одиннадцати.
   - Хотел бы я так работать, как она! - пробурчал Рурке. "Только ты не  так
красив, как мисс Шульц!" - подумал я про себя. Но предпочел  не  произносить
это вслух.
   - Хорошо, Джил, - решил Рурке, усаживаясь в кожаное кресло за  столом,  и
достал свою противную черную сигарету. - Выкладывай дальше.
   - Я отправился за мисс Лефай,  -  начал  Рэндалл,  -  но  не  застал  ее.
Смылась. Объявил всеобщий розыск в этой связи. Мирону Сирил Хартли был сорок
один год. Он руководил этим агентством со дня его  основания,  то  есть  два
года. Не женат, имел, судя по всему, кучу  денег.  Активист  республиканской
партии.  В  конце  пляжа  у  него  собственный  дом,  владел  совсем   новой
автомашиной. Секретарши у него долго не держались,  не  знаю  почему.  Шульц
здесь работает полгода, Лефай почти пять месяцев.
   - Хорошо. А чем торгуют в этой лавочке? Круизы в Гонолулу и всякое  такое
прочее?
   - Да, вроде этого. Коллективные экскурсии. Но,  на  мой  взгляд,  главным
бизнесом  была  организация  всякого  рода  конгрессов.  Я  тут   просмотрел
кое-какие досье.  Хартли  обладал  монополией  на  организацию  всевозможных
конгрессов в городе. Насколько я могу судить, если кто намеревался  провести
конференцию, устроить банкет, организовать съезд, то следовало обратиться  к
Хартли, он все устраивал.
   - Хм! Для нас это не представляет никакого  интереса!  Но  вот  девицы  -
другое дело! Совсем другое дело!  Наличествует  набитый  деньгами  холостяк,
который в состоянии содержать сногсшибательных секретарш. И вот однажды  его
находят с кухонным ножом промеж лопаток, а одна из секретарш вдруг исчезает.
Не надо обладать семью пядями во лбу, чтобы понять, что к чему. Не так ли?
   Он выпустил из ноздрей струю смердящего дыма и посмотрел на меня.
   - Что ты молчишь, Престон? Признайся, иного вывода сделать невозможно?
   - Раз ты так себе это представляешь, лейтенант, значит, так оно  и  есть!
Только ты, видимо, упустил из вида  одну  мелочь,  которая  может  оказаться
весьма важной.
   Рурке с сожалением посмотрел на меня.
   - Послушай хорошенько, Рэндалл! Не часто  представляется  случай  внимать
такому доке, как Престон. Так что за мелочь?
   Рурке меня поддразнивал. На самом же деле он знал, что я намерен сказать,
и Рэндалл знал тоже.
   - Все дело в том, что твоя версия могла бы выглядеть  более  убедительно,
если бы кто-то не забыл такой же кухонный нож в спине несчастного Хадсона.
   - Да, это несколько усложняет дело, - согласился Рурке. - И, по-моему;  У
тебя на этот счет есть свои соображения, а, Престон? Ты,  конечно,  страстно
желаешь ими с нами поделиться, не правда ли? Кстати, о какой  миссис  Уайтон
шла речь?
   - Отвечая на  твой  первый  вопрос,  могу  сказать:  да,  есть  кое-какие
соображения. Несколько позднее мы с тобой это обсудим.
   Рэндалл с невозмутимым видом шагнул к двери и загородил выход.
   - Помогите глупым полицейским, попавшим в сложное положение! - сказал он.
- Поделитесь с нами своими бесценными теориями!
   - Это не теории, Джил! Это  даже  нельзя  назвать  просто  догадкой.  Это
зародыш догадки. Скажу, что  намерен  предпринять.  Я  переговорю  со  своей
клиенткой и объясню ей, что она ставит  меня  в  затруднительное  положение,
заставляя отказываться от сотрудничества с людьми, которых я знаю  и  уважаю
не первый год. Затем попрошу разрешения сообщить вам то  немногое,  что  мне
известно: Возможно, большой пользы это не принесет,  но  постараюсь  сделать
все, что в моих силах.
   Эту белиберду я изложил на полном  серьезе.  С  видом  человека,  который
старается защитить свою  клиентку  от  враждебно  настроенных  чиновников  и
который готов пожертвовать старой дружбой во  имя  своего  профессионального
долга. Моя тирада произвела должный эффект.
   - Сожалею, Престон, но речь идет не о ставках на скачках!  Мне  известно,
что вы готовы помочь полиции, если окажетесь в состоянии  это  сделать.  Так
что уладьте этот вопрос со своей клиенткой.
   - Брось терять время, Рэндалл! -  прорычал  Рурке.  -  Он  тебя  заставит
проглотить любую чепуху! Зря притворяется, будто у него рот на  замке!  Если
только,  конечно,  этот  замок  не  золотой...  А   теперь   выслушай   меня
внимательно, Престон! Согласится миссис Уайтон или нет, мне все  равно!  Даю
тебе сроку шесть часов, и включайся в нашу работу! Я  хочу  знать  все,  что
тебе известно. Цени мою доброту, дарю тебе целых полдня, чтобы  разобраться!
Если нет, посажу за решетку.
   Пришлось уйти, пока он не передумал и не арестовал меня тут же на  месте.
В приемной  лысый  доктор  продолжал  приводить  в  чувство  единственную  и
последнюю  представительницу  туристского  агентства.  Спустившись  вниз  на
лифте, я миновал холл, запруженный журналистами и фотографами, и  заперся  в
телефонной будке.
   - Полиция! - ответил мужской голос на другом конце провода.
   - Пожалуйста, уголовную! - сказал я нарочито грубым голосом.
   Меня переключили на требуемый номер.
   - Уголовная полиция! Инспектор Мондерс слушает!
   - Попросите, пожалуйста, лейтенанта Рурке к." телефону!
   - Лейтенант на задании. Кто говорит?
   - Друг. Скажите лейтенанту, что, если он намерен узнать  побольше  о  том
типе,  что  забывает  повсюду  кухонные  ножи,  пусть  обратится  к  Бицепсу
Смайноффу.
   - Смайнофф? Не понимаю. О чем идет речь? - спросил Мондерс.
   - Об убийстве. И запомни имя -  Бицепс  Смайнофф.  И  повесил  трубку.  Я
полагал, что Смайнофф не убивал ни  Хадсона,  ни  Хартли,  но  он  наверняка
работал на того типа, который  немало  знал  обо  всем  этом.  Полиции  было
известно о деятельности Смайноффа. Учитывая его уголовное досье, полицейские
не станут долго размышлять, схватят его и  подвергнут  обработке.  Возможно,
что-нибудь и узнают; во всяком случае,  работодатели  Смайноффа  решат,  что
полиция взялась за дело основательно и наступает  им  на  пятки.  Это  может
привести к интересным результатам.
   ...Газета "Мир" в Монктон-Сити помещается в  здании  из  тесаного  камня,
расположенном в самом центре города. В местной прессе  эта  газета  занимает
особое место. Она не принадлежит к какой-либо  партийной  группировке  и  не
содержится на средства местных  финансовых  воротил.  Газета  была  основана
после первой мировой войны и поначалу была  почти  незаметной;  популярность
она приобрела сенсационным разоблачением финансовых  скандалов  в  тридцатые
годы. Главным редактором ее вот уже восемнадцать лет  был  Чад  Штейнер.  Он
представлял собой журналиста старой школы, про которых говорят, что у них  в
жилах течет столько же чернил, сколько  крови.  Видя,  что  я  вхожу  в  его
кабинет, он поприветствовал меня кивком головы:
   - Привет, Простои! Долго же мы с тобой не виделись! К  сожалению,  сейчас
очень занят, дел по горло!
   У Чада вечно озабоченное лицо, покрытое глубокими морщинами. В  пятьдесят
три года он уже приобрел старческий вид, впрочем, насколько помню, он всегда
так выглядел.
   - Чад, я пришел к тебе вовсе не затем, чтобы докучать по пустякам. Думаю,
мы могли бы заключить сделку. Он вздернул брови.
   - Сделку? Я бедный человек, Престон. Мне нечего тебе предложить.
   - Есть что. Кое-какие сведения.
   - Сведения! В таком  случае  ты  попал  по  адресу.  Без  похвальбы  могу
сказать, я в курсе всего, что происходит в мире, а если чего и  нет  в  моих
архивах, то есть тут! - И он постучал себя по лбу.
   - Хуже другое, Чад! Я тоже бедный человек и вряд ли что смогу предложить.
Но не исключено, что выведу тебя на весьма смачное дело. Конечно,  и  другие
потом о нем разнюхают,  но  тебе  гарантирую  право  первой  печати,  будешь
получать информацию раньше других газетенок!
   - Престон, - заявил Штейнер, нахмурив брови, - если хочешь иметь со  мной
дело, то не забывай: моя газета называется "Мир", и я не  позволю  именовать
ее газетенкой. Это  тебе  не  бульварный  листок  желтой  прессы!  А  теперь
выкладывай, что именно тебя интересует?
   - Доводилось ли тебе слышать о некоем Свенсоне? Гарри Свенсоне?
   - Разумеется. Ну и что?
   - Меня интересует преступление, которое было совершено вчера. Свели счеты
с неким Хадсоном.
   - Убийство кухонным ножом? Это что, Свенсон его прикончил?
   Я рассмеялся.
   - Послушай, Чад, ты же прекрасно понимаешь, будь все так просто, меня  бы
здесь  не  было.  Тебе  известно,  думаю,  что  сегодня  утром  еще   одного
прикончили. В том здании, где это произошло, я заметил двух твоих парней.
   - Да, мы в курсе. Опять кухонный нож...
   - Я считаю, что быстрей разберусь во всей  этой  истории,  если  побольше
узнаю о Свенсоне.
   - Понятно. Послушай, мне не хочется выглядеть в твоих глазах  навязчивым,
но все же скажи: тебе-то какое до этого дело?
   По тону я понял, что Чад заинтересовался этой историей.  О  Свенсоне  мне
мог бы дать исчерпывающие сведения любой городской журналист, но  я  доверял
только Штейнеру. Вот почему сразу к нему и обратился.  Собравшись  с  духом,
рассказал ему некоторую часть того, что мне было известно. Не все,  конечно.
Кстати сказать, миссис Уайтон  при  этом  не  упоминалась.  Чад  внимательно
выслушал меня, ни разу не перебив. Потом сказал:
   - Вся  эта  история,  конечно,  заслуживает  внимания,  тут  что-то  есть
сенсационное. Но скажи мне,  пожалуйста,  почему  вдруг  ты  заинтересовался
Свенсоном?
   - На мой взгляд, тут  разыгрывается  какая-то  комбинация.  Мне  кажется,
Хадсон и Хартли поплатились жизнью отнюдь не по каким-то там личным мотивам.
То есть  тут  причиной  не  ревность,  ненависть  или  месть.  Эти  убийства
совершены по корыстным соображениям, и единственным, кто может быть к  этому
причастен, так это Свенсон.
   - Хорошо. Ты хочешь сказать, что сам Свенсон этим грязным делом лично  не
занимался, а лишь дергал за веревочки?
   - Да, что-то вроде этого.
   Чад закрыл глаза и призадумался.
   - Что ж, допустимо. Насколько мне известно, Свенсон  на  такое  способен.
Пойдем-ка посмотрим архивы.
   Мы вышли из кабинета редактора и спустились в подвал.  Там  на  полках  в
идеальном  порядке  хранились  папки  с  вырезками  из  газет  за  последние
пятьдесят лет. Рядом стояли металлические шкафы, где  в  ящиках  размещалась
картотека со сложной системой шифров.
   Чад порылся в картотеке, потом достал одну из папок. В ней было несколько
газетных вырезок с пометкой: "Свенсон, Гарри". Чад начал просматривать их  с
конца.
   - Это именно то, что я и думал! - сказал он, передавая мне вырезки.
   Его внимание прежде всего привлекла вырезка пятилетней давности.  Свенсон
был замешан  в  истории,  связанной  со  сводничеством.  Имелось  достаточно
данных, чтобы привлечь его к суду, но в  процессе  расследования  дело  было
закрыто. Не оказалось достаточного количества улик для организации судебного
процесса. Я быстро перелистал  все  вырезки.  Газетные  заметки  сообщали  о
деятельности Свенсона в сфере театрального искусства как импресарио, имелись
фотографии, на которых он был изображен в компании с  известными  актрисами.
Некоторые из актрис мне были знакомы.
   - Нашел что-нибудь ценное для себя? - спросил Чад.
   Я с обескураженным видом отрицательно покачал головой.
   - Думаю, вряд ли. Предварительное расследование - это еще  не  обвинение.
Он под судом не был. Чад пожал плечами.
   - Все так. Что-нибудь еще тебе показать?
   - Нет, спасибо.
   Поболтали еще несколько минут, потом я ушел. Чад  Штейнер  пользовался  у
меня большим доверием, но было бы слишком требовать от журналиста принять на
веру то, что я ему сообщил, он должен был сам все проверить. А если  бы  мне
пришло в голову рассказать ему побольше,  он  тут  же  пустил  бы  по  следу
двух-трех своих парней. А сейчас расследование находилось в таком состоянии,
что любой ложный шаг мог бы все испортить.
   По дороге я заглянул в бар к Сэму,  съел  бутерброд,  запил  его  кружкой
пива. В баре было прохладно и тихо. Я стал размышлять.
   Мирон С. Хартли специализировался в организации конгрессов.  Монктон-Сити
- город, подходящий для такого рода деятельности, здесь  ежегодно  проходило
не  менее  двухсот  всякого  рода  конгрессов,   съездов,   коллоквиумов   и
конференций.  Всем  известно,  как  они  обычно  проводятся.  Начинается   с
распространения программы  конгресса  и  заседаний,  а  заканчивается  речью
президента. Но для большинства  делегатов  любой  конгресс  означает,  кроме
того, и нечто иное. А именно: неделю отдыха от дел и, в частности, от  своих
жен. А Хартли был приятелем Гарри Свенсона.
   Тут я стал строить гипотезы, которые подкреплялись определенными фактами.
Свенсон нанимал по контракту девушек, в частности,  артисток  мюзик-холла  и
для выступлений в ночных барах. Однако развлечения, предоставляемые мужчинам
зрелого возраста и временно  холостым,  могут  приобретать  самые  различные
формы. Пять лет тому назад Свенсон оказался замешан в скандале  в  связи  со
сводничеством. Потом стал осторожней и основал театральное  агентство,  дабы
придать своей  деятельности  законный  характер.  В  целом,  если  ход  моих
рассуждений был правилен, Свенсон  просто-напросто  обеспечил  себе  хорошее
прикрытие; он,  конечно,  поставлял  достопочтенным  господам  конгрессменам
шикарных девок из мюзик-холла и ночных кабаков.
   Я не знал еще, замешан ли Свенсон в истории с убийствами, но дела это  не
меняло. Мне немного известна была манера Рурке вести допрос. Будь у Свенсона
ума на пару центов, он бы немедленно собрал вещички и смылся.
   Я быстро допил пиво и  поехал  к  Свенсону.  Его  контора  помещалась  на
Четвертой авеню. Все, что в моем родном городе имеет отношение  к  индустрии
досуга и развлечений, размещается на этой улице. Здесь в различных более или
менее приличных  заведениях  зарабатывают  себе  на  кусок  хлеба  с  маслом
певички, танцовщицы, исполнительницы стриптиза,  всякие  фигурантки.  Именно
тут  размещается  и  большинство  театральных  агентств.  Контора   Свенсона
занимала второй этаж респектабельного  коммерческого  здания  со  сдающимися
внаем помещениями. Я поднялся на лифте.  В  просторной  приемной  за  столом
восседала черноволосая красотка. Большинство кресел для ожидающих  было  уже
занято  девицами,  разумеется.  Некоторые  сидели  сияющие,   преисполненные
надежд; другие - с терпеливым видом людей, привыкших к долгому ожиданию. Все
с любопытством уставились на меня,  но  интерес  сразу  пропал,  как  только
девушки убедились, что я человек посторонний.
   Подойдя к черноволосой красавице, я сказал ей:
   - Мне хотелось бы  поговорить  с  мистером  Свенсоном.  Скажите:  Престон
спрашивает!
   - Вам назначена встреча, мистер Престон? - осведомилась красотка,  приняв
сугубо официальный вид.
   - Нет, но все равно доложите обо мне!
   Она с извиняющимся видом  улыбнулась  и  грациозным  жестом  показала  на
ожидающих девиц.
   - Сожалею, - заявила секретарша, - но  мистер  Свенсон  в  данный  момент
ведет прием, и все эти девушки пришли раньше вас!
   - Вам же сказано, милочка, доложите обо мне! И скажите, чтобы принял меня
сейчас же. Впрочем, если хотите, я сам могу доложить о себе!
   Тут я сделал вид, будто намереваюсь  ворваться  в  святилище.  Секретарша
подскочила.
   - Хорошо, - сказала она, покраснев от гнева. - Я доложу о  вас  шефу,  но
это ровно ничего не даст!
   Через полминуты она вернулась и закрыла за собой дверь, на которой висела
табличка "Т. Свенсон. Директор".
   - Держу пари, он жаждет  со  мной  увидеться!  Секретарша  молча  кивнула
головой и села на место. Потом сказала:
   - Мистер Свенсон сейчас освободится. Подождите, пожалуйста, пару минут!
   Одна из девиц что-то прошептала своей соседке, и обе посмотрели  на  меня
очень гневно.
   Я наклонился к прекрасной брюнетке.
   - Как импресарио ваш Свенсон явно не на высоте! - сказал ей убежденно.  -
Иначе вы бы не сидели тут секретаршей в приемной! Вы достойны лучшей участи!
   Девушка не без ехидства ответила:
   - А вы неоригинальны, мистер Престон! На этой неделе вы седьмой, кто  мне
это говорит!
   Тут дверь кабинета Свенсона открылась, вышла девица. Она  быстро  закрыла
за собой дверь и  озарила  секретаршу  сияющей  улыбкой,  которая  остальным
присутствующим, включая меня, не предназначалась. Девица казалась в восторге
от своей беседы с великим администратором.
   - Так я иду! - спросил у секретарши.
   - Да, - ответила брюнетка.
   И вот настал мой черед предстать пред светлые очи  мистера  Свенсона.  Он
восседал  за  огромным  письменным  столом  орехового   дерева,   сверкающая
поверхность которого ясно свидетельствовала, что никакими делами на  нем  не
занимались.
   - Ну и ну! - сказал Свенсон. - Частный сыщик! Присаживайтесь, прошу вас!
   - Роскошные апартаменты! - заметил я, усаживаясь на стул.
   - Это для меня не новость!  Не  знаю  цели  вашего  визита,  но  вынужден
просить немедленно перейти к делу, ибо мне еще надо принять много народу.
   - Да, видел. У меня к вам только одна  просьба.  Мне  хотелось  бы  вновь
увидеться с Хуанитой. Можете это устроить? Свенсон слегка нахмурился,  потом
улыбнулся.
   -  Боюсь,  вы  рассчитываете  на  мою  память  больше,  нежели  она  того
заслуживает, Престон. В моей  картотеке  зарегистрировано  более  четырехсот
девиц. Из них я помню не более половины. Хуанита, говорите?
   Он повернулся к обитой кожей стойке для досье и выдвинул один из ящиков.
   - Будет затруднительно ее найти, если только вы не знаете фамилии.
   - Моралес. Хуанита Моралес.
   Свенсон полистал досье, останавливаясь время от времени то на  одном,  то
на другом имени, но в конце концов покачал головой.
   - Сожалею, Престон! Такой у меня не значится. Где она работает?
   - Она не работает. Скажет а данный момент отдыхает.
   - В таком случае, - сказал Свенсон, вздымая вверх руки, - боюсь,  что  вы
обратились не по адресу!
   - Меня к вам Хартли послал. Он сказал, вы можете мне дать о ней сведения.
   Свенсон  снова  слегка  нахмурил  брови,  дабы  продемонстрировать   свое
недоумение.
   - Хартли? А кто это?
   - Мирон С.  Хартли  из  туристического  агентства  Монктон-Сити.  Вы  его
отлично знаете, - сказал я уверенно.
   - А, этот тип? Да, кажется я его где-то встречал!
   - Я тоже так думаю. Видел вас вместе вчера  вечером.  Свенсон  сощурился,
затем  откинулся  в  кресло  и  кончиками  пальцев   погладил   лакированную
поверхность письменного стола.
   - Что вы хотите этим сказать, Престон?
   Тон  его  изменился.  Ранее  это  был  перегруженный  делами  импресарио,
излучающий готовность проявить себя максимально полезным. Теперь передо мной
оказался настоящий Свенсон, каким он был на самом деле.
   - Я же вам уже  сказал.  Меня  интересует  Хуанита  Моралес.  Я  объяснил
Хартли, что хотел бы с ней снова встретиться, а он посоветовал обратиться  к
вам.
   Свенсон нервно стал постукивать пальцами по столу.
   - Он совсем с ума сошел! Никогда ничего не слышал об этой девушке!
   - Да не может того быть!
   Я закурил сигарету и стал пускать кольца дыма. Свенсон молча  смотрел  на
меня.
   - Видите ли, Свенсон, не сердитесь слишком на Харчли Есть  люди,  которые
созданы для дел такого рода. Люди роде вас или меня.  А  Хартли  для  такого
дела не годится. Когда я с ним заговорил о Хуаните, он меня послал подольше.
Тогда я его немножечко поколотил, и Хартли сломался. Но он  очень  старался,
Свенсон! Могу это подтвердить.
   Импресарио окаменел, словно статуя, и смотрел на меня ненавидяще.
   - Итак, вы его избили?
   - О! Самую малость! Никаких следов не останется!
   - И когда это произошло?
   - Сегодня рано утром. Вы, наверное, еще были в постели.
   - Не верю ни одному вашему слову!
   - Спросите у него.
   Не спуская с меня глаз, Свенсон некоторое время поразмышлял. Затем  нажал
одну из кнопок интерфона.
   - Соедините меня с мистером Хартли! - рявкнул он. - Да побыстрей!
   - Зря вы это делаете! - предупредил я его. Что?  Чего  это