.
     -  Как-то  они  договорятся,  у  меня  такое  впечатление.  А  может,
ошибаюсь. Когда-то котел, по-видимому, у них был общий, но  потом  Чекирда
отплыл в самостоятельное плавание. Но мадам Деркач не страдает амнезией  и
не преминет намекнуть об этом Чекирде.
     - Как фамилия этого с таможни, который работал на Деркач?
     - Ягныш. Думаю, он не новичок, и она не  единственная,  кому  он  мог
оказывать разнообразные услуги, - сказал Левин. - Должность у него такая -
нынче спрос большой... Чекирда полностью с нами рассчитался?
     - Почти... Можете писать отчет ему...


     Костюкович, согнувшись, втиснул  руку  между  стеной  и  телевизором,
пытался наощупь вставить в гнездо штекер дециметровой антенны.
     - Ты понимаешь, что говоришь? - спросила сестра, продолжая  разговор.
Она стояла в  дверном  проеме  и  медленно  вытирала  кухонным  полотенцем
тарелку. - Ты уверен в этом?
     - Абсолютно, теперь уже абсолютно. Погосов  и  они  -  тренер  Гущин,
Туровский и Алтунин не совмещаются: он доктор наук,  человек  талантливый,
находится совершенно в ином социальном и интеллектуальном ряду,  да  и  по
возрасту... Слишком велика  разница.  Так  что  твое  объяснение,  что  он
компанейский и не разборчив, как ты говоришь, в выборе  знакомых,  тут  не
подходит. И тут скорее не он их нашел, а они его. А вот почему  согласился
- вопрос другой. Он любит деньги? Жаден, скуп?
     - Он любит деньги, но только для того, чтоб их тратить. Да и то не на
себя, а на других. Он одинок, семьи нет. Тряпками не интересуется. У  него
даже мебели приличной нет - книги на каких-то досках, которые он  называет
стеллажами.  Знаю,  что  посылает  деньги  вдовой  сестре  в  Армению,   в
Степанован.
     - Ты даже такие подробности знаешь?
     - Это не твое дело!
     - Возможно.
     - Я не пойму, зачем им Погосов? - спросила сестра. - Есть же готовые,
апробированные, с разрешительным сертификатом Минздрава?
     - А если Погосов делает специально  для  них  что-нибудь  покруче  не
серийно,  а  так  сказать  штучно,  в  небольших  количествах?  А   может,
отечественные, разрешенные  почему-либо  не  устраивают  их,  а  импортные
патентованные именно для  их  целей  не  подходят,  да  и  достать  сейчас
импортные очень сложно. Но мне ясно, что они прибегали к услугам Погосова.
     - Что ж, у меня есть личные  основания  проверить  это  до  конца,  -
жестко сказала она и вышла...


     Володя Покатило шел по длинному пустому коридору, несмотря на дневное
время здесь было полутемно, свет падал лишь из дальнего торцового  окна  в
конце коридора, где находились душевые кабины  с  общей  раздевалкой.  Его
вызвал к себе Гущин, и  Володя  знал,  зачем.  Перед  дверью  остановился,
услышав  громкие  голоса  в  кабинете.  Оглядевшись,  решил  не   входить,
послушать.
     - Ты хоть знаешь, что там наболтала  твоя  девка?  -  грозно  спросил
Гущин.
     - Выложила все, - растерянно ответил Алтунин.
     - А кто был при этом разговоре?
     - Завотделением ее и Костюкович. Он и давил ее.
     - Что теперь будет?
     - Да ничего не будет, - вступил в  разговор  Туровский.  -  В  случае
чего, скажем, что усомнились  в  официальных  результатах  вскрытия,  мать
Зимина, допустим, не поверила, а другого пути проверить  у  нас  не  было,
нужны были стекла и на всякий случай блоки. Вот и все. Вернуть же на место
уже не смогли: старшая лаборантка вышла из отпуска, и Анька возвратила  ей
ключи  от   архива,   потому   вынуждены   были   уничтожить,   не   успев
воспользоваться, мол, не нашли патогистолога, который бы  частным  образом
посмотрел все и открыл нам истину. И еще: испугались, что вернуть на место
не можем, и уничтожили.
     - Кто поверит в этот бред? - усмехнулся Гущин.
     - А пусть докажут другое! У них ничего, никаких следов от  Зимина  не
осталось. Ты же все забрал, Сева? - спросил Туровский.
     - Все.
     - Ну вот, видишь! Что ж, они эксгумацию проводить будут?! Да никогда!
Не тот случай. Зимина не убили, а он умер в больнице. Какая тут может быть
эксгумация?! Смехота!..  Хуже  другое,  -  произнес  Туровский,  -  Ягныша
вызывал начальник таможни, допрашивал его насчет каких-то складов.
     - Ты откуда знаешь? - спросил Гущин.
     - Ягныш звонил мне.
     - Ну и что?
     - Назначено служебное расследование, - сказал Туровский.
     - Ты предупреди его, чтоб не вякнул об  этой  коробке  с  "Фармации".
Иначе не получит ни цента. Скажи, что  реализация  идет  хорошо,  осталось
сбыть всего несколько упаковок, основные бабки  уже  у  нас.  А  он  бабки
любит, в особенности "зеленые", так что должен помалкивать. Понял?
     - Он боится, что могут выгнать с работы, - сказал Туровский.
     - Найдет другую. Поможем.
     - Жалко, человек нужный. Все-таки таможня! Ищи потом новое "окно".
     - Найдем. Бабки все любят... А ты, Сева, гони свою девку в шею.  Чтоб
духу ее здесь не было! Понял? Найди кого поумнее.
     - Хорошо, - еле слышно ответил Алтунин.
     - Ты окончательно решил с Покатило?.. - спросил Туровский.
     - Да. Застыл он. Вот график, посмотри. Никакого  сдвига.  Нельзя  его
брать на Европу. Провалит. Пусть съездит в Будапешт  на  Дунайский  кубок.
Утешится. Сейчас я ему окончательно объявлю.
     - А кто вместо него? - спросил Алтунин.
     -  Есть,  -  ответил  Гущин.  -  Нашел  я  одно   "свежее   мясо"   в
"Трудрезервах". Парню девятнадцать, но совершенно "чистый", клялся.
     - Успеем подготовить? - спросил Алтунин.
     - Успеем, успеем. Теперь успеем, - сказал Туровский. - Все есть...
     Покатило понял, что разговор окончен. Надо было входить. И, постучав,
подумал: "Ладно, сука, ты еще меня попомнишь! Я вам всем горячего сала  за
шкуру залью!.."
     - Входите! - крикнул Гущин...


     - Садитесь, Артур Сергеевич, - любезно  сказал  Левин,  едва  Чекирда
прикрыл за собой дверь.
     - Что слышно, Ефим Захарович?  Как  я  понял  из  нашего  телефонного
разговора, есть новости.
     - Все, что вы просили, все, что нам полагалось,  мы  сделали,  а  вот
обрадовать вас нечем. Вот здесь все изложено, прочитайте, - Левин протянул
собеседнику несколько машинописных страниц, сколотых скрепкой. - Это,  так
сказать, наш отчет...
     По мере того, как Чекирда читал, лицо его как бы  усыхало  и  серело,
заметно дергался кадык, когда он нервно сглатывал слюну.  И,  наблюдая  за
ним, Левин философски думал: "К его лицу  никто  не  прикасался,  никакого
физического насилия, а смотри, что с ним делается! Как  это  происходит  в
человеке за краткое мгновение? Что из мозга несется в мышцы человека, чтоб
вдруг вызвать такие разительные перемены?! Жалко, конечно, его...  Кто  бы
он  ни  был,  все  же  хотел   что-то   производить,   а   не   заниматься
куплей-перепродажей... Интересно, что он предпримет?.."
     - Сволочь! - только и сказал Чекирда, дочитав последнюю  страничку  и
уставился Левину в глаза.
     - Я с нею мало знаком, - увернулся Левин от комментариев, и, упреждая
возможный вопрос Чекирды, спросил: - Что вы намерены делать?
     - Обращусь в прокуратуру! - решительно сказал Чекирда.
     - Деркач предполагала такой исход, но  мне  показалось,  что  она  не
очень, что ли, верит в это. Что-то она имеет в виду, - деликатно  намекнул
Левин.
     - А мне теперь плевать! Мы разорены!
     - Что ж, вам виднее.
     - Я могу забрать это? - Чекирда указал на странички отчета.
     - Разумеется. Это - ваш экземпляр... У  вас  есть  к  нам  претензии,
Артур Сергеевич?
     - Нет, - резко ответил.
     - Тогда, пожалуйста, зайдите к  Михальченко,  закруглите  с  ним  все
формальности... Я вам очень сочувствую, поверьте, - Левин провожал его  до
двери. - Для вас, конечно, это слабое утешение, но в  нашем  зарождающемся
бизнесе подобных уродств будет немало, - от этой  выспреной  фразы  Левину
самому стало смешно, но он сохранил  серьезное  выражение  лица.  В  конце
концов, как-то надо было завершить разговор, и  потому  патетика  была  не
худшим способом...


     Ирина Костюкович не вошла, влетела в кабинет Погосова.
     - Погос, это правда?
     Он в этот момент что-то писал.  Подняв  тяжелую  широколобую  голову,
удивленно посмотрел на нее, затем медленно спросил:
     - Ты о чем, дорогая?
     -  Ана-бо-ли-ки!  [анаболики,   анаболические   стероиды   -   группа
стероидных соединений, стимулирующих синтез белка в организме] Ты  обманул
меня! Сказал, что это хоздоговорная тема.  Выходит,  и  я,  и  кто-то  еще
готовили препарат, а ты  испытывал  его  на  людях!  И  не  в  клинических
условиях! Значит, я соучастница?!
     - Никакая ты не соучастница, - отложив ручку, спокойно произнес он.
     - Но ведь я  по  твоей  просьбе  проверяла  взвесь  на  трех  группах
животных  и,  получив  хороший  результат,  тем  самым  благословила  твои
подпольные фокусы!
     -  Сядь,  Ира,  успокойся  и  выслушай.  К  этому  анаболику  я   шел
четырнадцать лет. Пять лет назад он был готов. То, что он на порядок  выше
отечественных аналогов и  кое-каких  зарубежных,  я  доказал.  Я  ведь  не
студент химфармфакультета. Все эти годы я стучался  в  двери  фармкомитета
бывшего минздрава, бывшего СССР. И постоянно  получал  от  ворот  поворот,
отписки. Как же! Какой-то провинциальный завлаб фантазирует! А главное  не
в этом. Главное вот: у них в Москве, под боком,  в  лаборатории  членкорра
Звягинцева работали над аналогом. Я сделал это на два года раньше,  и  то,
что сделал я, лучше, потому что я не пренебрег качеством  наполнителя.  Но
одобрили препарат Звягинцева, своя рука  -  владыка.  И  в  управлении  по
внедрению новых лекарственных препаратов  утвердили  звягинцевский.  Я  же
остался с носом. Но я упрям, я продолжал работу, совершенствовал...
     - А знаешь ли ты,  что  некто  Зимин,  пловец,  из  команды,  которую
тренируют твои приятели Гущин и Туровский, умер. А  ведь  он  глотал  твои
анаболики!
     - Он что, отравился ими? Да, и  мой  анаболик  токсичен,  как  всякое
лекарство, если его принимать в лошадиных дозах.
     - Нет, он не отравился. Но  он,  видимо,  принимал  его  длительно  и
действительно  в  лошадиных  дозах.  В  результате  -   поражение   стенок
кровеносных сосудов, васкулит, тяжелый гипертонический криз, инсульт, -  и
смерть. Все, как видишь, в логической последовательности!
     - Не может быть! Откуда ты знаешь?
     - От брата. Зимин  -  его  больной.  Ты  что,  не  знал,  что  Гущин,
Туровский и этот дерьмец Алтунин скармливали Зимину твой анаболик?
     - Знал, разумеется. Но они клялись, что дают его разумно.
     - В результате их "разумного"  погиб  человек.  Кто  следующий  после
Зимина? Он глотал этот стероид, видимо, не один год.
     - Они пользовались не только моим,  везли  и  другие  стероиды  из-за
границы. Но  мой  препарат  давал  лучший  эффект.  Я  долго  работал  над
наполнителем. Традиционно считается, что наполнитель  -  это  для  объема,
чтоб человеку легче было проглотить  3-5  миллиграммов  препарата.  А  мне
важно было создать такой наполнитель, чтоб он  не  только  придавал  форму
порошку - в виде таблетки или капсулы, - но и быстрее растворял стероид  в
организме, снижал кислотность, а главное - быстро выводился из  организма.
Та взвесь, которую ты испытывала на трех группах  животных,  -  это  будет
совершенно новый наполнитель. Они предпочитали мой анаболик еще и  потому,
что зарубежные новинки стоят безумно дорого, за все надо валюту.  А  я  им
обходился дешевле... Вот тебе вся правда.
     - Не знаю, чем все это кончится для  тебя,  если  узнает  руководство
института. Да  и  вообще...  Это  же  додуматься  надо:  устроить  частную
лабораторию под институтской крышей! Они много платили тебе?
     - Много, но я платил и тем, кто помогал мне здесь. Вот только тебе не
уплатил, - усмехнулся он.
     - Хватит паясничать!.. Кто еще с тобой работал?
     - Фамилии тебе не нужны. Семь человек.
     - И ты - восьмой?
     - Нет, я первый. А работали со мной биолог,  токсиколог,  морфолог  и
другие профессионалы.
     - И все из института? Из нашего?
     - Нет, разумеется, из других институтов тоже.
     - Целая лаборатория! Остановись, Погос, остановись!
     - Скоро остановлюсь: я уже не Погос, а  погост.  Здесь,  -  он  потер
ладонью свой огромный лоб, - уже началось торможение, Ира. Жизнь  вошла  в
плотные слои атмосферы, не за горами склероз.
     - Пей больше! - она махнула рукой и быстро вышла...


     - Ты был прав, - сказала сестра. - Погос снабжал их своим анаболиком.
     - Ты говорила с ним? - спросил Костюкович.
     - Да.
     - Как он объясняет свое участие? Как выглядел?
     - В общем жалко... Это что, уголовно наказуемо?
     - Не знаю.
     Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:
     - Слушаю... Да, Володя... Ко мне? Сейчас? По какому  случаю?  Что  ж,
зайдите... Гайдамацкая двенадцать, квартира  шесть...  -  Положив  трубку,
Костюкович сказал сестре: - Ко  мне  сейчас  придет  один  пловец,  Володя
Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.
     - Я буду мешать?
     - Ну что ты!..
     Покатило явился минут через пятнадцать.
     - Быстро вы, - сказал Костюкович, открыв дверь.
     - Меня знакомый подвез.
     - Проходите.
     - Вы один дома? - спросил Покатило, когда вошли в комнату.
     - И сестра. Она у себя. Но у меня от  нее  секретов  нет,  -  ответил
Костюкович, гадая, что привело парня.
     - Ну хорошо, - Покатило сел. - Доктор, вы точно знаете, от чего  умер
Юра Зимин?
     - Я-то знаю. Точно знаю.
     - От чего?
     - У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.
     - Что такое васкулит?
     - Поражение стенок кровеносных сосудов.
     - А отчего оно бывает?
     - Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное,  почему  это
случилось у Зимина?
     - Да.
     - Он принимал анаболические стероиды.
     - Это что, опасно? Они ядовитые?
     -  Это  очень  хорошее  лекарство,  Володя.  Но  если  его  принимать
длительно  и  в  неумеренных  дозах,  стероиды  из   лечебных   препаратов
превращаются в убийц, - старался попроще объяснить  Костюкович.  -  Почему
тебя это заинтересовало вдруг?
     - Больно они суетились в этой истории.
     - Кто?
     - Гущин, Туровский, Алтунин... У нас кто хорошо плавает? Тот, у  кого
в кармане аптека.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?
     - Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.
     - С чего вы поняли?
     - Один умный человек объяснил.
     - Спортсмен?
     - Нет, профессор... У Зимина был бурсит.
     - Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.
     - А потому же: у того, кто долго  принимает  стероиды,  травмы  очень
плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже  свищ  образовался...  Ты
тоже сидишь  на  допинг-препаратах?  -  Костюкович  в  упор  посмотрел  на
Покатило.
     - Туровский мне балду гнал,  мол,  пей,  это  витамины.  Название  не
говорил. Но  я  спер  одну  коробочку,  показал  знакомому  аптекарю,  там
по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе:  "Все,
Володя, теперь ты допинговый мастер".
     - Все спортсмены сидят на стероидных допингах?
     - Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем -
лидеры. Многие олимпийцы, сборники.
     - Значит, Гущин и Туровский...
     - Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих  дальних
городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому  что
и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.
     - Смотри, как поставлено! - удивился Костюкович.
     - А вы думали!
     - Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?
     - А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете.
Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с  собой  этот
блокнотик.
     - И много они платят продавцам за допинговые анаболики?
     - Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш
на престижных соревнованиях - это  шмотки  фирмовые,  видики,  музыкальные
центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо  золотить  мохнатые
лапы на самом верху.
     - Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?
     - Горит на этом в основном  середняк.  Наш  Туровский  такие  графики
лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист.  Во  всяком
случае у него и Гущина не было  ни  одного  прокола.  Тут  даже  на  денек
ошибиться нельзя - влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок
Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить "химией",  но  по
графику, так, чтобы к началу Европы я уже  был  "чистый".  А  в  Будапеште
соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения  на
"химии", значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль.  Теперь,
когда они решили, что на Европу я не тяну,  "химию"  мне  не  дают,  могу,
значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают  мои  возможности,
знают, что в Будапеште я и без "химии" справлюсь. Там  сильных  соперников
не будет. До сборной я ведь был вообще "чистый".  Одно  из  условий,  чтоб
стать сборником - быть "чистым".
     Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался  незнакомый
мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то,  что
только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.
     - А что у вас делает Алтунин? - спросил Костюкович.
     - Это - "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить
пробирки с анализом мочи Юры Зимина во  время  допингконтроля.  А  еще  он
мастер с помощью катетера "выкачивать"  мочу  спортсмена,  а  "закачивать"
чистую, донорскую. Все - за пять  минут  в  раздевалке,  и  -  пожалуйста,
берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики,  которые  они
привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.
     - А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!
     - Им есть ради чего  рисковать:  бесплатный  могучий  харч  с  черной
икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за  кордон.  Все,
что везется оттуда - фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А  если
уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то  время  могут  турнуть,
могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут  со
дна,  потому  что  они  нужны  тем,  кто  на  самой  главной  верхотуре  в
спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь  те
киты тоже хотят  жрать  икру,  ездить  с  командами  на  самые  престижные
соревнования, строить дачи, одеваться в  фирмовое.  Им  бо-о-ольшие  бабки
нужны! И берут они "на лапу" густо.
     - Откуда вы подробности  эти  знаете,  Володя?  -  спросил  терпеливо
слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец,
не было ни для кого уже секретом, но  он  не  прерывал  парня,  давал  ему
выговориться.
     -  Давно  верчусь  в  этом  казане...  Насмотрелся,   наслушался   от
олимпийцев, от сборников, в раздевалках,  в  душевых...  В  них  только  и
разговору - про все это да про "химию"... Вот она наша "аптечная" сила,  -
он извлек из кармана знакомую  Костюковичу  зеленую  колбочку  из  легкого
металлического сплава,  свинтил  пробку  и  высыпал  на  ладонь  маленькие
таблетки.
     - Это дал вам Туровский?
     - Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать!
Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул,  скажу,  что  потерял.  Пошел
он... Это новинка.
     - Я знаю, - сказал Костюкович.
     - Откуда?
     - В справочнике лекарственных средств еще  не  значится.  А  где  они
взяли этот анаболик, Володя?
     - У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С  его  помощью
как-то достали... То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока
не вернусь из Будапешта.
     - А потом?
     - Потом делайте, что хотите.
     - Они же