к. И я  спешить  не  стану.  Посидим  рядком,  поговорим
ладком... Тут очень славно. Совсем не такой вертеп, как у прочих разных.
   Индейская плясунья  ловко  дернула  завязки  пляжных  трусиков,  помахала
трусиками, точно флажком, и, хохоча, убежала прочь.
   - Совсем девчонка, - скривилась Долорес. - Танцевать не  может,  петь  не
умеет. Шляется по эстраде да тряпки скидывает. Когда мне было шестнадцать...
   - А ты откуда родом, Долорес?
   - Из Чихуахуа.
   Я старательно изобразил насмешливое удивление:
   - Что, прямо в клубе и родилась?
   - Да нет! - засмеялась Долорес. - Город есть Чихуахуа! Только  деньжат  в
нем нетути! Не заработать... А здесь я получаю по  тридцать  пять  центов  с
каждой заказанной вами выпивки. Понимаешь, красавчик?
   - На жизнь хватает?
   Собеседница пожала плечами.
   Вовлеченный  в  сию  содержательную  беседу,   я   пропустил   объявление
очередного номера. Даже имя услыхал с опозданием, не  разобрав  толком,  ибо
конферансье - болван, которому,  видать,  кроме  знакомства  с  иностранными
языками, было нечем кичиться, произнес "Лила" на  англо-саксонский  манер  -
"Лайла".
   И занавес внезапно раскрылся.
   И пропустил ее на сцену.
   После индианки - невысокой, крепко сбитой  -  она  выглядела  семифутовой
жердью. Желтое сатиновое платье оставляло  плечи  открытыми,  туго  облегало
фигуру  от  грудей  до  колен,  а   сзади   наличествовал   разрезец,   дабы
передвигаться было можно. Волосы были выкрашены, сделались  чернее  воронова
крыла. Это заставляло Сару казаться и суровей, и старше. Правда, после нашей
первой и последней встречи миновало два года...
   - Лила, догола! - воззвал распорядитель. - Раздевайся! Донага!
   Она увидела и опознала нас немедленно, хотя столик  обретался  на  весьма
изрядном расстоянии от эстрады.
   Увидела - и едва не споткнулась.
   Я подметил вспыхнувший в карих глазах испуг. Ле-Барона, если тот соблюдал
хоть простейшие меры предосторожности, она, разумеется, не знала. Но уж меня
позабыть не сумела. И поняла: Мэттью Хелм явился в клуб "Чихуахуа" отнюдь не
созерцать ее великолепные телеса повторно.
   Разумеется, девушка узнала меня. И? разумеется, припомнила, как я изрядно
смутил ее когда-то, заставив разоблачиться "догола и донага" в иных  местах,
при других обстоятельствах. По  лицу  Сары  и  сейчас  промелькнуло  подобие
румянца. Возможно, девица мысленно оплакала утраченную невинность...
   Сара грациозно повернулась, поплыла вперед, потом закружила,  продвигаясь
вдоль авансцены. Ступала она с уверенным изяществом, которого достигают лишь
долгой и основательной тренировкой. Причем, отнюдь не обязательно сводящейся
к упражнениям в стриптизе...
   Было забавно и чуточку печально видеть мою давнишнюю противницу в  эдаком
притоне и за эдаким занятием.
   - Господи, помилуй! - громко сказал Пат Ле-Барон. - Вот это ягодка! Шесть
футов" и ни единым дюймом ниже! Прелесть!
   Он толкнул меня локтем, ухмыльнулся, точно  собираясь  изречь  совсем  уж
невыносимую скабрезность, и шепнул прямо в ухо:
   - Объект опознан?
   - Да.
   - Я видел  только  фото,  -  продолжал  Пат,  ухмыляясь  наипохотливейшим
образом. - И сразу же передал: сам ручаться  не  в  состоянии.  Рост,  черты
лица, прочие приметы - в порядке. Но волосы, волосы! Не отпечатки же пальцев
у куколки снимать! Вашингтон  обещал,  что  вы  прибудете  и  удостоверитесь
лично. Ошибиться нельзя. Только представьте на минутку:  волочить  визжащую,
брыкающуюся мексиканскую танцовщицу через пограничный мост Шефу в подарок...
   Ле-Барон, видимо, обладал живым воображением, ибо искренне  расхохотался.
Резко прервал смех:
   - Итак... Ухватить, упаковать,  обернуть,  перевязать  ленточкой,  бантик
соорудить попышнее. Любящий муж  уводит  из  поганого  блудилища  неразумную
беглую жену...  Которая  допляшет,  оденется  вновь  и  смешается  со  всеми
остальными - коротать вечер. Если, конечно, подвоха не учуяла. Тогда сбежит,
не сомневайтесь.
   - На подобный случай распоряжения имеются?
   - Хесус отправится за нею - пешком или в  машине,  постарается  заметить,
куда  нырнет  объект.  Если  умудритесь  проследить  сами,  Хесус  обеспечит
прикрытие и поддержку... В чем дело, Елена?
   Жирная  бабища,  определенная   Ле-Барону   в   задушевные   собеседницы,
презрительно скривилась, указала на сцену:
   - Americana!
   Чудилось, мексиканка плюнуть готова.
   - Ну и что?
   - У американских теток очень  маленькие  tetas  .  У  всех
подряд. Смотреть противно!
   - Tetas? - озадаченно переспросил я. Мистеру Хелму  из  Калифорнии  особо
разбираться в испанском не полагалось. - Что это?
   Толстуха задрала  свитер  и  недвусмысленно  продемонстрировала  значение
загадочного слова. Ле-Барон так и прыснул.
   - Tetas, - повторил он. - Последние школьные программы рекомендуют широко
пользоваться наглядными пособиями! Мальчик, ты хорошо запомнил перевод?
   Паясничая, Ле-Барон  опять  подтолкнул  меня  и  повел  бровью.  Пришлось
повернуть голову, пригубить выпивку" рассеянно повести взором.
   Взор отыскал техасского ковбоя и его тщательно растрепанную  парикмахером
пассию в серебристом  платье.  Великолепное  место  выбрал  голубчик,  чтобы
продолжить уютный вечер наедине с дамой сердца! Но возможно ли ждать,  иного
от молодца, способного нацепить подобную сбрую?
   Женщина  следила  за  сценой  не  отрываясь,  напряженно,  пристально.  Я
последовал ее примеру. Сара - а может быть. Лила? - или Мэри  Джейн?  -  уже
завершила первый  круг.  Возвращаясь  волнующимся,  ритмическим  шагом,  она
внезапно показалась мне совсем юной.  Невзирая  на  рост,  крашеные  волосы,
полунеприличное платье. Совсем юной - и слегка испуганной.
   Однако шаг оставался упругим.
   Сара вильнула бедрами  подле  столика,  вокруг  которого  тесным  кольцом
сидели мексиканские зеваки. Засмеялась, ускользнула, прежде нежели ближайший
успел опомниться и облапить гостью. Совершила быстрый  пируэт,  перегнулась,
взъерошила волосы американскому туристу,  отвела  руку,  дабы  парень,  чего
доброго, запястье не поймал да на колени к себе не увлек.
   - Донага, Лайла! - завопил кто-то  позади.  Наверное,  вконец  истомился,
бедняга.
   Сара улыбнулась. Нерушимое правило: даже  когда  ищейки  почти  настигли,
делай свое дело  и  храни  спокойствие.  У  девчонки  всегда  наличествовала
отвага. Хорошо помню, как она тигрицей прыгнула на меня в Сан-Антонио,  хотя
покорный слуга стоял, ощетинившись парой пистолетов, на манер  Дикого  Билла
Хикока. А у Сары даже булавки в руках не было.
   И все равно - прыгнула...
   - Догола! - взревел распорядитель, и могучие динамики разнесли его  голос
по всем закоулкам ночного клуба. - Догола, крошка!
   Сара вернулась на сцену, вызывающе удаляясь и расстегивая мерзкое  желтое
платье. Она шла спиною к публике,  задорно  и  кокетливо,  чисто  по-женски,
ворошила  волосы,  косилась  через  плечо   и,   доведя   мужскую   половину
присутствующих до полного умоисступления, потянула длинную змейку.
   Желтое платье раскрылось разом.
   Распахнулось.
   Сверху донизу.
   И прилетевший из  неведомого  ниоткуда  кинжал  вонзился  в  обнажившуюся
девичью спину по рукоять.
   Прямо под левую лопатку.

Глава 5

   Не стану изображать раскаяния. Укорять  и  винить  себя  за  недосмотр  и
небрежность было бы глупо. Мне поручили не служить Сариным телохранителем, а
переправить объект через Рио-Гранде, живым или мертвым, - в  этом  пункте  я
оказался непреклонен и выудил таки недвусмысленные, четким английским языком
изложенные распоряжения.
   Распорядись  Мак  оберегать  Сару  от   возможных   увечий   (тем   паче,
смертоносных), я вообще приступил бы к заданию совсем иначе.  Но  инструкции
Мака ничего подобного не предусматривали.
   Раздался  еле  слышный  двойной  свист,  означавший:  "опасность  слева!"
Ле-Барон.
   Тройной свист указывал бы на угрозу справа, одиночный - предостерегал  от
нападения сзади. Но я своим делом занимался  дольше  Ле-Барона  и  орудовать
начал чуток раньше, чем напарник свистнул. И нежно позаботился о Долорес.
   Бог весть, возможно Долорес  и  впрямь  была  безобидной  потаскушкой  из
города Чихуахуа. Но и Елену, и ее подсунули нам содержатели ночного клуба, а
рисковать попусту вовсе незачем.
   Долорес буквально переломилась пополам от  удара  под  ложечку.  Я  успел
подхватить  женщину,  по  возможности   смягчил   соприкосновение   лба   со
столешницей.  В  порядке  надлежащей  компенсации  сунул  за  вырез   платья
пятидолларовую банкноту, обернулся.
   "Чихуахуа" мог бы служить  отличной  съемочной  площадкой  для  фильма  о
внезапном  и  поголовном   сумасшествии   в   преисподней.   Сквозь   каждую
наличествовавшую дверь пытались вырваться наружу десятки  людей.  Правильно:
кому охота сидеть сиднем да полиции дожидаться?
   Звучали потоки проклятий, изрыгаемых на испанском, английском и техасском
языках.
   А на сцене,  по-прежнему  заливаемой  невыносимо  ярким  светом,  высокая
девушка упала на колени, бессильно шаря по  спине  согнутой  рукой,  пытаясь
понять, что именно ударило сзади. Рука слабела с каждым мигом и  до  кинжала
дотянуться не могла.
   Сара повалилась прямиком на желтое платье,  слетевшее  и  распластавшееся
так, словно было подстелено с умыслом.
   Ле-Барону пришлось туговато. По-видимому,  толстуха  Елена  знала  дзюдо.
Отбивалась  она  сноровисто.  Предоставив  Пату  справляться  с  противницей
самостоятельно, я стремглав ринулся к  эстраде.  Натолкнулся  на  кого-то  с
разгону, едва не рухнул. Учуял запах  дорогих  духов,  ощутил  прикосновение
пушистого меха.
   - Дженни! - позвал душераздирающий женский голос:
   - О-о-о, Дженни-и!..
   Я  рвался  вперед,  сквозь  бедлам  и  кавардак,  спотыкаясь  о   стулья,
опрокидывая, столы. И, наконец, достиг освещенной сцены. Женщина  в  меховой
жакетке опередила меня. Ее саму опередил конферансье, уже  склонявшийся  над
раненой. Женщина вцепилась  в  распорядителя,  пытаясь  оттащить  прочь,  но
мексиканец проворно отмахнулся  локтем  и  сбил  незнакомку  с  ног.  И  тем
расчистил мне тактические подступы.
   Я просто сгреб его, рывком оторвал от Сары" вздернул в стоячее положение.
Он и весил-то немного, маленький, бледный, черноусый  недомерок  в  чересчур
широком, хотя и дорогом смокинге.
   Распорядитель развернулся, ощерился, засунул руку за блестящий лацкан.  Я
вознес обе руки, совершая весьма  впечатляющий  жест,  а  когда  конферансье
непроизвольно  попробовал  уклониться  от  прямого  тычка   двумя   кулаками
одновременно, что было силы пнул его в пах.
   Разом уподобившись бараньему рогу (по внешности) и пароходному гудку  (по
громкости вопля), распорядитель покатился по доскам.  Я  услышал  отрывистый
одиночный  свист,  поторопился  шлепнуться  рядом.  Кто-то  оказался  весьма
проворен и успел перемахнуть через мое распростертое тело, не запнувшись.  Я
перекатился на спину, прижал согнутые в коленях ноги к  груди,  приготовился
отражать нападение.
   Высокий худощавый portero с ножевым шрамом поперек злобной  рожи  сызнова
заносил для удара внушительный кистень. Да только Ле-Барон  уже  очутился  у
мексиканца за спиной. А внезапно получать ребром ладони аккурат  пониже  уха
никому не советую. Portero упал.
   Покуда Пат разделывался со своей долей работы, я уставился на  свою.  Моя
доля была  выполнена  добросовестно.  Основательно  выполнена.  В  ближайшие
полчаса распорядителя сумели бы разогнуть и выпрямить разве что  при  помощи
корабельной лебедки.
   Послышался отрывистый, глухой звук. Ле-Барон решил  упрочить  собственный
успех и, вящего спокойствия ради, с размаху двинул portero ногою по черепу.
   Я уже оборачивался к истекающей кровью Саре.
   Подле нее стояла на коленях красавица в жакете. Лишь теперь,  увидав  оба
эти лица рядом, я уразумел причину любопытства, которое пробудила во мне эта
женщина. Сходство черт оказалось поразительным...
   Сара подняла веки.
   - Гейл... - выдохнула она еле слышно. Незнакомка  погладила  Сарину  щеку
ладонью, которую обтягивала тонкая  перчатка.  Погладила  неуверенно,  почти
боязливо, как обычно гладят умирающих.
   - Не разговаривай, родная. И прости меня  за  все,  Дженни...  Мы  поедем
домой... Домой, слышишь? Сара с трудом облизнула губы:
   - Нет...  -  выдавила  она.  -  Там,  под...  волосами...  на  затылке...
возьми...
   Собрав остатки сил, она подняла руку,  нашарила  что-то,  спрятанное  под
рассыпавшейся прической,  передала  сестре.  Покосилась  в  мою  сторону  и.
казалось, налитые страданием глаза излучали вызывающее торжество.
   - Гейл... Накло нись, выслу... шай... это  важно...  Целый  мир...  целый
мир...
   Затем последовало еще несколько слов - однако столь тихих, что я не сумел
разобрать ни единого. Мгновение спустя Сары не  стало.  Гейл  посмотрела  на
меня с ужасом и недоверием.
   - Она умерла!
   - Да. . - Но ведь она -  моя  сестра!  Младшая  моя  сестренка!  Когда  я
узнала, что она... работает в этом жутком варьете... Я приехала прямо из...
   - Безусловно, - сказал я. - Но теперь идемте.
   - Оставить ее здесь?
   - О ней позаботятся. Идемте.
   Ле-Барон стоял рядом и держался  начеку.  Он  дернул  головой  в  сторону
выхода. Отнял от щеки набухший кровью носовой платок.  Одолеть  portero  Пат
сумел молниеносно, а вот паршивка Елена, как  выяснялось,  не  только  дзюдо
изучила, иго и отрастила изрядные ногти...
   Я огляделся.
   "Чихуахуа" по-прежнему смахивал на палату буйнопомешанных, однако  вблизи
от эстрады (или сцены), посреди которой красовалась живописная наша  группа,
царило полное затишье. Сюда никто не  кидался,  каждый  стремился  прочь.  В
города Хуаресе противопоказано попадаться на глаза полицейским неподалеку от
мертвых тел, и любой здравомыслящий субъект  в  подобных  случаях  смазывает
пятки обильнейшим слоем сала...
   Возвратив безнадежно испорченный платок в карман, мой коллега и  помощник
уставился на Сару.
   - Что же дальше? - осведомился он. - Вашингтонский босс велел вывезти  ее
из Мексики.
   Надлежало бы принимать немедленное решение, да только я уже  принял  его.
Правда, поколебавшись. Чаще всего  -  несомненно  и  безусловно,  -  приказы
полагается выполнять со скрупулезной точностью. Но сплошь  и  рядом  следует
раскинуть мозгами, послать приказ  ко  всем  чертям  и  орудовать  сообразно
здравому смыслу.
   Я сомневался, что у Мака сыщется  применение  для  мертвой  девушки  -  в
особенности, ежели другая наличествует живая и невредимая.
   - Сару не берем в  расчет,  -  сообщил  я.  -  Она  что-то  заполучила  и
передала. Вот кому. Идемте, Гейл.
   Сестра Сары (Лилы? Мэри Джейн?) продолжала оставаться  коленопреклоненной
и ошарашенной.
   - А Сэм? Человек, с которым я..?
   - К черту Сэма. Вы никогда  не  видали  мексиканских  тюрем  изнутри,  а,
голубушка?
   Даже в  такую  минуту,  в  таком  месте  Гейл  передернуло  от  обращения
"голубушка". Я вел себя недопустимо дерзко, учитывая краткость завязавшегося
знакомства. Но расшаркиваться  и  приносить  учтивые,  длительные  извинения
довелось бы, судя по всему" до самого утра.
   Я просто подхватил с  пола  маленькую  белую  сумочку,  оброненную  Гейл,
затолкал в карман, подмигнул Пату Ле-Барону.
   Пат ухватил женщину за одну руку, я завладел второй.  Мы  утвердили  Гейл
стоймя, что оказалось нелегко" благодаря каблукам-шпилькам, и  торжественным
маршем двинулись к занавесу в глубине сцены.
   - Сворачивай налево, - промолвил Пат. - И убираемся. Пускай только  Хесус
попробует не оказаться на месте и загодя не прогреть мотор!
   Мгновение спустя он прибавил:
   - Кинжал метнул рогtего. Эх, надо было сильнее пнуть! Боюсь, выживет...
   - И у распорядителя  рыло  в  пуху,  -  отозвался  я.  -  Уже  принимался
обыскивать раненую, да мы поспели вовремя.
   - Обыскивать?  Помилуй,  какой  обыск?  Трусики,  лифчик  -  вот  и  всей
одежки...
   - Сара прятала  что-то  под  волосами.  Думаю,  получила  от  американца.
Помнишь? Подошла, состроила глазки, турист попытался поймать кокетку...
   Я обернулся напоследок и произнес никчемную, приторную глупость:
   - Бедная девочка!
   - Да...
   Сами  понимаете,  мы  занимались  отнюдь  не  пустой  болтовней.  Просто,
сообразно разумным инструкциям, спешили поделиться  полученными  сведениями.
На случай, если уцелеть и представить надлежащий  доклад  получится  лишь  у
одного из двоих...
   Зажатая меж нами женщина прилежно брыкалась и выворачивалась,  но  вскоре
застонала от боли,  притихла.  Полиция"  конвоируя  строптивцев"  пользуется
какими-то хитрыми хромированными наручниками, врезающимися  в  запястья  при
малейшем: лишнем усилии; но в  запасе  имеются  более  простые  и  не  менее
действенные способы урезонивать непокорных. Людям попросту заламывают руки.
   - Пустите! - прохрипела Гейл:
   - Пустите! Ле-Барон смотрел перед собою,  ибо  знал  дорогу.  А  покорный
слуга не забывал оглядываться через плечо -  потому  и  увидел:  на  ближних
подступах к занавесу похитителей настигает летучий  кавалерийский  отряд  из
Техаса.
   В толчее и сумятице ковбоя хорошенько съездили по физиономии: над  правым
глазом красовалась огромная ссадина.  Жаль,  не  пристукнули...  Видать,  по
чистейшему небрежению, - однако нам от этого легче не  сделалось.  Обливаясь
кровью и грохоча по сцене коваными сапожищами, парень близился.
   - Эй вы! - орал он во всю глотку:
   - Лапы грязные прочь от моей дамы" сучьи выродки!
   Затем - о боги бессмертные! -  он  выхватил  револьвер.  Посреди  ночного
клуба, где бушевал кромешный хаос и чуть ли не сатана правил бал, этот  слух
вынул  револьвер?  Подобные  особи  способны  преспокойно  закурить  сигару,
явившись на пороховой завод.
   Я припомнил произнесенное женщиной имя и выкрикнул в ответ:
   - Сюда, Сэм! Скорей за нами! Где ты шляешься?
   Увы, не сработало.
   Приглашение отклонили.
   Впрочем, по естественным причинам.
   Двое незнакомцев. С неописуемой  наглостью  завладели  прекрасной  дамой,
принадлежащей ковбою. Волокут невесть куда... Шш-ш-шалишь, приятель,  мы  из
Техаса, и с нами шутки плохи!
   Парень сделал новый шаг. Заколебался, озираясь. Наверное, подыскивал  для
своей пушки подобающий лафет...
   - Налево, и на улицу! - скомандовал Ле-Барон.  -  Через  мост  переправит
Хесус. А я займусь этим остолопом.
   И бросился по сцене вспять.
   Я не задерживался, чтобы увидеть, как разовьются дальнейшие  события.  За
спиною грянул выстрел, впереди  открылся  узкий  проход,  сквозь  который  и
протащил я сопротивлявшуюся Гейл. Свернув  налево,  мы  обнаружили  наружную
дверь,  настежь  распахнутую  -  словно  и  она  уже  послужила  кому-нибудь
спасительной лазейкой.
   Выскочив и вытащив женщину, я задержался и прождал мгновение-другое.  Пат
не появился. Может,  еще  встретимся,  а  может  -  и  нет...  Профессионалы
выполняют совместное задание. Даже о  чисто  человеческой  тревоге  друг  за
друга, сами домните, и речи идти не должно.
   И все-таки, подумал я, в следующий раз (ежели будет  он,  следующий  раз)
Ле-Барон получит  заслуженное,  полное,  неотъемлемое  и  пожизненное  право
бубнить о сексе до упаду.
   Хотя, конечно, с Еленой мог и пошибче управиться...
   - Такси номер пять! - вымолвил негромкий голос. Улочка, где мы очутились,
выглядела пустынной. Определенные улочки определенных городов неукоснительно
пустеют, если поблизости совершено преступление. Только вы кожей чувствуете:
отовсюду внимательно следят затаившиеся наблюдатели.
   Я двинулся на голос. Человек мелькнул, показался, поманил, опять исчез. Я
побежал вослед, по узкому пространству меж домами, таща на буксире  Гейл.  В
отсутствие Ле-Барона ее положение ухудшилось, ибо я поменял  захват,  сделал
его крепче и болезненнее. Теперь женщина попросту  не  могла  рвануться,  не
сказав последнего "прости" паре-тройке сухожилий.
   Запаркованное на соседней улице такси выгляде