ловитой, интере-
сующейся только местными сплетнями.
     Я думал про себя, что сошел с ума. Чего бояться? Даже Белла в этот ве-
чер казалась полоумной старухой крестьянкой, неграмотной и тупой, как сотни
других ей подобных.
     Мой  разговор  с миссис Колтроп представлялся мне теперь  невероятным.
Мысль о том, что Джинджер --  Джинджер с выкрашенными волосами и чужим име-
нем -- в опасности, а эти три обычные женщины могут ей причинить вред, была
просто смешна.
     Ужин кончился. Тирза встала со своего места.
     -- Сибил?
     -- Да,  -- ответила Сибил,  придавая лицу выражение экстаза и отрешен-
ности. -- Мне надо приготовиться...
     Белла убирала со стола.
     -- Пора начинать, -- сказала Тирза деловым тоном.
     Я  последовал  за ней в перестроенныи амбар.  Вечером  амбар  выглядел
по-иному. Лампы не  были зажжены. Скрытый светильник давал холодный, рассе-
янный свет.  Посредине стояло нечто вроде  дивана. Он был  накрыт пурпурным
покрывалом, расшитым кабалистическими знаками. По одну сторону комнаты вид-
нелось что-то напоминавшее бронзовую жаровню, и рядом с ней -- большой мед-
ный таз, на вид очень старый.
     По другую сторону почти у самой  стены я увидел массивное кресло с ду-
бовой спинкой. Тирза указала мне на него.
     -- Садитесь здесь, -- сказала она.
     Я послушно сел.  Она стала надевать длинные рукавицы, сделанные, похо-
же, из средневековой кольчуги.
     -- Нужно принимать меры предосторожности, -- сказала она.
     Эта фраза показалась мне какой-то  зловещей.  Затем  она обратилась ко
мне.
     -- Я должна предупредить вас -- сохраняйте полную  неподвижность. Ни в
коем случае  не двигайтесь. Это не игрушки. Я  вызываю силы, которые опасны
для тех, кто не умеет ими управлять.
     Помолчав, она добавила:
     -- Вы принесли то, что вам сказали?
     Не отвечая ни слова, я достал из кармана  коричневую замшевую перчатку
и протянул ей.
     -- Очень подходит, -- сказала она, поглядев на перчатку. -- Физические
эманации владелицы достаточно сильны.
     Она положила перчатку на какой-то аппарат,  напоминавший большой ради-
оприемник. Потом позвала:
     -- Белла, Сибил. Мы готовы.
     Сибил вошла первая. Она легла на диван. Тирза выключила часть света.
     -- Вот так. Белла!
     Белла появилась из тени. Они с Тирзой подошли ко мне  и  взяли меня за
руки: Тирза  -- за  левую, Белла -- за правую.  Послышалась музыка. Я узнал
похоронный марш Мендельсона. Потом  музыка  смолкла. И вдруг заговорила Си-
бил. Но не своим, а низким мужским голосом.
     -- Я здесь, -- сказал голос.
     Женщины выпустили мои руки. Белла скользнула в темноту. Тирза прогово-
рила:
     -- Добрый вечер. Это ты, Макэндал?
     -- Я -- Макэндал.
     -- Готов ли ты, Макэндал, повиноваться моим желаниям и воле?
     -- Да, -- ответил низкий голос.
     -- Готов ли ты защитить тело, лежащее здесь, от опасности? Готов ли ты
отдать его жизненные силы на выполнение моей цели?
     -- Готов.
     -- Готов ли ты отдать это тело на волю смерти, чтобы смерть прошла че-
рез него к другому существу?
     -- Смерть должна вызвать смерть. Да будет так.
     Тирза отступила. Вошла Белла с распятием в руках.  Тирза положила рас-
пятие вверх ногами на грудь Сибил. Белла протянула  Тирзе маленький зеленый
бокал, Тирза вылила из него несколько капель Сибил на лоб, сказав мне:
     -- Святая вода из католической церкви в Карсингтоне.
     Наконец  она  принесла отвратительную погремушку, которую мы видели  у
нее в  первый раз,  и трижды тряхнула ею. После  этого она произнесла самым
обычным голосом:
     -- Все готово.
     Белла откликнулась:
     -- Все готово.
     Она вышла из комнаты и вернулась с белым петушком в руках. Петушок вы-
рывался. Она встала на колени, посадила петушка в таз возле жаровни и нача-
ла чертить  мелом на  полу какие-то фигуры. Затем зажгла  огонь в жаровне и
что-то туда бросила. Я почувствовал тяжелый приторный запах.
     -- Мы готовы, -- повторила Тирза.
     Она подошла к аппарату, который я  сначала  принял  за  радиоприемник,
подняла крышку,  и я увидел,  что это какой-то электрический прибор сложной
конструкции.
     Тирза наклонилась над ним и стала крутить ручки, бормоча:
     -- Компас северо-северо-восток, градусы... так, вроде верно.
     Она взяла перчатку и положила ее в аппарат. Потом, обратившись  к рас-
простертому на диване телу, проговорила:
     -- Сибил  Диана Хелен, ты  свободна от своей бренной оболочки, которую
Макэндал зорко охраняет. Ты свободна и можешь слиться  воедино с владелицей
перчатки. Как у всех человеческих существ, у нее одно стремление в жизни --
умереть. Смерть -- единственный выход. Смерть решает все. Только смерть не-
сет  покой. Это  знали  все великие. Вспомни  Макбета,  Вспомни Тристана  и
Изольду. Любовь и смерть. Но смерть величественнее...
     Я вдруг перепугался -- аппарат, как они его используют? Может,  он ис-
пускает какие-то лучи, которые влияют на клетки могза? И вдруг  он настроен
на определенный мозг?
     Тирза бормотала:
     -- Слабое место... Всегда есть слабое место... Из слабости сила -- си-
ла смерти... К смерти --  естественное  стремление.  Тело повинуется мозгу.
Управляй  телом,  мозг. Устремляй его к смерти... Смерть  победительница...
смерть... смерть... СМЕРТЬ!
     И тут Белла испустила животный крик. Она вскочила,  блеснул нож, пету-
шок закричал, забился... В медный таз закапала кровь. Белла подбежала с та-
зом к Тирзе, крича:
     -- Кровь... кровь... КРОВЫ
     Тирза  вытащила  перчатку  из  аппарата. Белла взяла ее,  обмакнула  в
кровь, возвратила Тирзе,  которая положила ее обратно. Меня затошнило. Кру-
жилась голова. Послышалось щелканье, шум машины стих. Затем до меня донесся
голос Тирзы, уже спокойный и ясный:
     -- Магия, старая и новая. Древняя вера, новые познания науки Они побе-
дят...


     Глава XVIII

     РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

     -- Ну, что там было? -- с любопытством спросила Роуда за завтраком.
     -- Обычные штучки, -- небрежно отвечал я.
     -- Пятиугольники рисовали?
     -- Сколько хочешь.
     -- А белые петухи были?
     -- Конечно. Этим занимается Белла.
     -- А трансы и так далее?
     -- В наилучшем виде.
     -- Похоже, тебе  это показалось неинтересным, -- сказала она разочаро-
ванно.
     Я ответил:
     -- Вообще-то все было мерзко.
     -- А почему тебе так хотелось побывать у них на сеансе?
     Я пожал плечами.
     -- Просто меня  занимают  эти три  женщины.  Хотелось взглянуть на  их
представление.
     После завтрака я направился к миссис Колтроп. Дверь была открыта, хотя
в доме, казалось, никого не было. Я отыскал маленькую комнату, где находил-
ся телефон,  и позвонил Джинджер.  Казалось, прошла целая вечность, пока ее
голос мне ответил:
     -- Слушаю!
     -- Джннджер!
     -- А, это вы. Что случилось?
     -- Как вы себя чувствуете?
     -- Прекрасно. А почему вы спрашиваете?
     У меня  словно гора свалилась с плеч. С  Джинджер ничего не случилось:
привычный задор в голосе совсем успокоил  меня. Как мог я поверить, что ка-
кой-то бред, тарабарщина  подействуют на такого здорового и разумного чело-
века, как Джннджер!
     -- Ну, я думал, вдруг что-нибудь вам приснилось, -- промямлил я.
     -- Ничего  мне не  снилось. Я даже возмущалась, что  ничего со мной не
происходит.
     Мне стало смешно.
     -- Ну-ка, рассказывайте, -- приказала Джинджер, -- что там было.
     -- Ничего особенного. Сибил легла на пурпурный диван и впала в транс.
     -- Правда? Какая прелесть! А что делала Белла?
     -- Очень было противно. Белла зарезала белого петушка, и они обмакнули
вашу перчатку в кровь
     -- О-о-о, гадость. А что еще?
     -- Тирза  не поскупилась на  всевозможные штучки. Вызвала дух -- зовут
его вроде Макэндал. Еще были притушенный свет и заклинания. Все  это может,
однако, производить впечатление,  найдутся люди, которых этак можно и напу-
гать
     -- А вы не испугались?
     -- Белла меня несколько  ошарашила -- у нее был такой огромный  нож, я
боялся, как бы не пойти по стопам петуха в качестве  второго жертвоприноше-
ния
     -- А больше вас ничто не устрашило? -- настаивала Джинджер
     -- На меня такие вещи не действуют.
     -- А почему у вас стал  такой обрадованный голос, когда я сказала, что
все в порядке?
     -- Потому что... -- я замолчал.
     -- Да?
     -- Просто они, то есть Тирза, казалось, так уверены в результатах.
     Джинджер издала недоверчивое восклицание и спросила
     -- Что же мы теперь будем делать? Мне надо здесь  остаться  еще на не-
дельку-другую?
     -- Если вы хотите, чтобы я содрал сотню фунтов с мистера Брэдли, то --
да.
     -- Сдерете непременно. Вы поживете у Роуды?
     -- Немного. А потом поеду в Бориемут. Я звоню из дома пастора
     -- Как миссис Колтроп?
     -- Великолепно. Я ей, кстати, все рассказал.
     -- Я это поняла.
     -- Что думают у вас на работе?
     -- Что я поехала отдохнуть.
     -- Никакие подозрительные типы к вам не наведывались?
     -- Нет.  Только фургонщик с молоком,  электрик -- снимал  показания со
счетчика, еще одна женщина -- она спрашивала, какие патентованные лекарства
и косметику  я предпочитаю, еще  меня просили подписать призыв о запрещении
ядерного оружия, и одна женщина приходила за пожертвованиями на слепых.
     -- С виду все это весьма безобидно, -- отметил я
     -- А чего вы ожидали?
     -- Сам не знаю.
     -- Да! Еще был один  посетитель,  -- сказала Джинджер -- Ваш  приятель
доктор Корриган. Очень мил.
     -- Наверно, его прислал Лежен.
     -- Он зашел подбодрить соплеменницу. Вперед, клан Корриганов!
     Я повесил трубку, успокоенный. Когда  я  пришел  домой, Роуда возилась
около террасы со своей собакой -- пичкала ее каким-то лекарством.
     -- Ветеринар только что ушел,  --  сказала Роуда. -- Велел выводить  у
собаки глистов. Спокойно, Шейла, не вертись. От этого лекарства у них выпа-
дает шерсть. Остаются проплешины, но потом они зарастут.
     Я предложил Роуде помощь, получил отказ, обрадовался и снова отправил-
ся бродить.


     Глава XIX

     РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

     1

     На следующее утро я позвонил Джинджер и сказал, что переезжаю завтра в
Борнемут.
     -- Я  нашел  чудесный  маленький  отель,  называется почему-то "Олений
Парк". В нем есть удобный выход, которым никто не пользуется. Я смогу через
него незаметно прокрадываться и приезжать к вам в Лондон.
     -- Лучше не надо, по-моему.  Но  должна сказать, это было бы  здорово.
Так здесь тоскливо одной. Не представляете!
     Неожиданно я почувствовал неладное.
     -- Джинджер! Что это у вас какой голос -- не такой, как всегда...
     -- Да нет, я в полном порядке. Не волнуйтесь.
     -- А почему такой голос?
     -- Просто у меня начинается небольшая ангина.
     -- Джинджер!
     --  Слушайте,  Марк, кто угодно может заболеть  ангиной.  Я,  кажется,
простудилась. Или легкий грипп.
     -- Грипп? Послушайте, скажите правду, что с вами?
     -- Да не волнуйтесь. Все прекрасно.
     -- А почему вы сказали про грипп?
     -- Понимаете: Ну, как-то всю меня ломит, и вообще...
     -- Температура?
     -- Ну, может, совсем невысокая...
     Я сел, и меня охватило  страшное  леденящее чувство. Я испугался. И  я
понимал, что Джинджер ни за что не признается, ей тоже страшно.
     Она снова заговорила простуженным голосом.
     -- Марк, без паники. Нет никаких причин.
     -- Может, и  нет.  Но мы должны срочно  принять  меры. Позовите своего
врача. Сейчас же.
     -- Ладно. Только он будет недоволен, что я его тревожу по пустякам.
     -- Не важно. Позовите. И потом звоните мне.
     Я положил трубку и долго сидел, уставившись на телефон. Только не под-
даваться. В  такое время года повсюду грипп. Может,  это легкая простуда. Я
вспоминал Сибил в ее павлиньем наряде. Повелительный голос Тирзы... Беллу с
петушком в  руках. Вздор, какой вздор...  Конечно, это суеверный  вздор. Но
аппарат -- я почему-то не мог отделаться от мысли об этом аппарате. Аппарат
-- это уже не суеверие, это наука. Но неужели такое возможно, неужели?
     Миссис  Колтроп  нашла  меня у телефона -- я так и не мог сдвинуться с
места.
     -- Что случилось? -- тотчас же спросила она.
     -- Джинджер заболела.
     Я хотел услышать, что все это  ерунда. Я хотел, чтобы она меня разубе-
дила. Но она только сказала:
     -- Дело скверное.
     -- Но ведь это невозможно.
     -- Они  своего добиваются, -- сказала миссис Колтроп.  -- И надо смот-
реть правде в глаза. В чем-то они и шарлатанят. Создают  необходимую атмос-
феру. Но за этим шарлатанством прячется нечто реальное.
     -- Вроде радиоактивных лучей?
     -- Наверно. Все время делаются новые  открытия, а у Тирзы отец был фи-
зик.
     -- Но в чем  же все-таки дело? Наверно, этот чертов аппарат.  Надо его
осмотреть. Может, полиция?
     -- Полиция не будет делать обыск на таких основаниях.
     -- А что, если я проберусь к Тирзе и разобью этот чертов ящик?
     Миссис Колтроп покачала головой.
     -- Вред уже причинен, и причинен, если это так, в тот самый вечер.
     Я уронил голову на руки и застонал.
     -- Зачем я только ввязался в эту жуткую историю!
     Миссис Колтроп ответила очень твердо:
     -- У вас были благородные побуждения. А что сделано, то  сделано. Ско-
ро, наверно, Джинджер позвонит Роуде и расскажет, что говорит доктор...
     Я понял намек.
     -- Ну, тогда я пошел.
     И вдруг миссис Колтроп воскликнула:
     -- Как мы глупо себя ведем! Шарлатанство! Верим в шарлатанство! Хочешь
не хочешь, а мы воспринимаем его так, как это нужно им.
     Возможно, она  была права. Но я уже  ничего не  мог с собой  поделать.
Джинджер позвонила через два часа.
     -- Врач был, --  сказала она. -- Удивлялся чему-то, но потом  решил --
грипп. Сейчас  все кругом болеют.  Велел мне лежать, сам пришлет лекарства.
Температура поднялась. Но ведь при гриппе всегда температура?
     Сквозь привычный задор в голосе Джинджер слышались тоскливые нотки.
     -- Вы скоро поправитесь, -- отвечал я уныло. -- Слышите?  Скоро попра-
витесь! Очень вам плохо?
     -- Ну... лихорадит, всю ломит, все болит, ноги, руки. И такой жар...
     -- Это от температуры, дорогая моя. Слушайте, я  сейчас приеду. Сейчас
же. И не возражайте.
     -- Хорошо. Я так рада. Марк, что вы приедете. Не очень-то я на поверку
храбрая...

     2

     Я позвонил Лежену.
     -- Мисс Корриган больна, -- сказал я.
     -- Что?
     -- Вы же слышали. Больна. Вызывала своего врача.  Он сказал, возможно,
грипп. Может, да. А может,  нет.  Не  знаю,  что вы могли бы сделать. Един-
ственное, пожалуй, это найти какогонибудь специалиста.
     -- Какого специалиста?
     -- Психиатра,  психоаналиста  или  психолога. Специалиста по внушению,
гипнозу и так далее. Ведь есть же люди, которые этим занимаются?
     -- Конечно, есть.  По-моему, вы совершенно правы. Возможно, это просто
грипп. Но  вдруг действительно какая-то психоистория,  о них ведь  так мало
известно. Послушайте, Истербрук, а вдруг это поможет нам все раскрыть?
     Я швырнул  трубку. Возможно, мы  и узнали о новом психологическом ору-
жии, но меня сейчас заботила только Джинджер, отважная  и напуганная. Нача-
лось как игра в полицейских и воров. Но, видно, это  вовсе  не игра. "Белый
Конь" -- страшная реальная сила. Я уронил голову на руки и застонал.


     Глава XX

     РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

     Наверно, мне никогда не забыть эти несколько дней. Они мне представля-
ются каким-то сумасшедшим калейдоскопам. Джинджер перевезли  в частную кли-
нику. Я получил разрешение навещать ее только в приемные часы.
     Ее доктор не понимал, из-за чего весь этот шум. Диагноз был совершенно
ясный -- бронхопневмония, осложнение после гриппа, есть какие-то непонятные
симптомы, но это бывает нередко. Нет, случай типичный. Антибиотики на неко-
торых не действуют.  И  все, что  он  говорил, действительно было  правдой.
Джинджер заболела воспалением  легких.  Ничего таинственного здесь нет. Бо-
лезнь в тяжелой форме.
     Я встретился с  одним  специалистом-психологом. Он задавал мне бесчис-
ленные вопросы и кивал  с ученым видом, когда я отвечал. Он  пытался лечить
Джинджер гипнозом, но  толку  не вышло. Я избегал  друзей  и знакомых, хоть
одиночество и было для меня мучительным.
     Наконец в приступе отчаяния я  позвонил  Пэм в ее цветочную лавку.  Не
согласится ли  она пообедать со мной?  Пэм согласилась с  удовольствием. Мы
поехали в "Фэнтази". Пэм весело тараторила, и мне стало легче. Но пригласил
я ее не только за этим. Нагнав на нее сладостную  полудрему  вкусной едой и
вином, я  начал исподволь подбираться к  главному. Мне казалось,  Пэм знает
что-то, чего не знаю я. Я  спросил ее, помнит ли она мою приятельницу Джин-
джер. Пэм ответила: "Конечно", широко  раскрыла  голубые  глаза и спросила,
где Джинджер сейчас.
     -- Она очень больна, -- ответил я.
     -- Бедняжка.
     Пэм выказала все  участие, на которое  была способна, --  не  очень-то
большое, кстати.
     -- Она впуталась в  какую-то историю, -- сказал я. -- По-моему,  она с
вами об этом советовалась. "Белый Конь". Стоило ей огромных денег.
     -- О! -- воскликнула Пэм, раскрыв  глаза еще шире. -- Значит, это были
вы!
     Сначала я не понял. Потом сообразил, что Пэм отождествляет меня  с че-
ловеком, чья больная жена стоит у Джинджер на пути к счастью. Она так заин-
тересовалась, что даже "Белый Конь" ее не испугал.
     -- Ну и как? Помогло?
     -- Все  вышло не совсем удачно.  Обратилось против самой  Джинджер. Вы
слышали о таких исходах прежде?
     Пэм не слышала.
     -- Но заболеть и умереть должна была ваша жена, так ведь?
     -- Да, -- сказал я, смирившись с ролью, которую Джинджер и Пэм мне от-
вели. -- Но вышло наоборот. Вы слышали о чемнибудь таком раньше?
     -- Ну, не совсем о таком.
     -- А о чем?
     -- Да просто, если  человек не заплатит... Я одного знала, он  не стал
платить. -- Она перешла на испуганный шепот. -- Его убили  в  метро -- упал
на рельсы, когда подходил поезд.
     -- Но, может, это несчастный случай.
     -- О нет, -- отвечала возмущенная моими словами Пэм. -- Это ОНИ.
     Я подлил  Пэм шампанского.  Самое нелепое, что я не  знал, как ее рас-
спрашивать. Скажу что-нибудь не то, и она спрячется, как улитка в раковину,
тогда больше ни слова не добьешься.
     -- Моя жена все болеет, но хуже ей не стало, -- сказал я.
     -- Ужасно! -- сочувственно откликнулась Пэм, потягивая шампанское.
     -- Что же мне теперь делать?
     Пэм не знала.
     -- Понимаете, обо всем договорилась Джинджер, я сам ничего не делал. К
кому мне теперь обращаться?
     -- Куда-то в Бирмингам, -- ответила Пэм неуверенно.
     -- Они теперь там  уже закрыли контору, -- сказал я. --  Вы когонибудь
еще не знаете?
     -- Эйлин Брэндон, может быть, и знает, но не думаю.
     Я спросил, кто такая Эйлин Брэндон.
     -- Ужасное чучело.  Прилизанная голова. Туфель на гвоздиках никогда не
носит. Никакая.
     Пэм пояснила дальше:
     -- Я с ней вместе училась  в школе. Она и тогда была неинтересная. Ге-
ографию здорово знала.
     -- А что у нее общего с "Белым Конем"?
     -- Ничего. Просто ей там что-то показалось. И она ушла.
     -- Откуда ушла?
     -- Из УСП.
     -- Что за УСП?
     -- Да я толком не знаю. Просто так называется УСП. Что-то про потреби-
телей. Не то учет. Не то расчет. Просто маленькая контора.
     -- И Эйлин Брэндон у них работала? Какая у нее была работа?
     -- Ну, ходила и расспрашивала -- про зубную пасту, про  газовые плиты,
какими кто губками моется. Скука. Не все ли равно?
     -- Наверно, УСП не все равно.
     Я почувствовал  легкое  волнение.  Женщина,  которая исповедалась отцу
Горману в ту ночь, тоже работала в подобной конторе. И  кто-то  в этом роде
побывал у Джинджер на ее новой ква