нас с тобой разговора. Муть одна.
   - Сядь на минуточку. Пашка вздохнул и сел.
   - Не вздыхай, сейчас все поймешь. Это я виноват, что у  нас  разговор
не клеится, - Серж закурил, несколько раз  жадно  затянулся  и  раздавил
сигарету. - Ситуация, то есть положение, - поправился он, - таково. Тебе
надо искать дырку, или, как вы говорите, мента. Если ты его не  найдешь,
то... - Серж выразительно щелкнул пальцами. - Верно?
   Пашка кивнул.
   - Если найдешь - то же самое, но через некоторое время, - Серж  снова
щелкнул пальцами. - Ну, это дело твое. А может, ты  и  успеешь,  как  вы
выражаетесь,  смотаться.  Сейчас  Серому  надо  доказать,  что  ты   ему
необходим. Так я берусь помочь. Ясно? Теперь вопрос, - Серж поднял палец
и внимательно посмотрел Пашке в глаза, - зачем мне это надо и что я хочу
за эту помощь получить?  Во-первых,  мне  нужна  Варвара.  Хочешь  верь,
хочешь не верь, но это так. Каждому свое.  И  здесь  мне  помочь  можешь
только ты. Как, я потом объясню.  Во-вторых,  у  меня  с  Климовым  свои
счеты, о которых тебе знать не обязательно. Все понял?
   - А как ты мне поможешь? Ты знаешь  этого  мента?  -  спросил  Пашка,
подаваясь вперед.
   - Не совсем, - задумчиво протянул Серж, - есть некоторые сомнения.  -
Он замолчал, что-то взвешивая. -  Цыган,  понимаешь  ли,  того,  -  Серж
сделал рукой неопределенный жест, - подозрителен.
   - Цыган? Кореш Серого? Ты что, спятил? - Пашка вскочил и хлопнул себя
по бедрам. - Да Серый за Цыгана глотку перервет. Цыган его с  последнего
дела чуть не на себе вынес. Знаешь это?
   - Мне бандитские одиссеи ни к чему. Они только размышлять  мешают.  Я
знаю то, что вижу своими глазами.  Этот  парень  появился  недель  шесть
назад. С тех пор  у  Серого  неудачи.  Ты  посмотри,  Пашка,  как  Цыган
одевается, как держится. Он  не  пьет,  не  гуляет  с  девками,  -  Серж
прищурился и громко щелкнул языком. - Как? Ты  видел  таких  налетчиков,
Павел? Поверь моему  чутью,  он  не  ваш,  этот  Цыган,  -  Серж  встал,
рассмеялся, потом снова сел и долго смотрел на Пашку, улыбаясь.
   Пашка вспоминал. И чем больше вспоминал, тем  больше  убеждался,  что
Серж говорит правду. Цыган выделялся среди ребят Серого сдержанностью  и
хладнокровием, собранностью и какой-то  военной  подтянутостью.  Недавно
Пашка слышал, как Цыган отчитывал силача Свистка за то, что он  проломил
голову сторожу. Называл его висельником и мокрушником.  Говорил,  что  в
случае неудачи уголовка шлепнет Свистка в первую очередь,  и  хвастался,
что за ним, Цыганом, мокрых дел нет.
   - И вот еще что, Павел, - прервал Серж размышления Пашки, -  попробуй
поговорить с ним на блатном жаргоне. Уверен, что он ни черта не поймет.
   - Попробую, - Пашка сморщился, пытаясь поймать какую-то  ускользающую
мысль, что-то связанное с Цыганом. А может быть, с Сержем? - Попробую, -
повторил он и тряхнул головой, - только этого  будет  мало  для  Серого.
Цыган вроде и не калякал, что он из блатных.  Он  вроде  этот  самый,  -
Пашка покрутил пальцем у виска, - с мыслями.
   - Идейный, что ли? - спросил Серж. - Во-во!  Идейный,  -  обрадовался
Пашка.
   - Надо поинтересоваться его идеями. Боюсь, что они красного цвета,  с
большевистским оттенком. Ненавижу, - Серж хрустнул пальцами,  -  идейных
особенно ненавижу. Ничего, за все посчитаемся.
   Пашка впервые увидел в лице Сержа столько злобы. Обычно  флегматичный
и барственно-ленивый, Серж сейчас  был  похож  на  эпилептика  во  время
припадка. Глаза закрылись, ноздри вздрагивали,  раздувались,  а  полные,
обычно яркие  губы  растянулись  тонкими  серыми  пиявками.  Между  ними
проглядывали острые зубы.
   - Я передумал, - Серж вытер  лицо  платком,  -  я  передумал,  Павел.
Расскажи Серому о нашей беседе.  Только  про  Цыгана  ни  слова.  Просто
скажи: Серж хочет и может помочь. Надо же, до такого фортеля додумались!
Своего человека засунули в самую душу. А Цыгана сейчас трогать нельзя.
   - Это почему же? Надо только точно разнюхать. Чтобы ошибки не  вышло,
- Пашка почесал в голове. - Ну и силен ты, Серж. Завариваешь кашу.
   - Торопиться сейчас нельзя, - Серж опять был спокоен и  рассудителен,
- надо найти второго, - и, встретив недоуменный взгляд Пашки, пояснил:
   - Не может он быть один. Информацию  надо  как-то  передавать.  Да  и
трудно одному.
   Пашка оценил сообразительность собеседника и спорить не стал.
   Пашка скатился по ступенькам в трактир и остановился на пороге, чтобы
перевести дух. Ощущение было такое, будто входишь в парную. Вместо  пара
- папиросный дым, вместо запаха березы - водочно-табачный перегар.  Залу
наполнял монотонный гул голосов, изредка прерываемый  громким  возгласом
или визгом девчонки. Но гул поглощал этот всплеск, равномерно растекался
по стенам и потолку и гас где-то в опилках под ногами.
   Пашка втянул сквозь зубы густой  воздух  и  оглядел  зал.  Два  стола
занимала  артель  ломовиков.  Видно,  обмывают  удачный  подряд.   Рядом
красноармеец  с  барышней  сидят  за  бутылкой  портвейна.  Три  девочки
отдыхают  от  бесцельной  ходьбы  и,  наверное,  обсуждают  скупость   и
вероломство мужчин. Офицер - седой мужчина с породистым небритым лицом -
играет на гитаре и поет:
   Как бы мне, рябине, к дубу перебраться...
   Дальше все тонет, как в пороховом дыму. Пашка сунул руки в карманы  и
вразвалочку пошел к стойке.
   - Привет, Америка, - сказала  девочка  с  острым  носиком  и  впалыми
щеками, - присядь к нам, изобрази кавалера.
   Пашка взял ее за ухо.
   - Ты же меня не любишь, пацанка. Зачем зовешь?
   - Люблю, - девчонка улыбнулась, -  люблю,  Америка.  Только  я  Нинку
боюсь. Она за тебя глаза выцарапает.
   - Стой, - Пашка хлопнул в ладони и присвистнул, - так это ты  недавно
у меня на улице папиросу просила?
   - Я, - девчонка смутилась.
   Ее  соседка  откинула  коротенькую  вуаль  и  заулыбалась,  блондинка
напротив стала поправлять якобы сползающую на чулке резинку.
   - Вы  что,  ошалели,  девки?  -  Пашка  сел  на  стул  и  поглядел  в
напудренные, яркогубые лица. - Я что вам, клиент?
   Остроносая отвела глаза и тихо сказала:
   - Угости, Паша.
   - Николай! - крикнул Пашка и ударил кулаком по столу.
   Половой, как мячик, вкатился в зал, смахнул со  стола  несуществующие
крошки  и,  склонив  блестящую  от   бриолина   голову,   подобострастно
проговорил:
   - Слушаю-с, Америка?
   - Бутылку вина.
   - Водки, - поправила блондинка.
   - Поесть.
   Пашка посмотрел в глазастое лицо девчонки и взял полового за рукав.
   - Ты что же, паскудина, не видишь: люди голодные сидят?
   - Так ведь их,  почитай,  за  день  больше  дюжины  зайдет.  И  корми
каждого, - половой развел руками, - хозяин в момент накостыляет.
   - У,  жмотина,  быстро  тащи  ужин!  Заказывайте,  девочки,  -  Пашка
поднялся и пошел в глубь зала.
   За одним из столов он увидел Сержа, который сидел с неизвестной Пашке
женщиной и, улыбаясь, что-то шептал ей в самое ухо. Дамочка прижимала  к
губам фужер с вином, молча млела рядом с красавцем Сержем  и  косила  на
него влажными глазами. За этим же столом сидел...  Пашка  чуть  было  не
споткнулся... сидел Цыган. Он, улыбаясь, что-то  говорил  Сержу,  а  тот
согласно кивал и тоже улыбался.
   - Никак кореша, - удивленно пробормотал Пашка, свернул к кабинетам  и
чуть не столкнулся с половым, который,  приседая  и  откидываясь  назад,
бежал с полным подносом. Поравнявшись с Пашкой, он быстро проговорил:
   - На второй червонец перевалило.
   Пашка промолчал и пошел дальше. В кабинетах никого не было,  и  Пашка
повернул было назад, но встретился с отцом Василием.
   - Здравствуй, Пашенька. Здравствуй, дорогой. Как бог грехи терпит?  -
быстро заговорил он, беря Пашку за локоть двумя руками.  -  Раненько  ты
сегодня. Раненько. Еще и нет никого. Или новости какие? - глаза  хозяина
засветились.
   - Какие могут быть у меня новости? - спросил Пашка и пожал плечами. -
Пока при деньгах, и не работаю.
   - Не дури, Пашенька, - хозяин цепко держал его за  локоть.  -  О  чем
тебя Серый просил, помнишь? Узнал что-нибудь?
   Мимо прогрохотал с подносом Николай, и Пашке вдруг показалось, что он
нарочно уронил рядом с ними вилку и теперь, поднимая, прислушивается.
   Когда Николай скрылся на кухне, Пашка спросил:
   - Откуда этот рыжий?
   - Сыночек свояка моего. Божий человек, - отец Василий махнул рукой. -
Эко загнул, Пашенька...
   -  Вот  и  закладывает  вас  этот  божий  человек,  -  сказал  Пашка.
Воспользовавшись тем, что хозяин его отпустил, он повернулся и  пошел  в
зал.
   - Америка! - окликнул его Цыган и  показал  на  стул.  -  Присядь  на
минутку.
   Пашка подошел, но садиться не стал.
   - Осколки прежней роскоши, Мишель, - сказал Серж и кивнул  в  сторону
офицера, - георгиевский кавалер.
   - Такова жизнь, - ответил Цыган, - слабые погибают первыми.
   К офицеру подошел крикливо одетый нэпман; он остановился в двух шагах
и, явно пытаясь привлечь внимание зала, сказал:
   - Хочешь выпить, гусар?
   - Хочу, барин, - ответил офицер и поднял голову.
   - Держи, - нэпман бросил монету себе под ноги, - гуляй, гусар.
   Кругом засмеялись,  офицер  вздрогнул.  Казалось,  сейчас  он  ударит
обидчика, но вот на лице его появилась деланная улыбка, он поклонился.
   - Спасибо, барин, - офицер картинно встал на колени и протянул руку к
деньгам.
   В этот момент вскочил Цыган и наступил на монету.
   - У меня к вам личная просьба,  -  сказал  он  нэпману,  -  поднимите
деньги. Я вас очень прошу, любезный.
   В зале стало тихо. Все с любопытством смотрели на нэпмана, который из
кошки превратился в мышь.  Секунду  нэпман  не  двигался,  улыбка  стала
сползать с лица Цыгана.
   - А-а! - произнес напряженный женский голос...
   Нэпман, боясь опоздать, упал на колени,  схватил  монету,  вскочил  и
хотел идти к своему столу, но испуганно остановился.
   - Любезный, - сказал Цыган, и улыбка снова вскарабкалась на его лицо,
- любезный, подарите господину офицеру сто рублей и,  если  у  вас  есть
свободное время,  извинитесь  перед  ним,  -  не  ожидая,  когда  нэпман
выполнит его указание, Цыган резко повернулся  на  каблуках  и  пошел  к
Сержу.
   Зал зашумел.
   - Покойник не состоялся!
   - Силен, бродяга!
   Пашка вернулся к своему столу, где в центре по-хозяйски сидела Нинка.
Он молча кивнул и сел рядом. Чувствуя, что сейчас разгорится  скандал  и
их могут выставить на улицу, женщины  торопливо  ели,  только  глазастая
девчушка, которая первая поздоровалась с Пашкой, водила вилкой по  столу
и испуганно поглядывала на Нинку. Пашка тоже оглядел
   Нинку и неожиданно разозлился. Разозлился на ее крепдешиновое платье,
на сытую самодовольную физиономию, на брезгливую складку у рта,  которая
ярче выступила, когда Нинка смотрела на жующих женщин.  Он  разлил  всем
водку, выпил и взял в руки огурец.
   - Павел, - многозначительно протянула Нинка и сделала круглые глаза.
   - Я парень простой, - огрызнулся Пашка. - Точнее сказать, деловой,  и
мне можно есть руками, - добавил он, с вызовом посмотрев на Нинку.  -  И
ты, уличная девка, из себя кралю не строй.
   Женщины перестали жевать и сидели  с  каменными  лицами,  а  девчушка
стала  потихоньку  сползать  со  стула,  считая  за   лучшее   незаметно
исчезнуть.
   Нинка сделала вид, что ничего не слышала, достала зеркальце  и  стала
пудриться и мазать рот.
   В это время из-за стола, где гуляли извозчики,  поднялся  мужчина  и,
покачиваясь, подошел к Пашке.
   - Друг любезный, эти девочки все с  тобой?  -  тщательно  выговаривая
слова, спросил он.
   Блондинка встала, сделала руку крендельком и пропела:
   - Девочки, нас  зовут.  Ах,  какой  хорошенький,  прямо  душка,  -  и
похлопала по небритой, воспаленной физиономии мужчины.
   - Сиди, - строго сказал Пашка  девчушке,  увидев,  что  та  встала  и
одернула платьице.
   Когда женщины ушли, он взял ее за руку и спросил:
   - Тебя как зовут?
   - Аленка, - сказала девчушка и облизнула губы.
   - Знакомься, Нинка. Аленка, моя подружка.
   Подлетел потный половой и, запыхавшись, прошептал:
   - В кабинет просят.
   Пашка встал.
   - Аленка, ты не уходи без меня, - сказал он и повернулся к Нинке. - И
ты подожди да присмотри за девчонкой. Я сейчас.
   Серый был в кабинете один. Он молча  подвинул  Пашке  полный  стакан,
выпил сам, поел и только тогда спросил:
   - Ну? Какие новости? И что это ты здесь пел про полового?
   - Не нравится он мне, - упрямо сказал Пашка.
 
Глава четвертая 
БОЛЬШЕ ЖДАТЬ НЕЛЬЗЯ 
 
   Решив действовать, Климов успокоился. Он собрал  в  охапку  учебники,
которые штудировал последнее время, и положил их в диван. Вынул из стола
наган. Почувствовал его товарищеское рукопожатие, вытер ствол и  щелкнул
курком. "Порядок, Климов. В атаку!" Он окинул  взглядом  кабинет,  будто
уходил навсегда, и захлопнул дверь.
   Начальник встретил Климова радостно, как лучшего друга.
   - Рассказывай, Василий, как живешь-дышишь. Как налетчики, как ребята?
Докладывай подробно и коротко.
   Климов рассказал, что в общем и целом - порядок, что  ребята  залезли
Серому за пазуху, но ждать больше невмоготу и вот какой у него, Климова,
есть план.
   Начальник терпеливо слушал, тер ладонями шишковатую голову, несколько
раз одобрительно поддакнул, а когда Климов закончил, сказал:
   - Прав ты, Василий. И вот  еще  что:  надо  кого-нибудь  из  наших  в
трактир подослать, проверить, как там ребята, не горячатся  ли.  Постой,
не перебивай.
   Я тебя слушал, и ты меня выслушай. Взять с поличным одного  Серого  -
не решение вопроса. Он может не знать источника информации, а может и не
назвать его. Может не назвать своего хозяина. Так брать - все равно, что
больной зуб сломать,  а  корень  оставить.  Дам  я  тебе  на  пару  дней
человека, - начальник снял телефонную трубку и сказал:
   - Пусть Фалин зайдет.
   Через несколько минут в кабинет вошел невысокий мужчина средних  лет.
Он мягко пожал Климову руку, поправил пенсне и  сел  в  большое  кожаное
кресло - как в норку спрятался: молча слушал начальника и Климова,  а  в
ответ  только   поблескивал   своими   стеклышками.   Когда   все   было
переговорено, Фалин,  протирая  пенсне  и  беспомощно  щуря  воспаленные
глаза, сказал:
   - Все  понял.  Проверить  обстановку  и  посмотреть,  не  гусарят  ли
мальчики. Предлагаю легенду. Я, - он встал и выпятил грудь, -  бухгалтер
или кассир, растратчик. Деньги на  исходе,  раньше  гулял  в  "Максиме",
"Праге"  и  "Яре",  теперь  опустился  до  третьеразрядного   заведения.
Хорохорюсь, - Фалин поднял подбородок и развинченной  походкой  прошелся
по кабинету, - но и боюсь, - у него пьяно задрожали губы, он уцепился за
рукав начальника. - Жизнь моя поломатая.  Слушай,  друг,  сколько  стоит
хороший паспорт?
   Начальник обнял Фалина за плечи и взглянул на Климова.
   - Видал? Только  где  же  мы  денег  возьмем  для  этого  гуляки?  На
исходе-то на исходе, а деньги нужны. Червонца три я найду...
   - У нас есть, - перебил Климов, - я как получил на нужды отдела,  так
и не трогал.
   Климов врал. Все  казенные  деньги  он  до  копейки  отдал  Панину  и
Лаврову. Была собственная зарплата, и можно было собрать с сотрудников.
   Фалин хитро подмигнул и сказал:
   - В милиции деньги вообще не нужны, и начальник там зарплату пять раз
в месяц получает.
   Климов понял, что его ложь не удалась, и постарался замять разговор.
   - Николай Федорович, отпустите Фалина прямо  сейчас.  Мы  с  ним  еще
потолкуем, уточним детали, то да се.
   - Кто его держит, - сказал начальник.  -  Получи  в  кассе  деньги  и
отправляйся. И чтобы в четверг утром был здесь. Никаких опозданий.
   Через час они вместе вышли из управления и переулочками направились в
сторону Никитских ворот, где жил Фалин.  Шли,  покуривая,  не  торопясь,
изредка роняя незначительные фразы.
   Климов со страхом  думал  о  возвращении  в  ненавистный  кабинет.  О
телефоне и часах, об учебниках, которые придется вытащить из  дивана,  о
ребятах: может, они звонили? Неужели ему, Климову, теперь  придется  всю
жизнь прятаться за чужие спины? Загребать жар чужими  руками?  И  ждать.
Думал  о  Фалине,  бодро  шагающем  рядом.  Кто  он?  Чем  занимался  до
революции? Почему работает в уголовном розыске?
   Фалин будто почувствовал, что о нем думают, хлопнул Климова по  плечу
и сказал:
   - Выручил ты меня, Климов. Прямо надо сказать - спас.  С  утра  и  до
утра картотеку на уголовников составляю,  выявляю,  сопоставляю.  Решило
начальство, что у меня талант к этому делу. И вот целыми днями одно и то
же. Рука не пишет. Веришь ли, - он остановился и опять  хлопнул  Климова
по плечу, - сидеть устаю, подушку под задницу подкладываю. Для меня твое
дело - курорт. Кстати, приметы и имена твоих  ребят  я  помню,  а  какой
пароль?
   - Нет пароля. Не договаривались мы, - Климов  задумался.  -  Передашь
привет от бати из Киева. Так и скажи: кланяется, мол, батя из Киева. Это
начальника у них батей зовут.
   - Понял. Дальше не провожай, - Фалин остановился и протянул  руку.  -
Вечером отправляюсь, а утром позвоню. Лады?
   - Лады, - сказал Климов и вздохнул. - Буду ждать.
   В  кабинете  ничего  не  изменилось.  Климов  проверил,  работает  ли
телефон, и завел часы, из дивана  достал  учебники,  разложил  их  перед
собой, а наган забросил в стол, закурил трубку и приготовился к худшему:
сутки никаких известий.
   Резко затрещал телефон.
   - Слушаю, - сказал Климов.
   - Вася, здравствуй. Как поживаешь? - раздался издалека голос  Панина.
- Зайди через час, пропустим по рюмочке.
   На условном языке это означало, что Климов должен быть  через  час  в
квартире на Зубовской площади.
   Климов пришел на пятнадцать минут раньше, но Панин уже был на  месте.
Он сидел верхом на стуле и сиял всеми веснушками.
   Климов думал начать с выговора, но вместо этого  схватил  Николая  за
плечи, хотел обнять, передумал и дал подзатыльник.
   - Ах, так! - Панин рванул Климова за руку,  сделал  подсечку,  но  не
удержался и тоже шлепнулся на пол.
   Так они и сидели на полу друг  против  друга,  улыбались  и  молчали.
Первым взял себя в руки Климов. Он  вскочил,  дернул  Николая  за  рыжий
вихор и кивнул на стол.
   - Садись, атаман, докладывай. Подробно и коротко. Начни с причин,  по
которым больше месяца не являлся. И потом - если кто увидит, как  ты  по
телефону разговариваешь? Кому ты звонишь?
   - Значит,  так,  -  Николай  потер  руки,  откашлялся.  -  Как  мы  и
договаривались, пришел я в трактир, нашел хозяина,  поклонился  низко  и
передал письмецо, которое вы мне дали. Отец Василий  читает  и  на  меня
поглядывает, потом перекрестился, обнял  меня  и  говорит:  "Великий  ты
мученик, Николушка. А отец твой - святой человек". А не являлся  я,  так
как отец Василий не любит, чтобы  от  дела  куда  отлучались.  Доверяет.
Полностью доверяет. Даже ключи от кассы дает. Но будь мил, -  он  развел
руками, - будь всегда на месте. Только он все удивляется, что  рыжий  я;
качает головой и вздыхает: "Матрена, Матрена, грешница ты великая".
   Климов рассмеялся:
   - Расспрашивал про дом?
   - Расспрашивал. Да я как начал плакаться на большевиков,  мол,  землю
отобрали, лошадей и коров отобрали, - он  как  закрестится:  молчи,  раб
божий, говорит, за все они, антихристы, ответят. Приголублю,  Николушка.
Одной крови мы. И два червонца в месяц мне положил, - Николай  вынул  из
кармана пачку денег. - Вот, возьми, Василий Васильевич.
   Климов пересчитал деньги.
   - Почему так много? Я тебе два червонца дал  да  два  ты  получил.  А
здесь девять.
   - Я в рост даю. Я ж кулацкий сын. Я вот...  -  Николай  сделал  жест,
будто выжимает тряпку. - Ростовщическая контора "Панин и сыновья".  Если
на день, то тридцать  процентов,  на  два  -  сорок,  три  -  пятьдесят.
Обязательно должен быть поручитель, а то вы должника этого  посадите,  и
пропали мои денежки, -  он  достал  из  кармана  клеенчатую  книжечку  и
огрызок карандаша. - Это вам, -