ингеру. Не уверенный в том, что менты не добрались до Аллы,
представления не имеющий о гибели Левы Федоров заюлил:
   -  Алекс  не  любил  оставаться  в  долгу.  Наверняка  рассчитался  с
человеком, но не при посторонних. Я ведь с ним просто по-дружески,  свою
бухгалтерию он вел сам.
   Итак, дело было  за  малым  -  найти  Галину  Кара-Ленскую.  Измайлов
призвал меня, что называется, не питать  иллюзий.  Я  и  не  собиралась.
Самой достойной ученицей Алекса оказалась его врагиня, девушка,  которая
предпочла шута королю, разочаровалась в  обоих  и  сама  раздобыла  себе
чемоданчик долларов на пропитание. Нет, не безобиден был  гений  Алекса,
допускающий убийства.
   - На обеденном столе горели свечи.
   Почему  людям  так  недостает  в  жизни  пламени?  Полковник   Виктор
Николаевич Измайлов был неистощим на тосты  в  мою  честь.  Я  поднимала
бокалы с вином  за  него,  Балкова  и  Юрьева  -  идиллия.  Мы  отмечали
окончание расследования в берлоге сыщика. Я стеснялась сказать Вику, что
драма Ениной и Ляли не дает мне покоя. И  не  из-за  того,  что  Евгения
Альбертовна в итоге потеряла всех. Каюсь, я испортила Измайлову интимный
ужин с моей особой. Крепилась-крепилась и спросила:
   - Вик, милый, Ляля курила?
   - Опять ты про это, - расстроился Измайлов. - Курила как паровоз.  На
балконе, на  улице,  только  не  в  квартире  с  двумя  сердечниками.  И
докурилась до инфаркта, учти.
   Мне сразу стало легко-легко.
   - Тогда передавайте ей привет от Полины.
   - Перестань, детка, надоело.
   - Я не утверждаю,  будто  она  убила  Енину.  Скорее  всего  оглушила
правдой, а потом потянула с вызовом "Скорой".
   - Соображаешь, что плетешь?
   Наконец-то я соображала. Уход Ениной из архитектурной мастерской -  а
ее явно не собирались навещать бывшие сослуживцы, - новая квартира,  где
соседи наверняка еще очень долго путали бы двух женщин,  новые  врачи  в
поликлинике, новые продавцы в магазинах, почтальон, разносящий пенсию...
Ляле ничего не мешало стать Ениной. На мне она устроила проверку.  "Так,
как условились, сможешь!" Что-то в этом роде она сказала тогда в  кухне.
Евгении Альбертовне было тяжело  исповедоваться  перед  журналисткой,  и
Ляля предложила ей поменяться ролями. А на лестницу за мной вышла Енина.
Поэтому и курила, не затягиваясь, отставляя сигарету подальше,  -  плохо
изображала  заядлую  курильщицу  Лялю.  Бедняжка,  она  была  благодарна
по-своему, не поленилась от имени помощницы сказать мне, что  та  всегда
была рядом, поддерживала, лелеяла, как могла. Мне не удалось как следует
рассмотреть женщину, которую я  преследовала  до  кладбища.  Вернее,  ее
лицо. Но осторожная походка больной с компенсированным  пороком  сердца,
которой нужно беречь себя ради сына...  Эту  походку  Ляля  перенять  не
сумела. Вот  что  мучило  меня!  Енина  в  образе  Ляли  поднималась  по
лестнице, и ее спина не лгала.
   Не знаю, сколько Ляля собиралась терпеть Енину-пенсионерку.  Вряд  ли
долго. Надеялась, что после перенесенного Евгения Альбертовна не жилица.
Угадала. И выдала ее труп за свой.
   - Вик, у женщины, притворяющейся Евгенией  Альбертовной,  нет  порока
сердца. Она продолжает курить как паровоз. И где-то прячет деньги Левы и
Некорнюка. Деньги на безбедную старость.
   Где-то... В матрас Коли она их зашила. И пенсию  Ениной  без  проблем
получила, и к участковому терапевту "едва живая", по определению Юрьева,
не обращалась. И еще обозвала меня "сволочью" при  вынужденной  встрече.
Впрочем, если у убийцы  поднимается  рука,  то  почему  бы  и  языку  не
повернуться.
   А праздничную пирушку мы с Измайловым повторили.
   - Надо же, как переплелись две разные истории про старух и  мафию,  -
удивлялся опытный полковник. - Все-таки у тебя спаниелий нюх, Поленька.
   - Это одна история, Вик, - возразила я. -  История  о  "шестерках"  и
хозяевах.
   - Грустное обобщение, детка. Но нам с тобой есть чем заняться.
   Я прижалась к нему, телом голосуя за род занятий. И вдруг против воли
вздрогнула:
   - Есть, Вик. Давай поторопимся, пока не произошло следующее убийство.