лочную
будку,  маячившую  на  исходе  полустанка,  где он  жил  и изредка  исполнял
обязанности стрелочника, да неизвестно, кого и чего сторожил.
     Могильный холмик скоро окропило травою. В одно дождливое утро размокшие
комки просек тюльпан,  подрожал каплею на  клюве, открыл розовый  рот. Корни
жилистых стенных трав и цветов ползли в глубь земли, нащупывали мертвое тело
в неглубокой могиле, уверенно оплетали его, росли из него и цвели над ним.
     ...И,  послушав землю, всю  засыпанную пухом  ковыля,  семенами степных
трав и никотинной полыни, она виновато сказала:
     -  А я вот  живу. Ем хлеб, веселюсь по праздникам.- Низко  склонившуюся
над  землею, седую  женщину  с  уже  отцветающими  древними глазами засыпало
порошей семян. Солнце  катилось за горбину степи,  все  так же  калило  небо
заря, и, слушая степь, она почему-то решила, что ом умер вечером.
     Вечером так хорошо умирать.
     Закат неторопливо погас. Сок его по жилам трав скатился в землю. Сухо и
чисто  зашелестела  степь. Скакало что-то  на мохнатых лапах, то западая, то
выпрыгивая на чуть уже заметный свет. Это вырвало и гнало ветром куст до тех
пор, пока он не упал в дотлевающий костерок зари.
     - Господи! - вздохнула женщина и дотронулась  губами до того, что  было
могилой, но уже срослось с большим телом земли.
     Костлявый татарник робкой мышью скребся о кол-пирамидку. Покой окутывал
степь.
     -  Спи! Я  пойду. Но  я вернусь  к тебе. Скоро. Совсем скоро  мы  будем
вместе... Там уж никто не в силах разлучить нас.
     Она шла и  видела  не  ночную, благостно шелестящую степь,  а  море,  в
бескрайности  которого качалась одиноким бакеном острая пирамидка,  и  зыбко
было все в этом мире.
     А  он, или  то,  что  было  им  когда-то, остался  в безмолвной  земле,
опутанный корнями трав и цветов, утихших до весны.
     Остался один - посреди России.
     1967-1971 - 1989