плохая, верно? Будет лучше,  если  я
вам сразу же задам вопрос. Вы думаете, что брат совершил самоубийство по
финансовым причинам?
   Бухгалтер был человеком простым и, вероятно, искренним, происходил из
скромной семьи, и трудиться ему Приходилось много. У него, должно  быть,
имелись какието убеждения, сложившиеся представления, и некоторые  слова
пугали его; слово "самоубийство" явно покоробило его, и Жанна  пожалела,
что произнесла это слово.
   - Точно известно, что месье Мартино пережил крупные неудачи,  а  пос-
ледние год или два ему трудно было расплачиваться в срок, вот  и  сейчас
тоже. Он не мог не знать, что сегодня утром предъявят некоторые векселя,
но, раз уж вы спрашиваете мое мнение, я не  думаю,  что  дело  только  в
этом.
   - Я хотела бы задать еще вопрос, месье Сальнав, поскольку считаю, что
так будет быстрее. Я очень мало понимаю в делах вообще, а в делах  моего
брата совсем ничего, но мне нужно уяснить ситуацию.
   - К вашим услугам.
   - Я покинула дом тридцать пять лет назад, а в то время торговля проц-
ветала, и, кажется, процветала еще долго. Когда же начались трудности?
   - Я понимаю, что вы хотите сказать, но точно ответить на  ваш  вопрос
непросто, потому что все это случилось не сразу. Когда перед войной умер
ваш отец, я как раз был принят на службу;  дела  тогда  шли  хорошо,  не
больше того. Нам "жилось", как говорят в деревне. Потом началась  война,
и, как вы, безусловно, знаете, цена на вино резко поднялась за очень ко-
роткое время, чуть ли не в один день.
   Он подбирал слова, стараясь быть одновременно чистосердечным и объек-
тивным, но в то же время смущался, касаясь некоторых вопросов.
   - Месье Робер заработал очень много денег, - произнес он с  некоторой
торжественностью.
   - Занимаясь черным рынком?
   Она намеренно употребила эти  нежелательные  слова,  считая  ненужным
бесконечно крутиться вокруг да около.
   - Это не совсем так. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Понятно, что какое-то время торговля шла не совсем  по  правилам.  Из-за
всяких регламентации, которые просто нельзя было соблюдать, иначе  приш-
лось бы прикрыть торговый дом, приходилось вести бухгалтерские книги та-
ким способом, который в другие времена привел бы к серьезным последстви-
ям.
   - Кажется, я поняла. Дом перестроили во время войны?
   - Ему потребовался ремонт. Месье Луи никогда не согласился бы,  чтобы
дом трогали или перестраивали. Благодаря такой хорошей обменной  валюте,
как вино, месье Робер легко добывал строительные материалы, хотя достать
их было трудно, а иногда почти невозможно.
   - Что же произошло потом?
   - Вы были во Франции во время Освобождения?
   - Нет.
   - В течение нескольких дней и  даже  недель  ожидали  беспорядков,  и
месье Роберу, как и многим другим, случалось получать письма с угрозами.
Какой-то комитет, который тогда организовался, поговаривал о том,  чтобы
отправить его в концлагерь. Потом порядок установился довольно быстро.
   - И с тех пор дела стали идти хуже?
   - По правде говоря, нет. Торговля продолжала процветать.  Прошло  еще
почти два года, пока не начались серьезные затруднения, причем они  сов-
пали с предвыборной кампанией.
   - Брат занимался политикой?
   - Не совсем так. Он бы натурой очень великодушной, широкой. Он считал
себя более или менее обязанным давать деньги всем партиям.  Он  раздавал
очень много, поверьте мне, гораздо больше, чем должен был, и я спрашиваю
себя: не это ли навлекло на него неприятности? Может быть,  из  осторож-
ности, под видом приобретения страховки, он передавал деньги и  в  фонды
коммунистической партии, как и в другие прочие, но это ничего ему не да-
ло. Началась целая кампания травли, однако против других,  а  не  против
него. Тем не менее как-то, я помню, в понедельник, как раз тогда,  когда
никто не ждал ничего подобного, мы получили письмо в  несколько  строчек
от налогового инспектора, требовавшего разъяснений по  одной  декларации
четырехлетней давности. Месье Робер пошел туда сам. Он был в хороших от-
ношениях с мэром и другими влиятельными людьми, так  что  все  вроде  бы
уладилось.
   Если вы хотите знать мое мнение, то именно этот долгий период  неуве-
ренности, надежды и отчаяния подкосил его. Он, как обычно, хорошо выгля-
дел, казался таким же увлеченным и уверенным в себе. Тут абсолютно ниче-
го не изменилось... Я не знаю, знакомы ли вы с месье Буржуа?
   - Гастоном Буржуа?
   В тринадцать лет он - худой, прилежный, всегда погруженный в книги  -
был уже другом Робера.
   - Он преподает философию в лицее. Он был очень близок с вашим братом;
наверное, он был единственным его настоящим другом. Однако  после  войны
месье Буржуа в один прекрасный день перестал с ним видеться и даже  здо-
роваться. В течение некоторого времени так же сделали и  другие,  правда
потом они изменили свое мнение. Кое-кто из них даже извинился. Мне очень
трудно, мадам, говорить обо всех этих вещах, но вы сами сказали, что хо-
тите понять.
   - Прошу вас, месье Сальнав. Итак, у моего брата была не  совсем  спо-
койная совесть.
   - Это сказано слишком сильно, но он, может быть, не всегда чувствовал
себя в своей тарелке. Когда здесь дела, казалось, утряслись, из  Пуатье,
а потом, через несколько недель, из Парижа,  на  самом  высоком  уровне,
пришли новые неприятности, но уже более значительные. Месье Робер  ездил
туда несколько раз и по возвращении всегда говорил, что ему удалось ула-
дить дело. Но они все-таки прислали инспектора, он  расположился  здесь,
на моем месте, и почти два месяца, не раскрывая рта,  разве  только  для
того, чтобы уточнить какой-нибудь вопрос, проводил ревизию всех  бухгал-
терских книг, проверял все счета, какие сумел отыскать.
   В течение всего этого времени месье  Робер  оббегал  всех,  подключил
всех влиятельных лиц и раздавал деньги полными пригоршнями. Но это ни  к
чему не привело. Инспектор выиграл партию.
   Я могу, если пожелаете, объяснить всю механику выплат штрафов и  раз-
личных взысканий. Если бы вашему брату пришлось выплатить все,  что  ему
предъявили, полностью, то он смог бы это сделать, лишь продав дом и  ме-
бель, да и то вряд ли.
   Ему в конце концов удалось заключить соглашение  не  только  с  госу-
дарственной налоговой инспекцией, но и с администрацией, ведающей  дохо-
дами и взиманием налогов, которая тоже принимала участие в ревизии.
   Ну а потом дела пошли снова. Сейчас они в  прекрасном  состоянии.  Но
существует некая бездонная дыра, и при  наступлении  очередного  платежа
возникают прежние сомнения и прежнее жонглерство. Вы знали этот  дом  до
меня. С тех пор торговый оборот увеличился раз в пятьдесят,  если  не  в
сто.
   Так вот, мадам, сегодня утром моя касса  пуста,  абсолютно  пуста!  О
крупных платежах я могу, в крайнем случае, договориться. Самое трудное -
это найти наличные деньги, несколько тысяч франков, для малых выплат, на
текущие расходы, которые ждать не могут.
   И это повторяется дважды в месяц вот уже почти два года.  Я  не  могу
пойти в банк, который принимает еще со скрипом наши векселя, и  заявить,
что мне до полудня крайне нужны десять тысяч франков, а я не  знаю,  где
их взять. Если я не заплачу, сразу же начнут говорить - да вы и сами так
думали, - что месье Робер покончил с собой из-за того, что попал в тупик
финансового краха.
   - Вы рассказывали все это моей невестке?
   - Примерно. Не в таких точных терминах.
   - Что она ответила?
   - Что она ничего не может поделать. Она посоветовала  мне  поговорить
об этом с вами.
   - Вы действительно сумеете выбраться из тупика сегодня  утром  с  де-
сятью тысячами франков?
   - Не совсем так. Цифру я вам назвал с потолка,  это,  скорее,  грубая
оценка. Но...
   Он перелистал какие-то бумаги, что-то подсчитал на полях:
   - Для самого неотложного надо тринадцать тысяч пятьсот франков.
   - Я принесу их вам через минуту.
   Все ее богатство, лежащее в сумочке,  составляло  восемнадцать  тысяч
франков. Сюда она приехала в поисках денег, Луиза не так уж ошиблась.
   У нее никогда не было намерений требовать свою часть.  Она  приехала,
скорее, из крайней нужды, потому что чувствовала себя старой и  усталой,
потому что была вынуждена отказывать себе во всем, потому что  не  имела
больше сил работать.
   - Благодарю вас, - проникновенно сказал  месье  Сальнав,  словно  ему
оказали личную услугу.
   Жанна улыбнулась ему.
   Вокруг моста толпилось много народу, некоторые устроились на  террасе
"Золотого кольца", потягивая из огромных пол-литровых стаканов белое ви-
но в ожидании появления кортежа.
   После долгих переговоров, в которых угадывалась борьба  противополож-
ных мнений, епископ решил, что отпевания не будет, а покойнику будет да-
но лишь благословение на паперти церкви Сен-Жан.
   На рыночной площади стояло не менее полусотни распряженных  одноколок
с торчащими вверх оглоблями, как во время ярмарки;  на  этих  одноколках
прибыли окрестные фермеры, они один за другим проходили через задрапиро-
ванный черным портал, чтобы склониться перед гробом.
   В коспоме из плотного сукна, с раскрасневшимися с самого утра щеками,
Анри стоял у зажженных свечей, склонив голову, и бросал  взгляды  испод-
лобья на каждого, кто подходил пожать ему руку, тогда как его мать,  ка-
завшаяся совсем маленькой рядом с ним, сжимая в ладони скомканный  носо-
вой платок, благодарила пришедших грустной улыбкой.
   Алиса тоже была там, в сопровождении своих родителей. Ее отец работал
кассиром банка в Пуатье. Вместе с ними был их сын лет двенадцати,  кото-
рого они не знали, куда деть.
   Мад согласилась принять участие в этом параде лишь в последнюю минуту
и, разумеется, в знак протеста невозмутимо смотрела прямо в лицо -  так,
словно сидела в театре - всем сновавшим взад-вперед  и  выражавшим  свое
сочувствие.
   Четким, абсолютно не приглушенным голосом она отвечала:
   - Большое спасибо.
   Или так:
   - Вы очень любезны.
   В течение трех дней она ни разу не предложила свою помощь. С утра по-
недельника, когда Жанна, вернувшись из конторы, обнаружила ее за столом,
Мад вполне естественно держалась с теткой как с новой прислугой. Вернее,
не совсем так, поскольку ей случалось обращаться к Дезире, чтобы  попро-
сить какую-нибудь вещь, но с Жанной она никогда не  вступала  в  общение
первой, притворяясь, что не замечает ее присутствия,  или  принимая  как
данность, что по какому-то таинственному стечению обстоятельств, которые
ее совершенно не интересовали, отныне по дому бродит  старая  женщина  с
лунообразным лицом.
   Это настолько бросалось в глаза, что иногда смущало и даже раздражало
Анри, и ему случалось посылать сестре за спиной Жанны осуждающие знаки.
   Если же Жанна обращалась к девушке, то та оборачивалась с  удивленным
лицом:
   - Что, извините?
   Тем не менее она выполняла то, о чем ее просили, но делала все с  та-
ким подчеркнутым равнодушием, что это выглядело оскорблением.
   До обряда благословения, на котором - как было решено -  должны  при-
сутствовать и женщины, как они присутствовали бы и на отпевании,  ничего
не случилось. Кризис произошел позднее, когда траурная процессия медлен-
но направилась в сторону кладбища, а Луиза в сопровождении дочери, Алисы
с матерью, старой кузины Серой Мышки, мадам Лалеман и еще двух-трех  че-
ловек отправилась домой.
   Жанна оставалась дома, чтобы помочь Дезире приготовить обед для двад-
цати человек, собиравшихся отбыть только вечером; кроме того,  она,  как
всегда, занималась ребенком.
   Уложив его спать и спустившись вниз в гостиную,  наполненную  запахом
хризантем, она увидела женщин, сопровождавших ее невестку.  На  лестнице
она столкнулась с Алисой, поднимавшейся наверх под  предлогом  навестить
Боба. Мад не дала себе труда радушно принять вошедших и  сидела  в  углу
около окна с недовольным видом, держа на коленях шляпу.
   В комнате ощущалась некоторая неловкость, и Жанна, заметив, что Луизы
там нет, пошла на кухню и спросила Дезире:
   - Ты не видела мою невестку?
   Поискав ее какое-то время и не найдя, Жанна решила предложить  гостям
по стаканчику аперитива с печеньем. Все было  расставлено  на  подносах.
Огромные кастрюли томились на огне, а стол в столовой был  раздвинут  во
всю длину. На камине даже лежала коробка сигар.
   - Не поможешь ли ты мне немного, Мадлен?
   Та медленно поднялась, кинула шляпу на кресло, с которого  встала,  и
подошла к Жанне.
   - Будь любезна, отнеси этот поднос. Ты не знаешь, где твоя мать?
   Все казалось как бы несколько призрачным. Какие-то мужчины,  взобрав-
шись на лестницы, снимали со сводчатого входа драпировку с  серебристыми
блестками. Из комнаты в комнату перетекал запах увядших цветов и свечей;
к нему уже начал примешиваться запах аперитива. Мать Алисы что-то  гово-
рила ровным, монотонным голосом, а сидящая напротив  нее  старая  кузина
Серой Мышки сонно покачивала головой, держа стакан у поросшего волосками
подбородка.
   Случайно получилось так, что Мад и ее тетка одновременно оказались  в
кухне и несколько минут были чем-то заняты, стоя друг к другу боком.
   Внезапно девушка подняла голову. Жанна не сразу поняла, что  происхо-
дит. Мад уже вышла из кухни, когда Жанна узнала доносящийся из  гостиной
голос Луизы, но это не был голос последних дней: он звучал пылко и  тра-
гично, как в воскресенье вечером во время грозы.
   - ... Всю мою жизнь я хотела быть хорошей... Всю мою жизнь...
   Жанна устремилась туда так быстро, как могла.  Недостаточно,  однако,
быстро, чтобы перехватить Мад. Жанна услышала:
   - ... Я хорошо знаю, что все на свете меня презирают...
   Когда она добралась до двери в гостиную, Мад - с прямой спиной, затя-
нутая в черное платье, в черных шелковых чулках на длинных ногах, - сту-
ча каблуками по навощенному паркету, пересекла по диагонали всю комнату,
прошла, не извинившись, перед озадаченными дамами и, внезапно остановив-
шись перед матерью, прижала ладонь к ее губам. При  том  она  произнесла
резким голосом:
   - Иди в свою комнату.
   Луиза подняла руки, словно пытаясь защититься от ударов,  и  умоляюще
уставилась на дочь:
   - Не бей меня! Прошу тебя, не бей меня!..
   - В свою комнату!.. - повторила дочь.
   Она была на голову выше матери, которую теперь толкала впереди себя.
   - Позволь мне хоть сказать им...
   - Иди!
   Она следовала за Луизой и по лестнице,  где  та  спотыкалась  о  сту-
пеньки. Очень скоро раздались звуки закрываемой двери, поворачиваемого в
замочной скважине и вынимаемого ключа.
   Мадлен заперла свою мать...
 
 
   V
 
   У Жанны были основания до самого конца дня опасаться, что Физоли, ро-
дители Алисы, нарочно стараются опоздать на поезд, зная, что в доме есть
свободные комнаты.
   После полудня она видела, как отец семейства.  Роже  Физоль,  посреди
двора беседовал с бухгалтером и предлагал ему, с  ужимками  одновременно
фамильярными и снисходительными, сигару, которую, конечно, взял  из  ко-
робки в гостиной.
   Она не придала этому никакого значения.  Мужчины,  по  большей  части
крепко выпившие и хорошо поевшие, с блестевшими глазами и  раскрасневши-
мися лицами, разговаривали почти так же громко, как, скажем, на свадьбе.
Мало кто из них не наведался в винные погреба; выходившие оттуда мужчины
степенно пожимали служителю руку.
   Но около шести часов Жанна видела, как важный  и  озабоченный  Физоль
выходил из конторы. Двенадцатилетний мальчишка вел  себя  невыносимо,  а
мадам Физоль, которая в отсутствие запертой у себя в комнате Луизы пред-
седательствовала за столом, разглагольствовала об  учебе  своей  дочери,
"чье замужество столь несчастливо оборвалось".
   - Ну а потом было уже слишком поздно учиться, не так ли?
   Она хотела сказать "потом, после смерти Жюльена".
   - Это ужасно - остаться одной едва в двадцать лет, да  еще  с  грузом
ответственности на плечах за ребенка.
   Мальчишка наконец-то ушел, выпросив деньги на мороженое, а его  роди-
тели, хоть и остались последними гостями, все не уходили из приведенного
в беспорядок дома, где повсюду валялись грязные стаканы и пустые  бутыл-
ки, а дым от сигар под конец стал таким же густым,  как  в  каком-нибудь
кабачке.
   Алиса не предлагала свою помощь по дому даже в пустяках, и, поскольку
Боб принимался кричать сразу же, как только она  пыталась  заняться  им,
заботиться о ребенке пришлось Жанне.
   Поезд на Пуатье отходил в семь часов сорок минут; около  семи  Жанна,
проходя мимо открытой двери гостиной, - заметила чету Физолей, стоя раз-
говаривающих вполголоса, в то время как Алиса пыталась вывести из комна-
ты брата, лизавшего рожок мороженого.
   - Вы не зайдете на минутку, Жанна? - произнесла мадам Физоль, которая
с самого начала стала звать ее по имени - отчасти как родственницу,  от-
части как прислугу, причем второе соображение, безусловно,  преобладало.
- Уведи своего брата, Алиса. Прогуляйтесь по двору или по набережной, но
не уходите далеко, потому что нам пора уезжать.
   Пока дети выходили из комнаты, она добавила:
   - Роже подумал, не остаться ли нам до завтра, но мы еще  успеваем  на
поезд, да к тому же не взяли с собой пижам и прочего.
   Теперь, когда в комнате остались лишь взрослые, она подбадривала мужа
взглядом, а у того усы пахли вином и сигарой; для разнообразия он раску-
рил изогнутую трубку.
   - Прежде чем ты начнешь говорить, я хотела бы пару слов сказать  Жан-
не, потому что ей надо понять, что если мы к ней обращаемся, то это  по-
тому, что мы сами - Алисе здесь не пришлось выдавать какие-то секреты  -
видим, что Жанна взяла на себя руководство домом. И, между нами  говоря,
это совсем не плохо Сегодня утром я чуть было не умерла со стыда.
   Жанна, стоя в переднике, поскольку большую часть дня она помогала Де-
зире по хозяйству, не двигаясь ждала продолжения.
   - Теперь давай ты, Робер.
   Физоль прокашлялся и несколько раз затянулся своей трубкой.
   - Все очень просто. Я думаю, что вопрос, который  я  хочу  поставить,
вполне естествен. Я перекинулся двумятремя словами с бухгалтером, он па-
рень серьезный, насколько я могу судить,  но  довольно-таки  сдержанный.
Так что в конце концов мы все узнаем, только когда соберемся у  нотариу-
са.
   Жанна продолжала смотреть на него без удивления, но и не помогая  ему
ни взглядом, ни жестом, и он силился говорить равнодушным тоном делового
человека:
   - Вероятно, наследство Робера Мартино открыто. Я не знаю условий  его
брачного контракта, но имею все, основания полагать, что это был брак на
условиях общего владения имуществом, нажитым совместно. Так  или  иначе,
часть теперь отходит к детям, и, принимая во внимание определенную ситу-
ацию - весьма жалкое проявление этой ситуации мы наблюдали  сегодня  ут-
ром, - я думаю, что чем скорее мы предпримем необходимые шаги, тем  луч-
ше. Разумеется, месье Сальнав, как я и предполагал, был весьма уклончив,
когда я поинтересовался состоянием дел.
   - Вы спрашивали у него разрешения посмотреть бухгалтерские книги?
   Он покраснел и торопливо заявил:
   - Я вовсе не настаивал. Хотя и разбираюсь в этом немного. Я  понимаю,
что...
   - Если я правильно понял, вы хотите, чтобы ваша  дочь  получила  свою
долю прямо сейчас?
   Агрессивно, с трудом сдерживаясь, Жанне ответила мать:
   - Разве это не естественно? Вы не так давно вернулись сюда, но, я по-
дозреваю, видели достаточно, чтобы понять, что попали в сумасшедший дом,
если не сказать покрепче. Если вам еще не говорили, то  знайте,  что  мы
никогда не были сторонниками брака нашей дочери с  Жюльеном.  Мы  решили
дать ей возможность учиться, отправили ее в университет, и все  это  для
того, чтобы она оказалась вынужденной бросить его после  второго  курса.
Она всего лишь ребенок, который ничего не понимает в жизни.
   Он-то был старше ее на четыре года, имел кое-какой жизненный  опыт  и
должен был понимать. И тем не менее он злоупотребил ее слабостью. И если
в конце концов мы дали согласие на брак, то,