олковник.
   - Столкнули с лестницы в подъезде приятельницы.  -  Сказать  бы,  что
сама рухнула, но сил не было врать.
   Он даже не пригрозил "пристрелить, чтобы не мучилась". Промурлыкал:
   - Имя и адрес приятельницы.
   - Я ее дома не застала.
   - Имя и адрес.
   - Память отшибло. Потерпи до утра, клянусь, вспомню.
   -  Ладушки,  детка,  -  на  удивление  быстро  согласился   Измайлов,
взъерошив мои волосы в поисках черепномозговых травм. -  Завтра  поедешь
со мной в управление, там все вспомнишь.
   - Это ультиматум?
   - Знаешь, чем силен  профессионал?!  -  заорал  Измайлов.  -  Умением
оставаться невредимым. За пять лет работы Юрьев постоянно бывает в самых
разных переделках, но ему лишь раз переломали ребра. Да и то из-за тебя.
Ты же,  высматривая  и  подслушивая,  постоянно  травмируешься.  Кошачья
живучесть выручает.
   И далее в том же духе.
   - Вик, милый, то был, наверное, просто какой-то хулиган...
   - Хватит. Перебьюсь без твоих предположений.
   Мне даже огрызаться не хотелось. Я старалась сообразить, что со  мною
произошло...
   Несколько часов назад Вик гонял видеозапись и распускал перья.  После
явно поспешных обвинений Евгении Альбертовны Ениной ему было неловко. На
монологи он отваживается, когда уверен и весьма доволен собой,  любимым.
В этот раз  он  увлеченно  излагал  свои  собственные  идеи.  Юрьева  не
упоминал.
   Итак, глава крупного концерна и  легиона  мелких  фирм  был  немощным
стариком. Все, что тюрьмы и зоны могут высосать из  человека,  даже  при
материальной  поддержке  с  воли,  они  высосали.  Но  интеллект   дедок
сохранил, видно, какую-то гимнастику для ума делал. Еще он  обнаружил  в
себе задатки посланника  дьявола,  сляпал  теорийку  полезности  зла  из
библейских цитат, блатных песен и Уголовного кодекса и прослыл  в  своей
среде мудрецом.
   - В любой среде, от землекопов  до  всяческих  элит,  такие  есть,  -
вклинилась я.
   - Ты тоже много о себе воображаешь, - осадил меня Вик.
   И продолжил. Сей господин охране доверял настолько, насколько мог  ее
проверять. Поэтому не копил в  больших  количествах.  Три  нижних  этажа
особняка занимали офисы подвластных ему организаций, а верхний был в его
распоряжении.  Причем,  кроме  вечно  запертого  зала   заседаний,   там
располагался только кабинет-секретарская, рабочее  помещение  и  комната
отдыха. Последняя была обставлена как  стандартная  квартира  -  стенка,
диван, два кресла, бар и журнальный столик. Но задняя  панель  секретера
перемещалась, открывая или скрывая встроенный в стену сейф.
   - У нас есть информаторы; в тайнике хранилась  дань,  которую  каждую
пятницу в шесть часов вечера приносили папаше сборщики-курьеры, - пресек
возможные вопросы Измайлов.
   В пять здание пустело. В нем оставались охранник у входа и двое  -  в
секретарской босса.  Недоверчивый  дед  выпроваживал  курьеров,  запирал
дверь и в одиночестве перекладывал валюту и рубли в сейф.  Потом  уезжал
домой в сопровождении все тех же телохранителей. Собственно, парни  были
при нем сутками. Но с двух до четырех старикашка почивал.  В  это  время
они обедали. Сначала один, потом второй с секретаршей.
   В роковую для тугого на  ухо  преступного  авторитета  пятницу  некто
проявил чудеса сноровки и  удачливости.  Охранники  были  так  ошарашены
внезапной кончиной хозяина, что  не  удосужились  убрать  из  пепельницы
пустые пластиковые  ячейки  от  таблеток.  Поэтому  пришлось  признаться
милиции; тому, кто обедал в столовой первым,  явно  подсыпали  лошадиную
дозу  снотворного.  Он  вернулся  в  секретарскую,  отпустил  коллегу  и
девушку, а сам приготовился охранять сон босса. Не тут-то было.  Дважды,
выбегая по нужде, он запирал дверь на ключ. Коридор был пуст, и еще  два
раза он не возился с замком. Похоже,  тогда  злоумышленник  и  проник  в
комнату отдыха к похрапывающему старикану. Нервы человек имел недюжинные
то ли от природы, то ли ни единой нервной  клетки  потратить  не  успел.
Отсиживаться за  креслом  несколько  часов  подряд,  вытерпеть  возню  с
курьерами, дождаться, когда дед откроет тайник,  начнет  его  загружать,
выбраться, схватить сифон, врезать жертве  по  лысому  затылку,  уложить
труп на диван, напечатать записку  с  "приветом  от  Алекса",  раскидать
рубли  таким  образом,  чтобы  бросались  в  глаза  с  порога  и  манили
охранников,  затаиться  где-то   в   кабинете   и   выскользнуть,   пока
телохранители  пребывали  в  замешательстве,  добежать  по  лестнице  до
мужского туалета на втором этаже и выпрыгнуть из окна  на  клумбу  -  на
подобное мало кто способен.
   Не вызывало сомнений, что уникальное это  создание  было  превосходно
осведомлено о привычках обитателей верхотуры. Что примелькалось и даже в
столовой не казалось чужаком. Что  как  минимум  кое-какие  сведения  об
Алексе  имело.  Значит,  либо  убийца  работал  в  здании,   либо   имел
возможность  регулярно  проникать  туда.  Последнее,  впрочем,  было  не
слишком трудно: к девяти утра поток  служащих  густел.  И  стоит  прийти
вместе с большинством и уйти после "трудовой вахты",  и  через  три  дня
охрана сочтет тебя своим.
   Ментам предстояла рутина - мотаться по офисам и  расспрашивать  людей
друг о друге. Проверить знакомства персонала кухни. Постараться запутать
телохранителей - не исключалось, что мужики все подстроили.  Версия  эта
косвенно подтверждалась отсутствием в кабинете укромных мест. Не в шкафу
же прятался убийца, ожидая взлома двери.  Да  и  не  вылезешь  из  шкафа
бесшумно и быстро.
   Пока Виктор Николаевич Измайлов рассуждал вслух, я не  отрывалась  от
экрана телевизора. Злополучный шкаф уже намозолил мне глаза.  Как-то  не
так он стоял. Зачем теснить его к двери,  если  в  простенок  три  таких
шкафа поместятся? Зачем? Чтобы выбитая дверь  не  расплющила  того,  кто
стоял за ней. Охранники звонят боссу по телефону, стучат, зовут, тот  не
откликается. Они вламываются, сразу видят разбросанные в комнате  отдыха
купюры и бросаются туда. Кабинет кажется им пустым.
   А убийца у них за спинами.  Прием  не  новый,  но  рискованный.  Хотя
преступник сплошь рискованные приемы выбирал.
   Звучит кощунственно, но  было  в  этом  убийстве  что-то  остроумное,
веселое, прости меня, боже.  И  словно  смех  Алекса  слышался.  Он  был
обречен, он знал нравы своей среды -  но  кто  запрещал  ему  напоследок
одарить идеей  смелого  и  ловкого  слушателя?  Преданного  слушателя...
Способного тихонько передвинуть легкий пластиковый  шкаф.  Не  желающего
быть свидетелем дорожно-транспортного происшествия  накануне  пятничного
"мероприятия" и загодя запасшегося билетом в Лондон - или не в Лондон, -
научившего Левушку Зингера  таскать  через  кордоны  незадекларированные
доллары.  Ох,  Мишелиха,  Мишелиха.  Объегорила  ты  меня.   За   Алекса
отомстила,  последнюю  его  выдумку   осуществила   и   посрамила   Юру.
Получается, твой Алекс понимал, что старик вот-вот прикажет его убить. И
опередил. Горький шутник.
   Что мне было  делать?  Передо  мной  сидел  полковник  Измайлов,  ему
предстояло гонять своих людей, которых  я  жалела.  Но  и  доказательств
причастности Ленки Мишель к убийству у меня не было. "Заложив" Мишелиху,
я могла много чего наворотить в ее судьбе. Тогда  я  и  решила  поскорее
отделаться от Вика и попытаться  разобраться  с  Ленкой  самостоятельно.
Поскольку  Измайлов  уже  порядком  устал,  он  не  настаивал  на   моем
присутствии. Я пожелала полковнику удачи и про себя поклялась "смотаться
скоренько".
   Однако у Мишелихи молчал  и  телефон,  и  автоответчик.  Неужели  она
прямиком с клумбы, на которую сиганула из окна, поехала в  аэропорт?  На
вокзал? И тут бес меня попутал, я подумала:  "А  не  навестить  ли  Галю
Кара-Ленскую? Поговорю про Ивана, про Мишелиху, а дальше, как сложится".
Напрягать Галину  звонком  не  стала.  Купила  фруктов  и  приготовилась
звякнуть из автомата. Он, проклятый, заартачился. Но, в конце концов,  я
же ее домой из больницы транспортировала,  разыщу.  И  разыскала  нужную
квартиру на свою несчастную голову. На ручке двери висело  объявленьице:
"Сплю, просьба не  беспокоить".  Это  было  некстати,  но  со  сломанной
лодыжкой простительно. В свойственной мне  дурацкой  манере  я  довольно
громко сказала: "Спи, я на подоконнике подожду". И стала  спускаться  по
лестнице. Сзади раздался шорох, на меня пахнуло своеобразным одеколоном,
и в следующую секунду я кувыркалась по бетонным ступеням. Очнулась через
два часа и выбралась из подъезда, не вспомнив о цели визита. А сейчас, в
постели Вика, испугалась. Судя по запаху, толкнул меня мужчина. Не  бомж
и не грабитель. Кошелек остался в кармане. Не насильник. Тогда кто? Кто?
Иван? Мишелиха, уличенная однажды во лжи, не  вызывала  доверия.  Может,
она врала  про  дорожно-транспортное?  Может,  ей  врал  Иван?  А  через
несколько дней явился прикончить Галю. С самого начала меня  насторожили
порядки в конторе "Во салу ли, в огороде".  Устроившись  на  подоконнике
лицом к квартире Кара-Ленской, я бы  не  дала  ему  спокойно  спуститься
вниз. Нужно было немедленно что-то предпринять. Но храбрилась  я  сквозь
сон.  Снотворное,  которым  накачал   меня   Измайлов,   творило   нечто
невообразимое. И мозг не отключался, и двигаться не удавалось. Язык тоже
- будто раздулся и отяжелел. В общем, спасти Галину  Кара-Ленскую  я  не
могла. Надо было дать полковнику ее адрес. Надо было.
   Утром я продрала глаза и сразу набрала номер Гали. Она была в  полном
порядке. Напрашиваться к ней в гости я не стала: Измайлов вошел  в  роль
пиявки и отказа отправиться с ним в управление  не  принимал.  Поскольку
так он обо мне, неразумной, заботился, платить ему неблагодарностью было
бы подло.
   Вызванные в кабинет полковника Балков с Юрьевым на  мой  мрачный  лик
отреагировали  по-разному.  Сергей  заулыбался,   попытался   по-братски
поделиться каким-то обкусанным пирожком. Борис справился: не удобнее  ли
мне будет в СИЗО? Я с возмущением отвергла его изуверское предложение, и
он отстал... Юрьев выглядел подавленным и даже растерянным.
   - Ну-с, вчера все обсудили, ничего не изменилось, разбирайте дам. Ты,
Борис, займись Лялей, ты, Сергей, Ениной, - бодро начал полковник.
   Вместо того чтобы кинуться "выполнять", лейтенанты потупились.
   - Ты не привез их, Юрьев? - рыкнул Измайлов.
   Борис протяжно вздохнул, нахмурился и негромко сказал:
   - Ляля вчера умерла от инфаркта. А Енина еле жива от горя. Тут  такое
дело... Ляля мусульманка, ее до захода солнца похоронили - обычай. Но  с
медицинскими заключениями проблем нет. Ее врачи со  "Скорой"  не  успели
откачать и честно  отчитались.  В  шкатулке  Евгения  Альбертовна  нашла
письменное признание сестры в убийствах Некорнюка и  Зингера.  Все  так,
как предположила Полина, - неодобрительно протянул Юрьев. - Только денег
она не брала ни у того, ни у другого. Она отдала Зингеру  хранившиеся  в
сейфе Ениной кейсы. Но содержимое их было загадкой за  кодовыми  замками
для обеих женщин. Ляля спровадила химика  и  архитектора  на  тот  свет,
чтобы Коленька Некорнюк не скучал.
   -  Стоп,  -  взмолился  пораженный  Сергей  Балков.  -  Если  она  не
собиралась умирать, то на кой признание?
   - Написала, что рано или поздно правда выплывет наружу. Что хотела бы
отправить это заявление в милицию, но пока духу не хватает. Что  человек
она пожилой, нездоровый и не  может  себе  позволить  уносить  в  могилу
тайну, из-за которой, возможно, пострадают невиновные.  Графолог  обещал
поспешить, но и без него ясно - ее рука. Письмо датировано днем убийства
Зингера.
   - Ну вот и все, Поленька, - как-то смущенно пробормотал  Измайлов.  -
Вычислила ты ее прекрасно. И суд божий быстрее человеческого  состоялся.
А деньги Зингера... Пусть твои свидетели подтвердят, что Алекс выдал их.
Хотя вряд ли, вряд ли мы найдем концы.
   Он был прав... Гостиничную горничную Аллу и Юру, помогающих  сыщикам,
я не могла представить. Мне бы переживаний по поводу  умершей  душегубки
Ляли хватило надолго. Так и сидела бы безмолвным изваянием, прокручивала
все, что увидела и услышала, бог знает сколько времени, мешая ментам. Но
они-то себе этого позволить не могли.
   - Дальше поехали, - велел Измайлов. - Мафиози, пристукнутый сифоном и
точно ограбленный.
   Я вздрогнула. Даже бестрепетный Вик принародно погладил меня по плечу
и извинился за то, что невольно перепутал. А  меня  подмывало  мгновенно
решить проблему - выкладывать им про Мишелиху или повременить?  Я  давно
заметила: есть люди, которые всегда приходят вовремя, их  приглашения  и
подарки оказываются  кстати.  Есть  другие,  вроде  симпатичные,  милые,
добрые, но притаскиваются, когда не  до  гостей,  к  себе  зовут,  когда
удавиться легче, чем  выбраться  из  дому,  а  в  подаренных  ими  вещах
обнаруживаются скрытые  изъяны.  Как  бы  ни  собачились  мы  с  Борисом
Юрьевым, но он был из числа первых. Я уже рот открыла,  чтобы  выболтать
ментам все про всех и отпроситься домой. И тут Борис вынул  целлофановый
пакетик с мелкими крошками и со смехом швырнул его Сергею:
   - Держи, аккуратист. Эксперт велел грязь ему больше не присылать.  Ты
бы еще паутину с потолка снял.
   Балков нахмурился, поморщился и забубнил нечто бессвязное об  осмотре
места происшествия. Потом взорвался:
   - Одинаковые синие частицы я обнаруживаю на шкафу  в  кабинете  и  на
плинтусе в комнате отдыха, возле кресла, за которым, вероятно,  прятался
преступник. Имею я право поинтересоваться их происхождением?
   - Да невооруженным глазом видно - ластик.
   - Ластик? На шкафу и плинтусе? - усмехнулся Сергей.
   Я вырвала у него пакет, разве  что  не  облизала  его.  И  тотчас  же
спросила:
   - Как следы выглядели?
   - На шкафу -  будто  длинная  полоса,  а  на  плинтусе  -  будто  его
специально потерли. Может, уборщица пользуется, - потупился Сергей.
   - Полина, ты намерена нас отвлекать до ночи? - проворчал Измайлов.
   -  Они  же,  Виктор  Николаевич,  вдвоем   против   меня   собирались
ополчиться, - напомнил  зловредный  Юрьев.  -  Скооперировались,  сейчас
Полина теоретическую базу под ластик подведет, и век не расхлебаем.
   Обиженный Балков не стал говорить про то, что мы - команда. Я  вынула
из сумки старую синюю "стерку" и выложила ее на стол.
   - Вашему эксперту все-таки придется потрудиться, Боря. Похоже,  елки,
что в пакете отметки вот этой моей резинки...
   - Полина! - взвыл полковник.
   - Я еще в  прошлый  раз  известил  вас:  это  она  ухлопала  деда,  -
усмехнулся Юрьев.
   - Полина... - только и вымолвил Измайлов.
   - А с лестницы вчера вверх тормашками меня отправил травматолог. -  Я
вдруг вспомнила, от кого пахло таким парфюмом.
   - О, про врачей понесла... - обрадовался Борис. - Точно,  в  больницу
бы барышню.
   - Молчать! - загрохотал Вик. И подскочил ко мне, сжав кулаки.  -  Что
ты делала у мафиози за креслом, зачем чиркала  ластиком  по  его  шкафу?
Действительно докатилась до соучастия в убийстве?
   Легко оскорбить женщину... Впрочем, Ляля -  тоже  женщина.  И  Галюша
Кара-Ленская не мужчина. Я предупредила ментов, что не  совсем  уверена.
Вик смерил меня бешеным взглядом. Я не стала  испытывать  его  терпение.
Удивительно, но мне не приходило в голову, что  лгать  умеет  не  только
Мишелиха, но и Галя. Сломанная нога, просьба  проводить  в  клинику,  ее
посленаркозные откровения - все это не вызывало подозрений. А  напрасно.
Мне показалось, что "девятка" Ивана едва-едва ее коснулась.  И  Мишелиха
клялась, что удара не слышала...  Потом  доктор  не  принес  снимок,  за
которым якобы помчался. И на инициативного парнишку  набросился,  потому
что Кара-Ленской и димедрол-то с анальгином не  требовался  А  его  юный
коллега внутривенный наркоз  ввел.  Наверное,  не  догоняй  я  Галю,  не
смутись при виде Ивана, девица своим ходом добралась бы до приятеля. Тот
упаковал бы ей конечности и выдал больничный. Но соблазн  разыграть  ДТП
при мне, свидетельнице,  она  преодолеть  не  смогла.  Да,  Кара-Ленская
допытывалась у врача "Скорой", в дежурную травматологию ее  повезут  или
нет. Узнав, что в дежурную, удовлетворенно притихла. Значит, именно  там
ее дожидались.
   Я учла, что Алекс трепался при Ленке, чуть  ли  не  одарил  лично  ее
замыслом преступления. А почему не  Юру?  Федоров  же  похвастался  Гале
доверием короля. Или любовники вдвоем собирались поживиться,  но  Юра  в
последний момент струсил?
   И  вообще,  из-за  какой-то  ерунды  порой  возводишь  напраслину  на
человека.  Может,  шкаф  никто  и  не  двигал?  Может,  Алекс   придумал
мгновенную перестановку? А я сразу -  Мишелиха  убийца.  Однако  Галю  я
сильно подвела.  Вставила  ей  "стерку"  вместо  камня.  Она  машинально
почистила ее о плинтус, чокнешься сиднем сидеть на полу, а после  скорее
всего случайно провезла по шероховатой поверхности шкафа -  тесно  между
ним, стеной и дверью.
   Но, провернув убийство старца, Кара-Ленская должна  была  либо  сразу
скрыться, либо снова влезть в гипс.
   Травматолог явился на  дом,  а  тут  меня  =  нелегкая  принесла.  Ни
условным  стуком  постучать,  ни  уйти.  Господин  ре  -  шил   проблему
виртуозно.
   - Спросите  у  него,  он  хоть  пульс  мне  пощупал,  когда  убирался
восвояси? - озадачила я их.
   - Спросим, - с грозным видом пообещал Сергей Балков.
   И записку -  "Привет  от  Алекса"  -  Галя  настучала  из  ненависти.
Дескать, и после смерти вашего короля сами будете дохнуть  так,  как  он
задумал.
   - Ну, Поль, расскажи  мне  кто-нибудь  про  стерку  вместо  бирюзы  в
колечке, не поверил бы! - восхитился Балков.
   Измайлов с Юрьевым ревниво молчали. Борис не  выдержал  минуты  через
три:
   - Так дело сделано, что ли? За два дня?
   "Ничего себе, за два дня! Я уже хриплю и хромаю. Мне эти Алексы,  Юры
и прочая криминальная братия поперек горла.  Я  про  тебя,  Юрьев,  знаю
меньше,  чем  про  них..."  Меня  очень  тянуло  ляпнуть  правду.  Но  я
покосилась на полковника и прикусила язык. Вряд ли бы  ему  пришлись  по
душе мои похождения.
   Вик был растроган моим сыскным подвигом настолько, что  почти  неделю
непрерывно  баловал  меня  комплиментами,  цветами,   шампанским,   даже
ежевечерним   присутствием   дома.    И,    разумеется,    подробностями
расследования убийства старого мафиози.
   В  жизни  все,  как  водится,  оказалось  сложно.  Галя  Кара-Ленская
ухитрилась исчезнуть из города сразу  после  моего  телефонного  звонка.
Триумфальный арест девушки со странным кольцом не  состоялся,  она  была
объявлена в розыск. Доктор упорно выкручивался, пока не  вскрыли  Галину
квартиру и не обнаружили там разрезанный гипсовый кокон и его,  доктора,
отпечатки пальцев на стакане с выдохшейся колой. Тогда он признался, что
освободил ногу приятельницы на следующий же день. А потом Галя  призвала
его для лечения руки, которую вывихнула по-настоящему, видимо, прыгая из
окна мужского туалета.
   - Говорила, что ей позарез надо продлить отпуск,  -  лил  крокодиловы
слезы продажный врачеватель. - Хоть бы прибралась.
   - Зачем? - усмехнулся Борис Юрьев. - Чтобы раньше  срока  засветиться
во  дворе,  вынося  мусор?  Она  сюда  возвращаться  не  собиралась,  не
обессудьте, о таких, как вы, преступники не заботятся.
   Бригада  "Скорой   помощи"   наперебой   рассказывала   об   истерике
Кара-Ленской и о странном кольце  с  ластиком.  Кроме  того,  ребята  не
настаивали на диагнозе: "Мы подозревали перелом, но без  рентгена  точно
определить не могли".
   А Юра Галю предал. Заявил, что она бегала в  гостиницу  и  отдавалась
Алексу.  Они,  мол,  вдвоем  шушукались,  Алекс  под  кайфом  планировал
какое-то бредовое  быстрое  обогащение,  наверное,  девочка  на  него  и
решилась одна. Она за деньги на  все  решилась  бы.  Он  так  откровенно
завидовал Гале, что Балкова тошнило. Юрьев не спросил бы, но дотошный  и
благодарный мне за  поддержку  Сергей  полез  выяснять  насчет  гонорара
архитектору З