ии, начштаба  того  же
флота не засовывают  в  лагерь,  а  назначают  помощником  представителя
Президента, это говорит  о  том,  что  в  стране  полный  развал.  Глава
государства настолько слаб,  что  не  может  наказать  явных  виновников
трагедии и не способен добиться честного расследования.
   - Думаешь, он знает правду?
   - Чёрт его разберет, - Рыбаков-старший погрустнел. - Может  -  знает,
может - нет... ГРУ и ФСБ должны были, конечно, ему доложить. Но дошли ли
доклады непосредственно до Президента, не стопорнули  ли  их  на  уровне
референтов,  выгодно  ли   начальникам   этих   ведомств   ссориться   с
генпрокурором - мы не знаем.  На  том  уровне  политики,  где  вращаются
министры и президенты,  значение  имеет  выгода  взаимоотношений,  а  не
честность. И уж тем более - не жизни единиц электората. В статистическом
плане сто восемнадцать погибших моряков или  несколько  тысяч  убитых  в
Чечне и членов их семей никакого влияния ни на что  не  оказывают  и  на
результатах выборов не сказываются.
   - Печально.
   - Конечно, печально, - согласился доктор  наук.  -  Однако  сие  есть
объективная реальность...
   - А ты с флотскими много общался? - поинтересовался Денис.
   - Достаточно.
   - Химоружие им делал?
   - Не совсем, - Александр Николаевич улыбнулся. - С топливом для одной
хитрой ракеты возились. Сейчас уже можно рассказать... В общем, где-то в
семидесятых годах какой-то "светлой голове" то ли в Политбюро, то  ли  в
Генштабе пришла идейка о заброске наших диверсантов на территорию Штатов
путем помещения их внутрь ракетной боеголовки.
   - Это как?! - удивился Рыбаков-младший.
   -  О-о,  эта  история  достойна  целого  романа!   -   бывший   химик
окончательно развеселился. - Если коротко, то  диверсанта  вознамерились
затолкать в ракету и пальнуть ею с  подлодки.  Такой  мини-Гагарин...  В
конце траектории, уже над территорией противника, боеголовка должна была
раскрыться и наш храбрец из нее выпадал.
   - На парашюте, что ли?
   - Бери выше! Не на парашюте, а на  складном  дельтаплане!  И  скрытно
подлетал бы к объекту диверсии... Здравое зерно  в  этом  безумии  было,
однако небольшое.  Проще  было  бы  просто  ракетой  шарахнуть,  раз  уж
выпускалась. Но задачу поставили однозначную - запустить человека... При
этом никто не думал о том, что неподалеку от  места  высадки  диверсанта
хлопнутся обломки ракеты с клеймом "Сделано в СССР", что запуск засекут,
что после такого полета пилот вряд ли будет способен на  самостоятельные
действия и прочее. Приказ отдали - и вперед. Вот мы и  ухлопали  год  на
разработку  топлива,  которое  вело  бы  ракету   мягко,   не   превышая
безопасного для человека ускорения.
   - И как, были настоящие полеты?
   - Были. Правда, до пальбы из подводного положения не дошло,  стреляли
на полигоне... В целом, эксперименты закончились успешно. Куклы выпадали
из боеголовок точно в назначенное время, да и нагрузки были приемлимыми.
Но подвели смежники. Складной дельтаплан так и не сделали.  А  когда  мы
решили перейти ко второй фазе и попробовать пульнуть живым человечком  с
парашютом, программу прикрыли. По слухам, тот  орел,  что  ее  придумал,
оказался  психом.  Его  вроде  с  коллегии  минобороны  сразу  в  дурдом
отправили, когда он  выступил  с  очередным  гениальным  планом  сделать
бомбу, которая взрывается три раза подряд...
 
*** 
 
   - Аркаша! - Вазелиныч пихнул Глюка локтем  в  бок.  -  Вон  он,  этот
Подмышкин! С каким-то штрихом базарит!
   Клюгенштейн отвлекся от  управления  своей  золотистой  "Acura  MDX",
которую  он  пытался  впихнуть  между  троллейбусом  и  груженым  песком
огромным самосвалом, невесть как оказавшимся в центре города, и повернул
голову направо.
   - Где?
   - Да вон же, вон! -  молодой  браток  начал  тыкать  пальцем  в  двух
субъектов, о чем-то беседующих в тени Ростральной колонны.
   Аркадий оглядел парочку.
   Коротышка в обтягивающем его тельце, как презерватив,  белом  кожаном
плаще  что-то  втолковывал  унылому  молодому  мужчине,  лицо   которого
выражало явную скуку. Недомерок подпрыгивал на месте, размахивал  руками
и указывал своему визави на бастионы Петропавловской крепости.
   Рядом с парочкой застыли два "мерседеса":  ярко-красный  Е-класса,  с
украшенной надписью "320 4-matic" крышкой багажника, и  черный  S-класс,
за рулем которого сидел мрачный водитель.
   - Хм-м, - Клюгенштейн прищурился. - Подмышкин, насколько я понимаю, в
белом. И не жарко же ему...
   - Ага! А как ты догадался?
   -  Просто  второй  штрих  -  Андрюша  Лиходей,  генеральный  директор
"Питер-Энерго", -  Глюк  вернулся  к  прерванному  занятию  и  смог-таки
протиснуться в образовавшийся просвет  между  машинами.  -  Были  у  нас
связанные с ним дела, так что в харьку я его знаю... Интере-есно, блин.
   - Что интересно? - не понял Молодцов.
   - То, что Подмышкину нужно от Лиходея. Хотя,  если  по  твоим  словам
судить, Никодимушка - дерьмецо изрядное. Так что они друг друга стоят...
***
 
   Андрей Никифорович Лиходей до момента своего прихода в "Питер-Энерго"
успел много чем поуправлять, много  что  развалить  и  нарубить  изрядно
капусты, когда в течение полутора лет возглавлял Комитет  по  управлению
городским имуществом.
   Закончив матмех тогда еще Лениградского  Университета,  Лиходей  чуть
больше  года  поработал  по  специальности   в   научно-производственном
объединении "Электричество и автоматика", дабы обозначить требуемую в те
времена для нормального карьерного роста "веху  трудовой  деятельности".
Там он, в основном, драл глотку на партийных и профсоюзных собраниях, но
и о себе любимом не  забыл  -  зарегистрировал  при  родном  предприятии
"молодежный  кооперативный  центр",  перетащил  туда  половину  основных
фондов НПО и тихо слинял из КПСС , когда членство в ней вышло из моды.
   Первая фирма Лиходея просуществовала недолго.
   И всё оттого,  что  организационные  способности  математика  Андрюши
оказались даже ниже уровня  барыги  из  Закавказья,  управляющего  тремя
овощными ларьками где-нибудь на Сытном рынке. Лиходей набрал  совершенно
непрофессиональный штат  сотрудников,  самолично  расписал  дебильнейший
план работы, основанный на  принципах  математической,  а  не  житейской
логики,  вложил  оборотные  средства  в  акции  финансовых   пирамид   и
благополучно похоронил кооперативный центр под обломками госпрограммы по
либерализации цен.
   Потом были  вторая,  третья  и  четвертая  фирмы,  сгинувшие  так  же
бесславно, как и первая.
   Через год после отправки в самостоятельное плавание по бурным  волнам
российской коммерции голодный и скрывающийся  от  обозленных  кредиторов
Лиходей был найден своим бывшим куратором из идеологического  управления
КГБ, которому студент Андрюша постукивал еще в Университете, и приглашен
на встречу, в корне изменившую жизнь экс-математика.
   На переговорах в маленьком кафе на окраине города Андрею Никифоровичу
было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. В обмен  на
его согласие  баллотироваться  в  совет  народных  депутатов  одного  из
районов Санкт-Петербурга и в дальнейшем исполнять  все  поручения  своих
благодетелей, Лиходею прощались  долги,  а  его  кредиторам  возмещались
убытки.
   Затравленный бизнесмен-неудачник с восторгом затряс головой, не глядя
подписал какие-то бумаги и уже  через  две  недели,  отъевшийся,  гладко
выбритый и в  хорошем  темно-синем  костюме,  выступал  на  предвыборном
митинге во Дворце культуры имени Ленсовета.
   Как благодетели и обещали, в депутаты он прошел.
   И даже возглавил постоянную комиссию по вопросам  предпринимательской
деятельности, служившей стоявшим за его спиной коммерсантам  ширмой  для
разборок с конкурентами и неплохим  рычагом  давления  на  муниципальные
власти в вопросах распределения  собственности.  На  госслужбе  неумение
Лиходея  организовать  даже   субботник   по   уборке   подведомственной
территории в глаза не бросалось.  В  бюрократическом  аппарате  половина
таких  же  бездарей  и  восхождение  Андрея  Никифоровича  по  карьерной
лестнице ничуть не притормаживалось.
   Отбарабанив депутатом,  он  затем  три  года  поработал  в  должности
начальника  районного  КУГИ  ,  приложил  лапку  к  разработке  довольно
бессмысленного документа  со  звучным  названием  "Концепция  управления
недвижимостью",      пару      лет      повозглавлял       администрацию
Петродворцово-Павловского района, после чего тот стал  самым  бедным  из
всех питерских районов и  городскому  правительству  пришлось  принимать
экстренные меры к исправлению ситуации, и, наконец, пошел на повышение -
заместителем самого известного после "Рыжего Прихватизатора"  питерского
ворюги Михаила Муркевича.
   Звездный час для Лиходея  наступил  в  тот  момент,  когда  его  шефа
случайно пристрелили на углу улицы Рубинштейна и  Невского  проспекта  .
Муркевича хотели просто попугать, но водитель неудачно дернул  машину  и
прошившие крышу служебной "вольво-940" пули  поставили  жирную  точку  в
короткой и далеко не праведной жизни председателя городского КУГИ.
   Окрыленный внезапно  открывшимися  перспективами  Андрей  Никифорович
бросился хапать.
   Он  за  бесценок  распродал  склады   морского   порта   и   капониры
железнодорожной  станции   Горская,   являвшейся   одним   из   наиболее
перспективных транспортных узлов  Санкт-Петербурга,  наподписывал  массу
распоряжений  о  передаче  фиктивным  конторам  подвальных  помещений  и
чердаков в центре города, довел до конца начатое еще его покойным боссом
дельце "Ленфинторга", в результате чего бюджет северной столицы  потерял
огромные деньги. А личные счета  Лиходея  пополнились  на  семнадцать  с
половиной   миллионов   долларов,   размещенных   в   банках    Бельгии,
Великобритании и в пресловутом "Бони ".
   Правда, долго в начальниках КУГИ он не засиделся.
   Хлебное  местечко  предназначалось  другому  приятелю  ставшего   уже
московским чиновником Рыжего, и Лиходею  в  качестве  отступного  сунули
пост главы "Питер-Энерго". Андрей Никифорович для порядка поотказывался,
получил строгое внушение со стороны своих негласных  хозяев,  вступил  в
должность и принялся активно разваливать систему энергоснабжения города,
опять ошибочно посчитав себя  "талантливым  организатором"  и  восприняв
словосочетание "повышение тарифов" за единственный способ деятельности.
   При "Питер-Энерго" мгновенно  возникло  множество  фирм  и  фирмочек,
единственной  задачей   которых   была   перепродажа   весьма   дешевого
электричества с ЛАЭС и направление маржи на счета оффшорных  компаний  в
Грецию и на Кипр. С каждого рубля прибыли  "Питер-Энерго"  Лиходей  имел
свои семь копеек и его это очень устраивало.
   Но не устраивало губернатора,  акционеров  промышленных  предприятий,
среди которых присутствовали и заслуженные питерские братки, комендантов
военных объектов и простых горожан.
   На разных уровнях Андрея  Никифоровича  стали  предупреждать  о  том,
чтобы он не борзел и подумал  о  снижении  аппетитов  своего  ведомства.
Разок ему даже отвесили по хлебалу в подъезде его собственного дома двое
угрюмых майоров  из  мотострелковой  бригады,  чей  военный  городок  по
милости Лиходея вот уже три месяца сидел без света. И  это  несмотря  на
то, что счета были оплачены на полгода вперед.  Однако  суммы  были  так
"проиндексированы" в расчетном отделе  "Питер-Энерго",  что  бригада  из
добросовестного плательщика превратилась в злостного должника.
   Но Лиходей уже не мог остановиться и, вместо  того,  чтобы  правильно
понять вынесенное порицание в виде сочного  бланша  под  правым  глазом,
закусил удила, переехал на  дачу,  обзавелся  дополнительной  охраной  и
опять заверещал о повышении тарифов. В третий раз за прошедшие с  начала
года семь месяцев.
   Плюс ко всему в его буйной головушке родилась идея баллотироваться  в
губернаторы, коей он поделился с опекавшими его москоскими бонзами.
   Неожиданно  идея  была  одобрена  не  только   покровителями   Андрея
Никифоровича, но и Рыжим и его прихлебателями.
   Самому  "приватизатору"  на  выборах  ничего  не  светило,  электорат
прокатил бы его со свистом, Лиходей  же  был  управляем,  как  томагочи.
Главное, нужно было его вовремя подкармливать и  подчищать  выделения  в
виде постоянно оставляемых им следов незаконных коммерческих сделок. А в
остальном - губернатором он бы мог стать ничем не хуже  пристнопамятного
Толика Стульчака,  при  котором  растащили  по  сусекам  почти  половину
городского имущества.
   Продвижение Андрея Никифоровича на  пост  питерского  градоначальника
взяли на себя московские политтехнологи, совершенно справедливо полагая,
что, ежели за дело возьмется сам Лиходей, то он непременно провалит  всю
избирательную кампанию и ухнет в никуда направленные на нее деньги.
   Однако  самонадеянный  гендиректор  "Питер-Энерго"  не  пожелал  быть
просто пешкой в руках Рыжего и  К.  В  тайне  от  приставленных  к  нему
политтехнологов  экс-математик  развил  свою  собственную   предвыборную
деятельность, должную, как ему  казалось,  "поспособствовать"  успеху  и
привести к "неоспоримой  победе".  Лиходей  проплатил  тупые  агитки  на
страницах газет "Секретный советчикъ", "Невское семя" и  "Час  треф",  в
которых  повышение  тарифов  на  электричество  выдавалось  за  путь   к
процветанию города, несколько раз выступил в прямом  эфире  региональных
каналов, критикуя  все  выдвинутые  действующим  губернатором  программы
строительства жилья и ремонта дорог, и подписал договор с типографией на
печать десяти миллионов нужных ему листовок, текст которых ему  пообещал
сочинить знакомый автор бардовской песни.
   Но всё вышеперечисленное  было  довольно  стандартным  и,  по  мнению
Андрея Никифоровича, мелковатым. Так действовали все кандидаты.
   Устроив мозговой штурм,  в  процессе  которого  Лиходей  сосал  виски
"Johny Walker red Label" и атаковал  свое  собственное  серое  вещество,
гендиректор "Питер-Энерго" пришел к показавшейся  ему  гениальной  мысли
зафиксировать свой образ в большом кино и  тем  самым  обставить  других
претендентов на губернаторское кресло.
   Андрей  Никифорович  поводил  жалом,  быстро  обнаружил  кинокомпанию
"Акын-фильм", снимавшую телесериалы по заказу ОРТ, и вступил в контакт с
ее владельцем Никодимом Авдеевичем Подмышкиным.
   В общем, два придурка нашли друг друга.
   Подмышкин с  энтузиазмом  воспринял  предложение  Лиходея  и  тут  же
предложил  тому  ввести  персонаж  "супермужественного  главы  питерской
энергетической компании" в сюжет снимаемого им  боевика  с  незатейливым
названием  "Герои  русского  спецназа".  Сценарий  фильма  был  так   же
прямолинеен, как  и  рабочее  наименование  фильма  -  группа  чеченских
террористов по заказу лидера  "Талибана  "  шейха  Омара  ибн  Гюльчатая
собиралась взорвать в центре Санкт-Петербурга украденный  с  близлежащей
военной  базы  ядерный  заряд,  и  тем  самым   срывалось   празднование
трехсотлетия города. Разумеется,  что  главным  объектом  покушения  был
Президент России, прибывший на берега Невы для участия  в  торжественных
мероприятиях.
   Прогиб перед кремлевской властью был настолько  очевиден,  что  фильм
заранее обрекался на успех и прокат  по  всем  центральным  телеканалам.
Причем, не по одному разу.
   Герой, прототипом которого должен был  послужить  гражданин  Лиходей,
срывал все планы  террористов  путем  отключения  электропитания  центра
города и тем самым обесточивал цепи детонаторов бомбы.  Террористы  были
столь тупы, что аккумуляторов и  иных  запасных  источников  энергии  не
предусмотривали, и подсоединяли ядерное устройство к обычнейшей  бытовой
розетке.
   Вернее, тупым  был  сам  Подмышкин,  выступивший  в  качестве  автора
сценария "Героев русского спецназа".
   Андрею Никифоровичу задумка  понравилась  и  он  согласился  частично
профинансировать  съемку  "блокбастера".  При  условии  того,  что   тот
появится на экранах не позднее, чем за год до выборов губернатора...
   - А вот там помчаться аква-мотоциклы  со  спецназовцами!  -  владелец
"Акын-фильма" широко взмахнул рукой,  указывая  на  водную  гладь  между
стрелкой Васильевского острова и Петропавловской крепостью.  -  Потом  -
ба-бах! Взрывы, спецэффекты, дым. И тут мы показываем вашего героя  -  в
белом  костюме,  наблюдающего  за  этой  картиной   из   окна   розового
"роллс-ройса"!
   - "Роллс-ройс" не надо, -  поморщился  Лиходей.  -  Не  стоит  бесить
зрителя.
   - Хорошо. Тогда - "кадиллак" или  "линкольн",  -  Подмышкин,  сам  не
представлявший, где взять "роллс-ройс" столь  необычного  колера,  легко
пошел на попятную.
   - И розовый цвет..., - Андрей Никифорович замялся.
   - Розовый - обязательно! - коротышка-продюсер подпрыгнул на месте.  -
Это подчеркнет чистоту ваших помыслов!
   - Ну, если подчеркнет...
   - Несомненно! - воскликнул Никодим Авдеевич. -  Это  мое  ноу-хау!  А
теперь пройдемте к воде, я вам покажу место,  с  которого  ваш  герой  в
финале будет смотреть на праздничный салют...
 
*** 
 
   Вазелиныч проследил взглядом за  направившимися  к  спуску  гранитной
набережной  Подмышкиным  и  Лиходеем,   и   повернулся   к   задумчивому
Клюгенштейну.
   - Поэт в России больше, чем поэт в Корее, утверждают  антропологи,  -
бархатным  голосом  сказал  диктор  "Азии-минус".  -  В  связи  с   этим
предлагаем  вам  послушать  новые  стихи  постоянного  участника   нашей
вечерней программы "Антимусор-шоу" Васи Кувалды. Итак, встречайте...
   Аркадий уменьшил громкость магнитолы и выщелкнул сигарету из пачки.
   - Когда с Кугелем, блин, вопрос решим, надо Лиходейчиком заняться,  -
молвил достопочтенный братан. - Он нам еще должен остался...
   - Много? - заинтересовался Паша.
   - Им Антифашист занимался, - Глюк пожал  широченными  плечами.  -  Он
точную сумму знает. Тонн двести зелени, по-моему. Надо, блин, напомнить.
И настоять, чтоб расплатился.
   - Само собой, - согласился Молодцов.
 
ГЛАВА 6 
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЗДОРОВ, УБЕГАЙ ОТ МУСОРОВ 
 
   "Когда прокурор Санкт-Петербурга
   Иван Израилевич Сыдорчук только родился,
   он был таким страшненьким, что хирург,
   осмотрев извлеченного на свет Божий
   младенца Ваню, повернулся к акушерам и сказал:
   "Если ЭТО шевельнется - стреляйте!"
   Из   биографии    И.И.    Сыдорчука,    опубликованной    на    сайте
www.real-bazar.spb.dengi.est.russ
 
   Телефонный звонок "лаборанта Фишмана", назначившего время и примерное
место обмена товара на деньги,  прозвучал  для  Кугельмана  со  товарищи
столь же неожиданно, как  несколько  тысяч  лет  назад  для  их  далеких
предков - приказ фараона выметаться из Египта.
   Что творилось на самом деле в  те  стародавние  времена  в  верховьях
Нила, исторические хроники, включая Библию, описывают довольно  скупо  и
противоречиво. Ясно лишь одно: иудейские ростовщики так достали  простых
египтян и их высокое руководство в лице жрецов и фараона, что  последний
дал им сутки на сборы и пинком вышвырнул в пустыню. Где племя Соломоново
радостно  бродило  не  один  десяток  лет,  видимо,  налаживая  торговые
отношения с бедуинами и подыскивая себе  местечко  погостеприимнее,  чем
Каир и его окрестности. Когда помер последний из  тех,  кто  еще  помнил
исход и причины его возникновения, древние иудеи быстро создали  легенду
о  преследовании  себя  по  национальному  признаку,  осели  где-то   на
территориях современных Иордании,  Сирии  и  Палестины,  и  вернулись  к
любимому промыслу,  ссуживая  деньги  окружавших  их  гоям  и  регулярно
повышая проценты по кредитам. За что их в дальнейшем также  неоднократно
били и выгоняли с насиженных мест.
   Ибо излишних жадности и борзости не любит никто...
   "Фишман"  оказался  немного  умнее,  чем   рассчитывали   генеральный
директор "Семисвечника" и его израильские партнеры.
   Продавец ядерного устройства не стал  назначать  ок