- А давай тебя посадим!
   Я помолчала, потом каменным голосом спросила:
   - Другие предложения есть? Следующие полчаса мы обзванивали  знакомых
с одним и тем же вопросом: кто имеет право беспрепятственного прохода  в
тюрьму, да еще и с возможностью расспрашивать ее начальство?
   Мне было  предложено  притвориться:  журналисткой,  инспектором  СЭС,
пожарным   инспектором,   ревизором   главного   управления   исполнения
наказаний,  вдовой  известного  бандита   и   даже   бывшей   любовницей
начальника, которую он давно забыл. Еще через час  мы  впали  в  уныние.
Николай Иванович вытащил  из-под  пятой  точки  пульт  и  машинально  им
щелкнул. На экране появилась репортерша программы местных новостей.
   -  Всем  известно,  что  депутат  Макаров  неоднократно  поднимал   в
Законодательном собрании вопрос о соблюдении прав человека в  российских
тюрьмах. Ряд его заявлений носит  откровенно  популистский  характер.  В
России, где в местах  лишения  свободы  отбывают  наказание  около  трех
миллионов человек, тюремная тема вполне способна принести дополнительные
очки в предвыборной гонке...
   - Коля, - пробормотала я, не отрывая глаз от  экрана.  -  Кажется,  у
меня есть план. Дай-ка мне записную книжку. Та-а-ак, Соколов...
   Вадим Соколов, мой  прежний  гражданский  супруг,  ныне  трудится  на
Исаакиевской площади, в одном из самых фешенебельных  офисов  "Астории".
Действительно,  где  же  еще  сидеть  политтехнологу,  как  не  рядом  с
Законодательным  собранием?  Впрочем,  уровень  местных  выборов   Вадим
миновал  давно.  Соколов,  психиатр  по  образованию,  после   окончания
Военно-медицинской академии попал в "почтовый ящик" и был направлен  для
получения второго высшего образования  на...  филологический  факультет.
Вадим изучал связь между человеческой психикой и речью. Особенно в части
воздействия речи на эту самую психику. Я прожила с Вадимом два  года,  а
потом он ушел, выдав самое оригинальное  объяснение,  какое  мне  только
приходилось слышать: "Сашка, я тебя так сильно люблю,  что,  боюсь,  еще
чуть-чуть, и у меня сформируется привычка  тебя  так  сильно  любить.  А
знаешь, что это означает? Это означает, что уйти я уже никогда не смогу,
стану твоим рабом и ты перестанешь меня уважать".
   Перестройка, принесшая нескончаемую череду  референдумов  и  выборов,
превратила знания Соколова в золото. В смысле  -  неиссякаемый  источник
доходов. Теперь он активно востребованный политтехнолог.
   Прорваться к нему в кабинет - проблема из проблем. К  счастью,  Вадим
питает ко мне самые светлые чувства и  оставил  номер  конфиденциального
мобильника. Я набрала  его  с  замирающим  сердцем.  Только  бы  Соколов
оказался в России! Современный уровень связи оставляет место для облома,
вроде: "Извини, сегодня встретиться не смогу. Я в Новой Зеландии".
   - Алло?  -  ответил  знакомый  бархатный  голос  с  едва  различимыми
"рычащими" интонациями.
   Такой тембр Соколов  вырабатывал  в  течение  нескольких  лет.  Якобы
подобная частота повышает убедительность речи.
   - Вадим? - обрадовалась я. - А это Саша! Вот, решила позвонить...
   - Ворошилова, - оборвал меня бывший гражданский муж, - говори быстро,
что тебе надо?
   Я слегка опешила. Воспользовавшись паузой, Соколов высказал все,  что
думает по поводу моего прошлого звонка. Мол, использовала его и бросила.
Ни встречи, ни звонка.
   - Ну, не злись, пожалуйста,  -  я  перешла  на  приторно-сладкий  тон
голливудских капризниц. Когда в кино какая-нибудь дама желает  задобрить
главного героя, она всегда говорит таким  голосом.  -  Я  тебе  звонила,
честное слово, но меня не соединяли!
   Трубка же не отвечала. Вот я и подумала, что ты уехал куда-то...
   Наврав  с  три  короба,  я  уповала  на  то,  что  Вадим  будет  "сам
обманываться рад".
   - Ладно, - смягчился Соколов. - Положим, я тебе  поверил.  Теперь  ты
скажешь, какова цель звонка?
   - Может быть, встретимся, поговорим...
   - Отлично, в семь у меня дома, - тут же последовало предложение.
   Я замялась. Возвращать интим в отношения с бросившим меня мужчиной не
хотелось.
   - А нельзя ли сначала поужинать? - спросила я.
   - Хорошо, - согласился Вадим, - сначала поужинаем. У меня  дома  есть
плита, стол, тарелки и даже фужеры.
   - Ты надо мной издеваешься?! - не выдержала я.
   - Это ты надо мной издеваешься,  -  последовал  огорченный  вздох.  -
Говори, что надо, или я отключаюсь. Твои медвежьи попытки меня  корыстно
соблазнить, чтобы потом продинамить, никуда не годятся!
   Пришлось признаться, но без страховки я все же не решилась.
   - Тогда обещай,  что  поможешь.  Позарез  надо!  Речь  идет  о  жизни
человека!
   - Кого убить? - саркастически поинтересовался Соколов.
   - Никого не надо, - я насупилась. - Ты депутата Макарова знаешь?
   - Гораздо ближе, чем хотел бы, а что?
   - Мне надо стать его помощницей, - раскололась я.
   - Что?! Этого... - последовал непарламентский возглас Вадима.
   - Вадим, сам Макаров может вообще об этом не знать!
   - Сашка, или ты рассказываешь, во что вляпалась, или я тебе  помогать
не буду. Это последнее слово, - пригрозил Соколов.
   - Хорошо...
   И я  постаралась  максимально  сжато  изложить  обстоятельства  своей
нынешней  жизни.  Рассказала  про  агентство  "Око  Гименея",  про  свою
детективную "карьеру", про Розу Жемчужную и ее  сестру  Жанну  Агалаеву.
Вадим, кажется, настолько офигел, что не вставил ни единого язвительного
замечания.
   - Во-о-т, - протянула я, завершая свой рассказ, - и теперь мне  нужно
проникнуть в эту самую  злосчастную  тюрьму,  чтобы  выяснить,  как  все
происходило.
   - И ты подумала, что, вооружившись  коркой  помощницы  этого  идиота,
борца  за  депутатское  кресло,  сможешь  заставить  начальника   тюрьмы
выложить правду? - еле выговорил Соколов.
   - Ну, в общем, да, - призналась я, чувствуя, как краснеют мои щеки.
   - Ну ты, Сашка, даешь! - расхохотался Вадим. - Ты где такое вычитала?
В иронических детективах? Да тебя на  порог  не  пустят,  не  то  что  к
начальнику!
   - Как же мне быть? - растерялась я.
   - Позвони через час моему секретарю, я дам  распоряжение,  чтобы  она
все хорошенько разузнала. Ну, там, сколько, кому...
   А-а... - разочаровалась я. - Взятку и так можно дать.
   - Ох, Сашка, - вздохнул Соколов. - Ну, кто ж  сейчас  у  кого  попало
взятки-то берет? Темный ты человек, ни  фига  не  знаешь  об  укреплении
вертикали власти. Я завтра прилечу и все. Не волнуйся.
   - Ага, - я притворно  рассердилась,  -  а  кто-то  тут  настаивал  на
встрече у него дома...
   - Ради такого случая  сел  бы  в  ближайший  самолет  и  прилетел,  -
серьезно ответил Вадим.
   Я была тронута и потеплевшим голосом спросила:
   - Откуда?
   - Из Нью-Йорка, - последовал ответ.
   - Ой! - во мне проснулся инстинкт бюджетника. -  А  я  все  болтаю  и
болтаю! Предупредил бы хоть!
   - Сашка, не тараторь! Через час звони секретарю, а  завтра  увидимся.
Все, пока.
   Соколов отсоединился.
   - Ну что? - Николай Иванович во время моего разговора так изъерзался,
что аж вспотел.
   - Порядок, - кивнула я. - Он нам устроит тюрьму!
   - Кто это "он"? - Николай Иванович сузил свои круглые глазки.
   - Мой бывший муж, - вздохнула я и, вскочив со стула. - Очень  хороший
человек.
   - Понятно, - кивнул младший детектив.
   - Кофе будешь? - я не поняла причины расстройства Николая Ивановича.
   - Буду, - сердито проворчал он, - только с ликером...
   Секретарь Вадима Соколова перезвонила мне на трубку сама и  радостным
голосом сообщила, что их величество ожидает меня завтра, около четырех.
   Ура! Сегодняшний вечер и завтрашнее утро можно  отдыхать.  Все  равно
ничего не узнаем. Такое  положение  вещей  меня  порадовало  несказанно.
Можно провести спокойный  вечерок  -  и  у  Корсаковых  поскучать  перёд
телевизором. Мне, после двадцати лет работы на "скорой", где каждый день
как на войне, скука  представляется  неизъяснимым  блаженством.  Это  же
фантастика, когда тебе скучно и нечего  делать!..  А  какая  может  быть
скука, когда вечерами еле-еле доползаешь до  кровати?  Или  работа  дает
такой адреналин, что любые экстремальные виды спорта отдыхают? Или  мера
ответственности такова, что по тяжести  сравнима  лишь  с  высшей  мерой
наказания?  Господа,  цените  скучную  жизнь!  Скука   есть   отсутствие
стрессов, которые,  как  известно,  сокращают  продолжительность  жизни,
способствуют  развитию  хронических  заболеваний  и  плохо   влияют   на
потенцию.
   Подъезжая к дому Корсаковых, я  еще  у  ворот  заметила,  что  внутри
как-то чересчур оживленно. Во всех окнах горел свет,  по  первому  этажу
перемещались ожесточенно жестикулирующие силуэты.
   Только я закрыла машину, как дверь дома с грохотом распахнулась и  на
улицу вылетела гора вещей.
   - Убирайся отсюда! - не своим голосом  вопила  Регина  Васильевна  на
сестру.
   - Совсем сдурела?! - Владилена бросилась собирать свои тряпки.
   - Чтобы ноги твоей больше здесь не было!
   В окне второго этажа я заметила Розу, она давилась от смеха, наблюдая
эту сцену.
   Заметив меня,  Владилена  внезапно  окрысилась  и,  показав  пальцем,
заорала:
   - Ты бы вот с этой б... лучше разобралась! Только приперлась - и  уже
к твоему Никите лыжи навострила! Весь поселок  видел,  как  твой  бывший
е... в бане с ней мылся!
   - Совсем сдурела?! - вторила я Регине Васильевне.
   - Сами вы сдурели!
   Владилена приблизилась, и я мгновенно уловила крепкий запах алкоголя.
   - Шли бы вы спать, Владилена Васильевна...
   - Сама ты иди знаешь куда?!
   И Владилена красноречиво объяснила направление.
   - Нет, я ее сейчас убью! - раздался  вдруг  визг  Регины  Васильевны.
Сбежав с крыльца, она схватила сестру за шкирку и энергично  встряхнула.
- Еще раз увижу, что ты, пьянь, крутишься вокруг Анатолия Борисовича...
   - Да сгинь ты, сука!
   Сообразив,  что  сестры  поцапались  из-за   какого-то   мужчины,   я
успокоилась и двинулась было к дому, но обернулась и увидела, что  тетки
с воплями покатились по земле,  вырывая  друг  другу  волосы  и  царапая
физиономии.
   Эх,  знал  бы  неизвестный  мне  Анатолий  Борисович,  каким  успехом
пользуется!
   -  Ох,  надоели,  дуры  чертовы!  -  проворчала   вполголоса   Алена,
появившись  на  крыльце  с  ведром  воды,  и   привычным,   чувствуется,
отработанным жестом окатила разъяренных хозяек.
   - Моя блузка! - Владилена разом прекратила военные  действия.  -  Ты,
дура кухонная! Это же "Версаче"!
   Холодный душ ее не только успокоил, но и протрезвил.
   - Ладно, идем в дом,  а  то  замерзнешь,  -  проявила  заботу  Регина
Васильевна.
   Сестры, обнявшись, направились наверх. Регина Васильевна  настаивала,
чтобы Владилена обязательно  приняла  ванну  с  горчицей,  иначе  "можно
схлопотать воспаление".
   - И часто  они  так?  -  спросила  я  у  Алены,  глядя,  как  парочка
взбирается по лестнице: всхлипывающая Владилена и суетящаяся вокруг  нее
Регина Васильевна.
   - От мужиков зависит, - вздохнула кухарка. - Когда есть  какой-нибудь
на примете, так почти каждый день, а когда нет никого, так и не  дерутся
почти.
   - А сейчас, стал о быть, есть? - внесла я логическое умозаключение.
   - Угу, -  кивнула  Алена,  -  участковый  вчера  наведался,  Анатолий
Борисович. Вот они и поцапались.
   - К кому? - не поняла я.
   - Да просто так зашел! - Алена  расхохоталась.  -  Регина  Васильевна
сегодня утром с чего-то  сказала,  мол,  Анатолий  Борисович  еще  очень
ничего, а Владилена побежала днем к нему в отделение, и давай там  перед
ним задом вертеть да  глазки  строить.  Вернулась  и  расхвасталась.  Ее
послушать, так Анатолий Борисович ее прямо в загс пригласил. Вот  они  и
подрались.
   - Понятно.
   Размышляя, зачем к Корсаковым мог  явиться  участковый,  я  поднялась
наверх.
   Только собралась закрыть дверь, как за спиной послышалось кряхтение и
легкий стук, словно кто-то волоком тащил по лестнице мешок с черепицей.
   - Блин, у всех работа как работа, а я вечно грузчик при  этом  пьяном
козле! Нанимался водителем, а работаю грузчиком!
   На площадку второго этажа высокий, коротко стриженный блондин,  глядя
на меня и как бы жалуясь, тянул бесчувственное тело.
   - Добрый вечер, - громко поздоровалась я.
   - Привет, - сердито ответил  молодой  человек,  -  вы  и  есть  Ольги
Анатольевны тетка?
   - Да, - кивнула я. - Александра Александровна.
   - Ну и нашла же ваша племянница себе муженька! - вздохнул водитель. -
Целыми днями водку жрет, да по... Ладно, забирайте огрызка своего.  Все,
я увольняюсь! Лучше получать на двести долларов меньше,  но  работать  у
нормальных людей! Кстати, слышали, какой Владилена скандал учудила?
   - Даже видела, - вздохнула я. - Алена их с сестрой водой разливала!
   - Не этот, из-за статейки Владилены... Про фигуристку Ведерникову.  Я
бы на месте тренера этой Ведерниковой Владу бы зубами загрыз!
   - Какой  статейки?  -  спросила  я,  пропустив  мимо  ушей  последнюю
реплику.
   - Вы что, совсем телевизор не смотрите? - удивился водитель и тут  же
застрекотал:
   - Уже вторую  неделю  мусолят!  Ведерникову,  олимпийскую  чемпионку,
заподозрили в применении допинга. Возраст у  нее  как-никак  предельный,
двадцать восемь, что ли... Тетка себе пенсию  зарабатывает.  Там  десять
тысяч призового фонда, там пятнадцать... А тут перед  самым  чемпионатом
Европы  появляется  в  прессе  статья:  у  Ведерниковой  есть   двойник!
Представляешь?! И действительно, у нее есть сестра, тренер по  фигурному
катанию, и у сестры - дочка, на Ведерникову похожая, как две капли воды!
Что тут понеслось! Полный мрак! Думали, Ведерникова на чемпионат  Европы
не поедет. Но тетка оказалась упертая. Поехала.  И  даже  в  десятку  не
попала! Представляешь? Лечится теперь в какой-то закрытой клинике. И все
из-за поганой статейки!
   - Я и не знала, что Владилена Васильевна подобными вещами занимается,
- искренне поразилась я.
   - Ладно, нет у меня времени болтать, - подвел итог беседы водитель. -
Адье! Ключи я внизу на столик положу, как обычно.
   Молодой  человек,  засунув  руки  в  карманы   спортивной   ветровки,
спустился вниз.
   Олег Корсаков что-то беспокойно бормотал, лежа  у  двери  супружеской
спальни. Что-то про форточку. Действительно, по полу тянул сквозняк.  Во
мне шевельнулось человеческое сочувствие. Нельзя его  все-таки  оставить
мерзнуть на полу.
   - Ольга!
   Я постучала  в  дверь  спальни.  Неожиданно  дверь  с  тихим  скрипом
приоткрылась. Внутри было темно.
   Странно, куда могла деться Роза? Я  открыла  дверь  и,  собравшись  с
силами,  поволокла  мертвецки  пьяного  представителя  сильного  пола  к
постели.
   - Отстань! - взревел Олег,  когда  я,  вспотев  от  натуги,  пыталась
взвалить его тушу на кровать.
   От испуга я его уронила, и от удара об  пол  Олег  немного  пришел  в
себя. Он сел, помотал из стороны в  сторону  головой.  Огляделся.  Затем
уставился на меня.  Долго  смотрел,  а  потом  с  непередаваемой  тоской
произнес:
   - Знаешь, стерва, а ты ведь  мне  всю  жизнь  испортила!  -  и  снова
отрубился. - Так-так... - пробормотала я.
   Мертвецки пьяный Олег принял меня за Розу Жемчужную. И  судя  по  его
реплике - терпеть Розу не может. Хотелось бы знать - почему.
   Я нерешительно огляделась. Интересно, оправдывает ли занятие  частным
сыском незаконный обыск? Заперла дверь на случай, если  Роза  неожиданно
вернется, и решительно выдвинула верхний ящик комода.
   Внутри лежало белье. Сваленные в кучу мужские  носки  и  трусы.  Это,
скорее всего, ящик Олега. Брезгливо поморщившись, я пошарила  руками  по
оргалитовому дну. Честно говоря, необходимость постоянно соприкасаться с
такими интимными предметами  мужского  гардероба,  как  трусы  и  носки,
всегда отвращала меня  от  семейной  жизни.  Какая-то  в  этом  виделась
несправедливость. Ну почему я должна ему стирать?
   Следующий  ящик  был  набит  глаженым  постельным  бельем.  Тщательно
проверив  все  слои,  я  наткнулась  на  фотографию.  Снимок  запечатлел
невысокую симпатичную девушку в белом платье в  обтяжку,  обнимающую  за
талию Розу, а напротив них стоял Хосе Равель! На Жемчужной  обтягивающее
красное платье на тонких бретелях и бриллиантовое колье на  шее.  Взгляд
же ее наполнен  завистью  и  яростью.  В  руках  у  всех  троих  фужеры.
Неизвестная девушка и Хосе смеются, а Роза ревниво улыбается. На  заднем
плане непроглядная темнота, рядом пустой столик. Похоже на летнее  кафе,
одеты все легко, но по-вечернему. На  Хосе  Равеле  черная  расстегнутая
рубашка. Судя по выражениям лиц,  у  смеющейся  девушки  и  Хосе  полное
взаимопонимание... Интересно, кто это?
   "Успокойся, - сказала я сама себе.  -  Вспомни  китайскую  поговорку:
если проблему можно решить, то не стоит о ней тревожиться; если проблему
решить нельзя, то тревожиться бессмысленно". Да  уж!  Хорошо  рассуждать
этим китайцам! А если неизвестно, можно решить проблему  или  нельзя?  И
какую проблему я, собственно, собираюсь решать?
   Я сунула фотографию обратно и тщательно пригладила белье. Не дай бог,
Роза заметит излишнее любопытство с  моей  стороны.  Но...  Подумав  еще
секунду, я, на свой страх и  риск,  вытащила  снимок  и  сунула  себе  в
карман.
   Отказавшись от ужина и предусмотрительно закрывшись, я растянулась на
кровати. Снимок все не шел у меня из головы. Роза говорила, что ездила к
Хосе Равелю в Испанию с сестрой Зарой. Вполне логично предположить,  что
девушка в белом платье, которая на фотографии смеется,  нежно  глядя  на
Равеля, и есть та самая Зара. "И что из этого следует? - спросила я себя
и сама же ответила:
   - Ничего".
   Вытащив свою тетрадку, записала: "Наблюдение. Нашла в бельевом  шкафу
Розы Жемчужной фотографию.  На  ней  запечатлены  Хосе  Равель,  Роза  и
неизвестная девушка (возможно, Зара?). Утром  Ефрем  Жемчужный  сообщил,
что Зара покончила с собой из-за несчастной любви. Нужно под  каким-либо
предлогом  убедить  Розу  или   Ефрема   показать   фотографию   младшей
Жемчужной".
   Так и не дождавшись Розы, я задремала.
   На следующий день  рано  утром  позвонил  Николай  Иванович  и  хмуро
сообщил, что улетает в Йошкар-Олу завтра.
   - Почему-то в эту Тмутаракань самолеты летают ни свет, ни заря.  Хотя
у нас с ними разница в час!
   Я сонно пожелала Николаю Ивановичу мягкой  посадки.  Часы  показывали
без пятнадцати шесть.
   Примерно  в  девять  позвонил  Вадим  Соколов  с  радостным  утренним
вопросом:
   - Дрыхнешь? Сколько можно! Поднимайся, я сделал, что ты просила!
   - Уже еду, - пробормотала я, опуская ноги на холодный пол.
   Соколов сдержал обещание. Когда мы встретились у него в офисе, у меня
в глазах зарябило от обилия бумажек, которые он мне совал. Больше  всего
поразило  синенькое  удостоверение  с  надписью  "Комиссия   по   правам
человека". Из быстрого убедительного монолога бывшего мужа  стало  ясно:
мне предстоит роль инспектора этой комиссии.
   - Ты, кажется, - буркнул Соколов, - в  помощницы  чокнутого  депутата
набивалась, а я тебя проверяющим лицом президента назначил!
   - И что, начальник тюрьмы как только увидит меня, тут же захочет  мне
помощь оказать? - недоверчиво протянула я.
   -  Смотря  насколько  испугается,  -  признался  Соколов,   -   твоих
документов достаточно, чтобы беспрепятственно попасть внутрь. Дальше все
зависит от твоей настырности.
   - Вадим, - я изобразила милейшую улыбку и выставила вперед свою тощую
коленку, - а ты не мог бы дать совет, как его убедить?
   Коленка подействовала. Соколов приподнял брови вверх.
   - Во-первых, сколько раз тебе говорить, что нельзя  начинать  просьбу
со слов "а не могли бы  вы?".  В  самом  вопросе  заключена  возможность
отказа.  Во-вторых,  если  ты  имеешь  одинаковый  социальный  статус  с
собеседником, убеждать его ни в чем не нужно. Делаешь так: одеваешься  в
красное, волосы убираешь назад, на нос нацепляешь очки и смотришь поверх
них. Гово