ервым
лезет наш стрелок. Он готовит арбалет со  второй  стрелой  и  тросом,  а
первый трос перекусывает. В дневное время  тросы  будут  видны  на  фоне
голубого неба. Их следует обрубить, чтобы они обвисли вдоль стен.
   Итак, выстрел. Стрела должна попасть в стену рядом с балконной дверью
этой квартиры. И опять мы скользим под наклоном и спускаемся на  балкон.
Обрезаем трос, прячем картины и в течение часа рассасываемся по  отелям.
Какие вопросы?
   - Нас могут взять в здании музея? - спросил Сева Дикой.
   - Тогда мы проиграем пари и грош нам цена.
   - Но  дирекция  знает  об  ограблении,  что  им  мешает?  -  Удивился
Анисимов.
   - Они не знают, в какой день и час  это  произойдет.  Они  не  знают,
какие картины мы вынесем. А главное в другом. Пари в том и  заключается,
что музей должен работать в своем обычном  режиме,  а  не  в  усиленном.
Охрана не в курсе, и полиция тоже. Наша  цель  -  доказать  им  то,  что
ограбление  возможно.  Меры  по  усилению  охраны  они  будут  принимать
постфактум. Так что работать придется внимательно, с отдачей и серьезно.
Мы берем на себя ответственность - плюнуть в морду зажравшейся буржуазии
с ее беспечностью и самодовольной сытостью.
   - Хорошо. Нам  все  удалось.  На  следующий  день  они  вычислят  эту
квартиру и найдут картины.
   - Картин здесь не будет. Ты совершенно прав, Паша - квартиру вычислят
мгновенно. Ликвидировать стрелы мы не сумеем и смотать  тросы  тоже.  На
это уйдет много времени, и не вижу  смысла  заниматься  пустяками.  Наши
следы в любом случае выведут полицию на крышу музея, и они  побывают  на
всех чердаках близлежащих домов. Что нужно сделать? Купить новую обувь и
смазать подошвы перцовым раствором. Собаки не должны взять наш след.
   - Конечный результат?! - выдал Платон Пелевин, и не  ясно  спрашивает
он или требует.
   - Картины  мы  вернем  через  тридцать  шесть  часов.  Такая  у  меня
договоренность. Все вы находитесь в своих отелях и ждете моего  сигнала.
Когда наступит время, я дам  знать  и  мы  сможем  вновь  встретиться  и
облегченно вздохнуть. Помните главное. На карту поставлен наш авторитет.
Идем ва-банк!
   Через полчаса о планах постарались забыть. Накрыли стол  и  принялись
ужинать. Ощущение пребывания за границей  полностью  отсутствовало.  Что
Москва, что Стокгольм, все едино. Правда, после  вечеринки,  перед  тем,
как разъехаться, вся квартира была вылизана и вычищена.
   Ни одного отпечатка и следа не оставлено. Когда  они  придут  сюда  в
следующий раз, то на каждом будут перчатки  и  новая  обувь,  намазанная
перцовым раствором.
   Ждать оставалось недолго.

6.

   На следующее утро после ограбления все средства  массовой  информации
взорвались сенсационными сообщениями о хищении из  Национальной  галереи
искусств шести картин Эль Греко. Дерзкое,  если  не  сказать  бандитское
ограбление взбудоражило весь цивилизованный мир. Все силы  полиции  были
брошены на поиск преступников. Телевидение,  радио  и  газеты  буквально
кричали о немыслимом преступлении, совершенном в относительно  спокойной
и  тихой  стране,  где  живут  законопослушные  граждане,  гордые  своим
достатком  и  укладом  жизни.  И  все  это  произошло  в  одно  время  с
полуфинальным матчем по  хоккею,  проходившем  совсем  на  другом  конце
города. Сенсация затмила собой такое событие, как чемпионат мира.
   К розыску подключили Интерпол и  пригласили  специалистов  из  США  и
Франции.
   Главной    версией     считалось     предположение,     что     банда
грабителей-профессионалов состояла из иностранцев.
   Что касается самих участников налета, то они  вели  себя  по-разному.
Платон Пелевин - строгий и  расчетливый  пессимист  -  нервничал  больше
всех. Расхаживая по гостиничному номеру, он проклинал себя  за  то,  что
поддался уговорам и уловкам фантазера  Гортинского  и  позволил  втянуть
себя в кошмарную аферу. Он единственный из всех, кто понял, что  картины
в музей возвращены не будут.  Если  бы  они  выполнили  заказ  музея  на
надежность системы безопасности, то никто не  стал  бы  поднимать  такой
шум, отголоски которого разнеслись по всему миру.
   Но что проку в том, что Пелевин очнулся от гипноза  и  увидел  все  в
истинном свете? Ничего исправить  он  уже  не  мог,  не  являться  же  с
повинной в полицию.
   Этот вариант математика не  устраивал.  Закончить  жизнь  в  тюремной
камере, пусть  и  шведской,  не  лучший  выход  из  положения.  Вряд  ли
Гортинский объявится, как обещал. Нет, он будет  выжидать  до  тех  пор,
пока положение станет критическим, после чего поставит всех перед фактом
и команда будет вынуждена согласиться с его условиями.  Собрать  вещи  и
уехать - тоже не выход. В  первые  дни  каждому  выезжающему  иностранцу
будет уделено особое  внимание.  Попадать  в  компьютерную  базу  данных
Интерпола ему вовсе не хотелось. Оставалось только ждать. Теперь от него
ничего не зависело.
   Буквально в трех кварталах от  Пелевина  в  другом  отеле  жил  Павел
Назаров.
   Он, как  и  его  друзья,  смотрел  телевизор,  ни  слова  не  понимая
по-шведски, но вид здания музея, оцепленного полицией,  говорил  сам  за
себя. Паша продолжал верить в устроенный спектакль. Может быть,  потому,
что он был музыкальным продюсером и сам  любил  устраивать  сенсационные
шоу, а может, и по другим причинам. Дело в том, что Назаров  заметил  за
собой слежку. На хвост ему села машина, как только он свернул  с  улицы,
где находился музей. В час ночи  город  пустеет,  и  заметить  за  собой
слежку не представляло труда. Его сопроводили до самого отеля. И если бы
все это не было спектаклем, его уже арестовали бы и он  сидел  бы  перед
следователем. Но никто его не беспокоил,  Назаров  смотрел  телевизор  и
продолжал наслаждаться шоу - беспомощная полиция топчется  на  месте,  а
высокие полицейские чины отказываются от комментариев.
   Сева Дикой проштудировал законодательство Швеции, сидя с карандашом в
руках  в  отеле,  находящемся  в  другом  конце  Стокгольма,  и  пытался
выстроить линию защиты. Главным условием обороны он  считал  безусловное
возвращение картин и использование  договора,  составленного  директором
галереи. То, что ограбление было всерьез, он уже  знал.  Многие  из  его
друзей в панике не обращали внимание на детали, но  он,  как  виртуозный
адвокат, замечал все и никогда не терял  из  поля  зрения  всей  цепочки
событий. Чем сложнее складывалась ситуация, тем острее работал  его  ум.
Дело  в  том,  что  по  телевидению   показали   короткое   интервью   с
руководителем галереи Германом  Шверником.  Тот  выглядел  удрученным  и
растерянным. Неподдельная игра хитроумного шведа  говорила  о  том,  что
договор с Гортинским всего лишь страховка для обеих  сторон.  Шверник  -
соучастник, и, если их схватят, то и его не обойдут стороной.  Но  какую
выгоду можно при этом получить? Сговор! За такое преступление  в  Швеции
каждый из участников получит по двадцать пять лет тюрьмы. В случае сдачи
картин и доказательств того, что их команда выполняла заказ дирекции, их
вышлют из страны. Но сделать это нужно в течение тридцати  шести  часов,
как и  говорил  Гортинский.  Если  в  этот  срок  они  не  уложатся,  то
преступление будет признано умышленным, выполненным с корыстными  целями
и они получат на  всю  катушку.  Все  смягчающие  обстоятельства  станут
отягчающими.  Сева  Дикой  мог  рассчитывать  только   на   благоразумие
недосягаемого Гортинского. Как он решит, так и будет. Одно он  никак  не
мог понять: какой навар с этой аферы они должны получить? А беспокойство
вызывали лишь сами шедевры Эль Греко. Они и есть главные улики. Без  них
никому обвинение предъявить невозможно. Нет картин - нет  грабителей.  В
Швеции из тебя приказания выколачивать  вместе  с  зубами  не  будут.  У
полиции нет фактов, вот  почему  Шверник  пошел  на  сговор.  И  ему  не
выгодно, чтобы грабителей взяли в оборот.
   Примерно то же думал и Игнат Анисимов. Человек  азартный,  разбитной,
авантюрист по натуре, он становился слишком серьезным и  строгим,  когда
дело касалось электроники или  интересов  его  капиталов.  Он  не  видел
интервью со Шверником, но прекрасно понимал,  что  в  полиции  сидят  не
дураки и уж тем более нет профанов среди  приглашенных  специалистов  из
Франции и США. Работники музея первыми попадут  под  подозрение,  в  том
числе и охрана. Человек, смыслящий в электронике,  тут  же  поймет,  что
сигнализацию музея можно обмануть только в том случае,  если  ты  знаешь
принцип ее работы. Сами  электронщики  в  число  подозреваемых  вряд  ли
попадут. Их технологию раскрыли бандиты, и страховые компании  в  первую
очередь потребуют многомиллионные иски. Но трезво  думающие  следователи
смогут сопоставить способ отключения сигнализации с отсутствием охраны в
комнате наблюдения и  поймут,  что  без  руководства  музея  или  охраны
ограбление невозможно. Под подозрение попадут два  десятка  человек,  не
больше.
   При таких масштабах скандала этой двадцатке косточки промоют с особой
тщательностью. Приоритет отдадут работникам, связанным с  искусством,  а
не с безопасностью. Вряд ли  охраннику  станут  заказывать  пейзажи  Эль
Греко. Никто с ними связываться не станет. А  вот  людей,  имеющих  дело
непосредственно с живописью,  и  хороших  специалистов  в  этой  области
теневые коллекционеры обязаны знать. На что может рассчитывать  Шверник,
попадая под колпак спецслужб  и  Интерпола  на  многие  годы?  Выйти  на
исполнителей  заказа  можно  только  через   Шверника.   По-другому   не
получится.
   Каждый из участников ограбления был человеком незаурядным,  и  каждый
понял, в какую историю влип. Никто и не надеялся, что вот-вот  объявится
Гортинский и скажет: "Поздравляю вас, господа!  Мы  своего  добились,  а
теперь пора скидывать маски и идти сдавать достояние мирового  искусства
властям Швеции".
   Нет, конечно, никто на это не рассчитывал. В Гортинском жил фантаст и
романтик, он был насквозь пропитан сумасбродными идеями  и  не  сдавался
перед обстоятельствами. Как прекрасный психолог, он  знал,  что  каждому
надо дать время для полного осознания случившегося и смириться с мыслью,
что обратного пути нет.
   Игнат тоже считал себя неплохим психологом и не  лукавил,  признавая,
что осуществленный план выходил за рамки ординарности. Никто не  говорил
о некотором совпадении,  происшедшем  прошлой  ночью.  Но  Анисимов  был
уверен, что нет никаких совпадений, а есть  продуманные  закономерности.
Дело в том, что в Стокгольме шел чемпионат мира по хоккею. И  когда  они
поднялись на крышу, заканчивался полуфинальный матч. Через  день  финал.
Вот почему улицы были пусты. И охранники могли смотреть телевизор, а  не
следить за пультом сигнализации. Через три дня из  страны  рванут  около
ста тысяч болельщиков из разных  стран.  Если  принять  версию  полиции,
будто ограбление совершили иностранцы, то таможня,  полиция  и  Интерпол
попадут в тупик. Затормозить поток  фанатов  хоккея,  желающих  покинуть
страну, не удастся. Они паромы разберут на листовое железо. Какие  можно
сделать выводы? Посчитав все плюсы и минусы, Игнат Анисимов  решил,  что
ограбление галереи относится к категории нераскрываемых преступлений.  И
главным, по его мнению, был сам Гортинский с  его  непредсказуемостью  и
необузданностью.    Этот    человек     не     соответствовал     образу
грабителя-профессионала, которого будут искать спецслужбы всех стран.
   Что касается Евдокима Вяткина, то он ни о чем не думал. Он  спал  как
убитый после тяжелой ночи и в своих снах воевал с рэкетирами.
   Лучше  всех  себя  чувствовали  главный  зачинщик   сногсшибательного
мероприятия Вениамин Борисович Гортинский и его главный помощник Георгий
Уваров.  Они  делали  грузинские  шашлыки  на  природе  и   наслаждались
угощениями Марты.
   Девушка ни о чем  не  догадывалась,  и  компания  даже  телевизор  не
включала в это замечательное солнечное утро. В том, что Марта не в курсе
событий, Гортинский  был  убежден.  Как  виртуальный  детектив  и  герой
собственного романа, он оставался человеком подозрительным и практичным.
Как писатель, он  витал  в  заоблачных  мирах.  Но  готовясь  к  решению
сложнейшей задачи, он следил сам  за  собой  как  за  действующим  лицом
книги, оценивая каждый шаг героя, взвешивая его действия на  чаше  весов
логики и предугадывая шаги противника.
   Так он и сделал в день знакомства с  Мартой.  Он  не  звонил,  а  сам
приехал в турагентство и не самое популярное.
   Он сам выбрал и нанял  себе  переводчика.  Подставить  Марту  ему  не
могли. Но сомневаться в том, что Шверник захочет знать, что  творится  в
голове напарника,  не  приходилось.  А  значит,  если  Шверник  не  смог
внедрить  своего  человека  в  компанию   Гортинского,   он   попытается
переманить на свою сторону того, кто близок к партнеру. Уезжая в Москву,
Гортинский нанял частного сыщика для  наблюдений  за  Мартой.  Результат
работы Вениамина Борисовича устраивал. Связи между Шверником и Мартой не
замечено. Были проверены все ее  новые  знакомые,  но  никто  из  них  к
директору музея отношения не имел.
   Безусловно, Шверник  знал,  что  Гортинский  нанял  переводчицу.  Без
сомнения, он  мог  попытаться  перевербовать  девушку.  Но  Шверник  как
истинный   швед    не    воспринял    всерьез    мимолетное    увлечение
романтика-беллетриста. Он не имел представления о русской  привязчивости
и широте души.
   Ну какой швед, финн или даже португалец бросит чужой женщине под ноги
сто тысяч долларов и предложит выполнять мелкие поручения  менеджера  на
время его отсутствия и без должного контроля? Нет,  о  таком  Шверник  и
подумать не мог.
   Зато своим размахом Гортинский завоевал сердце Марты. Именно  потому,
что шведы на такое не способны. Гортинский не ошибся в  своих  расчетах.
Он любил идти от обратного и делать все  наперекор  тому,  что  от  него
ждали. Понять его никто не пытался, люди привыкли  ставить  перед  собой
решаемые задачи. Книги его считали сказками, не имеющими ничего общего с
реальностью.  Однако  Гортинский  каждый  год  ставил   перед   друзьями
непреодолимые барьеры, заводил их, играя на  самолюбии,  и  доказывал  в
итоге, что жизнь и человек любую сказку может сделать былью,  и  не  так
страшен черт, как его малюют. Надо только  взять  и  попробовать,  а  не
охаивать все огульно с высоты своего невежества.
   "Это невозможно!", "такого не бывает", "чушь", "глупость" -  все  это
он слышал перед каждым отпуском. А  потом  все  оказывалось  реальным  и
расценивалось как очередной пройденный этап.
   Но о вчерашнем этапе еще рано было говорить, что он пройден.  Марафон
только начался.

7.

   Прошло трое суток, Прежде чем  в  одном  из  номеров  отеля  раздался
долгожданный звонок.
   Паша Назаров все эти дни не отрывался от телевизора и сходил с ума от
злости, что не понимает ни слова из того, о чем говорят.
   Судить  о  событиях   можно   лишь   по   картинкам,   комментируемых
репортерами.
   Следствие, можно сказать, стояло на месте.  Конечно,  тросы,  стрелы,
арбалет  и  карабины  нашли.  Их  даже  показали  зрителям.  Показали  и
квартиру, где готовилось преступление. Накрытый стол, но выпивка на  нем
стояла американская, не считая французского коньяка, а еда - шведская  с
пикантными добавками из китайских, мексиканских и чилийских деликатесов.
И ни одного отпечатка пальцев. Такая мешанина только путала следствие.
   Так  же  по  телевидению  показали  пару  скандалов  из  Мальме,  где
разгоряченные гости страны устраивали дебоши в связи с задержкой выезда,
досмотров  багажа  при  посадке  на  паромы  и  излишней  придирчивостью
таможенников. Услышав телефон, Паша снял трубку.
   - Слушаю вас.
   - Выйдешь из отеля, сверни направо, потом во второй переулок налево и
зайди в первый же бар. Живо и без промедления.
   В трубке послышались гудки.
   Паша  узнал  голос  Гортинского,  но  ответить  не  успел.   Пришлось
выполнять инструкции. Минут через семь он Уже заходил в бар. А еще через
минуту бармен попросил подойти его к телефону у стойки.
   Голос Гортинского продолжал отдавать приказы.
   -  Перейдешь  через  дорогу.  Пройдешь  сорок  метров  и  свернешь  в
переулок. Тут же будет стоять белая "вольво"  универсал.  Запрыгивай  на
заднее сиденье и пригнись. Вперед.
   Теперь он понял, что  за  ним  следят,  так  как  следили  и  в  день
ограбления.
   Но на сей раз, они идут за ним пешком. Если он скроется  за  углом  и
запрыгнет в машину, преследователи его потеряют из виду.
   Он сделал все грамотно, оперативно, как того требовал от  него  жанр,
навязанный сумасшедшим писателем.
   Не успел он запрыгнуть в машину, как та сорвалась с места.
   Голову он сумел поднять минут через двадцать, когда  они  выехали  за
город и  ехали  через  открытое  зеленое  поле,  где  паслись  коровы  и
вертелись мельницы-гиганты.
   За  рулем  сидел  всеми  забытый  Жора  Уваров.   Машину   никто   не
преследовал.
   - Куда мы едем?
   - На шашлыки, Паша. Веня достал отличную баранью вырезку.  Будет  вам
шашлык  по-карски  на  лоне  почти  подмосковной  природы  с   настоящим
французским красным вином. Пальчики оближешь.
   Ну что тут ответишь? Назаров промолчал. Примерно так же, как мешки  с
углем для мангала, были доставлены в  пригород  Стокгольма  и  остальные
участники  ограбления  века.   Они   чувствовали   себя   униженными   и
оскорбленными. Злость перегорела, амбиций поубавилось, задетое самолюбие
отодвинулось на второй план.
   Один лишь хитрец Вяткин успел обзавестись маленьким  фотоаппаратом  и
незаметно для остальных делал снимки. С какой целью?  Скорее  всего,  он
сам этого не знал.
   - Господа! Я собрал вас здесь,  чтобы  сообщить  очень  приятственную
весть: к нам не приедет ревизор!
   Начал свою речь Гортинский, когда все сели вокруг  импровизированного
стола на поляне участка, огороженного сплошным забором.
   Тамада подвязался пестрым фартуком и по  ходу  следил  за  ароматными
шашлыками, шипевшими над раскаленными угольями.
   Марты сегодня в доме не было, она работала в городе.
   - Итак! Победителей не судят! Мы сделали то, что  не  под  силу  всем
крестным отцам великого Чикаго. Забудем об этом. Каждому из вас осталось
выполнить небольшую работу,  не  связанную  с  криминалом,  и  мы  можем
покинуть Швецию со спокойной душой и сердцем.
   - Ты сделал из нас гангстеров! - сорвалось у Пелевина.
   - Хорошая оценка, Платоша. Кем ты у нас только не  был,  а  теперь  к
твоим званиям  прибавился  титул  гангстера.  Так  нас  величает  теперь
мировая пресса.
   Лучшее, чего ты добился бы в России, так это дешевой кликухи и звания
"авторитета". Мы так мелко не плаваем. Грабить - так  миллион!  Спать  -
так с королевой!
   - Возвращать картины уже поздно, - вмешался Сева Дикой. - Мы  получим
по двадцать пять лет. Это я вам авторитетно заявляю. Нашу банду  даже  я
не взялся бы защищать. Гиблое дело.
   - И все же лучше поздно, чем никогда.
   -  Что  ты  хочешь  с  ними  делать?  Продать?  Перевезти  в  Россию?
Утопия,заявил Евдоким Вяткин. Он провел все дни под одеялом  с  накрытой
головой и вскрикивал по ночам, просыпаясь в холодном поту.
   - Нет. В Россию мы их не повезем. Там  нет  стоящих  покупателей.  По
сообщениям Марты, русских,  которых  она  сопровождает,  практически  не
досматривают  на  границе.  Мировая   практика   Интерпола   и   полиции
показывает, что русский криминал специализируется на  вывозе  из  России
ценностей, но не на ввозе. А если следствие и не исключает  причастности
русских к ограблению, то лишь  как  одного-двух  соучастников  и  то  не
граждан  России,  а  отщепенцев,  проживающих   на   Западе.   Изящность
ограбления не имеет аналогов на территории России. Так что наша  любимая
родина стоит на сто двадцатом месте  среди  претендентов.  Если  мне  не
изменяет память, то и в плане экономического развития мы занимаем те  же
места.
   - А что дел