-
отбиваешь меня у жены, будучи уверена,  что  вполне  способна  сделать  это!
Потом - используешь меня на погибель моих же детей! Тебе наплевать на  Амоса
Даррела! Работа уже  свернула  не  туда,  люди,  на  которых  ты  работаешь,
предпочли бы отменить операцию, а не привлекать дальнейшее внимание к  своим
действиям. Но ты не можешь отказаться, не можешь и помыслить, что я  вернусь
назад, к семье, и позабуду тебя во  второй  раз.  Это  уже  случилось  после
войны, и ты решила наказать меня.
   Она помолчала, потом вздохнула:
   - Сущая правда. Но ты не совсем справедлив.
   - Может быть. А какая разница?
   - Сейчас - никакой... Разумеется, ты хорошо знаешь  доктора  Даррела,  но
дополнительные данные о его привычках могут  пригодиться.  Решать,  конечно,
будешь сам, однако, должна сказать, он ездит по дороге на Лос-Аламос утром и
вечером.  Можем  обеспечить  быструю,  тяжелую  машину.  Дорога  извилистая,
горная...
   Я засмеялся.
   - Да, солнышко, но  как,  черт  побери,  в  тяжелой  машине  догонять  по
извилистой дороге спортивный "порше"? В горах он обойдет  любой  "ягуар".  А
если даже я столкну Амоса  со  склона  -  колымага  надежна  и  прочна,  как
банковский сейф; Амос пользуется ремнями безопасности. Запрыгает  мячиком  и
встанет с ухмылка. Никчемный план.
   - Вот видишь? Ты знаток - потому я тебя и выбрала. Дело вовсе не в мести.
Разработай  собственный  порядок  действий.  Я  хотела   создать   видимость
несчастного случая ради тебя самого... Эрик?
   - Да?
   - Я просила не проклинать меня, помнишь? Все мы  делаем  то,  что  должны
делать. Выбора нет.
   - Да, - сказал я. - Выбора действительно нет. И ударил ее.

Глава 30

   В конце обучения Мак наводил на курсантов  окончательный  блеск  и  читал
коротенькую лекцию.
   - Достоинство, - говорил он. - Помните, чувство собственного  достоинства
- ключ к сопротивлению любого человека: и мужчины, и женщины. Покуда объекту
дозволено  чувствовать  себя   разумным   существом,   наделенным   правами,
привилегиями, самоуважением, объект может стоять насмерть. Возьмите  солдата
в чистой, выглаженной форме, вежливо подведите к столу, с  почетом  усадите,
церемонно попросите положить руки на стол. Потом  можете  загонять  ему  под
ногти хорошо заточенные спички, поджигать их  -  и  поражаться,  как  парень
созерцает собственные жареные пальцы и смеется вам в лицо. Но, если того  же
солдата сперва обработать, показать, что вам наплевать  на  сохранность  как
собственных кулаков, так и чужой анатомии  -  даже  не  особенно  стараться,
просто  хорошенько  помять,  парень  тут  же  перестанет   воображать   себя
романтическим воплощением благородной отваги.
   Я застал Тину совершенно врасплох. Она треснулась о стенку с такой силой,
что дрогнуло все строение. Затем поползла на пол, неизящно растопырив  ноги,
распахнув ошарашенные глаза. Медленно, с  изумлением  глядя  на  меня,  Тина
поднесла руку к губам, отняла, вытерла о панталоны, оставив на  белой  ткани
пунцовое пятно. Шевельнулась, начала подниматься.  Я  перегнулся,  сгреб  ее
блузку на груди; потянул, отрывая пуговицы, раздирая швы. Поставил  Тину  на
ноги и начал хлестать по щекам до тех пор, пока из носа  не  хлынула  кровь.
Что было силы  я  толкнул  ее.  Тина  оступилась,  попыталась  удержаться  и
шлепнулась на четвереньки. Я пнул ее ногою в зад, она рухнула окончательно и
фута два проехала по запыленному полу прямо на лице и животе.
   Тина медленно перевернулась.
   - Схватишься за оружие, милочка, - ударю ботинком по лицу, -  объявил  я,
выжидая.
   Совсем иная Тина медленно встала с пола и повернулась ко мне: оборванное,
грязное, окровавленное создание - выглядевшее, слава Богу, странно  бесполым
- создание, которое вытирало нос и губы остатками блузки,  елозило  грязными
ладонями по белым  панталонам  и  не  обращало  никакого  внимания  на  свою
растерзанную  одежду.  Не  избитая  хорошенькая  женщина,  еще   сохраняющая
известную заботу о внешности, а раненый, загнанный зверь, глядящий только на
охотника.
   - Болван! - выдохнула она. - Чего ты добился? - Она  быстро  отступила  к
окну. Занавеска с шорохом взлетела.  Тина  развернулась,  люто  зыркнула  на
меня:
   - Вот! Лорис уходит! Я предупреждала! Теперь уже поздно. Делай  со  мною,
что хочешь, уже поздно!
   Я осклабился, взял с кровати бумажный пакет и швырнул Тине.
   - Разверни.
   В ее глазах мелькнули испуг и недоумение. Она подошла к постели, положила
пакет, сорвала бумагу и не  обнаружила  ничего,  кроме  норок  на  сатиновой
подкладке. Посмотрела на меня, осторожно расправила пелеринку -  и  замерла.
Внутри лежал громадный револьвер Лориса.  Глянцевый  мех  вокруг  испачкался
полузасохшей кровью. Револьвер казался опасным уродливым животным, хищником,
обгадившим собственное логово.
   - Ты посылала предупреждения моей жене? Тина" ты просто дура. Я  ходил  у
Мака в лучших мальчиках не потому" что содрогался при виде дохлых кошек.
   Разумеется, Тина признала  револьвер.  Секунду  спустя  она  осторожно  и
ласково тронула рукоять.
   - Лорис мертв?
   - Наверное, уже да, - ответил я. - Чтобы выжить,  ему  требовались  новое
сердце и легкие. Все кончено, Тина.
   Она обернулась ко мне, однако вряд ли услышала сказанное. Не думаю, будто
Тина любила своего напарника, да и сам он, судя по утренней сцене, верностью
не отличался. Пожалуй, Тина чувствовала себя подобно  человеку,  потерявшему
руку - сильную, полезную конечность, неспособную мыслить самостоятельно, - и
пускай, на то она и рука. С Лорисом работалось,  подозреваю,  куда  легче  и
лучше, чем со мной.
   Она тихо проронила:
   - Как мужчина он был получше! тебя, Эрик.
   - Вероятно. В буквальном смысле слова. Но в  постельных  вопросах  мы  не
состязались. А как боец он не стоил ни черта.
   - Да если бы Лорис только дотянулся до тебя...
   - Если бы у этой кровати были  крылья,  мы  бы  на  ней  улетели.  Когда,
спрашивается, подобному безмозглому куску говядины удавалось  дотянуться  до
меня? Один раз, - признаю, - когда я ничего не ждал. Но я вернулся  прямо  в
старую колею, голубушка. Ты сама этому помогла. А Эрик не  имел  обыкновения
бояться здоровенных малых -  уж,  во  всяком  случае,  не  таких,  с  ушами,
пристроенными к дубине.
   Тина стояла передо мной в изодранной блузке и дурацких белых  панталонах,
порванных и перепачканных у колен. Точь-в-точь малыш,  угодивший  в  уличную
потасовку и вытирающий разбитый нос... Я отбросил неуместную мысль.  Времени
для сентиментальных сравнений не было. Это не малыш. Это  свирепая  женщина,
убившая множество взрослых и похитившая по крайней мере  одного  ребенка.  Я
повторил:
   - Все кончено. Тина. Мак велел кланяться.
   В ее глазах опять мелькнули смятение и испуг.
   - Это он тебя послал?
   -  Выбирай:  по-плохому  или  по-хорошему.  Не  заблуждайся.  Посмотри  в
зеркало. Я не забавы ради тебя избил, а показал, что не боюсь пачкать  руки.
Мы оба можем избавиться от множества затруднений,  если  ты  поверишь  моему
слову: пощады не жди.
   Она быстро сказала:
   - Твой ребенок. Твоя девочка. Если я не  выйду  на  связь  в  условленное
время...
   - А я управлюсь прежде, чем это время наступит.
   - Блеф! Ты не осмелишься!
   - Лориса, видишь ли, уже нет на  свете;  можно  осмелиться.  Я  не  знаю,
каковы  люди,  оставшиеся  с  Бетси,  но  убить  ребенка,  несмышленыша,  не
способного говорить и давать показания, - не всякий сумеет. Сумеет  ли,  нет
ли - во всяком случае, без приказа такое сотворят не сразу и неохотно. А кто
отдаст приказ? Уж никак не Лорис! И не ты. . -  Не  посмеешь!  -  прошептала
она. Я расхохотался.
   -  Это  старый  добрый  Эрик,  милочка.  Ты  ошиблась.  Мак  просил  тебя
уничтожить. Мы долго беседовали в Сан-Антонио, Мак  и  я.  Но  я  велел  ему
убираться подальше. Я был мирным гражданином" отцом семейства;  не  хотелось
возвращаться к семье с кровью на руках. Я эти руки пытался отмыть пятнадцать
лет... Так и сказал Маку. Да и не совсем безразлична ты мне  была.  А  потом
Лорис берет и похищает Бетси! - Я перевел дух. - У тебя не было детей, Тина?
Жаль, иначе ты и пальцем не решилась бы дотронуться до моих.
   Наступила тишина. Я спокойно добавил:
   - А теперь расскажи сама, где ребенок. Тина облизала губы.
   - Меня пытались раскалывать люди получше тебя, Эрик.
   - Милая, для такой работы не требуются люди получше. Наоборот, нужны люди
похуже. А если моя девочка в опасности, я становлюсь наихудшим.
   Я сделал шаг. Она отступила, наклонилась, подхватила и вскинула револьвер
Лориса. Вряд ли на что-то рассчитывая. Тина  просто  использовала  последний
невероятный шанс. Не медлила, не угрожала -  прицелилась  в  упор  и  нажала
курок.  Раздался  щелчок,  я   хмыкнул.   Если   дурак   отдает   противнику
неразряженный  револьвер,  то  пуля  между   глаз   полагается   дураку   по
справедливости.
   Я пригнулся, револьвер пролетел над самой головой. Тина запустила руку за
пазуху, лезвие десантного ножа выскочило, звякнуло, встало  на  место  -  но
холодным оружием она дралась неважно. Менее чем за десять секунд  я  отобрал
нож. Мы уже не забавлялись, как  в  Техасе,  я  не  осторожничал,  и  что-то
хрустнуло. Тина вскрикнула, сжимая сломанную  кисть.  Она  следила  за  мною
глазами, черными от ненависти.
   - Никогда не найдешь! - прошипела она. - Хоть убей, ничего не скажу!
   Я взглянул на золингеновский клинок  и  потрогал  кончик  лезвия  большим
пальцем. Глаза Тины распахнулись.
   - Скажешь, - ответил я.

Глава 31

   Я высушил руки и вышел из ванной. От окна  донесся  негромкий  звук.  Это
была Бет.
   Я уставился на нее. Бет неуклюже оседлала подоконник. Наверное, подергала
дверную ручку, ничего не добилась, обошла коттедж и подняла  раму"  а  я  не
услышал за шумом  воды.  Бет  сунулась  было  в  комнату,  внезапно  увидела
лежавшую у противоположной стенки Тину и застыла - белая как мел.
   Я подошел и втянул ее к себе. Затем захлопнул  окно,  опустил  занавеску.
Пересек комнату, подобрал  отложенный  после  употребления  "кольт-вудсмэн",
вынул и тщательно вытер обойму. Вставил ее на место, хорошенько выдраил  сам
пистолет. Сомкнул пальцы Тины на рукояти, поднял  и  опустил  оружие,  чтобы
рука упала естественно. Встал, секунду смотрел вниз, а потом обшарил комнату
взглядом. Кроме принесенного в жертву пистолета, вокруг не оставалось ничего
моего, не считая жены.
   Я машинально взял ее за руку и повел к двери, но Бет проворно  вырвалась.
Я вышел, не касаясь ее. Перед коттеджем  красовался  наш  лимузин.  Надеюсь,
автомобиля не видел ни один обладатель хорошей памяти. Я доиграл свою  роль,
прикрытие обеспечивал Мак, но создавать ему лишние трудности было ни к чему.
Когда полиция проверит пистолет и обнаружит, что в придачу к Тине  и  Лорису
из него прикончили Барбару Эрреру, получится великолепная история  любовного
треугольника:  обезумевшая  от  ревности  жена  убила   молодую   соперницу;
изуродованная разъярившимся мужем, успела выстрелить в этого мужа пять  раз,
а потом разок пальнула в себя. Мелкие несоответствия исчезнут под заботливым
присмотром Мака.
   Я забрался за руль. Бет устроилась рядом.  После  того,  как  она  водила
машину, мне постоянно приходилось перемещать сиденье назад,  иначе  было  не
распрямить ноги. Мы проехали милю и остановились около придорожной аптеки.
   - Какого дьявола ты вообще примчалась? - спросил я.
   - Просто... не могла оставаться дома и ждать, - прошептала Бет.
   - Тебе же говорили, это мое дело.
   Бет покосилась, облизала губы и промолчала. Я достал  карандаш  и  клочок
бумаги, записал номер телефона, вывел адрес.
   -  Сейчас  я  не  совсем  пригоден  для  прилюдного   появления;   пойди,
пожалуйста, позвони по этому номеру. Нужен дайм? Спросишь  мистера  Кэлхуна.
Бетси находится там, где я указал. Маленький переулок в  адобовых  трущобах,
неподалеку от Агуа  Фриа-стрит.  Передай  Кэлхуну,  пусть  действует,  пусть
привлечет местных полицейских, говорящих по-испански и знающих город.
   - А... а мы не можем туда поехать?
   -  Нет,  работать  будут  профессионалы,  положись  на  них.  Думаю,  все
обойдется.
   - Мэтт, я... - Жена потянулась к моей руке, но не смогла себя  заставить.
У нее перед глазами все еще стояли запертая комната и труп на полу.  Видение
будет неизменно возвращаться при взгляде на меня.
   Бет отдернула руку, открыла дверцу, вышла. Я смотрел, как она  вбегает  в
аптеку, стискивая листок бумаги, и гадал, скоро ли Мак подаст о себе  весть.
Довольно скоро, пожалуй. Раздобыть надежного человека в наше время  нелегко.
Пожалуй, довольно скоро Мак предложит новую работу хорошему  знатоку  своего
дела. Я сидел и гадал, как отвечу на это грядущее предложение.  И  с  ужасом
понял, что не знаю...