обещаете мне
это?
   - Да, сэр, конечно. А во сколько завтра надо это сделать?
   - Желательно от 19 - 00 до 20 - 30, во время трансляции первенства страны
по бейсболу,  когда охранник будет сидеть в холле у телевизора,  а не ходить
за вами по пятам из комнаты в комнату.  Вам только нужно заранее узнать, где
в  прокуратуре находится подсобка с тряпками и полотером.  Кстати,  я сейчас
еду туда, чтобы получить копию обвинительного заключения по делу Слейтона, и
могу захватить вас с  собой.  Это будет удобный повод,  не привлекая к  себе
ненужного  внимания,   походить  по  зданию,  освоиться.  Только  нам  нужно
отпечатать запрос прокурору на  копию  обвинительного заключения,  а  миссис
Шерилл уже ушла домой. Вы умеете печатать?
   - Двумя пальцами, сэр, - смущенно улыбнулся Джимми.
   - Ну ничего, там буквально две строчки. Машинка на столе миссис Шерилл, а
это вот наш бланк,  возьмите,  -  я  уже подписал его.  Отпечатайте запрос и
поедем.
   - Хорошо,  мистер Бретфорд,  -  Джимми вышел в приемную, прикрыв за собой
дверь.
   Пока  он,  высунув язык  от  усердия,  сидел  за  машинкой" в  голове его
сумбурно метались противоречивые мысли О  предстоящем деле.  Оно наводило на
него  страх своей беззаконностью и  кружило голову открывающейся,  в  случае
удачи, перспективой.
   Он кончил печатать, постучался и вошел в кабинет мистера Бретфорда, когда
тот  заканчивал телефонный разговор.  Уолт  Бретфорд жестом  указал  ему  на
кресло.
   - Нет, пет, старина, при ампутации руки нелепо жалеть пальцы. Да, я тоже.
Всего доброго,  я потом позвоню,  -  сказал он и,  положив трубку,  зачем-то
объяснил Джимми,  что  звонил  своему  врачу,  немного  излишне щепетильному
человеку,  но зато очень хорошему специалисту.  -  Ну что, вы готовы, мистер
Ирвин? Тогда берите вашу супершпионскую технику и поехали.
   Джимми упаковал в  пластиковый футляр коробку с  микрофонами и магнитолу.
Закрывая футляр,  он  вдруг  заметил на  панели  магнитолы тлеющий рубиновый
огонек индикатора.  Риска переключателя каналов стояла на цифре "один". "Это
же мистер Бретфорд сам включил магнитолу и  магнитофон,  когда объяснял мне,
как они работают,  -  подумал он,  поворачивая ручку переключателя риской на
"нуль". Рубиновый огонек погас. - Наверное, наш разговор записался на пленку
- вот будет забавно дать ему потом послушать эту запись".
   Когда они приехали в  прокуратуру,  там уже почти никого не  было.  Дюжий
охранник у дверей с выдвинутой далеко вперед нижней челюстью,  придающей его
лицу  поразительное сходство  с  бульдожьей мордой,  пристально уставился на
Джимми с откровенно враждебным любопытством.  "Ну вот,  - подумал тот, - мне
уже    начинает   мерещиться.    Первый    симптом   шпионской   болезни   -
"охранникобоязнь".
   Он  прошелся по  первому этажу,  зашел  в  подсобку,  где  стоял  большой
электрополотер,  поднялся на второй этаж, где находился кабинет прокурора и,
решив,  что увидел достаточно и  незачем больше привлекать к  себе внимание,
вышел на улицу, с независимым видом отвернувшись от охранника.
   Взбудораженный событиями  дня,  Джимми  дошел  до  ближайшего автомата  и
позвонил Джейн Боннелл. Услышав его голос, она спросила:
   - Ты  откуда звонишь?  Я  сейчас приеду.  Жди меня.  Ее "форд" подъехал к
закусочной, где ждал ее Джимми.
   Она  была  не  накрашена и  в  домашнем  платье.  Веки  были  красными  и
припухшими, как будто от слез.
   - Что случилось,  девочка? - встревоженно спросил Джимми, садясь в машину
рядом с ней.
   - Ты читал эту статью в газете?
   - Читал, ну и что?
   - Что,  что,  а  то,  что  сегодня днем нам позвонили,  я  сняла трубку и
какой-то  мужчина сказал,  что моего отца скоро отдадут под суд за  неуплату
налогов и  посадят в тюрьму и что нам лучше убираться из города,  потому что
здесь уголовники и  воры не нужны.  А потом еще несколько раз звонили разные
голоса,  и все они говорили то же самое.  Папа заехал домой перед аэродромом
буквально на  пять минут,  и  я  не  стала его ни  о  чем расспрашивать.  Он
выглядел таким встревоженным. А вечером в почтовом ящике я нашла вот эти два
письма.
   Она  протянула конверты Джимми,  он  стал  их  внимательно рассматривать.
Конверты были без штемпелей:  кто-то бросил их прямо в  ящик дома.  На одном
листке корявым почерком было нацарапано:  "Фред Боннелл, ты вор и взяточник.
Убирайся из  города,  пока  тебя не  выкинули вместе с  семьей".  На  втором
значилось:  "Боннелл,  ты считаешь,  что ты умнее всех,  но в тюрьме из тебя
выбьют эту дурь". Текст был написан печатными буквами фломастером.
   - Джимми, - нетвердым голосом начала девушка, но, не выдержав, заплакала,
уткнувшись лицом ему в плечо,  -  неужели это правда,  что напечатано в этой
мерзкой газете?  Папу,  правда,  могут отдать под суд?  Джимми откашлялся и,
глядя в сторону, неуверенно начал:
   - Гм,  ну видишь ли,  в определенном смысле слова..., - но Джейн схватила
его за плечи и с неожиданной силой рывком повернула лицом к себе.
   - Не считай меня, пожалуйста, ребенком или круглой дурочкой. Посмотри мне
в глаза. Отца могут отдать за это под суд?
   Солгать ей Джимми не мог:
   - Могут, если "Дейли Ньюс" действительно располагает этими документами.
   В больших глазах девушки застыл ужас:
   - Но как же мы...  как же я?.  -  Она стиснула ладони коленями и,  подняв
плечи,  долго сидела молча, уставившись в одну точку, потом вдруг с надеждой
повернулась к тому,  кто сейчас казался ей последней опорой в этом,  ставшем
таким неуютным и неустойчивым,  мире.  - Скажи, милый, неужели ничего нельзя
сделать? Ну придумай что-нибудь, ты ведь такой умный.
   Если у  Джимми еще и  оставались какие-то  сомнения по поводу предложения
Уолта Бретфорда, то теперь они рассеялись как дым
   - Хорошо, любовь моя, я сделаю это.
   - Что это?
   - Неважно.  Главное скажи:  ты  мне  веришь?  -  Почему  ты  спрашиваешь?
Конечно, верю.
   - Так вот,  я тебе обещаю,  что сделаю все,  от меня зависящее, чтобы эти
документы не были опубликованы.
   Просохшие уже глаза Джейн опять подозрительно заблестали.
   - Спасибо тебе, милый. Ты мой настоящий друг, я это всегда знала.
   - Ну  все,  -  оборвал Джимми слова благодарности,  боясь,  что  может не
выдержать и  начнет целовать ее в  машине прямо здесь,  в центре города,  на
виду у прохожих,  -  пошли в закусочную,  я голоден,  как акула,  перехватим
что-нибудь. Но в Джейн уже проснулась женщина.
   - Ой, что ты! Я же не накрашена и в этом платье. А дома у тебя ничего нет
поесть?
   - В холодильнике что-нибудь найдется, но это все надо готовить.
   - Поехали к тебе, - вдруг решительно объявила Джейн, - я все приготовлю.
   Она  повернула ключ  зажигания и  развернулась по  узкой  улице прямо под
носом  у  громадного "олдсмобиля",  вынужденного резко  отвернуть влево.  До
этого она постоянно отвечала отказом на  предложения Джимми поехать к  нему,
даже когда им совсем некуда было деться, а на улице лил дождь и все фильмы в
кинотеатрах  были  уже  пересмотрены.  Тогда  они  устраивались в  машине  и
доводили друг друга ласками до того,  что у  него начинали дрожать руки,  он
становился более настойчивым,  а  Джейн,  уже готовая отдаться,  в последнюю
секунду успевала оттолкнуть его.  Он  не  сразу приходил в  себя,  но  потом
рывком  отодвигался к  окну  и,  прижав  пылающий  лоб  к  холодному стеклу,
обиженно молчал.  Джейн,  приведя себя  в  порядок,  осторожно дотрагивалась
рукой до волос на его затылке и виновато говорила:
   - Прости меня,  милый.  Ну,  хочешь, обругай меня, только не молчи. Ты не
думай,  что я  такая ханжа или что-то там такое.  Но я  просто не могу через
себя переступить.  И еще мне кажется,  что потом, ну... после этого, нам уже
не будет так хорошо вместе, как сейчас. Нам ведь хорошо сейчас, правда?
   Джимми,  медленно оттаивая,  вымученно улыбался и  целовал ее в  закрытые
глаза осторожно и целомудренно.
   Неожиданное предложение Джейн поехать к  нему домой застало его врасплох.
Он не знал,  что думать, как себя вести с ней Что означало это предложение -
надвигающуюся перемену в  их отношениях,  продиктованную глубоким внутренним
решением,  или  это была просто плата за  обещание помочь ей  в  критической
ситуации?  Если это подачка,  то он,  Джеймс Харви Ирвин, в такой подачке не
нуждается.  Решив,  что будет с  любимой у  себя дома вежливо неприступным и
холодно любезным, Джимми гордо выпрямился и надменно выпятил челюсть, но тут
правое переднее колесо попало в решетку водостока,  машину резко тряхнуло, и
он, ударившись макушкой о крышу салона, пребольно прикусил себе язык. Джейн,
давно уже искоса поглядывавшая на  него,  не выдержала и  прыснула со смеху.
Джимми  оскорбление повернулся к  ней,  чтобы  спросить о  причине ее  столь
неуместного веселья,  но  в  тот  же  миг  в  водосток влетело правое заднее
колесо,  и Джимми, подброшенный па сиденье, снова ударился головой. На Джейн
напал  такой  хохот,  что  она  вынуждена была  прижать машину к  тротуару и
остановиться. ее буквально корчило от смеха, и она смогла только выговорить,
всхлипывая:
   - Прости... милый..., но я про... просто... не могу... остановиться.
   Джейн подняла глаза на  своего спутника,  сидевшего с  видом оскорбленной
добродетели,  и новый приступ хохота чуть не вывернул ее наизнанку.  Джимми,
глядя на нее,  не выдержал и тоже засмеялся.  Сначала сдерживаясь,  а потом,
отбросив самолюбие,  захохотал по-мальчишески во все горло,  от души радуясь
тому, что у него такая замечательная, самая лучшая в мире девушка, с которой
так легко и просто,  не нужно притворяться и думать,  как вести себя,  и оба
они молоды и любят друг друга, и вообще жизнь прекрасна. Джейн, отсмеявшись,
вытерла слезы и больно ущипнула Джимми за ухо.
   - Если я говорю,  что еду к тебе готовить еду, то это означаст именно то,
что я сказала и не забивай себе голову разной чепухой.
   - Откуда  ты  знаешь,  о  чем  я  думаю?  -  запальчиво возразил  Джимми,
чувствуя, как у него заполыхали щеки.
   - Да  потому,  что у  тебя все на лице написано,  дурачок,  -  засмеялась
Джейн,  заезжая во двор его дома. - И не вздумай от меня когда-нибудь что-то
скрывать - я все равно сразу все узнаю у тебя по глазам.
   Они  расстались лишь в  начале десятого у  ее  дома.  Джейн отдала Джимми
ключи от  "форда" и  сказала,  что до среды,  пока не прилетит из Вашингтона
отец,  машина в полном его распоряжении. По дороге домой Джимми вдруг пришло
в голову,  что ведь он не имеет ни малейшего представления, как пользоваться
электрополотером,  а  наблюдательный охранник сразу это заметит.  Но  тут он
вспомнил,  что у него есть знакомый уборщик из "Амбассадора" -  молодой негр
по имени Гарри Лейк.  Джимми жил в  этом отеле целый месяц,  когда приехал в
город и  искал работу.  Он  тогда несколько раз разговаривал с  этим парнем,
расспрашивая о  людях,  традициях,  юридических фирмах и был приятно поражен
эрудицией,  необычной для  простого  уборщика,  сметливостью,  легким  южным
юмором.  Сейчас как раз представлялся случай возобновить знакомство.  К тому
же Гарри Лейк как местный уроженец наверняка должен многое знать и о главном
редакторе "Дейли Ньюс" Ньюпорте, и об окружном прокуроре Майкле Харвисте.
   Гарри он увидел сразу,  когда вошел в отель.  Тот шагал, держась за ручки
жужжащего полотера,  не глядя по сторонам, обходя круглый холл по сужающейся
к центру спирали.  Джимми пересек холл,  подошел к розетке,  выдернул из нее
шнур полотера.  Негр выпрямился,  недоуменно озираясь,  и тут увидел Джимми,
державшего в руке шнур. Черное блестящее лицо его расплылось в ослепительной
улыбке.
   - Здравствуйте, мистер Ирвин, вас еще не назначили министром юстиции?
   - Назначили,  Гарри,  во всяком случае президент подписал мое назначение,
но без твоей резолюции его подпись не действительна.
   - Рад вас видеть, мистер Ирвин, никак решили опять к лам переехать?
   - Нет,  Гарри,  я пришел к тебе,  а не к администрации. Хочу взять у тебя
урок по управлению этим техническим чудом.
   - Полотером? Никак решили переквалифицироваться в уборщики?
   - Да нет, надоело дома со шваброй возиться.
   - Но вы же не собираетесь покупать себе эту громадину?
   - Да нет,  конечно,  но ты все-таки научи меня им пользоваться.  Это ведь
общепринятая модель для больших помещений?
   - Ну  почему,  необязательно,  это  хорошая модель  для  холлов,  больших
танцзалов,  а  для  помещений сложной  конфигурации,  особенно  заставленных
мебелью,  гораздо  удобнее  модель  "Вудворт",  которая  есть,  например,  в
муниципалитете, в прокуратуре, в полицейском управлении.
   Джимми, услышав о прокуратуре, сразу навострил уши.
   - Гарри, а ты знаешь того парня, что убирается в прокуратуре?
   Негр засмеялся, сверкая великолепными зубами.
   - Да,  мистер Ирвин,  очень хорошо знаю  этого скверного негра...  совсем
плохой негр.
   Джимми был родом из  штата Нью-Йорк и  всего два года жил на Юге,  но уже
неплохо понимал своеобразную манеру речи  здешних негров,  поэтому он  сразу
догадался, что имеет в виду Гарри Лейк.
   - Ты хочешь сказать, что ты и в прокуратуре убираешь? - изумленно спросил
он.
   - Да, три раза в неделю, а что? Что-нибудь не так? - встревожился негр.
   - Да нет, все в порядке, - успокоил его Джимми, - а завтра ты тоже будешь
убираться в прокуратуре?
   - Завтра воскресенье? Да, по воскресеньям я там убираю вечером.
   - И  с  тобой никто ни о чем не договаривался?  -  продолжал допытываться
Джимми.
   - Никто. Да что случилось, мистер Ирвин?
   - Успокойся,  ничего не случилось, я просто так спросил. Слушай, Гарри, а
почему бы тебе не пригласить меня завтра в гости,  ты как-то хвастался,  что
твоя мама печет замечательные блинчики.
   - Приходите, конечно, мама будет очень рада, вот только мне вечером нужно
будет идти убирать прокуратуру.
   - Ну и отлично, вместе и выйдем из дома. А как к тебе добираться?
   - О,  это  очень просто,  мистер Ирвин,  нужно просто идти вдоль железной
дороги мимо станции и  сразу за водокачкой увидите маленький домик с красной
крышей. Она такая одна во всем городе - мне в пожарной части дали краску, за
то, что я помогал им во время ремонта. А вы, правда, завтра придете?
   - Честное слово, Гарри, часов в шесть вечера я уже буду у тебя. О'кей!
   Они попрощались,  и  Джимми вышел из отеля.  По дороге домой он все ломал
голову над этой загадкой.  Как же так, ведь мистер Бретфорд говорил, что дал
уборщику прокуратуры сто долларов за то, что тот не выйдет завтра па работу,
а  Гарри Лейк уверяет,  что никто с ним ни о чем подобном не говорил.  Может
быть,  Гарри  просто не  хочет говорить правды?  Да  нет,  непохоже.  Тогда,
значит, мистер Бретфорд лжет? Но зачем? Может быть, он только еще собирается
договориться с уборщиком, а чтобы успокоить его, Джимми, сказал об этом, как
о  деле уже  свершенном?  Несомненно,  что так оно и  есть,  уговаривал себя
Джимми, но червячок сомнения уже зашевелился в его душе. Еще его беспокоило,
знал ли мистер Боннелл о поручении, данном Джимми. Если знал, то зачем нужна
игра в прятки,  почему он улетел в Вашингтон как раз в этот день?  А если он
не знает об этом, по словам самого же мистера Бретфорда, "весьма щекотливом"
поручении,  то  не много ли его компаньон берет на себя,  затевая это дело в
одиночку, без согласия главы фирмы?
   Все эти вопросы теснились в голове,  не давая покоя,  пока он ехал к себе
домой,  старательно притормаживая перед светофорами.  За  те почти два года,
что не садился за руль, он порядком отвык от машины и сейчас чувствовал себя
не  очень уверенно,  а  когда припарковывался у  себя  во  дворе,  то  сумел
поставить "форд" между чьим-то "мустангом" и стеной котельной лишь со второй
попытки.  Поднявшись бегом к себе на третий этаж, юноша старательно запер за
собой  дверь  и   лишь   затем  достал  из   своего  "дипломата"  магнитолу.
Разобравшись в  кнопках,  он  перемотал всю Пленку на левую бобину и,  надев
наушники,  включил воспроизведение.  Послышалось шипение,  затем голос Уолта
Бретфорда,  чуть  искаженный мембраной,  громко  сказал  ему  в  самое  ухо:
"...нимать передачи с микрофона под той же цифрой". Это было так неожиданно,
что Джимми чуть не отдернул голову.  Засмеявшись, он убавил громкость. Голос
шефа спросил:
   "Вы все поняли?".  Затем последовало довольно долгое молчание,  и  чей-то
ломкий юношеский голос неуверенно произнес:
   "Но,  мистер Бретфорд,  ведь это нарушение закона".  "Да ведь это же  мой
голос",  -  понял Джимми и  удивился,  какой он  у  него еще юношеский и  не
устоявшийся,
   Он  продолжал прослушивать разговор,  все  больше недоумевая,  откуда шеф
знал,   что  Джимми  не  пьет  и  не  курит,   что  его  водительские  права
действительны в этом штате?  Может быть,  Уолт Бретфорд давно собирает о нем
сведения, но зачем?
   Между  тем  разговор на  пленке подходил к  концу,  из  наушника слышался
сочный баритон Уолта Бретфорда:  "...машинка на столе миссис Шерилл,  а  это
вот возьмите наш бланк. Я уже подписал его. Отпечатайте запрос и поедем!"
   Опять ломкий голос Джимми: "Хорошо, мистер Бретфорд".
   Звук   закрываемой  двери,   затем  тишина,   заполненная  чуть   слышным
потрескиванием и шорохом.  Джимми хотел уже выключить магнитофон,  как вдруг
голос шефа явственно произнес: "Господи, ну и кретин".
   "О ком это он?", - подумал юноша.
   Из   наушника  послышался  непонятный  звук,   затем  характерные  щелчки
телефонного  диска.   Уолт   Бретфорд  не   признавал  кнопочных  телефонных
аппаратов,  считая, что в кабинете адвоката все должно быть респектабельно и
с налетом старины:  это вызывает доверие клиентов. Снова раздался его голос,
до  странности дружелюбный,  с  интонациями,  которые он  на  работе себе не
позволял:  "Хелло,  старина,  ты один?  Я  только что говорил с этим типом о
нашем деле.  Да,  как я и предполагал, он заглотил наживку вместе с крючком.
Кажется, этот юный кретин уже вообразил себя Джеймсом Бондом".
   "Так это же он обо мне!"  -  догадался Джимми,  и  щеки его залила краска
стыда и  негодования.  "Сейчас мы выезжаем с ним к тебе,  так что предупреди
своего "бульдога",  пусть  посмотрит на  него".  Последовало довольно долгое
молчание,  затем с  явным самодовольством им  было сказано:  "Уж  в  этом ты
можешь на  меня  положиться.  У  него  просто нет  других близких знакомых в
городе. Я даже не сомневаюсь, что сегодня же попросит ее об этом, ему просто
некого больше просить.  Ну,  ладно, не нервничай, у нас еще масса времени до
утра.  Не  получится этот вариант,  придется пойти на  запасной".  Наступило
молчание, прерываемое односложным "да" и "нет".
   "Да,  я с тобой согласен,  но ты же понимаешь,  что сделать это все равно
необходимо,  иначе  он  неизбежно начнет потом болтать и  последствия трудно
будет даже представить",  -  сказал Бретфорд.  - Ну я рад, что мы друг друга
понимаем. Нет, нет, старина, при ампутации руки нелепо жалеть пальцы на ней.
Да, я тоже. Всего доброго, я потом позвоню".
   Джимми выключил магнитофон,  снял  наушник и  долго сидел,  не  шевелясь.
Прослушанный разговор обидел его,  больно ударил по  самолюбию.  Так значит,
мистер  Бретфорд считает  его  юным  кретином,  марионеткой,  которую  можно
дергать за ниточки и она будет делать то,  что нужно ее хозяину?!  Ну хорошо
же,  он завтра утром позвонит Бретфорду в  Уорвик-отель и откажется от этого
дела, не объясняя причин. А как же Джейн? Она верит в него, в его помощь, он
сам обещал ей  сделать все,  что от него зависит,  чтобы компрометирующие ее
отца документы не были опубликованы.
   Мысли Джимми вернулись к прокуратуре и вдруг его осенило: у Бретфорда там
есть свой человек.  Как же  это он сразу не понял?  В  разговоре по телефону
Бретфорд сказал:  "...мы сейчас едем к  тебе..."  В прокуратуре таинственный
собеседник Бретфорда должен был показать Джимми какому-то "бульдогу".  Перед
глазами юноши всплыло свирепое лицо охра