о у нас нет  материала  для  построения
такой версии. Материалов даже чересчур, - Катя снова кивнула на папку.  -  И
если сесть и хорошенько поработать со всем  этим,  не  отвлекаясь  более  на
беготню по подземелью и охоту за привидением, то...
   - Что ты насчет свидетелей сказала? Что работать не можем? Я, значит,  не
могу? - Колосов облокотился на стол. - Не выясняю всех вопросов до конца?  А
что делать, если они, эти ублюдки, вообще немые, как этот сдвинутый  Маугли,
или от показаний отказываются?!
   - Как Баюнов? - Катя вдруг всплеснула руками. - Ах ты,  надо  же,  совсем
забыла! Крестный отец-то местный все сидит! Вы с Лизуновым, кажется,  и  про
него забыли... Кстати, о Лизунове я спросить тебя, Никит,  хотела...  Что  с
ним такое творится? Странное?
   - С ним? - Колосов вспомнил свой разговор с Лизуновым. Когда Катя ушла  в
семнадцатый  кабинет,  Лизунов  ему  признался,  что...  Он  все   порывался
немедленно позвонить на мобильный Алине Гордеевой. Внести ясность в  вопрос,
разъедавший его душу, как язва, - куда она утром исчезла из палатки? И каким
образом на месте убийства Новосельского оказался тот проклятый пузырек?!
   Колосов еле-еле уговорил его не пороть горячку и не  изображать  из  себя
дурака. Спросил, как было дело. Лизунов ответил,  что  она  (он  по-прежнему
называл Гордееву только так) была с ним в лагере всю ночь, а под утро  ушла,
когда он спал. Он ждал ее с половины пятого целый час, а  затем...  "Ну,  не
искать же мне ее было по палаткам, Никит! - сокрушался он.  -  Я  подумал...
Может, что-то не  так,  я  обидел  ее  чем-то,  боль  причинил...  Иногда  с
женщинами это случается, тут лучше потом позвонить, поговорить  по-честному.
Я оделся, вышел на шоссе. Тут и автобус подошел, первый, утренний.  Когда  я
оттуда уходил, там в лагере все еще спали".
   Но Кате Колосов пересказал то, что узнал от Лизунова, скупо. Без лирики и
комментариев. Катя комментарии сделала сама:
   - Но ведь Гордеева и Новосельский даже не были знакомы.  Или  же...  Нет,
все-таки зачем он тогда к ним в лагерь приезжал?  В  разговоре  с  тобой  он
просто все отрицал. Но мы же видели его машину там! Помнишь, как  это  было?
Мы ехали, увидели этот "БМВ", пустой, на  обочине.  А  через  две  минуты  к
лагерю подъехали, и  там  Гордеева  на  наших  глазах  прощалась  с  Ларисой
Дмитриевной, провожала ее к машине. А Железнова тем временем со Шведом была,
и они... Ну, ты помнишь, чем они были заняты. Значит, по логике вещей, никто
из них с Новосельским общаться тогда не мог. И либо он был не в лагере, либо
приходил к кому-то, кого мы не знаем. Может, к кому-то из девушек?  Он  ведь
такой смазливый парень был, легко мог познакомиться.
   - Или могло быть еще одно: он тайно следил за кем-то, - машинально сказал
Никита, думая о чем-то своем. - Оставил машину неподалеку,  а  сам  пешочком
через рощу прогулялся.
   - А для чего ему  за  кем-то  следить?  -  усомнилась  Катя,  но  тут  же
спохватилась: Новосельский был убит, и кто-то ради этого убийства,  как  она
только что сама говорила, крупно рискнул.
   - Ничего пока не остается, как ждать результатов экспертизы по снимку,  -
мрачно изрек Колосов. - Пока же, - он взглянул на часы - половина второго, -
езжай, Кать, домой, к этой своей приятельнице на проспекте Космонавтов. - Он
улыбнулся, словно вспоминая что-то. Приятное. - Будет что-то новое,  я  тебе
позвоню. Эх, жалко, выходные накрылись.
   Собравшись, Катя заперла кабинет. По пути заглянула к Лизунову -  у  него
дверь была приоткрыта. Из радиоприемника журчали-скрипели новости -  думские
баталии, бюджет, повышение цен на бензин, финансовый прогноз. Лизунов  сидел
за столом. Один в табачном дыму. Лицо его было таким несчастным...
   Катя пожалела его, что он так переживает.  Вспомнила  Гордееву,  мысленно
сравнила их. Да, эта женщина  была  старше  Лизунова.  Странная  женщина.  А
Лизунов, несмотря на весь свой хмуро-бравый вид, внеочередные погоны,  орден
Мужества, медали, ранения и портрет генерала Ермолова над столом, был еще  в
таком возрасте ("нежном возрасте", - подумала Катя печально), когда  мужчины
- вчерашние мальчишки - без памяти влюбляются в женщин старше  себя.  Женщин
ярких, мудрых, знающих почти все о жизни и любви,  эгоистичных,  подчиняющих
себе без остатка.
   "Боже! - подумала Катя. - Как мы будем жить, когда нам  стукнет  тридцать
пять лет?!"
   И еще подумала: "А  ведь  он  сейчас  именно  ее  подозревает,  оттого  и
терзается так. Но почему? Здесь же никакой логики.  Зачем  этой  экстремалке
убивать Новосельского или кого-то еще? Она же, как и мы с Никитой, - чужая в
этом городе. Совсем чужая. Это только с Женей Железновой они были "свои".

Глава 33
БАШ НА БАШ, ИЛИ РАБОТА СО СВИДЕТЕЛЕМ

   Расставшись с Катей, Колосов спустился в ИВС. Никакого плана  у  него  не
было. Что толку строить планы, когда не знаешь, что здесь еще случится через
четверть часа?
   Спросил   дежурного,   как   дела   у   Мальцева.   "Спит   после    дозы
успокоительного". А у Баюнова-Полторанина? "Сидит в общей". Колосов  подумал
секунду и попросил привести арестованного в следственный кабинет. И  Баюнова
привели.
   -   А   он   себе   телевизор   требовал   в   камеру,   -    наябедничал
формалист-дежурный. - Я Лизунову доложил. Как он. А то дай  этим  волю,  так
кинотеатр на дому потребуют. Прошлый-то раз, когда он у нас отбывал,  двойку
ему привезли и кассет прорву. Такие фильмы - закачаешься!
   - А когда Баюнов у вас сидел? - спросил Никита.  То,  что  подозреваемого
уже задерживали, было для него абсолютной новостью.
   - А полтора года назад, когда косметичку из "Бора" убили.
   - Что же, он в убийстве подозревался?
   - Вроде нет. Но тогда по всему району сразу спецмероприятия провели. Ну а
его как сугубо криминализированную фигуру для профилактики  к  нам  на  трое
суток. Потом отпустили.
   "Ну Пылесос! - подумал Никита. - А тогда на  поле  говорил:  "Я  тебя  не
трогал".
   Баюнов сидел на стуле и безучастно смотрел на дверь, на стены, на потолок
- только не на стоящего перед ним начальника отдела убийств.
   - Вы телевизор просили? -  Никита  уселся  за  стол.  -  Я  скажу  вашему
адвокату, пусть привезут.
   Баюнов посмотрел на него, что, наверное, означало: тебя я  не  прошу.  Не
лезь.
   - А к убийствам вы, похоже, на самом деле не имеете никакого отношения, -
разочарованно  продолжил  Колосов.  -  По  крайней  мере,  к  последнему   и
предпоследнему.
   Баюнов хмыкнул, что явно означало: ну, дает.
   - Не хотите спросить, кого убили? -  поинтересовался  Никита.  -  Девушку
одну юную, милую - спасательницу - и паренька. Некий Антон  Новосельский,  в
здешнем банке работал, машина еще у него была такая заметная. Не  интересуют
вас такие новости, нет? Разговаривать не желаете, Виктор  Павлович?  Наотрез
отказываетесь общаться. А я вот, напротив, расположен посидеть тут  с  вами,
поболтать.
   Баюнов снова посмотрел на него, что, наверное, означало: валяй. Попробуй.
   - А давайте с вами торговаться, как на  рынке.  -  Никита  облокотился  о
стол. - Баш на баш. Честно скажу: мне позарез нужно кое-что у вас  выяснить.
И вопросы мои не насчет происхождения оружия, а совсем  на  другую  тему.  А
вам... Вам, Виктор Павлович, ведь тоже что-то нужно. Кроме телевизора... Так
вот, обещаю, если согласитесь на разговор, в обмен на вопросы исполню  любую
вашу просьбу. Как Луноликая,  привидение  из  каменоломен.  Не  слыхали  про
такую, нет? Вы же здешний.
   - В детстве слыхал.
   Это были первые слова Баюнова, сказанные им после ареста.
   - Баш на баш, идет? - спросил  Никита.  -  С  условием,  что  я  не  буду
спрашивать про оружие. По правде, - слукавил он, - оно  меня  сейчас  меньше
всего интересует.
   - Телефон, - коротко бросил Баюнов. - Мне надо позвонить.
   Никита достал мобильный, протянул. Это было  грубейшее  нарушение  правил
содержания под стражей. Ведь Баюнов мог позвонить  куда  и  кому  угодно,  и
звонок, пусть даже самый обычный, мог стать сигналом спрятать улики,  убрать
свидетеля, но...
   Баюнов набрал номер. И внезапно Никита увидел, что он  волнуется.  Гудки,
гудки и...
   - Але, это кто? Папка, ты?!
   Тишину нарушил громкий детский голос из телефона.
   - Шура... Шурка, это я... это папка... Ты как? Как ты там?
   Баюнов круто, грузно  отвернулся  к  окну.  А  Колосов  отошел  к  двери,
облокотился о стену, закурил. Слушал  эти  хриплые,  обрывистые  бесконечные
баюновские: "Ты как? Я ничего, нормально, ты как у меня? Ничего, все хорошо,
сынок... Тоже очень, очень скучаю" - и чувствовал себя прескверно.  Все  эти
сантименты, чтоб их, но...
   Баюнов закончил разговор, положил мобильный на стол.
   Полез в карман спортивных брюк за сигаретами.
   - Ваш сын чем-то болен? - спросил Никита.
   - Лейкемия. - Баюнов чиркнул спичкой. - Доктора ни черта  не  понимают...
Ну, что нужно, спрашивайте.
   И Колосов растерялся. Все произошло  как-то  по-чудному  просто.  Слишком
быстро, что ли. Он готовился к сопротивлению, к неприязни, а тут... И сейчас
он не знал, о чем ему спрашивать в первую очередь этого человека. Свидетеля.
   - Здесь убийство было полтора  года  назад,  парикмахерши  из  "Соснового
бора".  Ее  парня  подозревали,  но  тогда  не   доказали.   И   вас   тогда
задерживали... А потом появились сведения, - сказал он  первое,  что  пришло
ему в голову. -  Сведения,  что  она  -  Лупайло  ее  фамилия  -  в  прошлом
находилась в близких отношениях, - он по ходу восстанавливал в памяти другие
свидетельские показания, только что перечитанные вместе с Катей, -  с  неким
Ледневым,  начальником  службы  безопасности  комплекса.  Вы   знали   этого
человека?
   Баюнов посмотрел на него недоуменно. Было видно,  ему  непонятно,  отчего
речь вдруг зашла об этом? И он не чувствовал для себя сейчас никакой угрозы.
   - Знал. Так себе был человечек, слаб в коленках, - сказал он. -  С  чужих
рук ел.
   - Он ведь умер, кажется, от инфаркта?
   -  Ну  да,  вроде...  С  лестницы  загремел  только  сначала.  -   Баюнов
внимательно смотрел на Колосова.
   - А при каких обстоятельствах это произошло, вам известно?
   - Под самый Новый год. Сам я не присутствовал при этом,  рассказывали,  -
Баюнов мрачновато усмехнулся, - рассказывали  -  в  "Бору"  был  праздничный
банкет в ресторане.  Ну,  все  хорошо  поддали,  естественно.  Там  лестница
наверх, на смотровую  площадку,  есть.  Говорят,  Леднев  спьяна  один  туда
забрался, ну и упал. А сердце и  лопнуло.  Он  незадолго  до  этого  инфаркт
перенес. Его жена обнаружила, мертвого уже.
   - А с Олегом Островских у Леднева какие были отношения?
   - Леднев на него работал.
   - А конкретнее?
   - Сначала душой и телом предан был, потом, говорят, огрызаться  начал.  С
годами амбиции возросли, самому в боссы захотелось. Все на Георгича наседал,
чтобы тот с ним по справедливости - мол, столько лет вместе, пора в  большие
люди выходить. Хотел стать коммерческим директором компании. Ко мне  с  этим
являлся, чтобы я его поддержал.
   - Вы настолько тесно общались с компанией?
   - Не язвите, - Баюнов хмыкнул. - Вы человек чужой, а мы  здесь  живем.  И
будем жить. Мне тогда не до их дрязг было, сказал, чтобы  сами  разбирались.
Олег что-то заупрямился, до  обострения  дошло.  У  Леднева  от  нервотрепки
сердце прищемило. Ну и злость  он  затаил,  конечно.  И  Островских  к  нему
охладел. Поговаривали, что Ледневу уйти придется из компании. А тут он вдруг
концы отдал. С лестницы расшибся.
   - А эта Лупайло действительно была его любовницей?
   Баюнов надменно посмотрел на него, что, наверное,  означало:  думай,  что
болтаешь! Мне, самому Баюнову-Полторанину, такие пошлые вопросы!
   - Если Островских и Леднев в последнее время конфликтовали, то... то это,
видимо, почти никак не отразилось на отношении Островских  к  его  жене,  то
есть вдове. Так, что ли, получается? - спросил Никита. - Он  вон  на  Ларисе
Дмитриевне женился.
   - Ну, Островских всю их семью давно и хорошо знал. Они почти свои были  в
его доме, когда Леднев был начальником  службы  безопасности.  Когда  Леднев
роман закрутил с  этой  девчонкой-парикмахершей,  Островских,  поговаривали,
начал сочувствовать Ларисе. Там ведь к разводу дело шло. А  что  он  на  ней
потом женился... Что ж, она женщина видная,  стильная,  умная,  сколько  лет
лямку в его бизнесе честно тянула. А потом... Он мне однажды сам  признался:
покорило его то, что она Ледневу была преданная  жена.  После  инфаркта  его
выходила. У Островских самого с сердцем швах, на одних таблетках живет. А  с
Ларисой, с ее характером, с ее хваткой, он  сейчас  себя  чувствует  как  за
каменной стеной.
   - А вы, Виктор Павлович, оказывается, очень неплохо осведомлены. Как  это
вы сказали: "Здесь мы живем"?.. А с дочкой Верой как у них, у Островских,  у
его новой жены, было?
   Баюнов пожал плечами, что, наверное, означало: я-то откуда  знаю?  Такими
пустяками не интересовался.
   - Я с этими убийствами вашими вконец запутался, - сказал Колосов,  поймав
его взгляд. - Ни черта не ясно, кто, что, зачем. Действительно, свои люди...
Версия у меня пока одна. Версия, что на данный отдельный момент  вы,  Виктор
Павлович, к убийствам не причастны.  А  вот  Клыков  ваш,  который,  как  вы
сказали, с ваших рук ел, к чему-то причастен был.  Так  вот,  если  желаете,
продолжаем обмен честный, баш на баш. Сейчас мой вопрос будет о Клыкове и  о
тайнике. Не об оружии, заметьте,  а  о  месте,  где  прятали.  Записей,  как
видите, никаких не веду, диктофона нет. Мне необходимо точно  знать  от  вас
одну вещь. Баш на баш.
   Баюнов пожал плечами снова, усмехнулся.
   "Сейчас скажет, чтобы я его выпустил под подписку о невыезде,  -  подумал
Колосов. - И я сейчас скажу ему "да" и солгу, потому что..."
   - Свидание завтра дадите мне. Мать сына моего сюда привезет. Ко мне.
   - Ваша... теща? - переспросил Никита, что вышло весьма глупо. - Ребенка в
изолятор?
   - Ничего. Он у меня... Он мной только и живет. Ничего.
   - Хорошо, я скажу адвокату. Пусть приедут завтра. Утром. А  у  вас  такая
семья... надо же... Баюнов закурил новую сигарету и спросил:
   - Правда, что дело кэгэбэшники берут?
   - Правда.
   - Что же, в Лефортово меня переведут?
   - Это вряд ли.
   - Что, не та птица?
   - Видимо, для них не та. Хочу вам дать один совет... Даже если вы  будете
по-прежнему умалчивать о происхождении винтовок, они легко установят это  по
заводским номерам. Начнут искать с того конца и  найдут.  Там  же  оборонный
завод, все зарежимлено. Все как на ладони, все свои, как и здесь у вас.  При
таком положении вам лучше было бы...
   - Что вы хотели у меня спросить?
   - Скажите, Клыков проверял тайник в пещере после  того,  как...  Проверял
потом?
   Баюнов потер лицо рукой. Долго молчал. Потом кивнул: да.
   - Когда? Какого числа, не помните?
   - В ночь с тридцатого на первое мая. Никита замер.
   - Он в Москву уехать сразу должен был, а туда заехать  по  дороге  и  мне
позвонить, - продолжил Баюнов. - Но так и не позвонил. А утром явился ко мне
сам. Сказал, что все нормально. А в Москву потому, мол, ночью не поехал, что
устал.
   - Какая у него машина?
   - Самую неприметную в гараже  взял.  Пикап-"Жигули",  синий.  Специально,
чтобы здесь иномаркой не светиться.
   - Но он же нездешний. Как же он  в  одиночку  без  Быковского  мог  найти
пещеру?
   - Ее найти нетрудно, если место знать. А он знал. У него  память  молодая
еще, непропитая, - Баюнов усмехнулся. - Ну, что еще?
   - Не знаю, а... что-то еще было? Баюнов как-то странно глянул, хмыкнул.
   - Когда у Островских дочка пропала, когда еще тут ваши  только  чухались,
он как-то приехал ко мне в "Бор",  без  вызова.  Что-то  темнил.  Спрашивал,
нельзя ли узнать, кому принадлежат "Жигули" - "десятка", и номер назвал.  Те
самые, которые вы потом возле провала нашли. Ну, закончились вопросы?
   - Нет еще, погодите, еще один... Вы его лучше меня знали, Клыкова  этого.
Какой он был по характеру человек?
   Баюнов выпустил дым из ноздрей.
   - Жадный, - бросил он, - сущий сквалыга.
   В дверь, постучав, заглянул  дежурный,  вызвал  Колосова  к  телефону.  В
кабинет зашли конвойные. Звонили из ЭКУ по поводу технического  исследования
фрагментов фотоснимка. Колосов достал блокнот.
   - Видимо, перед нами обрывок цветной любительской фотографии. При  печати
использована бумага "Коника", - отчитывался эксперт. - На  снимке  различимы
фрагменты  обнаженных  человеческих  тел.  Скорее  всего  запечатлена  сцена
интимного характера. Порносцена, яснее говоря, с участием не  двух,  а  трех
партнеров. Причем с достаточной долей вероятности можно сказать, что один из
ее участников - малолетний ребенок.
   Колосов вернулся в кабинет. Баюнов стоял, охраняемый конвоем, курил.
   - Можно уводить задержанного? - спросил конвойный.
   - Подождите, мы еще не закончили. Я вас приглашу.  -  Колосов  выпроводил
его и повернулся к Баюнову. - Скажите, в городе, в вашем городе были случаи,
когда кто-то сбывал порноснимки с участием несовершеннолетних?
   Баюнов пожал плечами.
   - А в комплексе, в  "Бору",  среди  клиентов?  Там  кто-нибудь  предлагал
приобрести такие снимки?
   Баюнов смерил его взглядом.
   - Там много чего есть, - сказал он уклончиво. - Георгич вон на торжествах
по случаю открытия вещал: построили,  мол,  рай  на  земле.  А  в  рай  люди
отдыхать приезжают, расслабляться на полную катушку. Кто как умеет и хочет.
   - Там можно достать детское порно? - прямо  спросил  Колосов.  -  Да  или
нет?
   - За деньги можно все. Ну, сейчас спросите, кто торгует. По глазам  вижу.
Этого не знаю, таким товаром не интересуюсь. Раньше было можно. А  сейчас...
сейчас нет. Лариса как на топ-менеджера пришла, гайки до  отказа  закрутила.
Сейчас даже если у кого что-то подобное есть, туда с этим просто не суются.

Глава 34
КАРТА МЕСТНОСТИ

   В субботу Катя Колосова так и не дождалась. Хотела вечером  наведаться  в
отдел на  разведку,  но  Варвара  отговорила.  Звонок  в  дверь  красновской
квартиры  раздался  в  воскресенье  в  восемь   утра.   Катя   только-только
проснулась. С кухни грохотал телевизор. Катюшка Маленькая, по  укоренившейся
детсадовской привычке поднимавшаяся даже в  выходной  с  петухами,  смотрела
мультсериал "Джимми-суперчервяк".
   "Мультяшки, - подумала Катя в полудреме. - Чтоб вас... Чепуха...  Черный,
Черный Плащ..."
   И тут кто-то зычно и  настойчиво  позвонил  в  дверь.  Катюшка  Маленькая
стремглав помчалась открывать. Катя, опять же в  полудреме,  вспомнила,  как
Варвара говорила, что  иногда  по  выходным  Катюшку  навещает  отец.  Когда
трезвый. Господи, что за наказание с ними, отчего они все такие...
   Голоса из прихожей. Катюшкин звонкий,  удивленный,  Варварин  растерянный
(она сама только что с постели) и мужской голос. Заглянула Варвара в  халате
и тапочках:
   -  Вставай,  соня!  Твой  сыщик  явился!  Не  терпится,  наверное,  после
признаний у прокурора. Говорит, что срочное дело и что он не подозревал, как
мы ("Это мы-то с тобой", - фыркнула Краснова) поздно просыпаемся.
   Из кухни доносился голос Колосова. Катя моментально спрыгнула с дивана  и
юркнула в душ. Пока она там плескалась, на кухне Катюшка Маленькая  деловито
обсуждала  с  Никитой,  что  же   случится   дальше,   в   следующей   серии
"Джимми-суперчервяка".
   Черт его знает, что там еще произойдет!
   Катя зашла на кухню. Не успела даже поздороваться и  побороть  неловкость
(каково это, когда вас застают врасплох в  пижаме,  неумытой  растрепой  без
косметики?!), как Колосов извлек из кармана замусоленный блокнот и атлас.
   - Я допрашивал Баюнова, - заявил он.
   - Всю ночь? - изумилась Катя, разглядывая его небритое лицо  и  припухшие
глаза.
   - Я его допрашивал, -  он  не  снисходил  до  насмешек.  -  Кто-то  вчера
заикался, что мы со свидетелями не можем работать.
   Тут Варвара гостеприимно засуетилась у плиты и холодильн