мне людей. Мне никто не  нужен,
я никого не хочу. Ты - другое дело. Я втрескалась в  тебя  по  уши,  как
только увидела твои глаза. Почему мы должны терять  друг  друга?  Борьба
окончена, черные дни позади. Я хочу забыть о прошлом, вычеркнуть его  из
памяти и начать новую жизнь. Почему бы не начать ее вместе?
   Возможно, я тебе скоро надоем, и ты захочешь уйти от меня. Держать не
стану. Но побудь со мной хотя бы на период реабилитации. Пока я не сумею
привыкнуть к новой жизни.
   - Я даже не думал, что интересую тебя всерьез. Если  так,  то  вопрос
решен.
   Но могу ли я тебе верить?
   Тая положила ему на колени два паспорта.
   - Пусть они будут  у  тебя.  Один  Ольгин,  где  она  значится  женой
Шверника и гражданкой Швеции, второй мой - на имя Таисии  Лучниковой.  У
меня тоже есть Шенгенская виза, я получила ее перед вылетом сюда. У меня
была возможность лететь по любым документам,  я  выбрала  более  простой
способ, так как посадочный талон был выписан на имя  Ольги.  Теперь  оба
паспорта в твоих руках, а я никто без документов и даже не смогу  деньги
снять со своего счета.
   - Широкий жест.
   - Это не жест, это мое решение. Я хочу, чтобы ты мне верил.
   - Теперь верю. Оказывается, ты еще сохранила немного тепла в сердце.
   Через час они прибыли на место.
   - А если калитка закрыта, полезем через забор? - спросила Тая.
   - Уж с таким замком я сумею справиться.
   - Впрочем, Ольга говорила, что шведы живут нараспашку.
   - Посмотрим. Где ключи от сейфа?
   - В сумке. Ты положил ее в багажник.
   - Отлично.
   Журавлев  достал  ключи,  и  они  направились  к  калитке.   Пришлось
Журавлеву применять свои навыки  на  деле,  так  как  калитка  оказалась
запертой. Много времени на это не потребовалось. Через  несколько  минут
они были в гараже. Все так, как описывал Метлицкий. В огромном помещении
стоял шикарный лимузин, под которым находилась зарешеченная яма.
   Оказавшись в яме, Вадим сдвинул в сторону стеллаж с инструментами,  и
они спустились в подвал.
   - Ничего себе калиточка,  -  протянул  Журавлев,  глядя  на  стальную
дверь.Такую даже динамитом не возьмешь.
   - Сказка! - поражалась Тая. - Неужели все это правда, а  не  фантазия
сумасшедшего Гортинского. Глазам своим не верю.
   - Давай ключи.
   Замки открывались один за другим, все ключи сработали мгновенно,  без
особых усилий, будто их вчера только сделали.
   Вадим повернул колесо и потянул дверь на себя. Громадная,  тяжеленная
и толщенная фрамуга медленно открылась.
   Шесть цилиндрических тубов из  нержавейки  стояли  в  углу  небольшой
квадратной комнаты.
   - Открой одну из них, Дик. У меня ноги свинцом налились. Я не в силах
шевельнуться.
   Журавлев пересек бункер  с  бетонными  стенами,  взял  один  цилиндр,
раскрутил крышку и вытащил из него  старый,  с  помятыми  краями  холст.
Развернув его, он увидел дивный пейзаж.
   - Вот он какой - Эль Греко в подлиннике?! Ну, тебе нравится?
   Он посмотрел на Таю и увидел направленный на него пистолет. И это был
не пятый калибр, а намного мощнее.
   - Стой там, где стоишь, Дик. Сверни холст и положи его на место.
   Он подчинился.
   - Неужели ты меня убьешь? - спросил он, выпрямляясь.
   - Ты же сам привел меня в свой склеп. Тут тебя и  через  сто  лет  не
найдут.
   - А как же чувства? Лазурный берег?
   - Никакие чувства  не  стоят  пяти  миллионов  долларов,  которые  ты
потребовал взамен.
   - Да. Об этом я не подумал.
   Раздался выстрел, второй, третий, четвертый,  но  Журавлев  продолжал
стоять и смотреть на нее.
   - Зато я подумал над этим.
   Он достал из кармана горсть свинцовых горошин и бросил ей под ноги.
   - Человек, способный на убийство, лишен жалости и чувств. Это пули из
патронов, заряженных в твоей обойме. Я действовал твоим  же  проверенным
методом.
   За ужином ты выпила снотворное вместе с вином.  Когда  ты  уснула,  я
достал ключи от твоей машины.  На  прокатных  машинах  номер  указан  на
брелке. Я вышел на улицу и хорошо  обследовал  "мерседес".  Пистолет  ты
приклеила на скотч возле своего сиденья под отделением для  перчаток.  Я
достал из обоймы патроны и вынул из  них  пули,  а  гильзы  с  капсюлями
вставил на место. Когда мы приехали сюда, я дал тебе возможность достать
пистолет из тайника, отправившись копаться в багажнике в поиске  ключей.
Все произошло точно так, как я и предполагал. Если женщина  может  убить
любимого мужа за двадцать тысяч, то за пять миллионов она снесет с  лица
земли целое поколение мужчин.
   - Прости меня, Дик. Я сама не знаю, что со мной происходит. Я  просто
сошла с ума.
   - Эксперты признают тебя вменяемой.
   - Эксперты? - вздрогнула Тая.
   Он подошел к ней, надел один браслет наручника на ее руку, второй  на
свою.
   - А сейчас мы заберем с тобой эти милые  картины  и  пойдем  с  тобой
сдавать их в департамент полиции.
   - Десять миллионов?
   - Это не деньги, Тая. Это искусство,  достояние  народа,  не  имеющее
цены.
   - Ты идиот! Кретин! Прощелыга!
   Шум ему не мешал. Он сгреб цилиндры, взял по три в руку и  направился
к выходу. Тая тащилась за ним, кричала, проклинала, крьша его матом,  но
только сделать ничего не могла.
   Ничего не действовало на этого упрямца.
   Хотя почему ничего?  Что-то  подействовало.  На  подходе  к  воротам,
Журавлев почувствовал, как его что-то кольнуло под лопаткой. Голова  тут
же  закружилась,  перед  глазами  поплыли  белые  и  красные  круги,  он
пошатнулся и упал на спину, потеряв сознание.
   Тая упала вместе с  ним.  Секунд  десять  она  не  шевелилась.  Потом
приподняла  голову  и  осмотрелась.  Все  тихо.  Она  толкнула  в  плечо
Журавлева, но он не отреагировал. Девушка быстро обшарила  его  карманы,
забрала свои паспорта, нашла ключ от наручников, отцепила свой  браслет,
собрала с земли разбросанные тубы  и  побежала  к  своей  машине.  Через
несколько секунд взревел мотор "мерседеса".

***

   Очнулся  он  в  полутемном  помещении  и,  осмотревшись,  понял,  что
находится все в том же гараже. Вскочив на ноги,  он  хотел  выбежать  на
улицу, но, сделав два шага, почувствовал, что кто-то  остановил  его  за
руку. Это была двухметровая цепь, прикованная  один  концом  к  стальной
опоре, вторым - к его руке.
   Дворовый пес на привязи.
   К стальной балке, где крепилась цепь, липкой  лентой  был  прикреплен
часовой механизм.
   - Только не трогайте руками. - Голос прозвучал словно из колодца.
   Журавлев обернулся и увидел мужчину, сидевшего на деревянном табурете
возле огромного лимузина, под которым находился бункер.
   - Когда выйдет время, раздастся тихий и безопасный  взрыв.  Держитесь
подальше, на длину цепи. Взрыв разорвет цепь, и вы  будете  свободы.  На
капоте лимузина лежит ключ. Вы сможете им  расцепить  браслет  на  руке.
Потом садитесь в этот шикарный автомобиль, езжайте в аэропорт и улетайте
в Россию. Ключи в зажигании, бензобак полон до отказа. Дорогу найдете по
указателям.
   Низкий приятный баритон отдавался эхом в огромном амбаре и не  звучал
угрожающе. Скорее успокаивающе.
   - Кто вы?
   - Тот, чью роль вы хотели себе присвоить.  Он  поднялся  с  табурета,
зажег спичку и раскурил трубку. Лицо его осветилось,  и  Журавлев  узнал
его.
   - Вениамин Гортинский?
   - Совершенно верно. Автор этой книги.
   - Вы живы?
   - Я бессмертен. Но могу рассказать вам  смешную  историю.  На  лыжном
курорте в Австрии я подружился с компанией  молодых  словаков.  Отличные
ребята, но слишком бесшабашные. Они так разгулялись, что за  две  недели
отдыха уже не в состоянии  были  оплатить  сумасшедшие  счета.  Тогда  я
толкнул им одну идейку. Мы ушли  в  горы,  поднялись  на  хребет  и  там
установили такой же часовой механизм.
   Через час он взорвался и вызвал горную  лавину.  А  мы  тем  временем
спустились с другой половины хребта и оказались в Швейцарии.  По  следам
поисковая группа определила, что они обрываются возле схода лавины. Сидя
в пивной Цюриха,  мы  долго  смеялись,  читая  о  своей  гибели.  Ребята
вернулись в Словакию, а я  -  в  Россию,  прихватив  с  собой  несколько
экземпляров газет с некрологами, которые разослал по нужным адресам.  На
опознание трупов никого же  не  вызывали.  Тела  погребены  под  толщами
снежного ковра. Смешная история, не правда ли, Вадим Сергеевич?
   - Очень смешная. И как же вам, интересно, удалось меня обезвредить?
   -  Пневматическая  винтовка  с  заряженным  шприцом.  Их   используют
охотники, когда надо усыпить дичь  в  лесу,  чтобы  потом  в  целости  и
сохранности переправить в  зоопарк  или  другой  заповедник.  Совершенно
безвредная штука, но действует безотказно. А стрелял я  из  окна  своего
дома.
   - Значит, Таисия все же не одна работала. А я  удивлялся,  как  такая
замухрышка могла выйти сухой из воды.
   - Вы очень неплохой сыщик, Вадим Сергеевич, но никудышный аналитик.
   - Она и вас в дураках оставит. Зря вы дали ей уйти.
   - Вы слишком  поздно  появились  на  горизонте,  Вадим  Сергеевич,  и
следовательно,  не  успели  попасть  на  страницы  моего  повествования.
Сожалею, но я не могу позволить вам замарать ни  одной  строчки  в  моем
гениальном проекте.
   Жаль, что узнал вас слишком поздно. Вы мне очень симпатичны и  можете
украсить собой любую книгу. Я всегда хотел иметь такого  героя  в  своих
романах. Но не расстраивайтесь. Я возведу вас в ранг главного  персонажа
в одной из  своих  следующих  книг.  А  эта,  извините,  уже  закончена.
Прощайте. Через десять минут вы будете свободны.
   Гортинский вальяжной походкой вышел из гаража.
   За воротами его ждала машина, за рулем которой сидела Марта. Он сел с
ней рядом, посмотрел на часы и сказал:
   - Трасса уже свободна, мы можем ехать, дорогая.

***

   Слезы счастья душили ее, и Тая была вынуждена  остановиться  и  снять
линзы, сквозь которые уже  ничего  не  было  видно.  Она  вытерла  глаза
платком, надела солнечные очки и поехала дальше, выжимая из машины  все,
на что та была способна. Она  все  еще  жила  ощущениями  преследований,
погонь, страха разоблачения.
   Так оно  и  получилось.  После  очередного  виража  она  увидела  две
полицейские машины. С такой скоростью в этой стране не ездят.
   Полицейский засвистел и поднял жезл. Лучше с ними не связываться. Тая
резко затормозила и прижалась к обочине.
   Полицейский подошел к ней и что-то сказал по-шведски.
   - Я не понимаю. Я русская. Рашен.
   Она хотела достать свой паспорт, но вспомнила  про  парик  и  достала
паспорт Ольги.
   Полицейский открыл ее дверцу и жестом велел выйти из машины.
   Пришлось подчиниться.
   Он просмотрел ее документы и опять заговорил по-шведски.
   - Идиот! Я тебе говорю, что не понимаю.
   Полицейский махнул другому, тот  подошел  к  машине,  кому-то  что-то
сказал,  и  из  патрульного  автомобиля,  стоящего  первым,  вышли  трое
солидных мужчин в штатском. Они направились в ее сторону.
   Полицейский указал ей на багажник и большим пальцем вверх. Таю прошиб
холодный  пот.  Багажник  не  был  заперт,  но  открывать  его  она   не
собиралась.
   - У меня нет ключей, понимаете,  нет!  Я  очень  спешу.  Она  достала
кошелек и потрясла им.
   - Готова заплатить штраф. Понимаете?
   - Вы русская?
   Она обернулась. Трое в штатском стояли возле нее.
   - Да, я русская, но гражданка Швеции. Мой муж... Она замолкла.
   - Я заместитель консула Российской Федерации в Швеции Ларионов.
   - И чем вы можете мне помочь? Я очень спешу.
   - В этой стране не принято спешить. Подчиняйтесь ее законам. Дорожный
инспектор просит открыть вас багажник.
   - У меня нет ключей.
   Стоящий рядом с консулом мужчина подошел к багажнику и поднял крышку.
   - Что в этих тубах?
   - Картины! Мои картины. Я художница.
   Контейнеры были вскрыты, холсты развернуты, мужчины  переглянулись  и
кивнули друг другу. Консул продолжил:
   - Госпожа Шверник, если вы гражданка Швеции, то вами займется префект
полицейского департамента Стокгольма. Он перед вами. Если  вы  гражданка
России, то вопрос о вашей  экстрадиции  на  родину  мы  решим  быстро  в
соответствии с нашими договоренностями. В деле так  же  будет  принимать
участие представитель Интерпола. -  Он  кивнул  на  третьего  мужчину  в
штатском. - А пока вы задержаны для предъявления вам обвинений и  будете
содержаться под стражей.
   И второй  раз  за  сегодняшнее  утро  на  ее  запястьях  защелкнулись
наручники.

ГЛАВА VII

За двое суток до последних событий

1.

   На столе лежали две книги в твердом переплете, со вкусом  оформленные
и похожие одна на другую, как две сестры-близняшки. Но одна  -  изданная
на русском языке, вторая - на шведском.
   Издатель, господин Хансен, улыбался, не скрывая своего удовольствия.
   Автору удавалось скрывать свои эмоции, он сидел напротив, и  вид  его
был больше деловым, нежели праздным.
   - За пять дней мы успели издать только пробный тираж.  Он  разлетится
вместе с газетами в течение дня. Но я уже готовлю типографские  мощности
для  крупных  тиражей.  В  успехе  книги  сомневаться   не   приходится.
Сенсационный бестселлер, не иначе.
   Сидящая рядом с писателем переводчица  старательно  переводила  слова
потирающего руки Хансена.
   - Я прошу вас соблюсти наши договоренности, мистер Хансен,  -  ровным
голосом говорил Гортинский. - Мои книги должны выйти в  свет  не  раньше
послезавтрашнего дня одновременно  с  выходом  ваших  вечерних  выпусков
газет.
   - Я все помню и прекрасно понимаю весь глубокий смысл вашей  задумки.
Жаль, что я не успел напечатать книг больше. Вы же  дали  мне  последнюю
главу буквально на днях.
   - Это нормально. Иначе финал книги мог бы  разительно  отличаться  от
жизни.
   А я добивался стопроцентного попадания в десятку. А с тиражом вы  еще
наверстаете.
   - Но сейчас вы уверены в точности и совпадении всех фактов?
   - Есть маленькая помеха, но она устраняема. Сам по себе роман -  плод
моей фантазии. Я не провидец и не прорицатель. Но нашлись люди,  которым
попала моя рукопись в руки, и они решили  сказку  сделать  былью.  Волею
судьбы многое исказилось, и  мне  пришлось  заново  переписывать  вторую
часть романа. От этого он не пострадал, а стал еще лучше.
   - Я получил колоссальное удовольствие, прочитав книгу. Марта проявила
себя не  только  как  синхронист,  но  и  как  литературный  переводчик,
сохранив вашу самобытную стилистику.
   - У меня к вам просьба.
   - Готов исполнить ее сию минуту.
   - Отправьте с курьером один  экземпляр  на  русском  языке  господину
Герману Швернику. Мне интересно, что скажет  прототип  моего  героя.  Не
оскорбил ли я его своими надуманными обвинениями?
   - Разумеется. Сейчас же дам  указания.  А  вы  уверены,  что  Шверник
читает по-русски?
   - Он учился в России, и, если сказать честно, то  это  он  мне  подал
идею сюжета после того, как  галерею  обокрали.  Мы  отдыхали  с  ним  в
Альпах. Ну, вы же читали книгу.
   - Понимаю. Вы сдвинули время. Идею он вам подал после  ограбления,  а
вы перевернули все по-своему и сделали его соучастником. Я не думаю, что
он будет в обиде. Это очень тонкий человек с отличным чувством юмора.
   Выслушав перевод, Гортинский улыбнулся.
   - Конечно. Нам остается только ждать развязки событий. Не думаю,  что
за двое суток кому-то под силу изменить сюжетный рисунок  моего  финала.
Когда снежная лавина идет с гор, ее невозможно остановить или  заставить
свернуть в сторону. Мы не властны над стихией, так же  как  не  способны
истребить алчность, пущенную на самотек.
   - Не  сомневаюсь  в  вашей  прозорливости.  И  позвольте  задать  вам
последний вопрос. Вы же на днях уезжаете, а  как  быть  с  гонораром  за
тираж?
   - Марта будет держать с  вами  связь.  Она  мой  переводчик,  жена  и
литературный агент. Вы можете доверять ей, как мне.
   -  Это  удобная  позиция.  Вы  очень  предусмотрительны.   Вам   надо
оставаться в тени, господин Гортинский. Прочитав вашу книгу, полицейские
чины заклюют вас вопросами  и  лишь  будут  мешать  своей  назойливостью
творческому процессу. Что касается русского тиража, то  мы  уже  сегодня
отгружаем его для отправки в Россию, где  его  с  нетерпением  ждут  мои
коллеги.
   Милая и вместе с тем деловая беседа закончилась рукопожатием.
   Автор взял с собой обе книги со стола, и супруги ушли.
   Выйдя на улицу, Марта спросила:
   - Говоря о возможной помехе, ты имел в виду того  молодого  человека,
прилетевшего на одном самолете с Таисией?
   - Да, он может подпортить мне финал. Это частный детектив из  Москвы.
Судя по моим наблюдениям, очень настырный.
   - И что же делать?
   - Не допустить его до последней страницы  романа.  Я  знаю,  как  это
сделать.
   - Не сомневаюсь. Послушай,  дорогой,  я  хочу  поехать  в  тот  самый
гостиничный номер, где мы провели нашу  первую  брачную  ночь.  Свечи  и
шампанское!
   - Столь долгое общение научило тебя читать мои русские мысли.
   - Не одному же тебе читать чужие мысли и предугадывать события.

***

   Начальник департамента полиции  принял  российского  писателя,  выйдя
из-за стола и пожав ему руку.
   Десять лет назад он уже давал ему интервью через ту  же  переводчицу,
но тогда он еще не был главным полицейским Стокгольма.
   - Извините за мой неожиданный визит, господин префект, я  не  задержу
надолго ваше внимание. - Гортинский положил на стол две книги, взятые  в
издательстве.  -  Это  не  просто  беллетристика,  а   мое   гражданское
заявление, которое я вас настоятельно прошу прочесть к завтрашнему утру.
У вас есть сутки.
   Речь идет о достоянии вашего государства. Особенно обратите  внимание
на последние страницы, вашими усилиями  они  могут  внести  ваше  имя  в
историю.
   Слушая  перевод,  полицейский  чиновник   продолжал   улыбаться,   но
подумывал о том, что у писателя или у  переводчицы  крыша  поехала.  Тем
интереснее ему казались лежащие на столе книги, и это его интриговало.
   - Позвольте спросить? - осторожно начал полицейский чин.  -  А  зачем
мне книга на русском языке?
   -  Преступник,  которого  вы  арестуете,  говорит  и  читает   только
по-русски.
   Передайте ему этот экземпляр, чтобы он  не  умер  с  тоски,  сидя  за
решеткой.
   - Вы уверены, что я кого-то арестую?
   - Главное, чтобы в этом были уверены вы. Иначе история вам  этого  не
простит. Честь имею кланяться.
   Писатель и его  переводчица  ушли,  и  создалось  впечатление,  будто
сквозняк пролетел в кабинете и все стихло. Но книги-то остались.  Теперь
они приобрели свойства магнита, и префект уже не  мог  отодвинуть  их  в
сторону.
   Открыв первую страницу, он  уже  не  отрывался  от  романа,  пока  не
дочитал последнюю строчку.
   Последнюю страницу пришлось перечитывать трижды, после  чего  префект
созвал срочное совещание оперативной службы.

***

   Господин Шверник прекрасно говорил по-русски,  и  ему  переводчик  не
требовался. Марта осталась ждать  мужа  в  машине.  Вениамин  Гортинский
отправился на виллу один. Старым друзьям было о чем поговорить.
   Герман  Шверник  выглядел  не  лучшим  образом,  он  был   похож   на
сломленного болезнями старика, почти не реагирующего на окружающий мир.
   - Вы плохо спали? - спросил писатель.
   - Я вообще не спал. Читал вашу книгу, а  потом  анализировал  ее.  Вы
феноменальны, Вениамин Борисович.
   - Она здесь уже была?
   - Да, вчера. Вы почти в точности воспроизвели  ее  монолог  в  книге.
Когда она со мной разговаривала, книга лежала рядом. Я боялся,  что  она
обратит на нее внимание, но ей было не до книг. И когда  же  ваш  шедевр
выйдет в свет?
   - Завтра. Вместе с вечерними выпусками газет.
   - Присаживайтесь.
   Гортинский сел в плетеное кресло напротив.
   - Вы опередили события, дорогой  Вениамин  Борисович.  Я  преклоняюсь
перед вашим талантом, но ситуация может измениться в любую секунду.
   - Ее в силах изменить только я, дорогой Герман, и никто больше.  Если
вы намекаете на то, что  можете  предупредить  вашу  жену  о  неизбежном