ьное питание, - ответил врач. - Ведь вы находитесь здесь уже
пять дней, а обычным способом мы вас кормить не могли.
  - Пять дней? - Голова Сэвэджа пошла кругом. Проясненное болью сознание
воспринимало и другие факты. Не только голова была замотана бинтами, но
руки и ноги тоже находились на вытяжках. А врач - почему все эти детали
кажутся такими важными? - лет сорока, блондин, с веснушками под очками.
  - Насколько я плох? - Лицо Сэвэджа покрылось испариной.
  Врач заколебался.
  - Ваши руки и ноги перебиты в нескольких местах. Вот почему мы ввели
катетер. С закованными в гипс конечностями мы бы не смогли добраться до
вен на руках.
  - Моя голова в бинтах...?
  - Сломано основание черепа. С правой сторона четвертое, пятое и шестое
ребра - тоже.
  Сэвэдж внезапно осознал, что его грудь стягивают туго наложенные жгуты.
Теперь ему стало понятно, почему так трудно дышать и почему при вдохе его
пронизывает страшная боль.
  Начал действовать демерол. Мучительная боль несколько поутихла.
  Но наркотик притупил и ясность мыслей. Нет! Слишком на многие вопросы он
должен получить ответы!
  Сэвэдж силился сосредоточиться.
  - Это самые страшные раны?
  - Боюсь, что нет. У вас отбиты почки. Разрывы аппендикса и селезенки.
Внутренние кровоизлияния. Пришлось оперировать.
  Несмотря на все возрастающую тупость от демерола, Сэвэдж понял, что через
пенис в мочевой пузырь вставлен катетер, трубка от которого выкачивает
мочу в невидимый контейнер, подвешенный в ногах кровати.
  - Остальные раны - слава богу - совсем ерундовые: многочисленные
поверхностные ушибы, - закончил врач.
  - Другими словами, меня оттрахали и высушили.
  - Неплохо. Чувство юмора - признак скорого выздоровления.
  - Жаль, что нельзя сказать еще что-нибудь смешное - смеяться больно. -
Сэвэдж прочистил горло. - Так, значит, несчастный случай?
  - Вы до сих пор не вспомнили? - нахмурился врач.
  - Это все равно, что пытаться разглядеть что-то сквозь туман. Какое-то
время назад... Да, вспомнил. Я был на Багамах.
  - Какое? - быстро спросил врач. - Помните, в каком месяце?
  Сэвэдж поднатужил память.
  - В начале апреля.
  - То есть примерно недели две назад. Можете ли вы вспомнить, как вас зовут?
  Сэвэдж чуть было снова не впал в панику. Под каким же именем он работал в
последний раз?
  - Роджер Форсайт? Правильно или нет?
  - Это имя стояло на водительском удостоверении, которое обнаружилось в
вашем бумажнике. А адрес?
  Сэвэдж был на пределе возможностей, но попытался сконцентрировать остаток
ясных мыслей. Он назвал адрес, который был записан на водительском
удостоверении: ферму в пригороде Александрии, штат Вирджиния. Владельцем
был Грэм, который записал дом на свой псевдоним и позволял Сэвэджу и
другим защитникам, которые на него работали, называть его своей
резиденцией.
  Грэм? Сердце забилось быстрее. Да. Он отлично помнил Грэма.
  Врач покивал.
  - Именно этот адрес стоял на правах. Номер телефона мы узнали по
справочнику. Звоним не переставая. Но безуспешно. Вирджинская полиция даже
послала к вам на дом своего сотрудника, но дома никого не оказалось.
  - И не могло оказаться. Я живу один.
  - Есть у вас друзья, родственники, с которыми вам хотелось бы связаться?
  Демерол погружал Сэвэджа в липучую трясину. Он начал бояться, что напутает
что-нибудь.
  - Я не женат.
  - Родители?
  - Умерли. Сестер и братьев нет. - Глаза Сэвэджа начали слипаться. - А
друзей я беспокоить не хочу.
  - Ну, если вы в этом уверены...
  - Да, совершенно.
  - Что ж, по крайней мере ваши ответы соответствуют информации,
обнаруженной нами в вашем бумажнике. Это доказывает то, что я вам вчера
говорил. У вас кратковременная потеря памяти. Это происходит не всегда
после черепной травмы, но случается. И в конце концов это кратковременно.
  Сэвэдж боролся с наползавшим беспамятством.
  - Но вы так и не ответили на мой вопрос. Что за несчастный случай со мной
произошел?
  - Вы помните "Мэдфорд Гэпский Горный Приют"?
  Несмотря на наползающую дремоту, Сэвэдж почувствовал удар.
  - Мэдфорд Гэп? Да. Отель. Странный...
  - Отлично. Значит, вы все-таки вспоминаете. - Доктор Хэмилтон подошел
ближе. - Вы там гостили. Потом пошли в горы.
  Сэвэдж помнил, как брел через лес.
  - И упали с клифа.
  - Что?
  - Хозяин отеля настойчиво повторял, что рядом со ступенями вывешена
табличка: "Только для тренированных скалолазов." А вы по ним полезли.
Похоже, ваша нога соскользнула с ледового покрытия. Если бы не уступ в
тридцати футах внизу, вы бы падали всю тысячу футов. Вы счастливчик. Когда
вы не вернулись в отель к обеду, вас пошли разыскивать. Им посчастливилось
обнаружить вас перед закатом и, я бы сказал, перед полной потерей крови и
перед тем, как вы умерли бы от гипотермии.
  Лицо врача окуталось дымкой.
  Сэвэдж упорно старался прочистить мысли и восстановить зрение.
  - Упал с...? Но ведь это не...?! - в паническом смятении он понял,
почувствовал, что это неправда, что с ним произошло нечто более страшное.
Кровь. В померкшем сознании возникла хлещущая кровь.
  Сверкание острого, как бритва, металла. Какое-то падение.
  И он впал в полное забытье. В черноту.

  15

  ИЗУРОДОВАННОЕ ТЕЛО КАМИЧИ РАССЫПАЛОСЬ НА ДВЕ ЧАСТИ. ИЗ ОБЕЗГЛАВЛЕННОГО
ТЕЛА АКИРЫ ПОТОКОМ ХЛЫНУЛА КРОВЬ. ГОЛОВА ШМЯКНУЛАСЬ НА ПОЛ И, ОТКАТИВШИСЬ,
ВСТАЛА НА ОБРУБОК ШЕИ ПЕРЕД СЭВЭДЖЕМ.
  ГЛАЗА АКИРЫ МОРГНУЛИ.
  Сэвэдж с криком проснулся.
  Все его тело, даже кожа под бинтами и гипсом были скользкими от пота.
Несмотря на острую боль в ребрах, во время частого дыхания воздуха не
хватало.
  В палату вбежала медсестра.
  - Мистер Форсайт? С вами все в порядке? - Она быстро проверила его пульс и
давление. - Вы встревожены. Я введу дополнительную порцию демерола.
  - Нет.
  - Что?
  - Я не хочу находиться под действием наркотиков.
  - Но таковы указания доктора Хэмилтона. - Она выглядела взволнованной. - Я
обязана ввести вам демерол.
  - Нет. Объясните ему, что мое сознание должно находиться в полной ясности.
Скажите, что демерол затуманивает рассудок. И еще, что я начинаю...
  - Да, мистер Форсайт? - В палату зашел блондинистый доктор. - Что же вы
начинаете?
  - Вспоминать.
  - Все о вашем несчастном случае?
  - Да, - солгал Сэвэдж. Инстинкты защитника подсказали: говори лишь то,
чего от тебя ожидают. - Хозяин отеля был прав. Ступени, ведущие вниз по
клифу, были предназначены лишь для классных скалолазов - там было написано
черным по белому. Но я когда-то был неплохим альпинистом. Мне неприятно об
этом говорить, но, похоже, я был слишком самонадеян и самоуверен.
Постарался пройти скалу, покрытую льдом. Потерял равновесие. И...
  - Упали.
  - Мне показалось, будто уступ старается стукнуть меня снизу.
  Доктор Хэмилтон скорчил милостивую гримасу.
  - Недооценка, достойная сожаления. Но, по крайней мере, вы выжили.
  - Он не хочет, чтобы ему вводили демерол, - сказала медсестра.
  - Да ну? - Похоже, доктор Хэмилтон был поставлен в тупик. - Это необходимо
для вашего же спокойствия, мистер Форсайт. Без обезболивающего...
  - Я буду сильно страдать. Это ясно. Но от демерола у меня мозги
затуманиваются. А мне кажется, это хуже всего, что только можно
представить.
  - Я понимаю. Вам необходимо восстановить в памяти события,
предшествовавшие несчастному случаю.
  Но зная размеры ваших повреждений, я думаю, вы просто не подозреваете, о
какой боли...
  - Когда выветрятся остатки демерола? - Сэвэджу хотелось добавить - и
прекратят вредить моей специальности. Но вместо этого - чувствуя, как
нарастает боль, - он сказал: - Давайте придем к компромиссу. Полдозы.
Посмотрим, как я перенесу. Потому что к тому количеству, что вы прописали,
можно возвратиться всегда.
  - Пациент торгуется с врачом? Я не привык... - Глаза доктора Хэмилтона
сверкнули. - Ладно, поглядим, как вы перенесете. Если мое предположение
окажется верным.
  - Я - гуттаперчевый мальчик.
  - Я в этом не сомневаюсь. А может быть, ваша агрессивность поможет вам
слегка подзаправиться?
  - Крекеры и куриный бульон.
  - Именно это я и хотел предложить.
  - Если я удержу пищу в желудке, то в катетере надобность отпадет.
  - Совершенно верно. Моим следующим шагом будет снятие вас с капельницы.
  - А так как демерол снижает приток мочи, то, не заправляясь наркотиками, я
буду способен писать самостоятельно. И мне не понадобится этот чертов
катетер, влезающий прямо в...
  - Это чересчур, мистер Форсайт. Слишком рано вы взялись указывать, что и
как мне делать. Но если вы сможете перенести полдозы демерола и не
выкинете крекеры и бульон, я избавлю вас от катетеров. Посмотрим, как вы
сможете - выражаясь вашими же словами, - глаза врача снова сверкнули, -
писать.

  16

  - Хотите еще яблочного?
  - Пожалуйста.
  Сэвэджа приводило в полное смятение то, что он не мог пользоваться руками.
Он медленно потянул из трубочки, протянутой медсестрой.
  - Должен сказать, что вы произвели на меня сильное впечатление, - сказал
доктор Хэмилтон. - Ну, раз вы смогли переварить и завтрак и обед - завтра
попробуем, что-нибудь более солидное. Кусочки мяса. Может быть, пудинг.
  Сэвэдж попытался подавить болевой спазм, потрясший все тело.
  - Ну, класс. Пудинг. Класс... Доктор нахмурился.
  - Может быть, увеличить дозу демерола?
  - Ни в коем случае. - Сэвэдж заморгал. - Со мной все в полном порядке.
  - Это понятно. Как же иначе. Ведь цвет хорошо размешанного цемента -
нормален для вашего лица, а губы вы закусываете для развлечения.
  - Сократите дозу демерола до минимума. Мне необходимо прочистить мысли. -
И вновь с ужасающей четкостью он увидел, как катана разрубает Камичи на
две половины, а голова Акиры в фонтане крови рушится на пол.
  Столько крови...
  Падение с клифа? Кто придумал это прикрытие? Что случилось с телами Акиры
и Камичи?
  Необходимо быть начеку. Нельзя открыться и сболтнуть лишнего, что шло бы
вразрез с "легендой". Необходимо выяснить - что же, черт побери,
происходит.
  Волна мучительной боли прервала поток панических мыслей. Сэвэдж задержал
дыхание, подавляя непроизвольный стон.
  Врач, нахмурив лоб, приблизился на шаг к кровати.
  Боль отпустила Сэвэджа настолько, что он смог продышаться. Он закрыл
глаза, затем вновь открыл их и попросил сиделку:
  - Дайте, пожалуйста, еще сока. Врач вздохнул с облегчением.
  - Вы самый стойкий пациент из всех, с кем мне доводилось работать.
  - Это все медитация. Когда из меня вытащат катетеры?
  - Вполне возможно, завтра.
  - Утром?
  - Посмотрим. А пока у меня для вас небольшой сюрприз.
  - Да ну? - Сэвэдж напрягся.
  - Вы говорили о том, что не желаете информировать ваших знакомых о том,
что здесь лежите. Но одному из них все же удалось выяснить, что с вами
приключилось. Он недавно приехал сюда. Ждет в коридоре. Но я не хотел
впускать его до тех пор, пока вы не высказались бы на этот счет - прямо и
без обиняков. Могу я впустить к вам посетителя или нет?
  - Это мой друг?
  - Филипп Хэйли.
  - Да вы, что, серьезно? Старина Фил. - Сэвэдж никогда о таком не слыхал. -
Давайте его сюда. И - если вы не против - дайте нам поговорить наедине.
  - Ну, конечно. А вот после визитера...
  - Что-нибудь не в порядке?
  - Да уже несколько дней, как... Вам необходимо шевелить конечностями, а
при том, что ваши руки и ноги на вытяжках - одному вам явно не справиться.
  - Ну, так вы поможете. Лады? Обрадованный врач вышел. А через некоторое
время и медсестра.
  Сэвэдж с нетерпением ждал появления друга.

  17

  Дверь распахнулась.
  Хотя Сэвэдж в жизни не слыхал ни о каком Филиппе Хэйли, все-таки его
сознание было ясным, и он с порога узнал стоящего перед ним человека.
  Американец. Возраст - за пятьдесят. Дорогая одежда. Оценивающие, зоркие
глаза первоклассного бизнесмена или дипломата.
  Один из принципалов, с которыми Камичи беседовал в "Мэдфорд Гэпском Горном
Приюте".
  Сэвэдж прекрасно знал, что с ним должны будут связаться. Именно поэтому он
настаивал на уменьшении дозы демерола. Но хотя мозг работал безотказно,
сам он был полностью скован повязками, бинтами и вытяжками. Первоклассный
защитник чувствовал себя омерзительно беспомощным. Филипп Хэйли мог убить
его одним движением пальца. Укол. Капля яда, уроненная Сэвэджу в губы.
Струя, выпущенная из аэрозольной упаковки прямо в нос.
  У посетителя в одной руке был букет роз, а в другой - коробка шоколада. И
то, и другое могло быть оружием. Мужчина носил усы, а на пальце - кольцо,
говорящее о его принадлежности к старейшему университету Новой Англии. В
нем мог скрываться шип, пропитанный смертельным и не оставляющим следов
ядом. Вокруг глаз мужчины залегли морщинки.
  - Думаю, запах роз не вызовет у вас приступа тошноты: хотелось бы на это
надеяться, - сказал посетитель.
  - Если вы смогли его переварить, то, надеюсь, смогу и я, - ответил Сэвэдж.
  - Вы очень подозрительны. - Он положил розы и шоколад на стул.
  - Привычка.
  - Похвальная.
  - Филипп Хэйли?
  - Имя ничем не хуже других. Безличное. Чисто американское. Такое же, как и
Роджер Форсайт.
  - Признаю, что псевдоним я выбрал довольно дебильный. Но, как вы только
что сами сказали, - с таким нет хлопот.
  - Совершенно верно. Но должен сказать, что человек, выбравший такой
псевдоним, не может быть дебилом. У вас есть и мужество, и сильная воля.
  - Похоже, что нет. Ведь я все-таки оказался довольно беспечным. И упал. -
Сэвэдж внимательно посмотрел на мужчину.
  - Жуткая трагедия.
  - Ага, прямо на пол коридора в Мэдфорд Гэпском Приюте.
  - Ну, все-таки не со скалы... Но все равно трагедия от этого не становится
менее ужасной.
  - Какое-то время я ничего не мог вспомнить. А когда вспомнил, то удержал
рот на замке и никому не сказал правды. "Легенду" поддерживал, как мог, -
сказал Сэвэдж.
  - Мы на это и надеялись. Приняли во внимание вашу репутацию. Но все равно
я навел кое-какие справки. Чтобы не ошибиться.
  Сэвэдж, чувствуя нарастающую боль, прикрыл глаза.
  - Камичи с Акирой... Что случилось с их телами?
  - Их сразу же увезли. Можете не беспокоиться - к ним отнеслись с должным
почтением. Были добросовестно исполнены все соответствующие японские
церемонии. Пепел вашего принципала и его телохранителя покоится вместе с
пеплом их благородных предков.
  - А как же полиция? Как вы объяснили?..
  - Мы ничего не объясняли, - сказал Филипп Хэйли. В висках и мозгу у
Сэвэджа запульсировала кровь.
  - Не понимаю.
  - Все очень просто. Представителей власти никто не приглашал.
  - Но персонал гостиницы должен был... Филипп покачал головой.
  - Были сделаны спецраспоряжения. Такой жесточайший инцидент навсегда бы
погубил репутацию подобного отеля. И кроме нас в отеле никого больше не
было. Персонал свели к минимуму. И каждый служащий в обмен на обет
молчания получил солидное вознаграждение. А теперь, когда они приняли
денежное пособие, - даже если у них и появлялись непорядочные мыслишки -
они не посмеют обратиться в полицию, ибо таким образом сами станут
соучастниками, скрывшими факт преступления. А что самое главное - полиция
не отыщет подтверждения их словам.
  - Но... кровь. Было слишком много крови.
  - Сейчас перекраивают коридор гостиницы, - сказал Хэйли. - Как вам,
видимо, известно, классные эксперты смогут отыскать кровь даже на тех
участках, которые - по вашему мнению - отчищены тщательнейшим образом.
Поэтому заменяют не только напольное покрытие, но и сам пол, стены, двери
и даже потолок. Все, что снимают - тут же сжигают. Так что на кровь не
останется ни намека.
  - Что же, тогда, как мне кажется, остается всего пара вопросов. - Голос
Сэвэджа прозвучал на удивление глухо. - Кто, черт побери, с ними
разделался и почему?
  - Все остальные разделяют с вами ужас и ярость. Но боюсь, что на последний
вопрос ответа вам дать не смогу. Мотивы, двигавшие убийцами, тесно связаны
с вопросами, обсуждавшимися на конференции. Но они находятся вне сферы
вашей компетенции, поэтому я не в силах объяснить вам, почему был убит ваш
принципал. Вот, что я могу сказать: я и мои коллеги являемся объектами
пристального наблюдения нескольких враждебных группировок. Сейчас
проводится тщательнейшее расследование. Мы надеемся вскорости выяснить и
наказать тех, кто ответствен за нападение.
  - О чем речь? О бизнесе? Разведслужбах? Террористах?
  - Я ничего не могу добавить.
  - Убийцы были японцами.
  - Это мне известно. Видели, как они скрывались. Но даже убийц-японцев
вполне мог нанять не японец. Национальность убийц ничего не означает.
  - Ничего, если не принимать во внимание, что Камичи с Акирой тоже были
японцами.
  - И Акира являлся мастером боевых искусств, против которого следовало
выставить силу такого же качества, - откликнулся Филипп Хэйли. - Опять то
же самое: наниматель мог и не быть японцем. Давайте считать эту тему
закрытой. Пожалуйста. Ведь причиной моего визига является лишь желание
выразить наше сочувствие и заверения, что будет сделано все возможное,
чтобы избежать осложнений. И надежда на то, что вы со своей стороны
сделаете то же самое.
  - Другими словами: держись от этого подальше.
  - С такими-то ранами, разве у вас есть выбор? Но в дальнейшем,
действительно... Мы почувствовали, что вы решили не оставлять так просто
этого дела, поэтому хотим уверить вас в следующем: ваше задание закончено.
- Филипп Хэйли полез во внутренний карман пиджака и вытащил толстый
конверт. Показав, что внутри находится пачка стодолларовых купюр, он
заклеил клапан и положил конверт рядом с правой рукой Сэвэджа.
  - Вы считаете, что я смогу принять деньги за то, что не уберег принципала?
  - Как показывают ваши раны, сражались вы героически.
  - Недостаточно героически, как видно.
  - Без оружия? Против четверых мастеров меча? Вы не бросили принципала на
произвол судьбы. И сражались достойно, хотя бы и ценой своей жизни. Мои
компаньоны засвидетельствовали вам свое почтение. Эти деньги считайте
компенсацией. Ваши медицинские счета уже оплачены. Стимул, так сказать.
Демонстрация нашей доброй воли. В ответ мы надеемся на проявление доброй
воли и с вашей стороны. Не разочаруйте нас.
  Сэвэдж уставился на мужчину.
  Дверь распахнулась. На пороге стоял доктор Хэмилтон.
  - Прошу прощения, мистер Хэйли, но я должен попросить вас удалиться. Ваш
друг и так опаздывает на процедуры.
  Хэйли выпрямился.
  - Я как раз собирался попрощаться. - Он повернулся к Сэвэджу. - Надеюсь,
что порадовал вас. Ешьте шоколад и поправляйтесь, Роджер. Я вернусь, как
только смогу.
  - Буду с нетерпением дожидаться вас. Фил.
  - Как поправитесь, задумайтесь над небольшим отпуском.
  - Намек понял. И - спасибо вам, - сказал Сэвэдж. - За заботу. Ласку.
  - А разве друзья не для этого созданы? - И Филипп Хэйли вышел.
  Доктор Хэмилтон улыбнулся.
  - Ну как, получше?
  - Нет слов. Вы можете принести сюда телефон?
  - Хотите еще поговорить? Превосходно. А я-то уже начал волноваться по
поводу вашего отказа от внешних контактов.
  - Можете оставить волнения в покое. Сэвэдж сказал врачу, какие кнопки на
телефоне следует нажать.
  - Пожалуйста, пристройте трубку мне под подбородок.
  Врач повиновался.
  - Отлично. Если не возражаете, я бы хотел еще одну минутку провести в
одиночестве.
  Хэмилтон вышел.
  С бьющимся сердцем и стуком крови, отдающимся в ушах, Сэвэдж слушал, как
на другом конце провода раздаются гудки.
  Мы надеемся на проявление доброй воли с вашей стороны. Не разочаруйте нас,
- сказал Филипп Хэйли.
  Старине Филу не было нужды добавлять: если вы нам откажете и не оставите в
покое то, что уже похоронено, мы смешаем ваш пепел с пеплом Камичи и Акиры.
  Сквозь помехи Сэвэдж услышал гудок автоответчика. Никакого текста перед
ним не было. Сейчас шла запись.
  - Это Сэвэдж. Я нахожусь в больнице города Хэррисбурга, штат Пенсильвания.
Немедленно приезжай сюда.

  18

  Номер, по которому звонил Сэвэдж, не был номером его телефона на
Манхэттене, а связным. Грэм абонировал его из соображений безопасности,
потому что клиенты иногда считали неблагоразумным связываться с ним