главное, что мы друг друга поняли. Грек отпил из стакана и согласно
покивал.
  - Узы дружбы. - Он уперся ладонями в стол. - Но пока ты все же не ответил
на мой вопрос. Пападрополис?
  - Меня интересует домашнее расписание.
  - Значит, не бизнес? Слава Зевсу, а то ух я начал было волноваться. У
этого подонка больше двухсот кораблей. Немножко денег он зарабатывает,
перевозя зерно, станки и масло. Но основная прибыль идет от контрабанды
оружием и наркотиками. Кто бы ни стал узнавать подробности о столь
прибыльном бизнесе - он кончал свою жизнь в рыбьих желудках.
  - Но, быть может, свою семейную жизнь он охраняет ничуть не хуже, -
предположил Сэвэдж.
  - Без сомнения. Чтобы защитить честь семьи, грек пойдет на убийство, хотя,
вполне возможно, ему на эту самую семью глубоко наплевать. Бизнес -
средство выживания. Его тайны надежно охраняются, и хотя семейные тайны
охраняются ничуть не хуже, все равно возникают неизбежные слушки, которые
растекаются все дальше и дальше. Правда, перед главой семьи лучше не
распространяться.
  - Ну, тогда собери для меня эти слухи, - сказал Сэвэдж.
  - А внимание на чем заострить?
  - На самом Пападрополисе и на его жене.
  - Насчет этого у меня уже сейчас кое-что отыщется.
  - Найди побольше, - приказал Сэвэдж. - Где сейчас находится женщина, как с
ней обращаются. Хочу сравнить то, что мне расскажешь ты, с тем, что я уже
слышал.
  - Могу я спросить, зачем тебе это нужно? Сэвэдж покачал головой.
  - Спросить ты, конечно, можешь, да вот ответа, боюсь, не получишь. Чем
меньше будешь знать - тем лучше.
  - И для тебя в том числе. Если я ничего не буду знать о твоих замыслах, то
ничего не смогу о них сказать, даже если меня станут вынуждать к этому
силой, которой я не смогу противостоять.
  - Этого не случится, - сказал Сэвэдж, - Пока ты будешь вести себя
осторожно.
  - Я всегда осторожен. Так же, как и ты, я пользуюсь услугами посредников и
даже услугами посыльных между посредниками, чтобы не сводить тех вместе.
Лично я общаюсь лишь с самими клиентами, да еще несколькими доверенными
людьми. Но ты что-то встревожился, друг мой.
  - Со мной произошла беда. Шесть месяцев назад. И теперь я стал вдвойне
осторожен. - От воспоминания Сэвэдж едва не грохнулся в обморок.
  - Похвально. Хотя, несмотря ни на что, я отметил в твоем откровении
определенные лакуны.
  Сэвэдж подавил соблазн продолжать откровенничать.
  - Это личное. Ничего интересного.
  - Не уверен в так называемом отсутствии интереса, но отдаю должное твоей
осмотрительности.
  - Раскопай мне что сможешь. - Сэвэдж пошел к двери. - Пападрополис и его
жена. Два дня. Больше времени дать не могу. Когда вернусь, представишь мне
полный отчет.

  7

  Киклады - группа крошечных островков в Эгейском море к юго-востоку от
Афин. Название свое этот архипелаг берет от греческого слова "киклос", или
круг, и отсылает нас к древнему поверью, что эти острова окружают остров
Делос, на котором предположительно родился солнечный бог правды Аполлон.
На самом же деле Делос находится не в центре, а на восточной оконечности
архипелага. А несколькими километрами восточнее Делоса находится Миконос -
один из наиболее знаменитых греческих курортов, на котором туристы молятся
своему собственному солнечному богу.
  Сэвэдж вел двухмоторную "цессну" к Миконосу осторожно, стараясь выбирать
окольные пути: сначала пролетел от Афин на восток, затем начал забирать
все больше к югу, пока не увидел в Эгейском море цель своего назначения.
Он связался с аэропортом Миконоса, упреждая контрольную вышку в том, что
не собирается приземляться. Объяснив, что совершает полет исключительно
для развлечения и удовольствия, он попросил контрольную вышку объяснить,
какие воздушные пути не следует занимать, поблагодарил и полетел с
восточной оконечности острова дальше вглубь.
  Ему пожелали счастливого пути.
  Через некоторое время, набрав высоту в полтора километра, Сэвэдж поставил
"цессну" на автопилот и принялся снимать. Телескопические линзы фирм "Бош"
и "Ломб", поставленные на фотокамеру "Никон", великолепно увеличивали
картину того, что творилось внизу. После обработки пленки снимки будут еще
больше увеличены. Главное, как подсказывал ему опыт, сделать как можно
больше снимков - не только основной цели, но и близлежащих к ней районов.
Незначительные, на первый взгляд, детали иногда становились непреодолимыми
препятствиями впоследствии.
  Вот именное как можно больше фотографий.
  Сэвэдж несколько раз проверял автопилот, каждый раз корректируя курс, а
затем снова возвращался к фотографическому наблюдению. Небо голубело,
погода была безветренной. Казалось, что "цессна" скользит по шелковистому
шоссе. Руки Сэвэджа твердо держали камеру. Кроме легких потряхиваний
самолета больше никаких помех не возникало - условия для фотосъемки были
практически идеальными.
  Главным объектом наблюдения был город Миконос, находящийся на западной
оконечности острова. Он раскинулся вокруг небольших бухт, а дома
выдавались на полуостровок, разделяющий заливы. Они были выстроены в виде
скрещивающихся ослепительно-белых кубов. То тут, то там красные купола -
иногда синие - отмечали местонахождение церквей. Ветряные мельницы
выстраивались вдоль пирса.
  Но не красота города, а его план привлекали внимание Сэвэджа. В древности
Миконос частенько подвергался налетам пиратских судов. Чтобы облегчить
себе задачу по охране жилищ, местное население выстроило улицы в виде
лабиринта. Нападающие без труда входили в город, но чем дальше углублялись
в него, поднимаясь вверх по склонам, тем больше убеждались в том, что
сложная путаница улиц совершенно сбивает их с толку и не дает возможности
сориентироваться. Пираты видели в бухте корабль, но для того, чтобы до
него добраться, должны были тыкаться в разные улицы и переулки, попадаясь
в ловушки, расставленные защитниками города. В общем, после нескольких
безуспешных попыток пираты плюнули на Миконос и махнули рукой, предпочтя
более легкую добычу на других островах.
  "Да, - подумал Сэвэдж, - лабиринт. Это можно использовать".
  Продолжая облетать остров по кругу, не переставая снимать, он добрался до
глубокого залива на северной оконечности острова... место перехвата?..
затем изучил заброшенный мыс на восточном побережье... туда идти лишь в
случае крайней необходимости... и наконец долетел до главной цели своего
путешествия - царства Пападрополиса над заливом Анны на юго-восточной
стороне острова.
  С момента встречи со своим греческим информатором два дня назад Сэвэдж был
все время занят и к своей тревожной радости понял, что узнал довольно
много. Он слетал в Цюрих и Брюссель - два наиболее надежных центра
информации о чернорыночных ценах на оружие и охранных системах,
используемых торговцами и контрабандистами.
  Через казалось бы незначительные разговоры и скромные "подарки" "друзьям",
которым Сэвэдж высказывал неподдельное восхищение, узнавая, что слухи об
их смерти оказывались более чем преувеличенными, - он выяснил то, о чем
давно подозревал. Пападрополисом управляло высокомерие и заносчивость.
Греческий миллиардер был настолько снедаем пожаром охватившей его изнутри
власти, что и не подумал нанять себе охрану, которая, по соображениям
высокого профессионализма, должна была бы отдавать приказы своему же
хозяину.
  Сэвэдж узнал также, что Пападрополис ослеплен новейшими электронными
приспособлениями и охранными системами. И так как корабельный магнат
восхищался компьютерами и тому подобными игрушками новейшего поколения, то
нанял эксперта по охранным системам, для того, чтобы тот выстроил вокруг
европейских поместий грека целую сеть, а точнее паутину упреждающих
препятствий.
  Но Сэвэджа интересовало лишь поместье "Миконос". В ту секунду, когда он
узнал имя построившего защиту мастера, он догадался - как историк по
теории искусства воссоздает и распознает стиль эпохи Возрождения, - какие
преграды ему придется преодолеть.
  Его давнишний и надежный грек-информатор полностью подтвердил то, в чем
убеждала Сэвэджа Джойс Стоун. Сестра кинозвезды содержалась в неволе на
роскошной вилле в поместье ее муженька-миллиардера. В поместье "Миконос".
  "Ты хочешь развода, сука? Да ни одна женщина в мире еще не уходила от
меня. Надо мной все смеяться будут. Неблагодарной жене остается одно
применение - на спину, сука! Я тебя проучу".
  Но лето перешло в осень. Начало туристского сезона в Афинах совпало с
окончанием сезона на Миконосе - температура стала падать. Следующей идеей
Пападрополиса было оставить жену на острове на всю осень и зиму.
  Сэвэдж опустил камеру, выключил автопилот и взял управление "цессной" на
себя. В течение шести месяцев из-за постигшей его беды, о которой он чуть
было не проговорился своему греческому информатору, Сэвэдж находился в
уединении: он выздоравливал. Руки, ноги, голова и спина все еще болели от
полученных ран. К тому же его постоянно преследовали воспоминания, очень
похожие на кошмары.
  Но прошлое, продолжал он уверять самого себя, изменить нельзя. Все, что
ему оставалось, - настоящее.
  И работа.
  Он должен был снова начать работать.
  Доказать себя себе.
  Сделав вираж, Сэвэдж вылетел с острова в открытое, легендарное, цвета
темного вина Эгейское море, похлопывая любовно фотокамеру. Отлично снова
оказаться при деле. Выполнять задание.
  Он чувствовал себя так, словно воскрес из мертвых.

  8

  Сэвэдж вынырнул из волн и пополз к берегу. Черный новый костюм сливался с
темнотой. Пригнувшись за валунами, он взглянул наверх, туда, где едва
виднелся неясный силуэт клифа, а потом повернулся к морю. водителю катера
- английскому солдату, которого Сэвэдж постоянно нанимал для подобных
заданий, - было приказано, как только Сэвэдж соскользнет в воду в
полукилометре от острова, сразу же убираться прочь из этих мест. Никаких
прожекторов и опознавательных знаков на катере установлено не было. В
темноте, без света луны, с надвигающимися тучами будущей грозы,
закрывающими звезды, охранник не смог бы увидеть лодку. А в грохоте волн,
разбивающихся о прибрежные скалы, он бы и не услышал ее, хотя Сэвэдж
предпринял меры предосторожности: накрыл мотор звукопоглощающим кожухом.
  Удовлетворенный тем, что добрался до этого места незамеченным... если,
конечно, у охраны не было приборов ночного видения... Сэвэдж потянул за
прочный нейлоновый шнур, привязанный к поясу. Почувствовав сопротивление,
он потянул сильнее и в скором времени вытащил из воды небольшой резиновый
плотик. Укрывшись за скалой, куда не залетали холодные брызги волн, Сэвэдж
расстегнул молнию на водонепроницаемом кармане плота и вытащил объемистый
рюкзак. Костюм удерживал холодную воду от поглощения тепла его тела и
гипотермии во время заплыва к берегу с плотом на привязи.
  Теперь же, сдирая его с себя, Сэвэдж трясся от холода. Оставшись
обнаженным, он быстро раскрыл рюкзак и стал надевать черную шерстяную
одежду. Шерсть Сэвэдж выбрал из-за ее полых волокон и отменных
изоляционных качеств даже в мокром виде. Носки и шапка были изготовлены из
того же черного материала. Он надел высокие, с ребристыми подошвами
ботинки и крепко их завязал. Согревшись, намазал лицо черным камуфлирующим
жиром, затем надел на руки защитные черные перчатки, достаточно тонкие,
чтобы пальцы оставались гибкими и подвижными.
  В рюкзаке оставались лишь необходимые для работы инструменты: каждый
завернут в отдельный кусок материи, дабы избежать металлического клацанья.
Сэвэдж подогнал лямка по росту и затянул пояс. Рюкзак был тяжелым, но не
настолько, чтобы сравниться с тяжестями, которые Сэвэджу приходилось
перетаскивать, служа в SEALs, поэтому его мощная спина без усилий приняла
груз. Затем он положил резиновый костюм, трубку, маску и ласты в карман
плота и надежно привязал его к скале. Сэвэдж не знал, вернется ли он сюда,
но на тот случай, если все-таки вернется, ему бы хотелось иметь плот под
рукой. Плот не обнаружат до утра, а к тому времени - если он не вернется -
это уже не будет иметь никакого значения.
  Он подошел к клифу. Ветер набирал силу, облака полностью затянули небо. В
воздухе пахло дождем. "Отлично", - подумал Сэвэдж. Его план основывался на
штормовой погоде. Именно поэтому он выбрал для проникновения в поместье
Пападрополиса именно сегодняшнюю ночь. Все гидрометеослужбы сходились на
одном: где-то около полуночи первый из осенних дождей должен показать свою
мощь.
  Но Сэвэджу необходимо было взобраться на вершину клифа до того, как шторм
сделает восхождение затруднительным. Он вытянул руку вверх, нащупал
уступчик, втиснул носок ботинка в нишу в стене и начал восхождение.
Двухсотфутовая громада клифа имела на всем пути к вершине многочисленные
трещины и обнажения геологических напластований. Опытный альпинист, Сэвэдж
без труда взбирался по отвесной стене даже в полной темноте.
  Ветер крепчал. Брызги разбивающихся о подножье горы волн жалили лицо и
делали камень скользким. Сэвэдж крепче цеплялся одетыми в перчатки руками
за выступы, сильнее втискивал ботинки в ниши и поднимался с большой
осторожностью и тщательностью. На полпути к вершине он добрался до
глубокой трещины. Вспомнив по аэрофотоснимкам, что она доведет его до
вершины, он втиснулся внутрь, поставил нот на противоположные стены,
уперся и, нащупывая опоры для рук, полез вверх быстрее. Внутренние часы
подсказывали, что он поднимается уже десять минут, но Сэвэдж придавал
значение лишь осторожности и больше ничему. В трещине ветра не было, но
теперь вместо брызг от разбивающихся волн сверху полил поток дождя, и он
едва удержался, чтобы не полезть еще быстрее. Наконец, подтянувшись на
руках, он почувствовал, что не может отыскать следующую опору, и с
облегчением понял, что добрался до вершины клифа.
  Дождь падал тяжелыми струями, одежда моментально намокла. Но сейчас вода
была кстати, так как помогала слиться с полной чернотой ночи. Сэвэдж
выполз из трещины, перевалился через гребень скалы и спрятался в кустах.
Грязь заливала колени. В животе - как всегда в начале операции -
трепыхались невидимые крылья.
  Но в нем также горел пожар страха. Сэвэдж боялся, что - как и шесть
месяцев назад - несмотря на тщательную подготовку, операция может
провалиться.
  Был единственный путь, на котором Сэвэдж мог удостовериться в своей
профпригодности.
  Он глубоко втянул в себя воздух, сосредоточился на препятствиях, которые
должен был преодолеть, и выбросил из головы отвлекающие эмоции.
  Обозревая укрытую штормом ночь и не заметив охраны, Сэвэдж вылез из кустов.

  9

  Сделанные с самолета фотографии позволили увидеть первый барьер, к
которому он должен был подойти - ограду из кованых цепей вокруг всего
поместья. Сверху невозможно было определить, какова высота ограды, но
стандартом являлись семь футов. Увеличив фотографии, Сэвэдж разглядел, что
по верху ограды идет несколько рядов колючей проволоки, прикрепленной к
скобам, расходящимся за и перед оградой в виде латинской цифры пять.
  От дождя ночь стала настолько непроглядной, что увидеть ограду Сэвэджу не
удалось. Несмотря на это, изучая фотографии и сравнивая теоретическую ее
высоту с расстоянием между кустами и оградой, он вычислил, что она должна
находиться в двадцати футах впереди. Снимки не выявили прикрепленных к
столбам телекамер, поэтому Сэвэдж нисколько не опасался обнаружить себя
перед дистанционными линзами ночного видения. Но по привычке пополз.
Набухшая от дождя земля здорово смахивала на кашу.
  Возле барьера Сэвэдж остановился и снял со спины рюкзак. Вынул
инфракрасный фонарь и пару инфракрасных очков. Луч от такого фонаря для
невооруженного глаза невидим, но в очках Сэвэдж засек зеленоватое
свечение. Поведя лучом в сторону металлических столбов, он стал тщательно
просматривать поверхность, пока не добрался до подпорок, на которых
покоилась колючая проволока.
  Он искал вибрационно-резонансные датчики.
  Не обнаружил ни одного. Как и предполагалось, ограда была обычной
"демаркационной линией", барьером, а не прибором для обнаружения
непрошеных гостей. Она просто удерживала любопытных от вторжения на чужую
территорию.