оли.
  Анатолий суетился надо мной, как мать над ребенком. Профессиональный
массаж, в котором он оказался непревзойденный мастер, пошел мне на пользу,
боль как рукой сняло.
  - Где вы этому научились? - спросил я.
  - Да было дело, - замялся он, содержал массажный кабинет в Тель-Авиве.
  - Раскрутились? - спросил я, вспомнив о своей службе.
  - Куда там. Поначалу народ валил, полагая, что я поставляю девочек, а
когда сообразили, что девочки у меня не дают, клиентов как ветром сдуло. А
я, между прочим, кредит брал в банке...
  - Ну и что?
  - А ничего, пошел играть на мандолине, на Аленби...
  Я облокотился на спинку дивана и огляделся.
  Супермены устроились в салоне в ванных халатах и домашних тапочках на
босу ногу. Один из них, очевидно, гомик, сидел на коленях волосатого
мужика по кличке Бабуин и вслух читал "Едиот Ахронот".
  Названия статей были пестрыми и оглушающими: "Русские разборки",
"Кровавая драма в гостинице", "Террор русской мафии"
- Это все про нас, шеф, - сказал Анатолий, виновато улыбаясь. - Только
зря они про террор-то, куда нам до арабов.
  - Причем тут русские? - удивился я.
  - Шеф, у нас так, если у вашей жены, не дай Бог, произойдет выкидыш, это
свяжут с б...ской репатриацией и русскими врачами.
  - Где племяш? - спросил я, поняв, что его не переспоришь.
  - Шеф, - сказал Анатолий, - мы дрались хорошо. Мы оттеснили их на первый
этаж. Мы перекрыли выход. Племянник был ловушке. Мы уже брали его, он это
понял и позвонил в полицию. Босс, нам пришлось убираться.
  - Ослы! - Заорал я. - Упустили-таки.
  Я хотел, было заскрежетать зубами от злости, но почувствовал, что во рту у
меня пусто. Что такое?
  Анатолий подал зеркальце и точно: мои предположения подтвердились -
верхний ряд зубов мне выбили, нижний, увы, тоже. Сохранился лишь один
резец с правой стороны и шатался зуб мудрости с левой.
  - Не волнуйся, - сказал Анатолий, - мы нашли зубного техника.
  - Дармоеды! - шамкал я. - Бездельники, позовите ко мне Федю.
  Федя возглавлял группу, которой я поручал отыскать ботаника. Федор не
замедлил явиться на мой зов. Он был чисто выбрит, хорошо одет и весел,
словно только что получил жалование.
  - Босс, - сказал он, улыбаясь, - а операция-то провалилась.
  - Чего же ты ржешь, Федор?
  - Я не ржу, босс, я докладываю.
  - Ну так докладывай.
  - Ботаников в стране нету, босс.
  - Как нету, чего ты мелешь, дура! Как это нету в стране ботаников?
  Федя обиделся, закусил губу и, помолчав, вдруг заявил:
  - Я не дура, босс, я супермен.
  После этих слов он умолк. Долго я его уговаривал:
  - Ну ладно, Федор, супермен ты, супермен, давай, Федя, ну чего ты молчишь?
  Пришлось мне извиниться за "дуру" и только тогда он рассказал нам
следующую историю:
  - Веньямин-то у племянника стал выпускать фальшивые денежки...
  - Да ну!?
  - Вот не верит человек, - снова обиделся Федя. - Ну чего ты не веришь,
Босс, разве у тебя есть основания - не доверять мне? Не веря мне, босс, ты
оскорбляешь мое достоинство. Ты вынуждаешь меня обратиться в профсоюз
телохранителей.
  - Ну ладно, Федя, ладно! Далее чего было?
  - А далее было так, - сказал Федор, лукаво улыбаясь. - Далее Венька стал
выпускать просто туалетную бумагу с картинками. А племянник взял
посмотреть, что это за картинки такие, а это оказывается, кукиш нарисован,
а под ним надпись - "Выкуси, сука!"
В этом месте Фединого рассказа все супермены и я в том числе, дружно
захохотали. Чего скрывать, мне было приятно, что племянник так
опростоволосился. Я хохотал от души, не пытаясь сдержать себя.
  А ржать-то нечему, - неожиданно оборвал Федор и мрачно глянул на гомика,
который терся задом об угловатые колени Бабуина.
  - Ты аккуратней с боссом-то гутарь, - недовольно бросил Федору Анатолий.
  А я, между тем, продолжал хохотать. Я чувствовал, что пора бы
остановиться, что это уже неприлично вроде становится, ведь все давно уже
замолчали, но баритонистый смех все булькал и булькал у меня в горле, и я
подумал, что это уже, наверное, истерика.
  Мне принесли стакан воды. Я отпил глоток, успокоился и спросил Федю:
  - Почему это ржать нечему?
  - А потому, - сообщил Федя, - что у племянника не вышло с Веньямином.
  - Ну?
  - Он знает, что у тебя есть бумаги старикана. Знает, что тебе нужен
ботаник.
  - Ну и что?
  - Да ты не нукай, Босс! Пока ты здесь нукаешь, он перебил за день массу
ботаников. Он уничтожил почти всех. Правительство создало комитет по
спасению оставшихся. Пока комитет разрабатывал план по спасению, племянник
перебил остальных.
  - Неужто всех убрал?
  - Нет, одному удалось бежать
  - Куда?
  - Я установил, что он сделал себе пластическую операцию и скрывается
где-то в Эйлате.
  Федор умолк, пытливо вглядываясь в наши лица.
  - Подлец он, - сказал я, - уничтожил столько умов. Он ответит перед
наукой.
  - Послушай, босс, - полез с советом Анатолий, - может студенты подойдут с
факультета ботаники?
  - Ни, ни! - решительно отрезал Федор. - Студенты перепуганы: кто бросил
учиться, а кто перешел на факультет арабской филологии.
  - Почему арабской?
  - А чтобы их с русскими не путали.
  - Что ж делать, братцы?
  Я совсем пал духом и стал угрюмо смотреть в одну точку на потолке.
Рушились лучшие мои планы. Хотелось послать всех к чертовой бабушке и
напроситься к Беллочке на плов. Сегодня была пятница. В этот день она
готовилась к субботней трапезе и я любил объедаться у нее. Она была
великим кулинаром. Искушение было столь велико, что в какое-то мгновение я
уже готов был отсчитать ребятам "бабки" и по телефону обговорить с Беллой
субботнее меню. Но тут я вспомнил Беллкиного дебила, которому срочно
понадобились деньги на ресторан и приступ отчаяния тисками сжал мне
сердце.
  Я взглянул на Федю, соображая, как бы послать его подальше, но он вдруг
расцвел, загадочно улыбаясь.
  - Босс, я привел агронома, - сказал он.
  - Какого еще агронома?
  - Он растил хлопок в Средней Азии, имеет сельскохозяйственный опыт.
  - Что же ты молчал, чудак-человек, давай его сюда.
  Агронома ввели. Он потребовал показать бумаги. Я разложил их перед ним. У
агронома стало умное лицо, он долго пыхтел, выкрикивая что-то по-узбекски,
бил себя ладошкой по лбу, водил толстым пальцем по каракулям великого
ботаника, а под конец, сморщив толстую кожу лба, произнес с недоумением:
  - Но, товарищи, это же не хлопок!
  - Причем тут хлопок, господин профессор? - тяжело вскипел я.
  - Я привык иметь дело с хлопком! - возмутился он.
  - Уведите этого дуба, - сказал я.
  - Анатолий взял агронома за ворот пиджака и вывел. А Федор, смутившись,
оправдывал своего протеже:
  - Он же практик, босс. Он в теории ни бу-бу. Он купил диплом, босс.
  - Ах иди ты! - в сердцах сказал я.
  Вернулся Анатолий, он вытирал руки носовым платком:
  - Босс, придется слетать в Эйлат, - сказал он.
  Анатолий предложил нам сделать небольшой автопробег до Эйлата, но я
отклонил его предложение. По натуре я демократ и личной машине всегда
предпочитаю общественный транспорт. Я выдвинул встречное предложение -
добраться до пункта назначения на автобусах. Эту идею забраковал уже
Анатолий, напомнив о кознях смертников-террористов, частенько подрывающих
евреев в общественном транспорте. Я не стал возражать идее Анатолия
добраться до Эйлата на самолете..
  В пятницу мне вставили зуб и в воскресенье (в субботу, как каждый
благочестивый иудей я отдыхал, наслаждаясь Белкиным лагманом) мы были уже
в воздухе, на пути к курортным здравницам Красного моря"
 

                           Глава тридцать третья

                               Новая версия

  Мне показалось, что Фридман что-то не договаривает, хотя именно он снял
камень с моей души, подтвердив, что Веньямин не досужий вымысел
затурканного алкоголика. После встречи с бывшим завскладом, я был
вынужден или принять на веру все, что он поведал мне, или причислить
самого Фридмана к пациентам доктора Бернштейна. Последнее мало
соответствовало действительности, поскольку человек он был деловой и не
стал бы отвлекаться на пустяки.
  Я поверил Фридману.
  В самом деле, чего ради он стал бы избавляться от Уилла? С таким же
успехом он мог прикончить его во время их интенсивных перебранок, когда с
переменным успехом они вели борьбу за право владения Веньямином.
  На время я сбросил Фридмана со счетов и это обстоятельство окончательно
завело меня в тупик.
  Все прочие знакомые Уилла вряд ли были заинтересованы в его уничтожении,
и почти никто из них не подозревал про чудо-цветок. Впрочем, о нем могли
знать телохранители Уилла. Кроме того, Фридман признался мне, что Бабуин
работал на него: "Через этого волосатика я знал обо всех планах Уилла, -
сообщил он мне, - вплоть до операции по розыску ботаников, возложенную на
Федора. Чтобы расколоть Федю, Бабуину пришлось вступить с ним в интимные
отношения, и умело возбуждать в нем ревность"
Между делом, Фридман обронил также, что у мадам Вайншток было не меньше
оснований опасаться Уилла.
  "Благодаря ему она обзавелась приличным бизнесом, а богатые не любят
чувствовать себя должниками, тем более перед такими ничтожными лицами как
Уилл"
  - А чем, собственно, ей мог навредить Уилл? - удивился я.
  - Вредить бы он не стал, наверное, но мог бы бахвалиться своими связями с
ней.
  Я решил проработать версию с госпожой Вайншток. Но встретиться с ней
было не так-то просто.
  Женщина она была занятая и с характером. Не каждый допускался к ней во
двор.

   
                         Глава тридцать четвертая

                            Встреча в зоопарке

  Из дневника Уилла Иванова:

  1

  "Наш рейс был двенадцатый.
  Мы опоздали на двенадцатый по вине Анатолия и сели на тринадцатый.
  Уже в самолете я узнал, что Анатолий нарочно подстроил опоздание. Я очень
рассердился на него и хотел дать нагоняй за халатное отношение к работе,
но при пассажирах было неудобно распекать взрослого и представительного
человека, и я решил оставить это до прибытия в Эйлат.
  Уже в Эйлате нам сообщили, что рейс двенадцатый, на борту которого летели
футболисты Португалии и один священник из Лиссабонского собора взорвался в
воздухе. В газетах это приписали арабским террористам, но я сразу узнал
почерк Шмулика.
  - Экая паскуда! - сказал я Анатолию
- Несомненно, - отвечал Анатолий, - паскуда он, босс. - И он зевнул,
прикрывая рот ладонью.
  Мы шли по улицам Эйлата, обсуждали последние злодеяния племянника и
отплевывались, настолько мерзки были его поступки.
  Эйлат нам понравился. В нем было много иностранцев и русских проституток.
Одевались они легко, прикрывая лишь то, что должно быть, прикрыто. Их
загорелая кожа и полные, почти обнаженные груди, обещали туристам
незабываемые альковные услады.
  Девочки для радостей были здесь аристократичнее, чем в Тель- Авиве и
считали за падло ловить клиентов на обочинах скоростных магистралей.
  В городе было множество пальмовых алей, под сенью которых многие из
туристов пили прохладительные напитки фирмы "Кристал".
  Русские девушки ходили с прейскурантом в руках, предлагая гостям оральный
и анальный секс. У них были длинные смуглые ноги. Он раздавали мужчинам
белозубые улыбки и напевали в нос "Подмосковные вечера" - популярная
песенка израильских дон гуанов.
  Мы остановились в уютных номерах местного клаб-отеля.
  Мы возлежали в качалках, слушали марокканские частушки и ждали известий
от агентов сыскной конторы.
  Мы назвали агентам все приметы ботаника вплоть до размера обуви и манеры
чихать в носовой платок.
  Я скучал по Беллочке и очень жалел, что не взял ее с собой в дорогу. Она
была очень рада, что я дал деньги мужу на ресторан и любила меня в наше
последнее свидание особенно пылко. Конечно, мне было накладно выложить
сразу целую кучу шекелей для финансовых затей "Третьим будешь" (своим
телохранителям я платил недурственную почасовую плату и денег у меня
оставалось не так уж много), но я не мог отказать любимой женщине, которая
была для меня единственным близким человеком в этом неприветливом и чужом
для меня мире. Для нее я готов был сделать, что угодно. Я бы открыл
супругу еще с дюжину ресторанов, попроси она об этом.
  Деньги таяли на глазах, но я не позволял себе расслабиться и в глубине
души верил, что все обойдется и я скоро найду Веньямина.
  Вечером в отеле разыгралась безобразная драка. Федор объявил военные
действия против очкастого педераста. Выяснилось, что тот увел от него
волосатого бабуина.
  Мы разняли бойцов и разошлись по номерам.
  Каждый был занят своим делом.
  Я тосковал по Беллочке.
  Федя выяснял отношения с Бабуином, а Анатолий завел роман с Клавдей,
длинноногой горничной, представляющей сексуальные услуги туристам из
Иордании и Латинской Америки.
  Она прибыла в Эйлат на заработки из Белоруссии, когда передовой колхоз,
где она была комсоргом, внезапно разорился. Из "Зари Коммунизма" (так
называлось коллективное хозяйство, в котором девушка проводила
агитационную работу), через сутенеров международного класса, Клавдия
Александровна (вчера еще авторитетный комсомольский активист), прибыла на
южное побережье солнечного Израиля.
  У Клавы были круглые плечи и не менее округлый зад, чем, собственно, она
и пленила Анатолия, воспитанного на картинах Ренуара и обожавшего крупные
формы.
  Почти всю ночь они бешено занимались любовью в номере, а под утро,
подустав немного, затянули в два голоса популярную песню Пахмутовой
"Комсомольцы-добровольцы". При этом Толик, тоже в прошлом видный
общественник, совсем расклеился, и, поддавшись ностальгическому настроению
партнерши, всплакнул, роняя скупые слезы на смуглое колено бывшего
комсорга, а ныне передовицы сексуального фронта.
  Я в это время пытался в номере связаться с Беллой по телефону, а когда
мне это не удалось, устроил охоту на мух. В Эйлате было много мух.
  А вообще, мне было не до развлечений. Тяжелая и гнетущая тоска сдавила
мне сердце: по Веньямину я скучал не меньше, чем по Белочке.
  Я чувствовал наступление большой хандры и был готов к резким переменам в
моей жизни.


  2


  Вечером позвонил шеф сыскной конторы:
  - Сеньоры, - сказал он с акцентом, который выдавал в нем аргентинского
еврея, - ботаник работает в зоопарке на должности австралийского динго.
  - Это на должности собаки что ли?
  - Да.
  - Позвольте, как же может человек работать на должности собаки?
  - Сеньоры, тут нечему удивляться, кругом безработица, а кормиться ведь
надо.
  - Ну и что?
  - А то, - вдруг раздраженно отрезал шеф конторы, - что в зоопарке хоть и
платят мало, зато пища есть - два раза в день, да и посетители
подкармливают. Учтите, сеньоры, держать людей на должности зверей
обходится сегодня государству дешевле. При этом две важные проблемы
сводятся на нет: хоть как-то рассасывается проблема безработицы и
компенсируется недостаток животного мира, который гибнет у нас вследствие
небрежной охраны окружающей середы.
  Анатолий прервал аргентинца глупым вопросом:
  - У вас что - весь зоопарк укомплектован из людей?
  Шеф конторы сыска не ответил, он бросил трубку.
  - Хорошо замаскировался ботаник-то наш, - сказал Анатолий.
  - Да, - сказал я, - неплохо.

  3

  Мы пришли к ботанику.
  Он жил в клетке номер 61.
  - Оставьте меня в покое! - сказал беглец, как только мы вошли в клетку и
поздоровались. - Вы лишили меня родины, вы оставили меня без соратников, я
потерял учеников, я стал собакой Динго... А теперь вы хотите, чтобы я
помогал вам? - гневно кричал он.
  Я понял, что этот человек, как все ученые, излишне экзальтирован и надо
срочно перестраивать к нему подход.
  - Поймите профессор, - печально произнес я, - вас ждет слава, вы будете
единственный ботаник на всю страну.
  - После того, как вы оставили ее без ботаников! - сказал профессор и
заплакал.
  - Профессор, это сделали плохие люди и они будут наказаны.
  Ботаник молчал. У него была привычка ходить из угла в угол в своем
кабинете, но здесь в клетке особенно не разгуляешься - ученый все время
натыкался на железные прутья и тяжело вздыхал.
  - Профессор, мы обещаем вам полную безопасность, хорошую лабораторию и
гонорар.
  Профессор думал недолго. Мысль быть единственным ему улыбнулась.
  - Хорошо, - сказал он, каковы гарантии безопасности?
  - Вас будут охранять профессионалы, на вашей машине мы установим
пуленепробиваемые стекла.
  - Господа, - перебил ботаник, - я хочу знать в добро ли будет обращено
все достижения нашей лаборатории? А то ведь мы ученые творим доброе, а вы,
коммерсанты, все превращаете в деньги.
  - Профессор, о чем речь, разумеется, в добро.
  - Я согласен, господа, едем.
  Ботаник стянул с себя собачью шкуру, отклеил хвост - атрибуты его
нынешней профессии - и мы вышли из клетки"


                           Глава тридцать пятая

                                  Клавдия


  Найти ее не составляло труда.
  Работая девочкой по сопровождению, она сделала небольшой капитал и
открыла портняжную мастерскую, которая со временем превратилась в
престижный дом моделей.
  Поначалу она шила сама. Этому искусству Клава выучилась в колхозе еще до
того, как ее выдвинули на комсомольскую работу.
  Искусница она была знатная и вскоре от клиентов уже не было отбоя.
  Клава окружила себя умелыми модельерами из Санкт-Петербурга и заполнила
израильские магазины пляжной одеждой.
  Меня она приняла за торгового агента, но когда я стал интересоваться,
знавала ли она ранее человека по имени Уилл, глаза ее стали злыми:
  - Я зачеркнула свое прошлое, - сказала она, - и вас тоже прошу не
напоминать мне о нем.
  От Клавы я ничего не добился, но по крайней мере, порадовался за нее. Она
стала солидной женщиной, приняла гиюр, соблюдала кашрут, субботу и
собиралась вскоре выйти замуж за выпускника одной из иерусалимских ешив
известного своим служением Богу. Мне рассказали о нем в местном отделении
абсорбции. Из любопытства я решил глянуть на хваленого жениха, и с
удивлением узнал, что он выходец из России и зовут его Амнон. Этим именем
в Израиле обычно называют бывших Толянов. Последнее обстоятельство
возбудило во мне подозрения.
  Я нашел Амнона (он же Анатолий) в эйлатском раввинате.
  Это был статный широкоплечий мужчина в черном лапсердаке и в черной
шляпе, гармонично оттеняющей седые пейсы.
  - Квод а рав, - спросил я, - знакомы ли вы с квантовой физикой?
  - Да в свое время я писал диссертацию на эту тему.
  - Я предполагал это, - сказал я и спросил теперь уже напрямую, - как вам
удалось выжить?
  - Не понимаю вас.
  - Вас обработали молодчики племянника, а Уилла...
  - Простите, а вы к этому имеете какое-то отношение?
  - Дело в том, что Уилл погиб. Я его друг и пытаюсь найти убийцу.
  - Убит?! - Анатолий потрясено всплеснул руками. Драматический жест его
показался мне вполне искренним, и я рассказал ему все, что произошло в
"Абарбанель".
  - Вы знаете, никогда не забуду десятку, которую я получил у него на
Аленби. Добрый был человек, но доверчивый и простодушный. - Сокрушался он.
  - Когда в последний раз вы виделись с ним?
  - Я ездил к нему раза два, после всей этой истории, пытался вытащить его
из алкогольной пропасти. Увы, помочь ему я мог только деньгами, но он их
быстро пропивал.
  - Мог кто-либо затаить на него зло?
  - Разумеется, Фридман, например. Возможно вы не в курсе - это был
племянник.
  - Да, мне это известно.
  - У пьяниц, знаете ли, врагов не бывает. Впрочем, его могли уничтожить
психи в больнице..
  - Уважаемый ребе, - обратился я к нему, не решаясь назвать его Анатолием,
- не могли бы вы...
  - Простите, - оборвал меня раввин, - в моем нынешнем положении я ничего
больше не могу. Но, может быть, вам будет интересно послушать Бабуина и
Федю. Они живут в Холоне, искать их надо через израильское общество
гомосексуалистов.


                           Глава тридцать шестая

                                 Расправа

  Из дневника Уилла Иванова:


  "У выхода из зоопарка нас встретила группа мужчин в черных костюмах.
Сердце мое гулко