ми,  так  я  прямо-таки  зрительно
представил все это.  Отличный получился рассказ.  Но и второй, об ограблении
банка по старой канализационной трубе,  тоже неплохо получился. Главное, что
подкупает в  твоих вещах,  так  это  их  абсолютная достоверность.  Ты  даже
диаметр  этой  канализационной трубы  и  глубину  ее  залегания  приводишь с
точностью до сантиметра. Где это ты раздобыл все эти данные?
   - Да  в   архиве  муниципалитета.   Они  там  каждому  доступны,   просто
большинство писателей не  стремятся к  точности описания обстановки,  а  для
меня это конек. Без этого я просто не могу создать своей картины.
   - Это меня и подкупило в тебе,  мой мальчик,  - похлопал Джека Паттерсона
по  плечу  могучей ладонью Джеффри Райт.  -  Поэтому я  и  хочу,  чтобы  мое
издательство дебютировало именно твоим сборником рассказов.  Не  сомневаюсь,
что своего читателя они найдут. Но знаешь, мы тут прикинули с Чарли Дентоном
объем твоих рассказов:  получается,  маловат...  для отдельной книжки. Нужен
еще хотя бы один большой рассказ или повесть.  У  меня как раз есть отличная
тема.  Один мой знакомый делец отправляет сейчас партию стрелкового оружия в
Намибию,  оттуда ящики пойдут на вьючных лошадях через границу в Анголу, где
их встретят повстанцы.  Для них-то это оружие и предназначается. Я хотел бы,
чтобы ты  написал большой хороший рассказ,  использовал всю  эту атрибутику.
Тебе нужно вылететь в  ближайшие день-два  в  Найроби,  оттуда доберешься до
Намибии и пройдешь назад весь этот путь с караваном через границу до Анголы,
там вас встретят повстанцы.  Это даст тебе столько материала,  увидишь такие
типажи,  что  будешь возвращаться еще не  раз к  этой теме,  вот посмотришь.
Конечно,  в  в  этом путешествии есть некоторый риск,  но я  считаю,  что он
оправдан. Все расходы по этой поездке беру на себя. Ну, что скажешь?
   - Это так неожиданно, мистер Райт, что я просто не знаю, что и сказать. А
сколько времени займет эта поездка?
   - Около двух недель,  зато,  ты подумай,  сколько увидишь нового,  причем
того, что не дано увидеть многим.
   Джек   Паттерсон  моментально  оценил,   какой   материал   для   будущих
произведений он  сможет  привезти из  этой  поездки,  сколько увидит нового,
интересного, и сказал;
   - Ну что ж, мистер Райт, я согласен, когда нужно вылететь?
   - Вот и прекрасно, мой мальчик, - обрадовался Джеффри Райт, - позвони мне
завтра утром.  Я  закажу тебе  билет на  ближайший рейс и  сообщу дальнейший
маршрут.
   Весь  вечер  Джек  Паттерсон  и  Мери  Клифтон  просидели  в  итальянском
ресторанчике,  обсуждая  путешествие.  Мери  считала,  что  торговля оружием
аморальна сама по себе и участвовать в ней - тоже аморально, но Джек убеждал
ее, что нельзя в наше время быть такой идеалисткой.
   - Я  же  не  принимаю участия в  торговле оружием.  Я  буду там  просто в
качестве стороннего наблюдателя, а это совсем не одно и то же.
   - Выходит, если тебе предложили бы сопровождать в Соединенные Штаты через
канадскую  границу  груз  героина,  ты  тоже  согласился  бы  как  сторонний
наблюдатель?
   - Ну зачем же сравнивать оружие с наркотиками?  Наше правительство, между
прочим,  тоже  продает  другим  странам  оружие,  но  никто  же  не  считает
президента преступником. С этим ты согласна?
   - Нет,  не  согласна.  Оружие  еще  хуже  наркотиков.  Наркотики  убивают
медленно,  а оружие быстро.  И для меня нет разницы,  где погибают люди -  в
Анголе или  Америке.  Все  равно  это  преступление,  а  ты  становишься его
соучастником.
   В  этот вечер молодые люди в первый раз поссорились,  а на следующий день
Джек Паттерсон, получив у мистера Райта билет на самолет, деньги и телефон в
Анголе, вечерним рейсом вылетел в Найроби.
   Африка встретила его  неприветливо.  Разразившийся ночью  ураган принес с
собой  разрушительной силы  ветер и  ливневые дожди.  Все  авиационные рейсы
внутри страны были  отменены:  вода  заливала взлетные дорожки аэродрома,  а
видимость  была  близка  к  нулевой.   Опорные  мачты  линий  электропередач
опрокидывались ураганным ветром,  как  пустые спичечные коробки.  Телефонная
связь  почти  повсюду была  прервана.  В  самом  Найроби прекратилась подача
электроэнергии.  После безуспешных попыток в течение всего дня дозвониться в
пограничный городок,  где  его  должен был встречать приятель Джеффри Райта,
Джек решил связаться с  издателем и  получить у  него дальнейшие инструкции.
Телефон  мистера  Райта  не  отвечал.  Кое-как  переночевав в  переполненной
гостинице,  Джек  к  концу следующих суток сумел во  время короткого затишья
урагана вылететь в Штаты на том же "боинге",  на котором прилетел в Найроби.
Прибыв в Нью-Йорк,  он из аэропорта позвонил Мери, чтобы сказать ей, что она
была права и  ему не  нужно было участвовать в  этой авантюре.  Ссора с  ней
очень тяготила Джека,  и  он  рад  был случаю облегчить душу и  помириться с
любимой.  Трубку  сняла  мать  Мери,  всегда  хорошо  относившаяся  к  Джеку
Паттерсону.  То,  что  он  услышал  от  нее,  буквально оглушило.  С  трудом
передвигая ноги,  Джек отошел от  телефона-автомата и  прислонился к  стене.
Кто-то  спросил у  него о  самочувствии.  Он  не  ответил.  Какая-то пожилая
женщина предложила вызвать ему врача.  Джек поблагодарил и отказался. В ушах
его еще звучал голос миссис Клифтон.
   Мери,  его  Мери,  больше  не  было.  Ее  застрелили позавчера  днем  при
ограблении ювелирного магазина. Четверо гангстеров в белых врачебных халатах
подъехали к магазину на машине "Скорой помощи".  Охранника у входа попросили
помочь вынуть носилки из машины,  там его оглушили и  связали.  Сигнализация
была  отключена,  при  помощи терминала магазинного компьютера были  открыты
двери сейфов.  Охранников заманили в подземное хранилище и заперли там.  Вся
операция была настолько продумана и стремительна,  что никто не успел ничего
толком понять. Когда бандиты уже уходили, один из них шагнул к Мери и в упор
выстрелил ей в голову.  Почему он это сделал,  никто не может понять. Узнать
его  она  все равно не  смогла бы,  так как налетчики были в  белых марлевых
масках  и  шапочках.  Похороны  Мери  состоятся  послезавтра в  воскресенье.
Отпевать ее будут в церкви Преображения на Мотт-стрит.
   Минут пятнадцать Джек, сгорбившись, сидел в кресле, закрыв лицо руками, и
лишь стонал время от  времени,  как от  зубной боли,  потом встал и  быстрым
шагом  направился к  стоянке такси.  Глаза его  горели сухим недобрым огнем.
Встречная женщина с  коляской,  взглянув на его лицо,  поспешно уступила ему
дорогу  и  с  опаской оглянулась вслед.  Назвав  водителю такси  адрес,  где
находилась контора Джеффри Райта,  Джек Паттерсон уже  заранее знал,  что о"
там увидит,  точнее,  чего он там не увидит.  Так и  оказалось.  На знакомой
двери  висела  табличка,   извещающая,   что  помещение  сдается  внаем.  Не
задерживаясь в  конторе,  Джек  Паттерсон  решительно направился к  себе,  в
Гринвич-виллидж.  Там  он  внимательно перечел  рукопись  своего  последнего
рассказа,  делая  карандашные пометки на  полях,  и,  захватив все  наличные
деньги, отправился в магазин строительных материалов. Он купил двадцать пять
мешков цемента,  указав место и  время их доставки,  и  рабочий комбинезон с
каской.  Остаток дня Джек пробродил около банка на 75-й  улице,  внимательно
глядя себе  под  ноги  и  считая шаги.  Весь  следующий день  Джек Паттерсон
провалялся в  постели,  отключив телефон и  бездумно глядя в потолок.  Около
шести  часов  вечера  он  надел  купленный  накануне  рабочий  комбинезон  и
пластиковую каску  и  направился  в  маленькое  кафе,  выходившее  окнами  в
переулок за музеем Уитни.  Он заказал обед и  устроился за столиком у  окна,
полный решимости сидеть столько, сколько потребуется.
   Ждать  ему  пришлось  недолго.  Примерно  через  час  в  переулок  въехал
фургончик  с  надписью  на  борту:  "Муниципалитет.  Ремонтные  работы".  Из
фургончика вылезли три  человека в  таких же  комбинезонах и  касках,  как у
Джека  Паттерсона,  и  водитель,  мрачный  черноволосый  мужчина  с  тяжелым
взглядом исподлобья.  Они огляделись вокруг, открыли крышку канализационного
колодца и,  достав из  фургончика несколько тяжелых ящиков,  стали  один  за
другим осторожно опускать их  в  колодец.  Когда  последний ящик  исчез  под
землей,  водитель фургончика поставил над открытым люком полосатый треножник
с предупредительной надписью и юркнул вниз.
   - Вы  что,   из  их  бригады?  -  спросил  официант  у  Джека,  проследив
направление его взгляда.
   - Нет, я совсем не из их бригады, скорее, совсем наоборот.
   - Не  завидую  я  этим  ребятам.  Даже  по  субботам приходится в  дерьме
возиться, - продолжал официант.
   - Я  им тоже не завидую,  -  ответил,  расплачиваясь с  официантом,  Джек
Паттерсон,  -  но они сами выбирали себе работу,  их туда,  под землю, никто
силком не гнал.
   Через  пять  минут  он  уже  стоял на  75-й  улице и  заранее припасенным
металлическим  штырем  открывал  крышку  канализационного люка.  Возле  люка
аккуратной пирамидкой были сложены доставленные сюда час  назад из  магазина
стройматериалов двадцать пять стофунтовых мешков с цементом в полиэтиленовой
упаковке. Прохожие, чертыхаясь, обходили их стороной. Открыв крышку колодца,
Джек быстро скинул в  него один за другим все двадцать пять мешков и положил
крышку на место. В соседнем дворе он снял с себя комбинезон и каску и бросил
их в стоящий неподалеку мусорный бак,  после чего,  отряхнув руки, не спеша,
направился к Медисон-авеню. Время у него еще было.
   В  телефонной кабине  Джек  нашел  в  справочнике номер  муниципалитетной
службы ремонта канализации и,  позвонив туда,  взволнованным голосом сообщил
диспетчеру,  что на  пересечении Медисон-авеню и  75-й  улицы из  двух люков
хлещет вода.  Вскоре мимо  него пронеслась большая машина аварийной службы с
оранжевой мигалкой на  крыше.  Выждав еще  несколько минут,  Джек  Паттерсон
опять позвонил в  диспетчерскую и,  постаравшись изменить голос,  закричал в
трубку:
   - Муниципалитет?  Это сенатор Хочкис.  Кто со мной говорит?  Ах, вот как,
диспетчер?  Мне невыразимо приятно,  диспетчер,  что вы  находитесь на своем
посту,  но было бы еще приятнее, если бы вы знали, что творится в городе. Вы
знаете,  например,  что по Медисон-авеню возле музея Уитни,  дерьмо течет по
тротуару?  Ах, вы, оказывается, знаете об этом?! А если знаете, то какого же
черта ничего не предпринимаете?  Ах, вот как? Ну так подключайте быстрей ваш
резервный коллектор,  иначе весь район завтра будет благоухать, как сортир в
гарлемской ночлежке.
   Повесив  трубку,   Паттерсон  пересек  Медисон-авеню,  прошел  через  два
проходных двора и  оказался позади здания банка,  выходящего фасадом на 75-ю
улицу.   За  банком  был  небольшой  дворик,   куда  выходила  задняя  стена
супермаркета  и  серого  двенадцатиэтажного  конторского  здания.  Посредине
заасфальтированного дворика Джек  Паттерсон поддел  крышку  канализационного
люка, который он отыскал накануне, руководствуясь схемой, начерченной у него
же в блокноте. Подняв крышку, он поставил ее на ребро у края люка и заглянул
вниз. Там на глубине четырех метров было видно сухое дно старого коллектора.
Внезапно оттуда послышался нарастающий гул,  и  в  полутораметровую Трубу  с
ревом  хлынула вода.  Поток ее  быстро увеличивался,  уровень поднимался все
выше,  и  вот  уже  весь  объем  трубы оказался заполненным сточными водами,
которые  все  продолжали прибывать  из-за  затора,  образованного мешками  с
цементом  в  новом  канализационном коллекторе.  Теперь  более  узкая  труба
старого коллектора не справлялась с  этим потоком,  и  уровень воды поднялся
еще  выше,   заполнив  почти  уже  наполовину  вертикальный  канализационный
колодец.  На  поверхности воды кружился какой-то мусор,  плавали нечистоты и
огромная бурая крыса, которую внезапное наводнение застало в трубе врасплох.
Крыса,  высоко задрав морду,  отчаянно работала лапами, пытаясь выбраться из
воды,  но на отвесных гладких стенах ей не за что было ухватиться.  Джек уже
стал склоняться к  мысли,  что  больше ничего не  дождется,  но  тут  вода в
колодце забурлила и  на ее поверхности,  жадно,  со всхлипами глотая воздух,
появилась человеческая голова.  Сейчас  в  этом  человеке  с  выпученными от
удушья  глазами и  мокрым  грязным лицом  трудно было  узнать обходительного
издателя Джеффри Райта.
   - Добрый вечер,  мистер Райт,  - наклонившись над колодцем, произнес Джек
Паттерсон, - что это вы надумал" купаться в таком неподходящем месте?
   - Ты?! - глаза издателя полезли на лоб. - Ты жив? Какого черта?!
   - А что,  я,  видимо,  должен был погибнуть в Африке? Наверное, кто-то из
ваших друзей должен был застрелить меня, как застрелили Мери Клифтон?
   - Ах ты, сукин сын!
   Человек,  называвший  себя  Джеффри  Райтом,  утратил  последние  остатки
самообладания.  Стоя по горло в мутной жиже, тяжело дыша, он стал нащупывать
на стене колодца железную скобу.
   - А что,  -  продолжал Джек,  -  мистер Чарли Дентон из производственного
отдела вашего издательства тоже был с вами? Какая жалость, что он не выплыл.
Вдвоем вам было бы здесь веселее.  А те двое,  они тоже утонули в трубе? Это
будет большой потерей для вашего издательства.
   - Так ты специально заманил нас в эту ловушку? - зарычал тот, кто называл
себя Джеффри Райтом. - Да ты знаешь, щенок, что я с тобой за это сделаю?!
   В этот момент крыса, плавающая по кругу из последних сил, тянулась мордой
к  лицу гангстера и  попыталась вскарабкаться на него.  С  бешеным ревом тот
отшвырнул ее  прочь  и  полез  наверх,  хватаясь руками за  скобы на  стенах
колодца.  Джек  быстро  разжал пальцы:  стоявшая на  ребре  тяжелая чугунная
крышка люка с  глухим стуком обрушилась прямо на голову Райта.  С  отчаянным
воплем он рухнул вниз,  в воду.  Джек Паттерсон сел на корточки и, приподняв
крышку,  смотрел на  беднягу,  плавающего вместе с  чуть  живой крысой среди
нечистот.
   - Такая  концовка  моего  рассказа  не  устраивает вас,  сэр?  -  спросил
Паттерсон. Ответа не последовало. Джек пожал плечами:
   - Прощайте, мистер Райт!
   Джек Паттерсон захлопнул крышку люка,  аккуратно присыпал щели землей и с
трудом  затащил  на  крышку  стоящий неподалеку тяжелый мусорный бак.  Потом
отряхнул руки  от  грязи  и  пошел прочь,  глядя перед собой остановившимся,
ничего не выражающим взглядом.


   Юджин Пеппероу.
   Бумеранг.

   За  несколько секунд до того,  как на восьмиметровой глубине морская вода
хлынула ей в рот,  разрывая легкие, она, отчаянно пытаясь вырваться, поняла,
что с самого начала предчувствовала: Фрэнк убьет ее ради той женщины...
   1
   В то летнее солнечное утро Дейл Кларк, спускаясь с мужем из своего номера
в  ресторан,  находившийся на  первом этаже курортного отеля,  увидела за их
столиком незнакомую молодую  женщину  с  красивым кукольным лицом.  Рядом  с
женщиной сидел,  по-видимому, ее муж, худощавый жгучий брюнет лет тридцати и
что-то  с  жаром говорил,  жестикулируя.  Увидев подошедшую пару,  он  легко
поднялся  и,   представившись,  попросил  извинения,  что  метрдотель  из-за
отсутствия свободных мест  временно подсадил его  к  ним  за  столик.  Он  с
Лорной,  женой,  прилетел на побережье только вчера и  еще не успел получить
постоянное место в ресторане.
   За завтраком выяснилось, что обе молодые пары живут в одном городе и даже
имеют  общих знакомых,  но  раньше никогда не  встречались.  Пока  их  жены,
несколько настороженно приглядывались друг к другу,  мужчины разговорились и
вскоре  почувствовали  взаимную  симпатию.   Они  были  внешне  поразительно
несхожи. Филипп Делорм, француз по отцу, невысокий, жилистый, густо заросший
курчавыми  черными  волосами,  был  воплощением  холерического темперамента;
Фрэнк Кларк, белокожий, светловолосый гигант с античным профилем, носил свои
триста фунтов могучих мышц с такой неторопливой осторожностью, словно боялся
нечаянно раздавить кого-нибудь на своем пути. Больше всего на свете он ценил
тишину,  покой и свободное время. Кларк был резчиком в гранитной мастерской.
Работа  была  не  творческой:   по  чужим  эскизам  он  наносил  рисунок  на
полированную мраморную  плиту  или  выбивал  на  гранитной глыбе  портрет  с
фотографии умершего.  Зато в  своей собственной мастерской,  на втором этаже
дома,  доставшегося ему  в  наследство от  тетки  несколько  лет  назад,  он
по-настоящему отдыхал душой.  Все стены комнаты,  отведенной под мастерскую,
были увешаны его работами,  а  в  маленьком садике перед домом в  беспорядке
стояли высеченные из камня скульптуры и целые композиции. Фрэнк уверял жену,
что  когда-нибудь его  произведения будут стоить больших денег,  и  все воры
города будут кусать себе локти, что не украли их раньше.
   - Конечно,  дорогой,  украсть их  из  музея Гугенхейма в  Нью-Йорке будет
значительно   труднее.-   с   серьезным   видом   соглашалась  его   кроткая
двадцатишестилетняя Дэйл,  считавшая своего громадного мужа большим ребенком
и всегда беззлобно подтрунившая над ним.
   Они  поженились шесть  лет  назад,  когда  учились  в  школе  прикладного
искусства.  Фрэнк каждый день дарил Дэйл ее портреты,  которые рисовал углем
на  картоне.  Сейчас они  были  развешаны по  стенам всего дома  и  вызывали
неизменное умиление гостей Кларков.  Профессионального художника из  Дэйл не
получилось,   о  чем,   впрочем,  она  никогда  не  жалела,  но  ее  вышивки
разноцветным шелком  пользовались большой  популярностью у  жен  приятелей и
знакомых Фрэнка и позволяли ей не зависеть от мужа в своих расходах.
   Филипп  и  Лорна  Делормы были  женаты около  трех  лет.  Филиппу недавно
исполнилось тридцать два года, он на восемь лет был старше жены и у него это
был первый брак. Лорна уверяла, смеясь, что взяла его штурмом, как вражескую
крепость,  и  что  мужчин только так  и  можно завоевывать.  Филипп при этом
смущенно улыбался и,  как бы удивляясь этому,  говорил, что он действительно
не  собирался жениться  в  ближайшие несколько лет,  но,  как  видите,  факт
налицо.  Он был кинооператором и  уже успел сделать себе имя тремя отличными
лентами.  Мечтой Филиппа было  снять  собственный фильм о  подводной флоре и
фауне у южных берегов Северной Америки. Все отпуска он проводил с аквалангом
на побережье и даже жену пытался приобщить к этому увлечению.  Правда, Лорна
научилась  нырять  с  аквалангом и  иногда  ассистировала мужу  в  подводных
съемках,  но  по-настоящему этим так  и  не  заразилась.  Она говорила,  что
постоянно мерзнет под водой, даже в гидрокостюме.
   Лорна принадлежала к старому калифорнийскому роду Фитцпатриков.  Родители
ее  погибли пять лет назад в  автомобильной катастрофе,  из родных никого не
осталось и,  чтобы не идти "за прилавок", по ее выражению, ей пришлось сразу
после школы выйти замуж за  преуспевающего строительного подрядчика,  старше
ее лет на двадцать.
   Замужество оказалось недолгим. Застав жену с одним из своих клиентов, муж
просто  вышвырнул  ее  из  дома,  как  нашкодившую кошку.  Факт  супружеской
неверности был неопровержим,  поэтому алиментов она не получала. С год Лорна
работала статисткой на киностудии, там она и встретила Делорма, уже имевшего
за спиной три художественных, несколько документальных лент и установившуюся
репутацию способного кинооператора.  Лорна  быстро  прикинула,  что  брак  с
известным оператором мог бы открыть ей путь в  сверкающий мир кино,  вывести
ее из безликой и безымянной толпы статистик к волшебной камере.
   "Дайте мне  только шанс,-  злилась Лорна,  сжав  кулачки так,  что  ногти
впивались в  ладони,-  а  я  уж  сумею  им  воспользоваться".  Такой  случай
представился месяца через два после свадьбы.  По  протекции Филиппа она была
допущена к кинопробам,  получив в очередном вестерне маленькую,  но заметную
роль  очаровательной девушки,  похищенной  кровожадными индейцами  из  обоза
пер