Оставаясь  еще  в  плену его  нежных  объятий,  она совершенно спокойно
выдала с ироническим намеком на его последнюю философскую фразу:
     - Пожалуй, ты прав, дорогой. Действительно, - я  для  тебя  объективная
реальность, данная тебе в ощущении...
     Ветер всколыхнул океан хлебов и трав."





        "Воздух извне"



     Клуб  стоял в чистом поле у  лесопосадки на почти равном расстоянии  от
ближайших  деревень. Видимо, чтобы никому обидно не было. С первого  взгляда
можно было  сказать, что этому очагу  культуры достался заботливый, разумный
хозяин. Просторный  зал, большие, вширь  и  в длину, окна. По качеству звука
можно было судить об отличной аппаратуре.  В зависимости от погоды танцевать
можно не только внутри помещения, но и на хорошо  оборудованной танцевальной
площадке,  окаймленной вьющейся зеленой  растительностью  и  проглядывающими
сквозь нее бутонами разноцветных роз.
     Танцы только начались,  и танцующих было мало.  Мужчины сидели  вряд на
перилах, курили, и наблюдали за девичьими парами, которые уже успели освоить
площадку. Не трудно  было  догадаться, о чем  они говорили, и по поводу чего
временами раздавался взрыв смеха. Сильный пол прикрывал этим свою бесспорную
и очевидную слабость.
     Достаточно  было  одного  взгляда на  танцующих красавиц,  чтобы сердце
мужчины дрогнуло, отмело прочь занудные условности, и откликнулось на вечный
зов навстречу чудесному миру женского обаяния и красоты. Но, увы! ...
     А впрочем, не  станем  торопиться обвинять этих  молодых  мальчиков,  а
также  мужчин, в недостатке  смелости. Как раз наоборот. Будем думать о том,
какой  взрыв  глубоко потаенных желаний и бурной страсти может вызвать  один
только случайно вспыхнувший девичий взгляд, одно только неожиданное движение
женского стана,  чтобы оправдать их осторожность.  Ведь  выпустив  джина  из
бутылки, можно, если повезет, либо обрести в награду желанную любовь, или...
разочароваться и потерять, может быть даже навсегда, веру в ее святость.
     -  Готов,  прямо   таки,   сквозь  землю  провалиться!  -   воскликнул,
появившийся  на площадке,  Павло.  Он пропустил вперед Ольгу, которая тут же
примкнула к стоящим рядом Володе и Ане. -  Не иначе,  как Петро передо мной.
Черт возьми, настоящий мужик... Чуть было не прошел мимо. Мог и не узнать. А
ведь три года назад ... Ха, и Евдоким здесь. Не думал.
     - А чего это ты так - "не думал"? Что ж, по твоему, на мою то долю одни
железяки,  да  мазут  с  соляркой. Вот  сремонтировал  сегодня  подъемник  и
заслуженно отдыхаю.
     -  И вот так отремонтировал, с кувалдой, как я видел  сегодня, проезжая
мимо? Грохот был  на всю округу. Натрудился,  небось,  в поте  лица. А еще и
жара какая днем была. И, все-таки, сюда пришел.
     - А что, и мне по женской части на танцах тоже интересно.
     -  Оно  видно. Жену  оставил  дома,  а сам  вон  на  тетю Зою только  и
посматриваешь.  Это  здорово.  Мужик, видать,  ты  еще  с  порохом.  Похоже,
разбираешься в чувствительных деталях. А  вот нет, чтобы хотя бы на танец ее
пригласить.
     Евдоким сплюнул в кусты.
     - Тьфу! Такую срамоту!?
     -  Как  так?  - удивился Павло, -  В  теле  - она ничего.  А  ножки то,
выставила как. Выше колен. Соблазн то какой!
     - Я,  если хочешь знать, смотрю,... действительно обозреваю и  скрывать
мне  нечего.  Любопытство разбирает, что за мода пошла? Заголилась  почти до
пупа и задом крутит туда сюда. А ведь в годах. И вот, туда же.
     -  Зато видно, на что рассчитывать можно, -  вдруг вставил  безусый еще
Петро как бы невзначай.
     - Молокосос ты еще, Петя, рассуждать. - Евдоким не  смог вынести такого
издевательства. Ладно бы от кого ни будь постарше это услышать, а то ведь от
Петра. - Дурачина ты еще. Разве главное в плоти? Я вот 30 лет прожил  с моей
Катей, троих уродили и ни разу... слышишь, ни разу ее голой не видел! Понял?
     - Так может быть,  другие видели, - упрямо  не  унимался  Петр со своим
скрипучим юношеским баском.
     Тем временем зазвучало танго. Танго Верано...
     Чарующий  сказ  о  любви, покорившей все живое на  земле.  С первых его
звуков человек оказывается в плену волшебной мелодии, одухотворяющего ритма,
неисчислимой мозаики и звездного богатства тончайших  тонов. Они пронизывают
душу бриллиантовой  музыкальной  волной скрипичных  инструментов, изумрудной
россыпью фортепьянных  аккордов.  И  таинственная  сила уносит  вас вместе с
вашим партнером  в мир всеобщего блаженства, красоты  и сладостного согласия
чувств  и  движений.  Ваш  стан   обретает  элегантную  стройность,  ноги  -
необыкновенную упругость, лицо озаряется лучами искреннего счастья.
     Часто  ли в  повседневной  сутолоке  человек  бывает  таким,  каким его
задумал бог?  Запрокинув гордо голову назад,  Аня смотрела нежным,  покорным
взглядом  на  своего  избранника, с видом преданной супруги,  и  готовностью
выполнить  любое  его  повеление.  Она  казалась  Володе   совершенно  иной,
загадочной.  Незаметно для себя он выпрямился и стал выше обычного.  Задавая
ход  ритмичным  движениям,  он чувствовал  себя  властелином  и покорителем.
Взгляды их встретились и оставались вместе до конца танца.
     Над  ними, непрерывно,  меняя  свою окраску,  еще  сиял дневным  светом
гаснущий небосвод. Нежная благородная лазурь  с Запада постепенно переходила
в  темно  голубой  цвет  на  Востоке.   Далеко  в  вышине  стройными  рядами
выстроились перистые светлые облака, и уходящее за горизонт солнце, зажигало
их по  очереди ярким багрянцем. А  бледная, круглая луна, не  заставив  себя
долго  ждать,  уже  было  повисла  над  миром,  чтобы  продлить  чудное  его
представление, но уже в ночи, вместе с мириадами мигающих звезд.
     Через  некоторое время  обе  площадки  внутри и  снаружи были уже полны
желающими  повеселиться и отдохнуть.  У входа  в клуб  на  траве выстроились
множество мотоциклов и велосипедов.  За это время  Аня с Володей уже  успели
освоиться и сделать приятное открытие.  Местных жителей,  пришедших в  клуб,
совершенно не удивляет  появление незнакомых им людей. Гости с  других  мест
здесь  не редкость. Так что можно было вести себя совершенно свободно. И Аня
не преминула вскоре этим воспользоваться.
     - Владимир, посмотри, какой мужчина. - Вырвалось у нее после очередного
зажигательного танца.
     Она  часто дышала и не  совсем еще владела собой. При  этом она дернула
мужа за руку, будучи не в  состоянии учесть, с кем намерилась разделить этот
свой восторг.  Несколько дней  пребывания в  деревне развязали рутинный узел
повседневных забот,  и возродили не погасший еще огонь  ранней студенческой,
девичьей  молодости,  готовой в  любую минуту  по  внезапному  беспричинному
побуждению выпорхнут за рамки приличия.
     Глаза  ее  были прикованы к,  вышедшему на  помост,  высокому  парню  в
футболке с крупной надписью " Спартак" на  груди. Коротким движением руки он
откинул  назад кучерявый белокурый  клок волос со лба и  с уверенной улыбкой
оглядел  зал  слева направо.  На  загорелом, мужественном лице  обозначились
ямочки  на щеках.  Он  подождал внимания со стороны публики  и,  когда стало
относительно тихо, произнес:
     - Опять, я вижу, наши красавицы попарно танцуют, а орлы по углам  курят
и баланду травят между собой. Что ж, сейчас мы их и расшевелим. Покажите-ка,
женщины наши ненаглядные, кто на самом то деле может  вот так вот, - прийти,
увидеть, покорить.  Объявляется дамский танец под  звуки песен  известной на
Западе  и  неизвестной  у  нас в стране русской  певицы Баяновой. У  нас она
впервые. Мальчики, не упускайте момента и соглашайтесь на приглашения сразу.
     Володя только успел услышать:
     - Муж, не скучай. Я вернусь.
     Потом увидел,  как  быстро Аня пробирается  мимо  танцующих пар  к тому
месту где  стоял устроитель танцев. Легкий  пригласительный реверанс  и  они
вдвоем вместе закружились по периметру танцплощадки.
     Он остался стоять один опустошенный,  обескураженный. Ему казалось, что
все,  кто был на площадке, были свидетелями этой неожиданной сцены, и каждый
из них теперь может судить об этом на свой лад. Он  весь собрался и старался
не  смотреть по сторонам.  Руки оказались лишними,  и  он не  знал, куда  их
девать. Сердце, зажженное с минуту назад  необъятным счастьем, остановилось.
Радостный, яркий мир вдруг погас и потерял всякий смысл.
     - Такую женку обижать - просто  грешно,  - услышал Володя рядом с собой
голос Евдокима,  - Посмотрел  я, как вы в танго с ней  и  было, залюбовался.
Подумал, как же она его  накрепко - то обанкрутила и приковала к себе своими
голубыми глазищами. И надо же было обидеть ее!?
     - Почему же обидел? Я ее не обижал, - удивился Володя.
     - Э, не скажи. Иначе, ни за что бы не ушла танцевать к другому.
     "А вот, взяла и ушла, - с горечью подумал Володя, - и ведь не то, чтобы
я ее действительно оскорбил".
     Глубокой обиде  свойственны крайние  суждения. Подозрения,  легковерие,
предположения  растут, как на дрожжах, и подводят человека к  опасной черте,
за которой спокойная благоразумная жизнь отсутствует.
     Подумать только,  сколько  тепла, нежности,  преданности  и  только ей,
единственной...   Неужели   этого  можно  не  заметить,   не   увидеть,   не
почувствовать?! И так грубо попрать. Сразу, неожиданно. И  потом, совершенно
чужой,   незнакомый   парень.   И   что?   Неужели   он   может   показаться
привлекательней? Не в  меру  огромный, неуклюжий  в движениях,  на  круглом,
гладком лице ни капли мужественности...
     Но постой,  постой. Любой  согласится,  женщина -  загадка.  Объяснить,
предугадать  следующий  ее шаг,  - совершено  невозможно.  Так что по  части
увлечения, любви... может они, только женщины, знают  эту тайну, и от мужчин
ее оберегают. Чем любовь загадочней, тем она сильней!  Может  действительно,
только они и знают, что такое любовь. И, удерживая в своих руках  эту тайну,
управляют нами,  как того хотят!  И каждый  их взгляд, улыбка, голос, каждое
движение,  поступок зиждется на  знании  законов этой  самой  великой любви.
Любви,  которая  непостижима для нас, мужчин.  Бог  наделил,  а  опыт  жизни
подтверждает  и ими, женщинами, убедительно осознано, что все в мире зависит
от них. Вселенная покоится, только на одной лишь главной божественной опоре,
- их красоте  и очаровании. Это их богатство. И оно,  - от бога. И никому, и
никогда, и ни за что  не лишить их  этого  дара. Более того, чем чаще звучит
"слабый  пол",  тем  настойчивей  зреет  и проявляется их желание  постоянно
напоминать о том, что расцвет жизни на земле без них совершенно невозможен.
     Сохраняя самоуважение, Володя бросает беглый, как  бы невзначай, взгляд
в сторону  Ани  и... о чем они  могут так  оживленно говорить, смеяться? Так
прямо  смотреть друг  другу в глаза?  Никогда  не  видел  столько  веселья и
счастья в глазах жены своей.
     Бесконечная череда мучительных вопросов  осаждает его,  и он не в силах
избавиться от них.
     А Анька, тем  временем, легко и свободно кружит в  вихре блистательного
вальса, радуясь своему  успеху. Ей важно было подчинить своей воле  рослого,
стройного  устроителя  бала.   И   теперь   бьющийся   через   край  восторг
стремительного движения переполняет ее сердце.
     -  Можно мне  пригласить  Вас на  танец? - перед  Володей стояла совсем
молоденькая русая  девчушка. Косички загнутые в разные стороны;  веснушки на
курносом  носу;  цветастое короткое  платьице;  круглые потупленные  к  низу
глазки, застывшие в неуверенности и страхе быть отвернутой.
     Володя  не  сразу  опомнился  от  своих   грустных   мыслей  и  ответил
скороговоркой.
     - Спасибо, конечно можно.
     Танцуя, он,  незаметно для  себя, задавал  своей  молоденькой партнерше
безнадежно  устаревший  темп, освоенный им еще  в студенческие  годы.  Новое
поколение приняло совсем иной стиль. Манеру топтаться  почти на одном  месте
без быстрых движений и поворотов.
     Сначала  Володя  услышал  ее  удушливый   смешок,  от   которого  стали
вздрагивать ее плечики. А через некоторое время беззвучный, внутренний  смех
прорвался забавным тонким хихиканьем.
     " Она,  конечно, видела,  что  произошло  у него с Аней. Вот, плутовка,
только  что вылупилась  из яичка,  а уже  уверена  в том, что  может  судить
других. Однако, что она находит в этом смешного?"
     - Как вас звать?
     - Дашей меня зовут, - Дашенька, продолжая посмеиваться, обнажила тесный
ряд своих мелких зубов.
     - А почему Вы смеетесь?
     - Мы тут не так танцуем. Не галопом, а то ведь  не поговоришь толком. И
понять друг друга тоже  нельзя..., если партнеры один от другого так далеко,
- на последних словах Даша густо зарделась. Володя был заинтригован:
     - А что значит, не понять? И как близко они должны быть?
     Даша откинула голову назад и громко начала хохотать.
     Потом вдруг серьезно и запальчиво:
     - Разве люди говорят только словами? А сердцем, а дыханием...
     - Дашенька, - растаял он от такой мудрости и на мгновенье прижал  ее  к
своей груди. - Вы прямо таки прелесть.
     Когда Володя возвращался на свое место, Аня, Ольга и Павел уже были там
и  обменивались  веселым  разговором.  Хотя он,  уже  немного  развеялся, но
внутренне был все еще скован, и не готов разумно себя повести.
     А  что, подумал  он, если  обратиться к своему собственному  сердцу,  и
поговорить   с   ним?!   Убедить   его   быть   спокойным   и   выдержанным.
Самоубеждение...  Это  реальная  сила,  спасающая  иногда   жизнь  человека,
стоящего на краю гибели.
     " Гибели?! -  мысленно произнес он это  слово, и  ему захотелось громко
посмеяться, -  Черт возьми, как далеко я зашел. Совсем недавно говорил ей...
"Поклонники? Пусть будет их целая куча. Гордиться только буду  успехом своей
очаровательной жены".
     А  пока что, перед ним встала проблема,  как  себя повести в  следующую
минуту. Ясно, что придавать значения происшедшему унизительно  и равносильно
признанию  собственной  слабости.  С  другой  стороны,  хотелось бы избежать
мучительного притворства и делать вид, будто ничего особенного не произошло.
     Аня посмотрела на приближающегося к ним Володю с выражением  притворной
шалости  с  еле  заметным  оттенком  вины.  Он  физически  ощутил  тепло  ее
пристального взгляда. Это  было ее тепло, только лишь ей  присущее. И сердце
его  на  миг  притаилось,   отбросило  все  прочь   и  безрассудно,  вслепую
припустилось вперед своим крылатым, размашистым ритмом.
     В  эту  минуту  вечерний,  прохладный   воздух,  благоухающий  полевыми
запахами, заполнился  печальной, полной глубокого драматизма, мелодией.  Она
начиналась  с  фортепьянных  вступительных   нот,   которые   медленно  и  с
глубочайшей   печалью  вводили   в   мир  сложных,   неразрешимых   желаний,
необузданных страстей, горьких и безвозвратных утрат. Звуки чудодейственного
инструмента в  таинственном своем музыкальном звучании несли с собой тонкий,
проникновенный рассказ о любви породившей смерть. И Аня, подойдя  вплотную к
Володе, взяла  его руки в свои, склонила свою разлохмаченную на ветру голову
к его груди, и нежно сжала его ладони.
     Чувственный,  выразительный  голос  талантливой   актрисы  увлек  их  в
медленный танец словами о трагической любви:

     - Милый  мой -  строен и  высок, милый мой - ласков,  но жесток, больно
хлыщет шелковый шнурок...

     Увлеченные  богатством  короткой  фортепьянной  увертюры,  завороженные
необыкновенным мастерством певицы, они танцевали  в тесном  единении, словно
один человек.
     А песни накал разгорался в своей драме все больше и больше:

     - Как то раз странно  у  двери,  посмотрел сквозь табачный дым, как я в
танце увлеклась другим,
     Разве в том была моя вина, что цвела  пьянящая весна,  что счастьем так
была полна...

      Не сговариваясь, они вдруг остановились.  Володя слегка  отстранил  от
себя Анну.  Но  неведомая  сила  продолжала  удерживать  их  вместе. Взгляды
скрестились и замерли. Каждый из них напрасно искал в  глубине  души  своего
партнера   ясность,   абсолютную   искренность.   Именно   в   этой   вечной
непостижимости заложена  непоколебимая сила притяжения двух  сердец. Так они
продолжали стоять  в  ожидании  трагедийного конца  песни. И  вот  зазвучали
роковые аккорды страшной развязки:

     В ранний час пусто в  кабаке, ржавый крюк в дощатом потолке,  вижу друг
на шелковом шнурке,
     Разве в том была  моя вина, что я счастье выпила до дна, а потом, когда
судьи спросили:
     Ну,  а  Вы его  когда-нибудь  любили? Ответила  я,  понимая.  Боже ведь
любила, ой, любила!
     Теперь я знаю.

      В воздухе повисла неожиданная растерянность и безутешная печаль.
     Пение  закончилось, но заключительное звуки фортепьяно продолжали нести
на  своих кристально отточенных музыкальных  волнах  столь мощное величие  и
богатство  человеческих  страстей, что пораженные,  они еще долго оставались
стоять вместе в полном оцепенении. Володя ощутил, как  все сильнее застучало
его  сердце,  беспокойно  забегали  глаза,   участилось  дыхание.  В  голове
закружился  неистребимый  вихрь  догадок,  подозрений,  обид.  И  надо  было
немедленно вырваться из него, как из страшного сна.
     Отчаянное  усилие  и  Аня  почувствовала,  как  он  тянет  ее  к выходу
площадки.  Володя  устремился  вперед, крепко  удерживая  ее  за  руку.  Они
пробежали  залитое  лунным  светом  поле,  пересекли   узкую  лесопосадку  и
оказались в неглубокой  лощине.  Он повернул Аню к себе лицом, прислонил  ее
спиной к стволу одиноко стоящей там березы.
     -  Вот  здесь  ты мне признаешься во всем. Как  на  духу, - взволновано
проговорил Володя сквозь отдававшийся в горле ритм сердца.
     Упершись  ладонями  в дерево, он широко обхватил  Аню, не прикасаясь  к
ней.
     Она стояла перед ним по струнке с  гордо поднятой  головой  и притворно
трагедийным выражением лица. В этот момент, словно по божьего велению, тучка
соскользнула с луны и серебренный ее свет залил окружающее пространство. Его
взгляд молнией скользнул по всей ее фигуре. Опущенные вниз руки прижаты были
к дереву. В глазах вопрос: "За что?". Крупные очертания пухлых губ сложены в
хитрой улыбке.
     - Владимир, муж мой,  я готова умереть с правдой  на устах,  - говорила
она   несколько  театрально,   -   тем  более,  здесь,   где  кругом   такая
очаровательная  экзотика...  Но у  нас  ведь дети, дорогой.  Что ты  с  ними
станешь делать один, без меня? Однако, в чем она, моя вина?
     - Признавайся, это ты, ты подсказала ему поставить " Шелковый шнурок"!
     - Я?! - Спросила она невинным голосом, удивленно  склонив голову набок.
Потом вдруг приняла серьезный вид и добавила, подражая интонации песни:
     - А я не помню, вот не помню, не знаю...
     В  самой  глубине  ее  дивных,  голубых  глаз,  нацеленных  на  Володю,
засверкали   искорки   обаятельного  озорства,  которые  в   одно  мгновенье
воспламенили  его  душу.  И он, совершенно  сломленный ее  женской,  игривой
прелестью, склонил голову ей на грудь и положил на ее плечи свои руки.
     Потом медленно и нежно провел их вниз вдоль волнующих очертаний ее тела
и спустился на колени.
     Замерев  на  минуту,  он  принялся после этого  с ласковой  покорностью
целовать ее стройные ноги.
     От  него  повеяло  такой  непоколебимой страстью  и  преданностью,  что
расшалившаяся за вечер Анина душа приобрела, наконец, равновесие, чтобы быть
в состоянии ответить искренней благодарностью.
     Она тихо  и  осторожно  нагнулась к склоненной Володиной  фигуре, нежно
прислонилась теплой щекой  к  его спине, и  с глубоким чувством обняла  его.
Jставаясь  все  же сама  собой, она  не смогла избежать оттенка иронии  даже
сейчас,  когда глубоко взволнованное  сердце  ее  настроилось  на  искреннюю
правду. Она тихо и проникновенно прошептала:
     - Боже, ведь любила... и люблю, ой люблю! Теперь я твердо знаю...