езти под  прикрытием темноты в  ущелье Коннорс-Рив  с отвесными  стенами.
Специалисты посчитали, что  если завалить ущелье с двух сторон геометрически
точными взрывами, биурс не сможет выбраться из "клетки" самостоятельно.
     Рестеллу  была  дана  соответствующая  команда,  и  он  развил   бурную
деятельность,  меньше,  чем за сутки  доставив  в  район  экспедиции  нужную
технику и спецоборудование.
     Для  приманки биурса был выполнен макет яйца  суперзавра в  натуральную
величину с радиоактивной начинкой, имитирующей излучение настоящего  яйца, и
доствлен в  небольшую, но глубокую долину Рэд Хиллз в  десяти  километрах от
лагеря.  Разработчики  операции  не  учли  одного  --  нюха   суперзавра  на
радиоактивность, и это едва не стоило им больших неприятностей.
     Суперзавр Индра учуял контейнер сразу же после доставки его в пустыню и
даже двинулся было в  том направлении, но  в  это  время появился  биурс.  С
момента его исчезновения на транспортной связке  кобро-богомола и суперзавра
прошло чуть больше двадцати трех часов.
     На  сей раз он  прибыл  на прежнем  зеленом "рысаке"  --  панспермите и
прежде всего подошел  к сделанной  им из каменных глыб полусфере над  яйцами
драконов.  Что-то  его  в ней не  устроило,  он начал  собирать  новую  кучу
валунов, но доделать  работу не  успел: суперзавр  Индра  отвлек  его  своим
целеустремленным  маршем  к  Рэд  Хиллз.  Некоторое время динозавро-медведь,
выпрямившись во  весь  рост на  ближайше холме, смотрел  в сторону  долины с
псевдояйцом, а затем решил прогуляться туда сам.
     Звероподобные  пришельцы,  видимо,  общались между  собой  в  мысленном
диапазоне -- электромагнитных излучений чуткие датчики людей не фиксировали,
-- потому что Индра вдруг безмолвно повернул  назад, раздавив  по  пути двух
роботов, а тронувшийся вслед за ним зеленый "конь" биурса остановился. Таким
образом, первая часть  плана Киллера  реализовалась  успешно. А когда  биурс
достиг долины и спустился вниз -- не без некоторого колебания, минуты две он
осматривал горизонт сразу  обеими головами, топтался и кружил, -- в действие
вступила вторая часть плана Киллера.
     Замаскированные в двадцати милях южнее лагеря машины MLPS -- реактивные
системы  залпового  огня  --  дали  залп.  Сто  двадцать  ракет,  начиненных
усыпляющим газом,  одновременно  взорвались вокруг ничего не  подозревающего
биурса  и создали мгновенно  вспухшее желто-бурое облако, скрывшее под собой
"яйцо",  и двутелого пришельца, и  всю  долину. На панспермитов этот газ  не
действовал,  что было  уже  отмечено  более ранними  "экспериментами", когда
суперзавры ползали по Неваде в поисках пищи, но биурс не был готов к дыханию
в отравленной атмосфере.
     Сознание он потерял  не сразу и, упав, еще пытался выбраться из долины,
вызвав, очевидно,  по мыслесвязи своего "коня",  который  вздернул  голову и
начал озираться, искать  хозяина,  однако была дана еще  одна команда, и всю
корытообразную площадь Рэд Хиллз накрыл второй залп -- теперь уже ракетами с
кумулятивными  осколками,  способными  прожигать  любую  броню.  После  чего
наблюдавшие картину сделали вывод, что всадник не  столь хорошо защищен, как
его  "лошадь"-суперзавр.  Получив около  семидесяти семи  тысяч попаданий --
добрая  тысяча  осколков пришлась  на  обе  головы биурса,  а сотни поразили
глаза, -- биурс затих.
     Тотчас же к  долине выступил  отряд мощных  тягачей и подъемных кранов,
ведомых бравыми парнями из группы спецназначения  "блю лаит", не боящихся ни
черта,  ни  Бога,  и  через полчаса  началась  великая погрузка  гиганта  на
суперпоезд из тридцати платформ с трехметрового диаметра колесами, каждая из
которых  была  способна  увезти   груз  весом  в  тридцать  тонн  по  любому
бездорожью. Одновременно в тот же район  выдвинулся батальон противотанковых
ракетных установок,  предназначенный для  отражения атаки  суперзавров, если
таковая произойдет. Но панспермиты, наверное, не могли самостоятельно решить
проблему вылазки  по  маршруту исчезнувшего  всадника-хозяина  и  продолжала
бродить вокруг "гнезда" с яйцами, оставленными Тихоней и Стрелком.
     Операция по загрузке биурса на  автопоезд продолжалась два часа, причем
пришлось использовать вертолеты,  но все закончилось  благополучно, и  поезд
направился к ущелью Коннорс-Рив, охраняемый, как весь золотой запас Штатов.
     По  прямой до ущелья от этого места было около восемнадцати километров,
но приходилось объезжать холмы, каменистые гряды и увалы, каньоны и глубокие
балки,  из-за чего  дорого  растянулась  на целых сорок  километров. Лишь  к
вечеру жуткий поезд приблизился к ущелью и углубился в него на две мили.
     Дважды за время транспортировки (четыре часа) биурс начинал шевелиться,
отчего стальные и  кевларовые канаты  толщиной в руку рвались, как нитки,  и
оба  раза  залп  из  гранатометов  с двух  колонн  сопровождения  успокаивал
монстра:  желто-бурый  газ  действовал  надежно.  И  никто  из  возбужденных
исполнителей  и командиров  этого  действа  не  подумал  о  том,  выживет ли
пришелец в этих условиях и что он предпримет, если освободится.
     В одиннадцать часов вечера пустыню  потревожили  два взрыва, заваливших
ущелье Коннорс-Рив километровой  высоты почти отвесными стенами  из скальных
обломков.  План Киллера был реализован идеально. И когда в штабе праздновали
"победу",  пили виски,  джин,  коньяк  и  закусывали шоколадом  и персиками,
Джайлс угрюмо задал вопрос:
     -- Ну и что дальше, стратеги?
     -- Все идет о'кей, -- засмеялся захмелевший Киллер. -- Ты хотел пустить
вперед науку? Пусть идет. Хотя приоритеты -- наши, армии.
     -- Но ведь он без памяти,  и никто не знает, как он поведет себя, когда
очнется. А если он вызовет своих "скакунов"?
     -- Мы их остановим, --  легкомысленно отмахнулся генерал Рестелл. -- Из
Форт-Брагга  только   что   доставили   новые   плазменные   шарики,  да   и
"коулдж-стоидж" еще имеются. Будем сбрасывать по парочке  и держать драконов
замороженными,  пока двухголовый не заговорит. В конце концов,  должен же он
сказать, куда  дел наших  людей.  Надо вколотить в него  всего лишь принципы
нашей морали -- и только.
     -- Армия всегда была проповедником добра,  -- хихикнул Киллер. -- Брось
свои  сенаторские  замашки,  Крис,  давай   лучше  споем  "Боже,  благослови
Америку".
     Джайлс допил тоник  -- спиртное он не  употреблял,  -- хмыкнул, пытаясь
поймать  ускользающий взгляд  "куска  мыла"  и  выяснить отношение помощника
президента к происходящему.
     -- Кажется, Долф,  тебе не удалось избежать соблазна  проповеди добра с
помощью огня и меча.
     -- Что? О чем ты?
     Сенатор отвернулся от Киллера, глянул в упор на Сьюарда.
     --  Мне не нравится, что здесь происходит, сэр.  Тот,  кто не чувствует
боли, редкл верит в то, что она существует, как говорил Сэм Джонсон, а мы не
только усыпили биурса,  мы его  ранили! Зачем?  Я отказываюсь  участвовать в
дальнейшей  игре, и  если  вы,  господин  Сьюард,  не  доложите  мое  мнение
перзиденту, я сделаю это сам.
     Помощник президента  глянул  на  экран  монитора,  на  котором  застыла
картина освещенного прожекторами ущелья с лежащим на дне двутелым чудовищем,
кивнул. Во взгляде его  мелькнуло  удовлетворение, но когда  он повернулся к
Джайлсу, глаза его уже были ласково-масляными.
     --  Я  вас понимаю, сенатор. Не волнуйтесь,  президент  получит  полную
информацию  о  том,  что делается  на  полигоне. Не исключено,  что  он  сам
появится здесь в ближайшее время.
     Киллер захохотал.
     -- Вот и  решение  вопроса. Не лезь  в  бутылку, Крис, давай  выпьем за
удачу. Мой план был гениален и выполнен профессионально.
     Джайлс  раздавил в  руке  стакан, порезался,  тупо посмотрел на  руку и
вышел. Оставшиеся в кабине переглянулись.

     Алиссон пришел в себя от боли в голове. Особенно  болели глаза и уши, и
он даже попытался  пощупать их руками,  но  наткнулся на гладкую поверхность
шлема. Глаза  удалось  открыть  с  третьей  попытки; казалось, они  засыпаны
песком. Но, и открыв их, палеонтолог не сразу понял, где находится: свет был
слишком ярок и подвижен, из-за чего пейзаж перед глазами казался зыбким, как
отражение в воде. Впрочем, он и потом казался  зыбким, обманчивым, текучим и
одновременно твердым. Живой металл -- пришло на ум сравнение. Сила тяжести в
этом мире была чуть меньше земной, порождая удивительное чувство легкости, и
благодаря этому чувству остальные негативные ощущения переживались легче.
     Они все  еще  находились  на спине  Тихони,  лежали в  одной  из выемок
"седла", накрытого прежним  прозрачным пузырем. Кто  их опять  посадил туда,
осталось за кадром. Но не сам Тихоня, конечно.
     Норман  принюхался  --  дышать  было  трудно,  кислорода  под  колпаком
оставалось  все  меньше --  и,  сняв  шлем,  все-таки  потрогал  уши. К  его
удивлению, они не выросли в размерах  и не  были поранены,  хотя болели так,
будто их смяли в блин. Снова надев шлем, он начал осматриваться.
     Тихоня брел по сказочной,  сверкающей полированным золотом, серебром  и
другими  металлами почве  долины, заросшей таким  же сказочным металлическим
лесом. Хотя форма "деревьев" вовсе не напоминала земные аналоги -- кристаллы
всех  модификаций,  плавно  переходящие  друг в  друга, -- все  же  это  был
настоящий  лес. Живой  лес!  Потому  что "деревья" шевелились,  перетекая из
формы в форму, меняли цвет  и плотность  и дышали,  оставаясь в то же  время
ощутимо  твердыми,  металлическими,  чешуйчатыми,  как шкура  суперзавра.  И
Алиссон внезапно понял, что Тихоня на этот раз в самом деле привез их в свой
родной мир, где жили его сородичи.
     Но  и этот мир  не был  гостеприимным  для людей.  Здесь  так же царила
страшная жара,  а пленка защитного пузыря, не  пропуская макротела и воздух,
почти свободно пропускала излучения, в том числе и тепловое.
     -- Ну ты и здоров, док! -- раздался сзади голос Кемпера. -- Умудряешься
все  время подняться раньше меня. Черт! До чего же душно! И уши болят... Где
мы?
     Алиссон, дыша как рыба на суше,  только повел  плечом. Летчик подошел к
нему, оглядел плывущий мимо ландшафт, хмфкнул и полез за флягой.  Но та была
пуста: виски кончилось еще на бесконечной равнине "конюшни".
     Небо над головой было цвета меди  и такое же твердое, как и все вокруг,
но если задержать  на нем взгляд, начинало  казаться, что оно покрыто тонкой
серебристой  паутинкой трещин и вот-вот  осыпляется,  как  слой пепла, стоит
стукнуть по нему палкой.
     Тихоня повернул и полез напрямик через лес, сворачивая деревья, которые
спустя минуту  после  прохождения суперзавра  полностью восстанавливали свою
форму и продолжали  "течь  стоя", как ни  в чем не бывало. Еще  через минуту
этой  плавной  рыси  ("Километров семьдесят  в час", -- прикинул Кемпер) они
выдрались на край ровного, будто проделанного ножом, обрыва. Лес под обрывом
высотой в полкилометра не заканчивался, но этот лес был  уже почти пламанем,
золотистым, жидким расплывом, более текучим, чем вверху на равнине, и все же
не терявшим  форму.  И  температура  в этом  лесу держалась никак  не меньше
двух-трех  тысяч  градусов!  А между исполинскими деревьями самых  немыслиых
очертаний,  высота  которых  достигала  трех-четырех  сотен  метров, бродили
суперзавры, молодые и старые, то сходясь в группы, то расходясь в немыслимом
танце. Тихоня,  как завороженный, уставился на эту картину, а люди вынуждены
были отступить ближе к хвосту дракона, прячась за крутой стенкой "седла"  от
излучения.
     -- Если он туда  прыгнет, -- мрачно заметил Кемпер, обливаясь потом, --
мы сваримся в собственном соку. Это его родина, и думать не надо, однако нам
тут делать нечего. Ну и влипли мы с тобой!
     -- Он нас не слышит... -- прохрипел палеонтолог.
     -- Кто? Господь, что ли?
     --  Тихоня.  Я пытаюсь мысленно заговорить  с ним,  но,  наверное, надо
подойти ближе к антенне воротнику.
     -- Не сходи с ума! Изжаришься!
     --  Так  или  иначе  надо  что-то  делать,  долго  в этом  пекле мы  не
продержимся.  -- Алиссон  отвел  руку летчика и  решительно двинулся  к  шее
суперзавра,  пока не  уперся  в податливо-упругую пленку  защитного колпака.
Тогда  он  раскинул руки, кожей всего тела  чувствуя пульсацию огня,  закрыл
глаза и сосредоточился на одном видении: он стоит  на берегу земного моря по
колено  в  воде,  смотрит  в  голубое  небо с  облаками  и ощущает  ласковый
прохладный ветерок на лице...
     Сомлел  он  незаметно, и Кемпер тут же  оттащил его в "тень" седла, где
было не так жарко. Летчик спрыснул его лицо водой из второй фляги НЗ и вдруг
завопил что было силы:
     -- Вези нас домой, слышишь, урод? А то морду набью!
     Если бы Алиссон  услышал своего друга, он бы рассмеялся. Но в  сознание
он пришел уже на Земле...

     Киллер только что выпроводил делегацию ученых во главе  с  Хойлом и был
мрачен  и  зол. Ученые объявили ультиматум:  или  они  наравне  с армейскими
специалистами участвуют в исследовательских  работах и  контакте  с биурсом,
или  о том, что творится на полигоне узнают журналисты и эксперты ООН.  Имей
он козыри на  руках,  адмирал только  бы  посмеялся бы  в  ответ на подобные
угрозы, однако  ситуация  с  биурсом зашла в  тупик:  разрешить  проблему не
смогли ни армейские чины, ни политики, ни военспецы.
     Биурс не понимал, чего от него хотят, а может  быть, не хотел понимать,
ибо разговаривали с ним на уровне требований, с позиций силы,  ультимативно,
подкрепляя  свои намерения  оглушающими ударами нервно-паралитического газа,
как только двутелый пленник начинал вести себя "не так".
     У  гражданских спеуиалистов  даже  была  разработана  версия  по  этому
поводу,  сводившаяся  к  тому,  что  сознание биурса  плывет  от непрерывных
газовых инъекций, именно поэтому он никак не может сообразить, где находится
и чего от него хотят. Киллер сначала презрительно обозвал гипотезу "поисками
дураков среди руководства",  но  потом  призадумался:  идея могла  оказаться
близкой к истине. Но  он помнил  и  другое: очнувшийся после транспортировки
биурс полез на стену, перегородившую ущелье, а  когда  испугавшийся командир
ракетной  установки, охранявшей  стену  со  стороны  западной  части  плато,
выпустил  в  него четыре  НУРС, ответил  жутким  ударом  неведомой  энергии,
превратившей часть  стены, скалы на  краю и  каменную  осыпь,  в  пузырчатый
прозрачно-стеклистый монолит, напоминавший гигантский  кочан капусты с дырой
в самом  центре,  на  месте  кочерыжки. К  счастью, разряд  миновал ракетную
установку с операторами,  хотя  стоявший рядом тягач  превратился в  одну из
чешуй-листьев  "кочана". Наверное, биурс все еще не восстановил зрение после
того, как  в  глаза  его попали осколки ракет второго залпа, и  видел плохо.
После  этого инцидента  ракетную  технику  отвели  подальше  и  спрятали  за
скалами, надеясь, что инопланетная тварь не сможет самостоятельно вылезти из
западни.
     -- Тупик, -- вздохнул Киллер, не заметив, что заговорил вслух.
     --  Вряд ли вы их  удержите, адмирал, -- отозвался Мэтью Сьюард, имея в
виду ученых. -- Следует, наверное, признать их требования справедливыми.
     -- Черта с два! -- Киллер хотел добавить еще что-то резкое, но внезапно
сник. -- Я  зря  понадеялся на этих олухов  из лабораторий  и В-центров. Они
могут только испытывать свои арсеналы  и  разрабатывать средства уничтожения
себе подобных. На контакт с инопланетянами у них мозгов не хватает.
     -- Именно поэтому и привлеките кое-кого из лагеря  исследователей, того
же   Хойла,   Тиммери,  Барбера,  Романецкого.  У   них  наверняка  найдутся
нетривиальные идеи. Если вы этого не сделаете...
     Киллер внимательно посмотрел на помощника президента.
     --  То это сделаете  вы, не так ли? Недаром о  вас ходит слава, что  вы
всегда вовремя... умываете руки. Впрочем,  в моих устах  это похвала, мистер
Сьюард. Я подумаю.
     --  Сэр!  --  крикнул вдруг  оператор  с  наушниками  из-за  прозрачной
перегородки.  -- Наблюдатели сообщают, что в двадцати милях отсюда  появился
еще один суперзавр. С двумя людьми в "седле". Похоже, это Равана...

     Алиссона  и Кемпера уложили в  стерильном боксе передвижного армейского
госпиталя.  Им повезло, что "скакуном" их был  Тихоня-Равана  со  смирным  и
терпеливым  характером, а не вспыльчивый Индра-Стрелок.  Защитный пузырь над
"седлом" исчез сразу  же после "посадки" дракона на Земле, но люди были не в
состоянии самостоятельно слезть с панспермита -- они лежали  в беспамятстве.
Снять Алиссона и Кемпера удалось через час, со второй попытки: дракон словно
понимал,  что  нужно  винтокрылым  машинам  с красным крестом  на фюзеляже и
остановился, внимательно наблюдая за действиями вертолетчиков.
     Первый вертолет, зависший было над  "седлом", шарахнулся в  сторону  от
движения  дракона,  повернувшего  к  нему  голову,  зацепил  винтом  ажурный
воротник на его шее и  едва не разбился, с  трудом  дотянув до базы. Второму
удалось забрать лежащих без движения  путешественников и благополучно  сесть
возле госпиталя.
     Палеонтолога и летчика  раздели, обтерли  влажными тампонами, привели в
чувство  и вкололи кучу укрепляющих  и тонизирующих препаратов. После  этого
путешественники  поели,  выпили  по  литру спещиального  коктейля  и уснули,
измученные   и   счастливые,   послав  к   черту  сгорающих  от  любопытства
представителей командования. Разговаривать они были не в силах.
     Проснулись  через двенадцать часов,  снова поели, отметив "воскрешение"
звоном  стаканов  с  коктейлем; оба с  внутренней дрожью вспомнили пекло  на
родине  суперзавров.  После  этого  настал  черед  переговоров.  Когда   они
закончились обе стороны --  Киллер и  его компания и Алиссон с  Кемпером  --
были  одинаково потрясены новостями.  Однако, в отличие  от Киллера,  бывшие
"кавалеристы"   испытали   и   отрицательные   эмоции,   узнав    о   судьбе
биурса-ксенурса.  Поразмыслив,  Алиссон справедливо  отметил,  что  название
биурс  подходит двутелому  чудовищу больше, нежели  ксенурс, и  решил впредь
называть его, как все в лагере.
     -- Ну и положение!  -- присвистнул Кемпер, когда они наконец остались в
боксе одни.
     Алиссон, наслаждавшийся  прохладой  и  чистотой  постели,  был  поражен
случившимся не меньше друга и в ответ лишь покачал головой.  Тупость военных
действовала на него угнетающе.
     Через   несколько   минут   в   бокс   заявились   друзья   и   коллеги
путешественников:   Хойл,    Тиммери,    Кеннет,   Романецкий,   летчики   и
исследователи, всего душ пятнадцать. Протесты  армейского врача и  охранника
они проигнорировали. Пришлось повторять историю путешествия и гостям, на что
ушло  в два  раза  больше времени, чем на  тот же рассказ компании  Киллера:
во-первых,  рассказчики  не чувствовали скованности, во-вторых, Кемпер начал
вспоминать подробности и не без юмора комментировать рассказ Алиссона.
     Гости слушали жадно, а когда рассказ закончился, сидели некоторое время
молча, переваривая  услышанное.  Первым  заговорил  Хойл;  глаза  маленького
физика горели:
     -- Доктор Алиссон...
     -- Можно просто Норман, -- великодушно разрешил палеонтолог.
     -- Э-э...  Норман. Вы,  по-моему,  величайший из авантюристов,  каких я
только знаю!  Не  обижайтесь,  это похвала. Лично  я  не решился бы на такое
путешествие. Вы не смогли  сориентироваться, куда вас заносило?  Была ли это
солнечная система или вы побывали на планетах других звезд?
     --  Мне  трудно  говорить на эту  тему,  я  не специалист, -- осторожно
проговорил  Алиссон, -- но мне кажется, ни один из миров, куда переносил нас
панспермит,  не  является  планетой солнечной  системы. В большой степени --
из-за  температуры воздуха, в меньшей -- из-за несоответствия дневных светил
Солнцу. Так,  третий  и  четвертый переносы вообще были осуществлены явно  в
иные  системы -- небо  там  украшали  близ