наты  в
мотеле часов в десять вечера, в ее первую брачную ночь. Потом они послали  в
комнату, где  комик  ждал  свою  супругу,  одну  гиперсексуальную  амазонку,
которая могла уложить его одной левой. Затем дождались подходящего  момента,
притащили новобрачную обратно в комнату, заявив, что на самом деле им  нужна
была именно эта амазонка, и увели ее с собой.
   - Так вы только за этим сюда и приехали? - жестко спросила Сандра. -  Для
того, чтобы рассказать мне всю эту мерзкую историю?
   - В общих чертах, да.
   - Ну и чего же вы теперь от меня ждете? Что я буду кататься  от  смеха  и
скажу, что все это - просто умора, скажу, как эта ваша блондиночка?
   - Все, чего я хочу от вас, Сандра, - перебил я, - это чтобы  вы  ответили
мне на один вопрос. Все в действительности так и было?
   - Какое это теперь имеет значение?
   - Если все это - правда, то рассказанная мной история характеризует Чарли
Ренца как парня, не забывающего никого из тех, кто перебегает ему дорогу,  и
жестоко мстящего каждому, - объяснил я. - Тогда,  насколько  я  понимаю,  он
вполне мог сделать Эдди то сомнительное предложение: либо вы проводите месяц
с Чарли на Западном побережье, либо однажды утром он просыпается  мертвецом.
Но если все это  -  выдумки,  просто  ложь,  которую  Чарли  сочинил,  чтобы
потешить свое эго, тогда я склонен верить,  что  он  не  имеет  отношения  к
убийству +++++ Фуе.
   - Все  это  -  правда,  -  произнесла  Сандра  глухим,  лишенным  всякого
выражения голосом. - Все так и было. Я с самого начала должна была бы знать,
что это проделки Чарли, еще  когда  эти  фальшивые  копы  вытащили  меня  из
мотеля. Но в тот момент я была слишком зла на них, чтобы рассуждать  здраво.
Я так и не поняла, в чем дело, - что все  это,  от  начала  до  конца,  была
работа Ренца, - пока часом позже они не привезли меня обратно в мотель и  не
втолкнули в комнату, где Эдди и эта дамочка...
   На мгновение она остановилась и конвульсивно сглотнула.
   - Эдди почти обезумел от всего этого, но,  как  вы  верно  заметили,  эта
женщина была настоящей амазонкой! Она пригвоздила его к стене, словно лучший
экземпляр в какой-нибудь идиотской коллекции бабочек и жучков, -  и  он  был
совершенно беспомощен. Те два головореза,  которых  Чарли  переодел  копами,
полагали, что это очень забавно. И они смеялись!
   Голос Сандры снова обрел недавнюю твердость. Она прижала ко  рту  тыльную
сторону ладони, а затем яростно затрясла головой.
   - Я видела выражение лица Эдди, когда  они  смеялись,  -  понизив  голос,
продолжала она. - И чувствовала, что происходит у него в  душе.  После  того
как они убрались, прихватив с собой амазонку, с ним случилось  что-то  вроде
истерики. К тому времени, как он успокоился, у меня наконец совсем открылись
глаза, и я поняла, что вся эта шутка была организована Чарли Ренцем. Я так и
сказала Эдди.  Это  было  худшее  из  всего,  что  я  могла  сделать,  -  он
окончательно перетрусил. До того самого момента  Эдди  еще  мог  с  какой-то
долей уверенности утверждать, что все  случившееся  -  нечто  вроде  ночного
кошмара, который никогда не повторяется дважды, но когда он узнал,  что  все
это задумано Чарли, то решил, что все это может повториться снова и в  любую
минуту и что такая угроза будет висеть над нами до конца нашей жизни!
   - Мне очень жаль. - Мои слова прозвучали как бесполезное сочувствие.
   - У вас есть сигарета? - Сандра дождалась, пока я вытащу ей одну и зажгу.
- Благодарю. Кроме того, было еще кое-что. Эдди был убежден, что та  парочка
переодетых полицейских обошлась со мной так же, как амазонка обошлась с ним,
и он не желал ничему другому верить, хотя я и клялась, что это  не  так.  Мы
провели почти всю ночь на ногах: Эдди стоял передо мной на  коленях,  рыдая,
потому что, по его признанию, оказался никуда не годным мужем, потому что не
сумел защитить меня в тот миг, когда я больше всего в этом нуждалась.  Затем
он впал в пьяную истерику, которая продолжалась до следующего вечера.
   Дошло до того, что я больше не могла оставаться с ним в мотеле.  Я  взяла
машину и поехала на пару часов проветриться. Когда  я  вернулась,  Эдди  уже
упаковал наши чемоданы и заказал билет на ночной авиарейс до  Нью-Йорка.  Он
был очень спокоен и решителен, сказал, что хоть  и  не  справился  со  своей
задачей, но собирается предпринять все от  него  зависящее,  чтобы  подобное
больше никогда не повторилось.
   Ее губы растянулись в кривой улыбке.
   - Поэтому  он  и  сделал  этот  дом  похожим  на  крепость,  окружив  его
электрифицированной  оградой,  и  поставил  двух  охранников   патрулировать
окрестности денно и нощно. А потом запер меня внутри!
   - И стал проводить почти все свое время в Манхэттене, - добавил я.
   - Вы совершенно правы, - отозвалась она,  кивнув.  -  Когда  он  остается
рядом со мной, он все время чувствует себя виноватым  и  не  в  силах  этого
вынести. Я думаю, что он глубоко любит меня несмотря на  то,  что  не  может
переносить моего присутствия! Он даже не пытался  добиться  развода  или  же
каким-то иным способом избавиться от меня, потому что чувствует, что никогда
не сможет исправить того, что приключилось со мной в брачную ночь.
   - Узница любви? - Я брякнул первое, что пришло мне  в  голову,  внутренне
содрогнувшись от банальности этой фразы.
   - Я много думала об этом. -  Она  одарила  меня  болезненной  улыбкой.  -
Теперь я расскажу  вам  еще  одну,  но  веселую  историю,  Ларри,  и  готова
поклясться, что вы умрете со смеху! Все, что случилось  дурного  той  ночью,
случилось только с Эдди, но не со мной, и в этом - вся моя вина. Вся тяжесть
преступления лежит на мне. Если бы я не была с самого начала девушкой  Чарли
Ренца, ничего бы не произошло.
   Так что, если кто из нас и должен был падать на колени, так это  я.  Я  -
тот человек, которому никогда не искупить того несчастья, что приключилось с
нами в брачную ночь, - приключилось с Эдди! - поэтому  я  не  могу  уйти  от
него.
   - Наверняка ему мог бы помочь какой-нибудь психиатр, - пробормотал я.
   - Я с вами согласна, Ларри, но попытайтесь убедить в этом  Эдди.  Если  в
разговоре я хотя бы одним словом коснусь болезненного предмета, этого бывает
достаточно, чтобы он тут же сбежал из дома, и проходят долгие недели, прежде
чем он возвращается.
   - Вы - необыкновенная девушка, Сандра! - искренне восхитился я. - Все эти
долгие месяцы производить на Эдди такое впечатление, только потому, что,  по
его мнению, он однажды не сумел вас защитить!.. Да и Чарли Ренц до  сих  пор
тоскует по вам - прожив без вас два года и сменив за это время пять девушек!
- тоскует так, что даже прислал Эдди ультиматум. Как вы думаете, получит  ли
он свой "месяц" или же Эдди должен будет погибнуть?
   - Не говорите так! - Она вздрогнула, затем крепко обхватила себя  руками.
- Вы заставляете меня чувствовать себя типичной вампиршей!
   - Прошу меня простить, - извинился я. - Я  вовсе  не  это  имел  в  виду,
Сандра.
   Она угрюмо смотрела в пол, все еще зябко обнимая себя. Выражение ее  лица
сейчас походило на муки сказочной  принцессы  -  одинокой,  заблудившейся  в
дремучем лесу.
   - Полагаю, теперь мне уже следует уйти, - наконец вымолвил я.
   - Позади кушетки расположена панель управления, - холодно промолвила она.
- Нажмите кнопку с пометкой "слуги", а когда  дворецкий  отзовется,  скажите
ему, чтобы пришел за вами.
   Я обошел кушетку и обнаружил панель.
   - Все, что я вижу, - это несколько кнопок, - сказал я ей. -  Как  я  буду
говорить с дворецким через кнопку?
   - Когда вы ее нажмете, автоматически включатся  микрофоны,  спрятанные  в
потолке, - с досадой объяснила она. - Вы можете говорить, находясь  в  любом
месте этой комнаты, и он услышит каждое ваше слово!
   Через пару секунд загудел вызывающе громкий голос:
   - Вы звонили, мадам?
   - Это Бейкер, - с чувством собственного достоинства ответил я. - Я ухожу.
   - Очень хорошо, сэр. Я  сейчас  поднимусь.  Раздался  громкий  щелчок,  и
музыка постепенно стала наполнять комнату.
   - Только помните одну вещь, Ларри, - жестко сказала Сандра. - Все, что  я
вам  рассказала,  должно  остаться  между  нами  -  вы  никому  об  этом  не
расскажете!
   - Разумеется, - ответил я.
   - Если вы позволите себе выболтать хоть слово из того, что узнали, я тоже
скажу свое -  мне  стоит  лишь  шепнуть  на  ухо  Эдди!  -  Она  истерически
расхохоталась. - Понимаете, что произойдет дальше, не так ли?
   - Вам нет нужды  меня  запугивать!  -  раздражение  овладевало  мной  все
больше.
   - И все же я это делаю - на всякий случай. - Сандра почти рычала.  -  Так
что не забывайте об этом!
   - Пойду навстречу дворецкому, - в холодной ярости заявил я.  -  Благодарю
вас за все, Сандра, особенно за оказанное доверие. Я его по-настоящему ценю!
   Я встретил дворецкого на полдороге, спускаясь вниз по первому коридору, и
он без приключений довел  меня  до  парадной  двери.  К  охраннику  у  ворот
присоединился его напарник, и оба они с очевидным интересом смотрели, как  я
выезжаю. Наконец один из них  догадался  нажать  кнопку,  которая  управляла
механизмом ворот. Я легкомысленно опустил ногу на педаль газа, все еще пылая
от возмущения при мысли о том, как Сандра  пыталась  заткнуть  мне  рот  при
помощи шантажа, и добился того, что задние колеса потеряли контакт с  мокрым
снегом и закрутились со страшной скоростью. Не дожидаясь, пока ревущий мотор
немного сбавит обороты, я дал задний ход. Машина яростно дернулась  назад  и
пролетела несколько  футов,  пока  одно  из  задних  колес  не  уткнулось  в
припорошенную снегом кучу, после чего мотор заглох.
   Наступившая вдруг тишина была неожиданной - как для меня  самого,  так  и
для двух охранников, которые еще несколько секунд продолжали  болтать,  пока
не поняли, что случилось, и не захлопнули ртов. Но я все-таки сумел  кое-что
услышать.
   - Она здесь настоящая хозяйка, - говорил один, когда мотор уже заглох.  -
Попробуй сказать ему, что здесь происходит на самом  деле,  и  на  следующий
день она тебя испепелит!
   - Точно! - лениво отвечал другой. - Так ты говоришь, что этот придурок  -
наш новый коммивояжер, или все-таки имеются шансы, что Сэквилл действительно
прислал его сюда...
   Я снова завел мотор и осторожно выехал за ворота, от  всей  души  пожелав
себе, чтобы никогда в них больше вообще  не  заезжать.  Проехав  примерно  с
милю, я окончательно сбился  с  пути  и  в  конце  концов  угодил  передними
колесами на дно какой-то припорошенной снегом грязной лужи. Разумеется,  мне
пришлось на своих двоих тащиться к ближайшему жилью, а  потом  долго  ждать,
пока парень на тракторе подъедет, чтобы вытащить мой автомобиль.
   К тому времени, как я снова выбрался на дорогу, мною  уже  была  потеряна
пара драгоценных часов. Так что когда стрелки  часов  подобрались  к  восьми
вечера, я, наконец, вернулся в свой отель в самом центре Манхэттена.

Глава 7

   Самым  верным  способом  выяснить,  что  же  произошло  за  время   моего
отсутствия, было пойти и поговорить с Борисом.  И  я  точно  знал,  где  его
искать.  Он  сидел  в  баре,  опрокидывая  свои   чертовы   тройные   порции
дорогостоящего-алкоголя, и разражался маниакальным смехом  всякий  раз,  как
только вспоминал о счете, который мне предстоит оплатить в конце недели.
   Я вскарабкался на высокий стул рядом с одиноким  русским  алкоголиком,  и
бармен приветствовал меня яростным шепотом.
   - Не дышите! - просвистел он. - А то он может упасть со стула.
   - Это, - провозгласил Борис с большим достоинством, - грязная брошь!..  Я
хочу сказать - подлая вошь! - то есть - вонючая ложь!
   - Брат мой!  -  беспомощно  произнес  я.  -  И  сколько  тебе  для  этого
понадобилось?
   - Если быть точным, шесть порций, - доверительно сообщил Борис.
   - И это все?  -  зная  его  выдающиеся  способности,  я  ожидал  услышать
несколько более внушительную цифру.
   - Это для него - шесть порций, - доверительно сообщил бармен сквозь зубы.
- А для любого другого было бы все восемнадцать! Он снова пьет свои тройные,
причем из стакана для коктейля. Пару  доз  назад  он  хотел  использовать  в
качестве стакана шейкер, мотивируя тем, что он в барменском деле - настоящий
эксперт, да и меня таким образом избавит от лишней работы!
   - Дайте мне двойной бурбон со льдом, - простонал я.
   Неожиданно я заметил, как на лице Бориса появилось выражение  невероятной
сосредоточенности, тогда как тело его, напротив, застыло, словно в параличе.
Затем медленным, осторожным, неторопливым и точным  движением  он  умудрился
сантиметра на три повернуть ко мне голову, так что уже почти мог видеть  мое
лицо.
   - Мой дорогой друг - мой бескорыстный филантроп и коллега!  -  счастливым
голосом произнес он. - Видишь, как я ликую при твоем возвращении.  Давай  же
выпьем за это!
   Я схватил его руку  и  не  дал  дотянуться  до  наполовину  опустошенного
бокала, стоявшего на стойке прямо перед ним.
   - Спокойно, товарищ! - заявил я ему. - Тебе уже хватит.
   - Кто осмелится запретить Сливке? - упорствовал он. - Сошлю его в  Сибирь
- или хотя бы на Кони-Айленд!
   - Я вижу, ты изрядно нагрузился! - прошипел я.
   - Ну уж нет! - Он помахал у  меня  перед  носом  указательным  пальцем  и
лукаво улыбнулся. - Уж если кто из нас набрался, так это ты,  мой  лучший  и
самый дорогой друг! Ты был не в себе уже тогда,  когда  согласился  оплатить
мой счет в конце недели. - И он с  выражением  мудрости  на  лице  кивнул  -
восемь или девять раз подряд. - Да, сэр, вам не  удастся  одурачить  старого
Бориса Сливку! Ты здесь единственный, кто нагрузился, - а я  просто  немного
выпил!
   Я сдался и сосредоточился на своем  двойном  бурбоне,  тогда  как  Борис,
вцепившись обеими руками в край барной стойки, остекленевшим взглядом уперся
в собственное отражение  в  зеркале  напротив.  Следующие  десять  минут  он
оставался в этой позиции, не дрогнув ни единым мускулом, тогда как я  лениво
прикончил свой напиток и попросил бармена повторить.
   Слабый вздох напомнил мне о  том,  что  продюсер  все  еще  здесь.  Борис
вздохнул снова, затем в течение  нескольких  секунд  яростно  тряс  головой,
после чего одарил меня сияющей улыбкой.
   - Ты вернулся, Ларри? - спросил он совершенно нормальным голосом.  -  Как
насчет того, чтобы немножко выпить?
   - Я вернулся четверть часа назад, - уточнил я.
   - Тогда ты должен был пойти прямо сюда, ко  мне!  -  назидательно  сказал
Сливка. - Ты же знаешь: я ненавижу пить в одиночку.
   - Сожалею, - ответил я, поскольку мне показалось, что это - самый простой
способ покончить с недоразумением. - Меня задержали какие-то алкоголики.
   - Если они не умеют пить, пусть и не берутся! N - твердо заявил Борис.  -
Скажи мне.., как там жена Эдди?
   - Полагаю, чересчур худа, - ответил я, - немного  чересчур  язвительна  и
немного чересчур недоверчива. Борис в немом отчаянии созерцал потолок.
   - О, эти писатели! - заявил наконец он голосом сладким, как сахарин. -  И
эти их умные либеральные диалоги для адвертисмента! Просто восторг - вот так
сидеть здесь и слушать, в особенности если ты не понимаешь ни единого слова.
   - Ну хорошо, - проворчал я. - Короче, она тощая, и она  сука,  и  она  не
доверит родной матери подержать во рту  жевательную  резинку  даже  за  пять
центов.
   - А, - широко улыбнулся продюсер, - теперь я понял каждое твое слово.
   - Как прошла репетиция похорон? - спросил я.
   - Ужасно! - Борис даже вздрогнул при воспоминании об этом. - Все пошло не
так. Мы кончили тем, что вместо кладбища отправились в  китайский  ресторан.
Эдди до того  разозлился,  что  я  даже  понадеялся  на  инфаркт,  но  удача
отвернулась снова. - На  мгновение  в  его  глазах  показалось  мечтательное
выражение. - Я думаю, если бы все получилось,  это  был  бы  первый  случай,
когда телевизионный комик выходит с кладбища живым, чтобы тут же дать дуба в
китайском ресторане.
   - - Таким образом, стало быть, я потерял немного, - счастливо заявил я.
   - Но по тебе отчаянно скучал наш руководитель. -  Голос  Бориса  зазвучал
неожиданно трезво. - Эдди на тебя зол, и полагаю, озверел по-настоящему!  Он
заставил Хэлла Уайта бегать кругами в попытке тебя отыскать -  с  тех  самых
пор, как мы вернулись сюда часа два назад.
   - К черту Эдди Сэквилла! - рявкнул я.
   - Не говори таких  вещей  вслух,  -  предостерег  меня  продюсер.  -  Они
подрывают самые основы, тот фундамент,  на  котором  держится  наша  великая
телеиндустрия. Кто ты, в конце концов? Может быть, какой-нибудь анархист?
   Я не успел ответить, как за моей спиной воскликнули:
   - Вот ты где!
   Узнав этот сердечный голос,  я  обернулся,  чтобы  увидеть  Хэлла  Уайта,
приближающегося ко мне шаркающим шагом, смутно напоминающим  мамбу,  который
он искренне принимал за легкий атлетический галоп.
   - Где, черт побери, ты был? - Хэлл внезапно остановился, чтобы  перевести
дух.
   - Далеко, - объяснил я.
   - Я искал тебя в течение нескольких часов! - задохнулся Уайт. - Ты  попал
в серьезную переделку, Бейкер! Эдди выглядит злее, чем когда-либо!  Он  ждет
тебя в конференц-зале - говорит, что, если нужно,  просидит  там  всю  ночь,
поэтому тебе следует поторопиться!
   - Обязательно! - пообещал я. - Пойду повидаться с Эдди прямо сейчас. Если
подумать, в жизни просто нет ничего лучше!
   - Хорошо сказано! - зашипел Хэлл. - Но здесь, в баре, твои  слова  ничего
не значат. Посмотрим, что ты запоешь там, в конференц-зале!
   - Я только что вспомнил, что должен обсудить с Эдди костюмы  для  шоу  на
следующую неделю, - неожиданно заявил Борис. - Полагаю,  что  могу  пойти  с
тобой, Ларри, и больше уж не беспокоиться об этом.
   - Как тебе будет угодно, товарищ, - холодно сказал я.
   Через пару минут Хэлл Уайт уже вводил нас в конференц-зал,  на  его  лице
был сплошной триумф.
   - Итак, - громогласно заблеял он, - в конце концов я нашел его для  тебя,
Эдди!
   Маленькая  фигурка,  примостившаяся  во  главе  стола,  медленно  подняла
голову, и отблески света мелькнули в стеклах  очков  в  тяжелой  оправе.  На
столе стояла наполовину пустая бутылка его любимого дешевого виски  и  почти
пустой стакан. В стеклянной пепельнице тлела сигарета.
   - Очень мило с твоей стороны побеспокоиться о том, чтобы  показаться  нам
на глаза, Бейкер,  -  заявил  Эдди,  понизив  голос.  Странным  образом  его
гнусавые модуляции в этом регистре звучали еще ужаснее. - Давай посмотрим. -
Одним движением руки он осторожно освободил свои наручные часы. - Ты опоздал
на репетицию похорон всего лишь на семь часов!  Может  быть,  ты  о  ней  не
слышал?
   - Я ему говорил, Эдди! - быстро вставил Хэлл. - Я ему много раз  говорил.
По буквам произносил прямо  у  него  перед  носом:  "Эдди  хочет,  чтобы  на
репетиции были все и каждый". Я ему говорил!  -  Уайт  безо  всякой  надежды
взглянул в сторону Сливки. - Ты тоже меня хорошо слышал! Ты был  там,  стоял
рядом с Бейкером, когда я говорил ему это! Разве не так, Борис?
   - Я слышал твой голос, Хэлл,  -  грустно  подтвердил  Борис.  -  Это  был
громкий голос, и порой мне казалось, что он все еще стоит  у  меня  в  ушах,
даже когда ты уже был далеко. Может быть, в моих ушах поселилось эхо?
   - Кончай ломать комедию, а? - завопил Хэлл. - Ты слышал,  как  я  говорил
Бейкеру о репетиции, или нет?
   - Говорю же, я слышал твой голос, Хэлл, как слышу его всегда, - осторожно
произнес Борис. - Но я не разбираю слов. Уже много месяцев, как  я  перестал
вникать в смысл услышанного.
   - Тогда почему ты... - Лицо Хэлла стало ярко-малиновым.
   - Хватит! - резко прервал их Эдди.  -  И  козе  понятно,  что  тебе  были
известны  мои  инструкции,  Бейкер,  но  ты  предпочел  их  проигнорировать.
Почему?
   - Нашлись дела поважнее, - холодно ответил я.
   - Отлично! - Сэквилл откинулся на спинку стула и в молчании уставился  на
меня. Взгляд его выражал потрясение и смущение одновременно (что и говорить,