ствовать стремительно, в этом был его единственный шанс на  спасение.  На
случай провала у него был разработан план быстрого выезда за границу со всем
добром. К счастью, осуществить этот план не  удалось.  Милиция  подоспела  в
последнюю минуту и прихватила преступника  прямо  в  тайнике.  Очень  удачно
получилось: взяли голубчика вместе с вещдоками.
   - Вы хотите сказать, что его могли и не поймать, если бы мы не  знали  об
усыпальнице? - недоверчиво спросила пани Стшалковская. - Почему же за ним не
следили?
   Робин покачал головой.
   - Все это не так просто, как вам кажется. Если бы "коллекционер"  заметил
за собой слежку, он немедленно пересмотрел  бы  свои  планы  и  затаился.  И
по-прежнему ему не удалось бы ничего инкриминировать. Ведь  внешне  это  был
абсолютно добропорядочный человек, к тому же занимавший  высокий  пост.  Это
сейчас все уже ясно и нет никаких сомнений, а ведь буквально  до  вчерашнего
дня были сплошные неясности. Только вчера обнаружили склеп, что  чрезвычайно
облегчило дело. А уж присутствие там самого  "коллекционера"  милиция  может
считать прямо подарком судьбы. Конечно, и без подарка можно  было  обойтись,
вернули бы все ценности, что само по  себе  тоже  очень  важно.  Пан  доцент
проверил - все на месте.
   - А эти... - вмешалась Тереска. - А эти вещи из-под камней - тоже?
   - Тоже.
   - Говори же, что там были за вещи?
   - Мне очень жаль, - с виноватым видом ответил Робин, - но это  не  совсем
исторические ценности.
   Ценности, но не исторические. Вернее, может, исторические, но не совсем.
   - Так что же?!
   - Награбленные во время войны драгоценности, золото и прочие  благородные
металлы и камни. А историческими эти  ценности  будут  считаться  лет  через
сто...
   -  Ну,  знаете!  -  возмутилась  Шпулька,  оскорбленная  в  своих  лучших
чувствах. - И я из-за какого-то  паршивого  золота  столько  напереживалась!
Наплела мне тут с  три  короба  про  скипетр  Казимежа  Великого,  я  и  уши
развесила...
   - Ягеллона! - угрюмо поправила тоже вконец расстроенная Тереска.
   - Ягеллона! Какая разница? Да знай я...
   Когда наконец немного  улеглись  эмоции,  вызванные  этой  необыкновенной
историей, когда ее обсудили во всех подробностях и выяснили  все  неясности,
пан Стшалковский подвел итоги.
   - Насколько я понял, - сказал он, - следствие развивалось как бы по  двум
направлениям. Или в двух плоскостях. Одна - настоящая, глубинная,  тщательно
скрываемая от посторонних глаз,  а  другая  -  поверхностная,  выставленная,
можно сказать, напоказ, где ты, Казик, играл главную роль. Идиота. И  должен
признать, справился с ней отлично!
   - Это ты от зависти говогишь, - невозмутимо отозвался аристократ. - Лучше
отдай должное замечательной згительной памяти наших багышень...
   В полном блеске славы поздним вечером наши путешественницы возвращались к
своей  палатке,  взяв  с  искусствоведа-аристократа  торжественное  обещание
показать возвращенные отечеству  ценности,  как  только  представится  такая
возможность.
   - Да перестань же, в конце концов, твердить это свое идиотское  "ого-го",
- раздраженно потребовала Тереска. -  А  то  пристанет  так,  что  потом  не
отцепится. Видишь теперь - не вмешайся мы в это дело, не  было  бы  никакого
приключения.
   Шпулька задумчиво произнесла:
   - Тот первый блюститель порядка, на Добском озере,  вероятно,  что-то  об
этом слышал. Человек он пожилой, может, даже и  знал  когда-то  этих  типов.
Догадывался - что-то тут зарыли, а теперь разыскивают...
   - Вероятно, догадывалось несколько человек,  ты  права.  Вовремя  мы  тут
очутились!
   - Не одни мы, вон сколько народу тут вовремя очутилось. Только вон  никто
не совал свой нос куда не надо, одна ты... со своим кошмарным характером!
   - Вот именно, - тяжело вздохнула Тереска.  -  И  теперь,  когда  уже  все
кончилось, мне будет явно чего-то  не  хватать.  Вот  разве  чем-нибудь  еще
заняться?
   Шпулька чуть не задохнулась от возмущения.
   - Совсем сбрендила?! Мало тебе было  приключений?  Неужели  мы  не  можем
пожить спокойно хоть несколько дней? Не успеешь оглянуться, уже  надо  будет
возвращаться в Варшаву.
   Тереска довольно долго молчала.
   - Хотела бы я знать, - мрачно начала  она,  -  как  мы  до  этой  Варшавы
доберемся? Слушай, а что, если поплыть до Писы, по Писе доплыть до Наревы, а
по ней до Зегжинского залива?
   - А дальше? Пешком или вверх по Висле?
   - Если у вас возникнут какие-то трудности с возвгащением, то  я  к  вашим
услугам, - вмешался вдруг в дискуссию аристократ. - В Вагшаву я  отправляюсь
чегез неделю, двадцатого, и если вас устгаивает, можем отправиться вместе.
   Девчонок такое предложение устраивало как нельзя больше. Вот только...
   - А мы поместимся? - с беспокойством поинтересовалась Тереска.  -  У  нас
ведь много багажа.
   - Матица у меня очень вместительная, - успокоил  ее  аристократ.  -  А  в
пгидачу еще и багажник на кгыше. Да что там! За то, что вы сделали, вас надо
в золотой кагете отвезти. Так что мы с ней - к вашим услугам!
   - С каретой? - обалдело прошептала  Шпулька,  вспомнив  свой  сон,  когда
аристократ, высунувшись из окна кареты, грозил ей кулаком и ругался  на  чем
свет стоит. Вещий сон?..
   - Увы. К сожалению, только с обычной машиной, нет у меня кагеты. Ну  что,
договогились?
   - Договорились, большое вам спасибо! Тогда мы приплывем в Ручане накануне
и сразу запакуем свои вещи. Вам во сколько удобно выехать?
   - Думаю, около часа дня будет в самый гас.
   Вряд ли подружки успели бы не только к часу дня, но и к часу  ночи,  если
бы не Робин. Разобранная на составные части байдарка почему-то категорически
отказывалась вмещаться в мешки. Шпулька уже подумала, не  потерялся  ли  где
еще один мешок. Да и остальные вещи  тоже  размножились  самым  удивительным
образом, а кроме того, практически во всех имеющихся емкостях девчонки везли
огромное количество брусники, собранной буквально в самый последний момент.
   На этот раз Робин появился со стороны берега, да не с пустыми руками.  Он
принес два громадных копченых угря, вызвавших бешеный  восторг  девчонок.  И
как-то моментально упаковал все их вещи. Тереска лишь покорно  подавала  ему
предметы, которые он сам ей называл в нужном порядке.
   Шпулька не преминула вполголоса заметить подруге:
   - Вроде бы ты хотела быть абсолютно независимой? Теперь уже не хочешь?
   - Мы и так почти два месяца были абсолютно  независимыми.  Можем  сделать
перерыв, - беззаботно  отозвалась  Тереска.  -  А  в  следующий  раз  начнем
собираться за неделю до отъезда.
   Аристократ с ангельским терпением запихивал в свою  машину  их  вещи,  не
возражая против самых неудобных форм багажа.
   Увидев угрей в отдельной упаковке, он с  улыбкой  взглянул  на  Робина  и
заметил, ни к кому не обращаясь:
   - А в мое вгемя дамам дагили цветы.
   - В мое - тоже, - вздохнул в ответ Робин.  -  Просто  у  этих  дам  очень
оригинальные вкусы...
   Проводив взглядом машину, молодой человек обернулся, посмотрел на озеро и
понял - пропал! Совсем пропал!
   Теперь до конца дней своих, как ни взглянет на сверкающую воду, солнце  и
лес, так и  вспомнит  прозрачные,  зеленые,  светящиеся  счастьем  Терескины
глаза.
   До Варшавы добрались в седьмом часу вечера. Сначала  аристократ  с  шиком
подкатил к дому  Терески,  подождал,  пока  выгрузят  соответствующую  часть
багажа, затем подвез Шпульку с ее багажом к дому, и,  раскланявшись,  уехал.
Тереска, разумеется, доехала со  Шпулькой  до  ее  дома,  и  теперь,  уже  в
сумерках, пошла домой. Шпулька, ясное дело, пошла ее провожать.
   - Честно говоря, я никак  понять  не  могу,  что  ты  о  нем  думаешь?  -
заговорила Шпулька на животрепещущую тему.
   - О ком? - притворилась непонимающей Тереска.
   - О Робине, конечно, не притворяйся!
   - А знаешь, представь себе... - начала было Тереска и вдруг остановилась.
- Я о нем ничего не думаю! Ужасно!
   Шпулька от удивления тоже замерла на месте.
   - Наверное, и в самом деле это ужасно!  -  подумав,  согласилась  она.  -
Только я никак не врублюсь... Почему?
   Похоже, Тереска сама была потрясена своим открытием, потому что не  сразу
ответила.
   - Только сейчас я начинаю понимать, - наконец произнесла она. - Я  о  нем
ничего не думаю! То есть, конечно же, что-то  там  думаю...  То  есть  я  не
совсем уверена, думаю ли... Но знаю точно, что не думаю!
   Шпулька с подозрением взглянула на подругу.
   - Или ты влюбилась, или у тебя крыша  поехала,  -  сделала  она  вывод  и
машинально повернула к своему дому. - Попытайся объяснить попонятнее, а то я
что-то совсем запуталась.
   Тереска тоже машинально двинулась за ней следом.
   - Понимаешь, я его себе не представляю...
   - И не надо! Без того знаешь, как он выглядит.
   - Балда! Я совсем о другом: про него ничего не представляю,  то  есть  не
придумываю. Ведь раньше как было? Каждый  раз,  как  влюблюсь,  так  начинаю
представлять,  всякие  планы  строить,  что-то  придумывать,   ну   и   тому
подобное... Потом, ясное дело, из этих моих планов ни фига не выходит, ну да
это в порядке вещей. А здесь - как отрезало!  Ничегошеньки  не  представляю,
совсем ничего не придумываю. Даже когда жду...
   - А, все-таки ждешь?
   - Понятно, жду. Так  вот,  даже  когда  жду,  ничего  себе  в  мыслях  не
представляю.
   - А что бы такое ты могла представлять?
   - Многое. Что угодно! Ну, как он приплывает, как что-нибудь сделает, пнет
кастрюлю или как на меня посмотрит, или что скажет...  Ведь  я  раньше  сама
выдумывала, что мне скажут, а сейчас - ничего  подобного!  Я  знаю,  что  он
есть, и с меня довольно достаточно.
   - О-го-го, не к добру  это!  -  обеспокоенно  заметила  Шпулька.  -  Надо
подумать...
   Тереска  огляделась  и,  обнаружив,  что  они  пришли  к  дому   подруги,
машинально  развернулась  и  отправилась  обратно.  Шпулька  машинально   же
последовала за ней.
   Подумав, она произнесла зловещим пророческим тоном:
   - Боюсь, так просто все это не кончится...
   - И что? - живо откликнулась Тереска. - Что будет?
   - Не знаю, но что-то будет. Ты права, это и в самом деле ужасно!
   Уже совсем стемнело,  а  девчонки  так  и  не  преодолели  даже  половины
расстояния между их домами. И тут с одной стороны  улицы  появился  Зигмунт,
брат Шпульки, а с другой - пан Кемпиньский, отец Терески.
   - Господи! Где ты пропадаешь? - гаркнул  Зигмунт  сестре  -  Мать  уже  в
панику впала, не иначе, ее доченька под машину угодила! Мы без тебя  ужинать
не садимся!
   - У вас была одна палатка и  одна  байдарка,  -  задумчиво  произнес  пан
Кемпиньский -  Как  же  вы  умудрились  провести  каникулы  порознь?