сь  и  неуверенно
ответила:
   - Греет.
   - Балда! В смысле движения! Что делает?
   - Идет вверх.
   - Правильно. А его место занимает более  холодный  воздух,  и  получается
ветер. А что быстрее нагревается - песок или вода?
   Шпулька отложила колбасу и уселась поудобнее.
   - Если взять чайник песку и чайник воды... - начала она осторожно.
   - Ты что? Совсем сбрендила?! Кто  кипятит  в  чайниках  песок?  Нормально
нагревается, от солнца!
   - На пляже - песок. По опыту знаю.
   - Везде песок, по теории - тоже. Значит, земля. А что скорее остывает?
   - Не задавай дурацкие вопросы! Наверное, тоже земля. Вода медленнее.
   - Именно. Поэтому воздух от воды поднимается вверх,  а  воздух  от  земли
идет к воде. И вечером всегда получается  ветер  с  берега.  Если,  конечно,
погода в принципе тихая. Вот, смотри!
   Тонкие прутики и сухая хвоя занялись от  первой  спички,  огонек  побежал
вверх, а тоненькая  струйка  дыма  потянулась  к  озеру.  Тереска  осторожно
положила в костер  веточки  потолще.  Шпулька  с  хлебом  и  ножом  в  руках
загляделась на огонь.
   - Люблю я огонь, - задумчиво  произнесла  она.  -  Как-то  уютно  с  ним.
Понятно, почему люди ему поклонялись. Только лес не подожги.
   - Видишь же, где костер. Не под деревом и вода рядом. И совсем маленький,
чтобы только на чай хватило и колбасу поджарить.
   - И на зубы. Ну пожалуйста! Терпеть не могу чистить зубы холодной водой!
   - Вообще-то не мешало  бы  и  нормально  помыться.  Скоро  совсем  грязью
зарастем. Что там ни говори, а холодной водой хорошо не вымоешься Только  не
сегодня. Я жутко устала и вся разбита.
   Только одной  напасти  в  начале  этого  кошмарного  путешествия  удалось
избежать. Наученные печальным опытом прежних лет, они с самого начала  весны
активно загорали при каждом удобном случае. И поэтому сейчас,  после  целого
дня на воде под горячими лучами солнца, они чувствовали только легкий зуд на
плечах. Приятно было осознавать свою предусмотрительность.
   Глядя на закат, девчонки выскребали из одной кастрюли  остатки  земляники
со сгущенкой. Другая  -  с  засыпанным  в  воду  чаем  -  остывала  рядом  с
догорающим костром.
   Тереска озабоченно заметила:
   - Надо бы земляники побольше насобирать. Кто знает, где придется ночевать
в следующий раз, может, в чистом поле. И что с  кастрюлями  делать,  ума  не
приложу. Надо придумать какой-нибудь ухват, а  то  рукавичку  я  уже  совсем
сожгла.
   Вслед за проблемой кастрюли пришлось всесторонне обсудить  вопрос  защиты
имущества от насекомых и воров, а затем не менее актуальный - как  мыться  в
озере, когда каждый шаг в воде поднимает со дна тучи ила...
   Увлеченные столь важными дискуссиями, подруги не заметили, как  наступила
ночь, костер погас и стало совсем темно. Вода, берег, деревья и палатка были
едва различимыми. Решив укладываться спать,  девчонки  поднялись  и  тут  же
начали натыкаться  на  разбросанные  по  поляне  вещи.  Тереска,  разыскивая
спички, сунула руку в кастрюлю с земляникой и опрокинула термос.
   - Вытащи фонарик, он где-то в рюкзаке!
   - Ничего не видно, - совсем отчаялась  Шпулька.  -  Куда  подевался  этот
проклятый рюкзак? Никак не могу нащупать!
   - Тсс... - вдруг прошептала Тереска.
   Шпулька притихла. Она как раз нашла сумку, где были  запасные  спички,  и
замерла, сжимая их в руке. В лесу, совсем рядом, раздался треск.
   - Что это? - испуганно шепнула Шпулька.
   - Не знаю, - встревоженно ответила Тереска, застыв среди кастрюль, сахара
и банок со сгущенкой. - Кто-то ходит. Тихо!
   Непонятные звуки в ночном лесу всегда пугают. У  Шпульки  сердце  ушло  в
пятки. Снова треснуло, зашелестело, сломалась сухая веточка.  Все  это  было
похоже на тяжелые, но осторожные шаги. В  страшной  темноте  что-то  большое
двигалось за палаткой!
   Подружки сидели затаив дыхание, не будучи в состоянии двинуться с  места.
Ветки затрещали с другой  стороны,  это  что-то  обошло  палатку,  продолжая
скрываться в глубокой черноте леса. Затем стало тихо: или оно  остановилось,
или исчезло.
   - Кто это был? - жалобно  спросила  Шпулька,  не  выдержав  затянувшегося
молчания.
   - Не знаю, - резко отозвалась Тереска. - Что-то большое.
   - Может, какой зверь?
   - Сдурела? Какой еще зверь?! Здесь носороги не водятся!
   - А медведи?
   - Балда! Уж скорее, корова. Найдешь ты наконец этот фонарик?!
   И вдруг из темноты леса полыхнул сноп света. Медведь-шатун  зажег  мощный
рефлектор,  осветивший  на  мгновение  палатку,  байдарку,  кучу   хвороста,
Шпульку,  засунувшую  обе  руки  в  сумку,  и  сидящую  на  корточках  среди
разбросанных вещей Тереску. Все это длилось считанные  секунды.  Ослепленные
девчонки зажмурились, и тут фонарь погас, и  окружающая  темнота  стала  еще
гуще.  Послышались  удаляющиеся,  уже  не  такие  осторожные  шаги,   кто-то
споткнулся о пенек или куст, по видимому, упал с жутким треском и  выругался
низким мужским голосом, не выговаривающим "р".
   - Агистокгат... - прошептала вконец обалдевшая Тереска.
   Шпульке от всех переживаний стало дурно, и  она  тяжело  осела  на  землю
рядом с сумкой, но тут же вскочила, так как плюхнулась прямо на  здоровенную
шишку, что сразу вернуло ей и силы, и голос.
   - Господи!  Да  зажги  же  что-нибудь!  Совсем  ничего  не  видно.  Огонь
отпугивает! Ну не тяни, зажигай!
   - Никак спички не найду!
   - На, возьми запасные.
   - У тебя совсем крыша поехала?! Огонь отпугивает диких зверей. Может,  ты
серьезно думаешь, что это корова или медведь включили фонарь? -  раздраженно
говорила Тереска, поспешно разгребая пепел и на ощупь укладывая  веточки.  -
Это был человек с дикцией аристократа.
   - Слушай, а вдруг это был тот, ну, у которого невеста? Вернулся раньше...
   - Тот бы нас сразу турнул.  Нет,  похоже,  это  кто-то  случайный.  Пошел
погулять по лесу и заблудился. А раз ничего не сделал, значит - не бандит.
   Костер наконец разгорелся, освещая полянку.  Шпулька  отыскала  рюкзак  и
фонарик, посветила в палатку и, со  свойственным  ей  оптимизмом,  высказала
предположение, что бандит отправился за подмогой, вернется и нападет на  них
вместе со всем здоровым коллективом, то  есть  шайкой.  Тереска  уже  успела
прийти в себя после происшествия, нашла удочки и леску, пропавшие  спички  и
топор, благодаря которому приободрилась, и к возможному нападению  отнеслась
пренебрежительно, не исключая в то же время вероятность кражи.
   - Сомневаюсь, однако, чтобы увиденное вдохновило вора,  -  добавила  она,
уминая их добро в палатке. - Дорогих вещей у нас нет:  ни  фотоаппарата,  ни
магнитофона, ни кожаных курток, ни одеял из австралийской  шерсти,  в  общем
ничего, что стоило бы красть...
   - Одеял он не видел и может подумать, что они из австралийской...
   - Тогда придется сдирать их прямо с нас. Деньги  положим  под  матрац,  а
топор будет у меня под рукой. Фонарики тоже...
   Как ни странно, вечерние переживания отнюдь  не  вызвали  бессонницу.  И,
забравшись в палатку, уставшие девочки заснули как убитые.
   - Муравьи набились в сахар, - заявила Шпулька утром, снимая с ветки сумку
с продуктами. - Как они умудрились сюда залезть? С дерева прыгали, что ли?
   Тереска подозрительно обнюхивала остатки колбасы.
   - Это надо сейчас же съесть. Земляники у нас  хватает...  Сейчас  разведу
огонь. А еще есть червяки.
   - Господи, тоже на завтрак?
   - Нет, на рыбалку. После завтрака накопаю. И соберем еще...
   Тереска  вдруг  замолчала,  уставившись  на  кострище.  Шпулька  тревожно
оглянулась на нее.
   - Что соберем? Что случилось?
   - Землянику, - ответила Тереска и присела на корточки. - Он приходил сюда
снова. Точно.
   - Кто?
   - Аристократ с фонарем. Смотри, на пепле остался след.
   В кострище виднелся  четкий  отпечаток  мужского  ботинка.  Судя  по  его
направлению, кто-то обошел лагерь  вокруг.  При  свете  солнца  открытие  не
показалось таким уж ужасным,  и  все  же  Шпулька  почувствовала  неприятное
стеснение в области желудка.
   - Ты думаешь, еще раз приходил? Может, наступил еще тогда?
   - Я ведь снова развела огонь, когда он ушел. А след  отпечатался  гораздо
позже, когда костер догорел, а пепел остыл. Скорее всего, на рассвете.  Кому
же еще быть? Здесь не проходной двор. Народ толпами не слоняется.
   - А патруль? - жалобно проблеяла Шпулька. - Рыбак какой-нибудь, лесник...
   Тереска, при свете солнца  демонстрируя  отчаянную  смелость,  беззаботно
сгребла пепел, уничтожив след, и занялась разведением огня.
   - Рыбак еще куда ни шло. А всяких там лесничих и им подобных  выбрось  из
головы. Они бы в вас впились как пиявки  и  не  позволили  бы  тут  спокойно
спать. А скорее всего, тот самый, что здесь уже побывал. Будешь посуду  мыть
или накопаешь червей?
   - Из двух зол уж лучше посуду. Не нравится мне все это. Шляются  по  лесу
всякие. Хорошо, что нам нельзя здесь  задерживаться.  Нет  худа  без  добра:
избавимся от этого... медведя!
   Приготовление завтрака, чистка кастрюль, копание червей, сбор земляники и
скатывание палатки продолжались до половины  первого  и  несколько  отвлекли
внимание девчонок от подозрительного типа с дефектом дикции. Страхи  подруги
только раздражали Тереску, которая справедливо посчитала, что раз на них  не
напали и ничего не украли, то не стоит брать в голову, а тем более  бояться.
Гораздо сильнее ее беспокоил чай, имевший какой-то странный привкус.
   - Пожалуй, озерная вода - не лучший вариант. Как тебе чай? - осведомилась
она у Шпульки.
   - Кипятили мы ее основательно, повредить не должна. Или надо привыкать...
пока выдави туда побольше лимона и добавь  сахару...  или  набрать  воды  из
какого-нибудь колодца во все имеющиеся бутылки для следующего чая.
   - Лучше уж из колодца... Заглянем по дороге в первую попавшуюся деревню.
   - И свистнем у них при случае подходящую железку  или  толстую  проволоку
для ухвата. Я уже и вторую рукавичку сожгла...
   Снова пришлось равномерно загружать байдарку. Весла весили уже нормально,
но упражнения двух последних дней еще чувствовались в руках и спине.
   - А я-то мечтала, что буду плавать на матраце и  загорать,  -  с  горечью
заметила Шпулька. - Что буду бродить по лесу, любоваться птичками,  собирать
разные ягоды и удить рыбу. Думала, мы умрем  со  скуки  от  ничегонеделания.
Наверное, это на меня затмение нашло. Надо же так ошибиться!
   - Ничего подобного! - энергично запротестовала Тереска. - Так  бы  все  и
было, если бы нас не гоняли с места  на  место.  Нам  бы  спокойно  посидеть
где-нибудь дня три, и все придет в норму.
   Дальше гребли уже молча, чувствуя все нарастающую усталость и раздражение
оттого, что отдых совсем не похож на то, о чем мечтали, а проблема места для
лагеря приобретает какие-то гигантские размеры,  совершенно  заслоняя  собой
все прелести путешествия.
   Деревушка,  появившаяся  за  поворотом   у   самого   берега,   позволила
передохнуть от гребли. Шпулька отправилась за водой, забрав сумку с  восемью
бутылками, причем у шести не было пробок. Тереска меланхолично  разглядывала
местность, размышляя о дальнейшем маршруте.
   - Вон там лес, а здесь совсем лысо, - заявила она возвращающейся подруге.
- Поплыли к лесу. Шпулька мрачно возразила:
   - Ничего подобного! Тот лес - очередной  заповедник,  и  можешь  даже  не
мечтать там высадиться. Это вот озеро, как его, Добское, а  с  той  стороны,
кажется, Кисайно, и  через  него  попадешь  на  Гижицко.  Похоже,  здесь,  в
Добском, еще можно найти, где приткнуться. Все это мне  рассказали  хозяева,
когда узнали, что я ничего не собираюсь покупать, а только за  водой.  Сразу
подобрели. Правда, воду я брать не стала: у них колодец  рядом  с  сортиром.
Тут у меня проволока и еще такая штуковина.
   Угрюмо слушая все  эти  невеселые  новости,  Тереска  в  то  же  время  с
интересом рассматривала загнутый на конце толстенный металлический прут. Для
кочерги вполне сгодится.
   - Скоро полчетвертого, - грустно заметила она. - Поплывем на это  Добское
озеро. Давай держаться берега и изучать окрестности - хоть какая-то польза!
   Руки прямо-таки отнимались от весел,  поэтому  в  следующей  деревне  обе
подружки с удовольствием вылезли на сушу. Причалили они совсем  недалеко  от
стоящего на высоком берегу костела. Какой-то человек, чинивший тут же  рядом
лодку, согласился приглядеть за их байдаркой.
   На пути к питьевой воде сразу же возникло препятствие  в  виде  огромного
стада чрезвычайно агрессивных  гусей,  расположившихся  прямо  на  дороге  в
деревню. В принципе гусей девчонки не боялись, так как довольно часто  имели
с ними дело, но эти вели себя крайне недружелюбно.
   - Это потому, что их много, - заметила Шпулька. -  Вот  и  расхрабрились.
Было бы нас человек восемьдесят, мы бы еще  не  так  осмелели.  Но  раз  нас
только двое, пошли в другую сторону - к костелу.
   - И что, запасемся святой водой?
   - Там же дом священника. Должен быть и колодец, да еще наверняка лучший в
деревне.
   На зеленом тенистом дворе у дома священника не было ни одной живой  души,
зато  была  колонка.  Наполнив  все  бутылки,  девчонки  почувствовали,  что
возвращаться к каторге на галерах  им  совсем  даже  не  хочется.  Насколько
приятнее было ходить по земле,  давая  работу  ногам  и  одновременно  отдых
измученным  рукам.   Тереску   вдруг   непреодолимо   потянуло   осматривать
архитектурные достопримечательности.
   Костел  оказался  открытым.  Путешественницы  вошли  и,  ощутив  приятную
прохладу, решили немного задержаться. Шпулька взобралась на хоры, а  Тереска
осталась внизу, уселась на скамью и принялась задумчиво разглядывать витраж,
по всей вероятности, ранее поврежденный, а теперь восстановленный, но как-то
странно, так, что у изображенного на нем святого оказалось три  руки.  Кроме
них двоих, внутри никого не  было,  и  каждый  шаг  отдавался  гулким  эхом.
Тереска внимательно изучала витраж, стараясь догадаться,  в  чем  же  ошибка
реставратора и кому может принадлежать третья рука.
   И вдруг торжественную тишину костела  разорвал  страшный  рев,  настолько
мощный,  что  задребезжали  стекла  и,  казалось,  вздрогнули  стены.  Звук,
обрушившийся сверху, вдавил несчастную Тереску  в  скамью,  и  только  через
какое-то время оглушенная девочка сообразила, что  это  Шпулька  сыграла  на
органе,  причем   ее   умения   хватило   на   извлечение   из   инструмента
одного-единственного звука - но зато  какого!  Тереска  сидела,  преодолевая
звон в ушах и ожидая, когда подруга спустится или продолжит свои музыкальные
упражнения.  Минутой  позже  к  ней  с  заговорщицким  видом,  на   цыпочках
приблизилась Шпулька и спросила шепотом:
   - Ты что-нибудь слышала? Я сыграла на органе.
   - Да ну? - язвительно ответила Тереска. - Ни звука!
   - Правда? Совсем ничего?
   - Совсем! Только  стены  затряслись  и  посыпалась  штукатурка.  Давай-ка
отсюда сматываться, а то придет сторож и ноги нам переломает.
   Скрипнула металлическая створка центральных дверей,  и  раздались  чьи-то
шаги. Шпулька жалобно пискнула, а Тереска, оглядевшись, скомандовала:
   - Там - боковой выход. Быстро туда!
   На цыпочках прошмыгнули они у самой стены к небольшой дверце и  выскочили
прямо на кладбище.  Тереска  потянула  было  подругу  за  локоть,  собираясь
обогнуть алтарную часть и выйти с другой стороны, но вдруг остановилась.  На
кладбище кто-то был. Прямо перед собой они  увидели  человека,  открывавшего
узорную решетчатую дверь  видневшейся  среди  деревьев  часовни-усыпальницы.
Человек оглянулся, и девчонки присели за  куст.  Незнакомец  отпер  решетку,
несколько раз открыл и закрыл створку, вошел ненадолго внутрь, быстро вышел,
снова запер решетку на ключ, еще раз оглянулся и, наконец, удалился.
   - И чего он там крутился?  Как  нарочно,  нас  задержал!  -  рассердилась
Шпулька.
   -  Проверял,  как  открывается  дверь.  Может,  смазал  петли.   Наверно,
предстоят похороны какой-нибудь местной шишки. Двигай скорей, не ночевать же
здесь!
   Энергичным шагом,  хотя  никто  за  ними  не  гнался,  подружки  вышли  с
кладбища, вернулись к своей байдарке и отчалили.
   Озеро оказалось значительно  больше,  чем  выглядело  поначалу.  Пришлось
отказаться от нескольких мест на берегу, явно служивших для  водопоя  стадам
коров, обогнуть мысок, на котором клубилась толпа экскурсантов, и  только  к
семи часам отыскалось местечко,  вполне  подходящее  для  ночлега.  Сплошная
полоса прибрежных зарослей гостеприимно расступилась,  и  показался  кусочек
луга на краю довольно большой рощи. Байдарка ткнулась носом в траву рядом  с
двумя щитами с уже знакомыми надписями.
   -  Ставить  палатки  воспрещается,  -  без  всякого  выражения  прочитала
Шпулька. - Купаться и разводить костры - строго воспрещается. Порча  зеленых
насаждений -  воспрещается.  Насколько  я  понимаю,  за  палатку  и  зеленые
насаждения наказывают не так строго, как за  купание  и  костер.  Что  будем
делать?
   - Отплывем чуть подальше и остановимся вон за теми деревьями.
   - А почему не здесь? Там тростник.
   - Зато оттуда не видно щитов. Сделаем вид, что приплыли с той  стороны  и
не заметили.
   Роща оказалась довольно густой, но место для палатки нашлось. В тот самый
момент, когда Шпулька запихивала внутрь надутые матрацы, а Тереска разводила
малюсенький костерок у самой воды, из зарослей вышел человек.  Обе  девчонки
его не  видели.  Какое-то  время  он  постоял  молча,  неодобрительно  качая
головой, затем спросил:
   - Вы что это здесь? Неграмотные?
   Если бы из лесу раздался львиный рык или хохот гиены, это не произвело бы
на подруг большего впечатления. Обе вскочили на ноги, причем Шпулька уронила
в воду спички, и уставились на довольно добродушного на вид мужчину, как  на
привидение.
   - О Боже, смилуйся, - простонала Шпулька.
   -  И  этот  еще  на  нашу  голову,  -  одновременно  проворчала  Тереска,
вылавливая из озера коробок и встряхивая  его.  -  Разве  можно  так  пугать
людей? Это бесчеловечно!
   - Что я такого сделал? -  удивился  мужчина.  -  А  спички  утонули  -  и
правильно.  Здесь  нельзя  разводить  огонь.  И  палатки  разбивать  нельзя.
Запрещено и штраф. Читали?
   И вдруг Тереску осенило.
   - Мы знаем, как себя вести, - отчаянно заявила она. - Видите ведь, где  у
меня костер. Разве от него что-нибудь загорится? И  что  я,  в  деревьях  не
разбираюсь?  Ни  одной  живой  веточки  не  сломала,  только  сухие.  И  она
разбирается.
   Мужчина замолчал и внимательно на них посмотрел.
   - Знаете, какая сухая? - недоверчиво спросил он. - Знаете лес?
   - Конечно, знаю.
   - А это мы сейчас поглядим!
   Оригинальное хобби Терески - колоть дрова - оказалось истинным спасением.
Она  научилась  безошибочно  определять  состояние  различных   деревьев   и
кустарников и отличать живые ветки от мертвых даже зимой. Тереска знала, как
дерево горит, сыплет искрами или нет, и какое для костра  самое  подходящее.
Без малейшего колебания согласилась она на экзамен.
   Продолжался он недолго и сдан был на  "отлично".  Защитник  природы  явно
обрадовался и сразу подобрел. Внимательно осмотрел подготовленное место  для
костра на берегу, обошел вокруг палатки, сунул нос в банку с червями.
   - Ну, я гляжу, вы не хулиганы, - милостиво констатировал он. -  Значится,
меня здесь не было. А утром чтоб и следа не осталось.  Одному  разреши,  так
сразу все сбегутся. От вас - какой вред? Но чтоб огонь залить, не шуметь, не
петь, не сорить. Утром проверю. Разрешение на рыбалку есть?
   - Есть...
   -  Туточки,  в  камышах,  неплохо  клюет.  Кто  лес  знает,  я  со   всем
уважением... А утром - чтоб вас здесь не было!
   - Стрессы укорачивают жизнь, - умирающим голосом изрекла Шпулька в  спину
удаляющемуся блюстителю порядка. - Хоть одну бы ночь провести спокойно!
   Неожиданно воспрявшая духом Тереска снимала чехол с удочек.
   - Нет худа  без  добра,  -  заявила  она  с  удовлетворением.  -  Незачем
р