мере того, как  поезд приближался  к конечной остановке, Володю все
больше  занимали предстоящие дела. Прежде всего, надо выяснить, не случилось
ли  чего серьезного  с  тещей,  не требуется  ли  его  помощь.  А  потом уже
позвонить в головную организацию и уточнить время приема. Но, важнее другое.
Ане  в  ближайшее  время предстояла командировка  в  Париж на  международную
конференцию по стандартизации  муки, и мамина болезнь может сильно усложнить
положение дел.
     Аня  в своем институте  и даже  отрасли  считалась весьма авторитетным,
влиятельным  специалистом.  Глубокое  знание  своего дела, решительность,  -
ставило ее весьма  высоко  в глазах окружающих ее людей. Для  Володи решение
заняться  наукой,  отчасти  было  навеяно  ее  успехами в  этой области.  Он
постоянно удивлялся ее увлеченности, смелости, когда  речь шла о преодолении
устаревших,  не идущих  в  ногу  со  временем,  мнений.  И в  этом деле  она
проявляла исключительные бойцовские качества, даже, если на  ее пути  стоял,
облаченный высоким научным или служебным  титулом человек. Во многих случаях
она  оказывалась неудобным  для  начальства  работником.  Вероятно,  поэтому
руководство  института   довольно  долго,  под   тем   или  иным  предлогом,
откладывало продвижение ее диссертации на неопределенный срок, хотя по числу
выполненных  и  опубликованных  научных  работ она считалась  вполне  зрелым
научным работником.
     Нередко ей поручали текущие дела государственного значения, что надолго
отвлекало ее от  основной научной работы по исследованию питательных свойств
гречихи. Так было, когда страну  постигло  стихийное бедствие. Непрерывные в
течение всего летнего периода дожди, поставили страну в трудное положение по
снабжению населения  хлебом.  Даже собранный с  большими  потерями урожай не
проходил  по  условиям существующего стандарта. И  понадобилось  комиссия со
специальными   правительственными   полномочиями   для   выезда   на  места.
Требовалось  уговорить   местные   контролирующие   органы   санкционировать
возможность   использования   нестандартного,    почти   непригодного    для
употребления, зерна.
     Для  Ани,  с  ее принципиальным характером,  идти  на  вынужденное,  по
указанию с самых верхов, нарушение каких либо установленных норм, за которые
она  еще  вчера  ратовала,  было настоящей  пыткой.  Сталкиваясь  с  высоким
начальством,  она поражалась  их лицемерию и  непоследовательности. И каждый
раз  после  возвращения  из  подобных  командировок,  она  выглядела  крайне
измученной, обескураженной вопиющей пропастью между тем, что декларировалось
и тем, что на самом деле происходило.



        "Сияющий и новый день"


     С  порога  своего  дома перед ним  открывалась  тишина,  неподвижность,
пустота.  Сноп яркого солнечного  света проникал через верхнюю не завешенную
часть окна, освещая и демонстрируя сохранность оставленного ему на  хранение
домашнего уюта.
     Володя остановился посередине большой комнаты  и  медленно осмотрел все
вокруг.  Он увидел  много  знакомых ему домашних  вещей, мимо  которых  он в
повседневной  жизни  проходил, не  придавая  им особого значения. Сейчас они
ревниво и пристально смотрели на него и готовы были напомнить свою историю в
обмен на должное к ним внимание.
     На письменном  столе  в  деревянной  рамке -  фотография.  Черное море.
Отвесная стена  скалистого  берега. Над  ней  зеленый сосновый лес,  светлый
внутри  от  проникающих  сквозь   его  кроны  солнечных   лучей.  Скалистые,
остроугольные  образования  уходят  вниз  к  воде.  Они теряются дальше  под
совершенно прозрачными  морскими волнами  уже отшлифованными и  округленными
неустанным, вековым  прибоем. В  большом  белокаменном, неглубоком овального
вида углублении купаются Аня, Стасик, Алеша. В нижнем правом углу фотографии
надпись  от  руки,  -  слова  наставления  бабушки  перед их отъездом на юг,
которые показались для всех очень тогда забавными: "Пожалуйста,  очень прошу
вас, плывите только к берегу!". Они неоднократно  пытались расшифровать  это
наставление, пока Алешка  не  кинул  как -  то совсем  небрежно: " Ну, папа,
мамочка,  неужели вы  не  понимаете. Надо отойти далеко от берега,  а  потом
плавать к нему".
     В дальнем  углу  комнаты у стенки полулежал  соскучившейся  по  Стасику
большой, темно коричневый медвежонок с горькой обидой в  круглых,  блестящих
глазах. Улыбка  мелькнула  на лице  Володи. Побывавший у них  гость как - то
сказал, что  в последнее время под Москвой появились медведи. На что Стасик,
прижимая к себе мохнатого друга, ответил: " А мой Мишка будет  всегда сверху
на Москве, а не под Москвой".
     Этажерка. На книжных полках собрания сочинений известных писателей. Аня
по  своему вкусу отбирает, и выписывает  их,  не задумываясь над затратами и
над  временем,  которое  приходиться  тратить,  порой  подолгу простаивая по
выходным  дням в  очередях книжных магазинов. Приключенческие, исторические,
научно  - популярные  издания,  -  все то, что скоро  нужно будет детям.  И,
конечно, еще и то, что ей самой нравится - детективы, поэзия.
     Володя взял в руки первый, попавшийся ему томик Блока. Открыл книгу, и,
не спеша, прочитал дарственную  надпись:  "Любимой, дорогой, умной, веселой,
жизнерадостной, героической  женщине с очаровательными голубыми глазищами  и
прочее...  преданной,  весьма  строгой,  надежной,  сладенькой  с  перчиком,
чудной, спортивной,  содержательной,  образованной,  стойкой,  мужественной,
обольстительной жене моей".
     Аня,  когда  прочитала,  сказала  мимоходом:   "С  такой  универсальной
характеристикой  я  могу  твердо  рассчитывать  на  любое   место,  в  любом
учреждении.  Здорово.  Любое занятие, бери  и выбирай. Наука,  - пожалуйста,
милиция, - тоже и даже, стриптиз, черт возьми".
     Володя  ждал от нее других слов. Правда, получил  еще беглый поцелуй от
жены.
     Он  подарил ей эту  книгу в начале  лета, и  это послужило  поводом для
посещения дома  -  музея поэта в Шахматово. Стоял тогда удивительный теплый,
солнечный,  воскресный  день, который  пришел  после очистительного  ночного
проливного  дождя.  В такой  день  тянуло на  природу. Однако, была  заранее
заказана экскурсия по Блоковским местам.
     - Слушай,  Ань, -  взмолился  Володя поутру, - ну  что  тебе дался этот
музей с  запахами  старины и ветхости.  Махнем, давай, в  лес. Смотри, какая
погода. А?
     Аня разглядывала себя  у высокого  зеркала. Поправляла на себе светлое,
строгое платье с крупными синими и красными гвоздиками,  приводила в порядок
густую темную прядь волос. По несколько раз поворачивалась, разглядывая, как
сидит  на  ней  платье сбоку, сзади.  Рассматривала,  как выглядит обувь  со
стороны.  Она  не торопилась, делала все обстоятельно, подолгу колдовала над
своей  внешностью  и  вместе  с  тем  интуитивно  взвешивала  свое  душевное
расположение,  стараясь  довести его  до такой степени совершенства, которое
позволяло  бы ей считать себя достойной соприкоснуться ко всему прекрасному,
что воспето было великим  поэтом. В  эти  минуты она уже  не  жила обыденной
жизнью. Ее душа парила уже где - то  в другом измерении,  в мире мистических
грез, неземных  страстей и сказочной любви. Она полюбила стихотворения Блока
еще в  студенческие годы. Это был тогда для нее звездный час, будто она  всю
жизнь томительно и страстно  их  ждала. И вот наступил  торжественный момент
воссоединения, когда сотворенное воспламеняет  душу и порождает спасительную
от реальной жизни идиллию.
     Володя с нескрываемым любопытством смотрел в ее сторону и  ждал ответа.
Он уловил, что - то глубоко затаенное в том, как она готовилась к экскурсии.
Так она обычно собиралась к необычному торжеству.  Но сейчас, думал он, ведь
ничего  больше, как полуторачасовая,  изнурительная  поездка на  автобусе, а
потом  длительное  вышагивание  за  экскурсоводом  по  рядам   экспонатов  и
выслушивание  всякой  сомнительной  подноготной,  только  унижающей  величие
поэта.
     Аня  продолжала  молчать  и сосредоточенно  заниматься собой. Каждое ее
движение, каждый ее жест у зеркала был подчеркнутым ответом на нанесенную ей
глубокую  обиду. Подвергать  сомнению  задуманную встречу с великим  поэтом,
значить считать, что ничего  святого на свете  нет. Наконец,  последовало ее
повеление, которое не могло не привести к обратному эффекту.
     -  Сэр  Владимир, вы  можете  взять  с собой детишек и в лес. А я  -  в
Шахматово.  Будьте!  Я  вас  приветствую!  -   Сказала  она  с  подчеркнутым
сарказмом, выразительно махнув рукой.
     Поехали они, конечно, вместе. Он не посмел настаивать на своем, так как
понимал  насколько  глубоко  может ранить  ее.  После  просмотра музея  они,
усталые от двухчасового  хождения, оказались  у подножья  крутого склона над
рекой Лутосней  в ожидании обратного автобуса. Володя расстелил  свою куртку
на  траве и предложил  Ане отдохнуть. Одарив его  благодарным  взглядом, Аня
села, обхватила руками свои колени и облегченно вздохнула.
     Высокий   холм,  был  покрыт   зеленным,  сочным  травяным  покровом  с
разбросанными по нему многочисленными разноцветными семейками полевых фиалок
и  колокольчиков.  Он  поднимался круто вверх  от реки,  окаймленной  густым
прибрежным  кустарником.  С  восточной  стороны  у  основания  возвышенности
виднелся глубокий овраг, заросший диким густым шиповником. Володя растянулся
на траве, и, поддерживая голову обеими руками, неподвижно смотрел в небо.
     - Нужно ли знать народу о том, что Блок был психически неуравновешенным
человеком,  и  посещал  публичные дома, а Люба, жена его,  вела легкий образ
жизни,  а по своей внешности, оказывается, не совсем походила на "прекрасную
даму"?
     Аня не сразу ответила. Она опустила свои веки, задумавшись, и сказала:
     - Бог создал  человека  в купе  с  множеством соблазнов, перед которыми
устоять невозможно. Поэтому за нами всегда будут грехи.
     -   Но  писатели,  поэты,  -  мы  то  их  считаем  маяками,  носителями
прекрасного, идеального...
     -  Чего  ты, Володька?  Да все  вроде  кончилось  благопристойно.  Блок
незадолго  перед смертью сказал, что у  него  были две  женщины,  Люба и все
остальные. А  много лет спустя Люба прощается с жизнью со  словом "Саша"  на
устах.
     - И все - таки, я против копания в грязном белье.
     -  Но тогда  не ясны будут  истоки гениального.  "  Негодование рождает
стих" стоит эпиграфом к одному из стихотворений Блока.
     - Ну ты и даешь, - истоки гениального, видите ли, мы видим в этой самой
грязи  ... ,  - Володя  приподнялся,  и  хотел было продолжить,  но  Аня его
перебила.
     - Ладно тебе с этим. Я вот  заметила, что все критики поэзии Блока, как
правило,  приводят  одни  и  те  же,   с  десяток,  его  стихотворений.  Для
надежности, видимо, придерживаются общепринятого подхода. А такое, например,
стихотворение, как " В дюнах", никто даже не упоминает. А ведь  какой в этом
сочинении  захватывающий  дух   безграничной  свободы  и   шальной  страсти.
Послушай.
     Трогательно   нежными  жестами   своих   женских  рук  она   попыталась
подчеркнуть могучее звучание стиха:

     Я рабства не люблю. Свободным взором
     Красивой женщине смотрю в глаза и говорю:
     "Сегодня ночь. Но завтра -
     Сияющий и новый день. Приди.
     Бери меня, торжественная страсть.
     А завтра я уйду - и запою".

     - Да  что это!? - продолжала она. - А такое, слышал? И как сказано!?  -
Аня  закрыла  глаза,  и,  проникшись  заранее  цветомузыкой  стиха,  напевно
прошептала каждый его слог:

     Она же оставляла легкий след в зыбучих дюнах,
     И пропала в соснах, когда их заплела ночная синь.

     Громкий голос через мегафон провозгласил прибытие автобуса...


     Володя   вспомнил,   что  нужно   позвонить   теще.  Полина   Давыдовна
действительно просила  сразу  позвонить,  так как хотела,  как можно быстрее
вернуться домой. Она, как бывало  раньше, пожаловалась на  свое  здоровье, и
добавила,  что при таком самочувствии лучше всего быть дома, в привычном для
нее месте, однако, ее уговорили погостить еще недельку.
     Значит,  с  тещей  ничего необычного не произошло.  Володя почувствовал
облегчение.
     На  следующее  утро  он  рассчитывал  заняться  своими диссертационными
делами,  и решить,  в  конце  концов, вопрос о головной организации, которая
должна ознакомится с работой и  дать свое  заключение. Но оказалось, что  на
вторую  половину  дня  ожидался  визит  весьма  высокопоставленной  особы из
Комитета  по науке. Возможно даже самого Председателя.  От того, как пройдет
этот инспекционный набег, зависело многое - и штатное расписание и выделение
средств на  крупные научные работы и  вообще судьба некоторых подразделений.
Все ведущие сотрудники  были  строго предупреждены и находились  на местах в
своих  лабораториях.  Все  новинки  были  выставлены  на  столах,  в  полной
готовности для демонстрации в действии.
     Вернувшись с  обеденного  перерыва, Володя  обнаружил, что у одного  из
очень важных макетов отсутствует инженер. Сосед объяснил,  - ушел на срочное
заседание месткома. И без того  настроение  у него еще с первой половины дня
было нарушено разговором с одной из сотрудниц, которая недоумевала по поводу
того,  что  ее  ни  разу  не  посылали  в заграничную командировку.  Попытка
объяснить,  что для этого нужно  уметь проявлять полную  самостоятельность в
порученном деле, оказались для нее неубедительными.
     Но  и  это еще  не  все.  Окинув беглым  взглядом  свою  лабораторию  и
остановив свой взгляд на один  из невысоких шкафов в самом центре помещения,
Володя увидел грязную посуду,  кусок недоеденного хлеба, какие  то пакеты на
верху невысокого шкафа.
     Ждали долго и утомительно, пока в коридоре за дверью не раздалось:
     - Идут, наконец.
     Свита  была  столь  велика,  что  вся   она  не  смогла  поместиться  в
лаборатории.   Входная   дверь   осталась  открытой.  Часть   сопровождающих
оставалась в коридоре. Однако, это их нисколько не смущало. Напротив, давало
возможность  полушепотом обмениваться о  вещах более интересных для них и не
имеющих какое либо отношение к делу.
     Володе важно было, чтобы представленные работы произвели впечатление на
Председателя. Это могло бы помочь выстоять перед постоянной угрозой, которая
нависла  над  лабораторией. Директор института, хоть и подписывал каждый год
план, но не переставал при этом, почти при каждой встрече затевать с Володей
примерно  один  и  тот же разговор  о  невозможности  продолжение  работы  в
институте по его тематике.
     - Не иначе, как ты,  Левин, хочешь моей погибели, - так в последний раз
начал он разговор.
     - Что вы, Иван Петрович, такое говорите, - удивился Владимир.
     - Только вчера  начальник главка с  меня стружку снимал  и так, что еле
выстоял.
     - По поводу чего же?
     - А  все того же.  Не  наше это дело заниматься  твоей  темой. Есть для
этого специальный институт.
     - Почему же, как только требуется представить на какой либо заграничной
выставке видную работу, обращаются к нам?
     Директор  по  отечески   положил  руку  на  плечо  своего  собеседника,
пригласив его жестом шагать вместе с ним, и продолжал назидательно:
     -  Ах, молодость -  прекрасная  пора.  Завидую.  В душе чистенькая, как
слеза, мораль, заложенная еще школой...
     - Кстати, и родителями тоже, - посмел прервать директора Володя.
     - И не  думал, - прозвучало после минутного  молчания, - что  ты у  нас
такой ершистый.  С удовольствием поспорил бы с  тобой на эту тему. Но,  увы,
машина  ждет, тороплюсь. А  вот  тематику твою  придется закрыть. Сверху так
велят. Вот такая она, взрослая мораль.
     Шутка сказать,  -  закрыть. Сколько  души было  вложено. А  мучительные
бессонные ночи,  когда  задуманное оказывается ошибочным, и уже другого пути
нет, как только совершить невозможное. А диссертация?
     Даже на отдыхе, где,  казалось, окружающая красота природы,  радость  и
счастье общения с  любимой женой и детьми должны бы заслонить все остальное,
- мысли одна за другой вертелись вокруг оставленных на двадцать четыре дня в
институте проблем.
     "Может, все,  что  делаю, не так уж важно, и  поэтому директор вместе с
вышестоящим начальством  с такой легкостью подходят к  этому делу"? -  порой
думал Володя.
     Но  фактов,  говорящим  об  обратном,  было  достаточно.  Сам  академик
Буряковский  как-то  сказал даже такое,  что ему, Володе, и  его работе цены
нет.
     Особых надежд на посещение Председателя  по  науке Володя не питал. Как
правило, высокопоставленная особа  не утруждает себя  особенно, не вникает в
глубину и существо дела. Один два вопроса по поводу техники безопасности или
стоимости первых образцов  аппарата и  посещение  закончено.  Однако, сейчас
речь   шла  об  использовании   любой,  пусть  даже   самой  незначительной,
возможности для спасения своей тематики.
     Но,  на  этот раз  Володя был  приятно удивлен, когда  увидел, с  каким
интересом  и  вниманием  этот  муж, обличенный солидной  в  стране  властью,
слушает его. Какие вопросы, и в самый  корень, задает. И это несмотря на то,
что директор начал представлять работу  лаборатории прямо таки  в стиле  "за
упокой":
     -   Здесь  представлена   работа  по   искусственному  вспомогательному
кровообращению.  Не скажу, что она  не представляет интереса.  Безусловно, -
актуальна. Но,  к  сожалению,  не наш профиль. Есть  специальный  для  этого
институт, возглавляемый, как это вам известно, Зинаидой Гавриловной...
     - А как же эта работа оказалась у Вас?
     - По просьбе Николая Михайловича Амосова.
     - Что же Вы тогда c этих же соображений ему не отказали?
     -  Он убедил нас  доводом, что  конкуренция между  институтами позволит
выполнить работу более качественно и в короткий срок.
     - Весьма резонно.
     -  Однако, я вынужден выполнить волю начальника  главка. Он  решительно
против параллелизма.
     - Послушаем сначала руководителя темы.
     Володя словно  крылья  обрел.  Он  четко  и коротко  очертил  проблему.
Операция  на  сердце  может  пройти  удачно,  начал он.  Однако,  в  течение
последующих  трех, четырех дней  израненная под  скальпелем сердечная  мышца
должна интенсивно сокращаться и в полную  меру обеспечивать организм кровью.
А это затрудняет процесс  заживления швов  на ней. Отсюда идея, не  вскрывая
грудной  клетки,  присоединить  к крупной артерии,  расположенной  близко от
поверхности тела, кровяной  насос, который возьмет часть нагрузки на себя и,
таким образом,  обеспечить,  так  называемый,  курортный  режим  для  левого
желудочка.  При  этом такое  устройство  должно  работать  в  автоматическом
режиме,  с учетом информации о функциональной  деятельности  сердца в каждый
данный момент.
     -  А  далее,  -  продолжал  Володя  с  душевным  подъемом,  -  по  мере
восстановления  работы естественного сердца должна сокращаться интенсивность
работы искусственного.
     -  Должна!? Этого хотелось  бы.  Но как? Рассказывают такой  анекдот. -
Председатель   в  предвкушении  забавной  истории,   которую  он  настроился
рассказать, развеселился  и повернулся лицом к  свите,  - Изобретатель очень
долго добивался  приема у  высокопоставленного лица.  Время  шло, а  тот ему
отказывал.  Изобретатель  заявляет,  что дело это государственной важности и
ему  разрешают аудиенцию.  Принес  он  с  собой  большую  деревянную доску с
многочисленными  кнопками  на ней. А у  каждой из них  наименования  городов
западных стран: Нью-Йорк, Париж, Бон и  т.д.  Рассказывай,  в чем идея - ему
говорят. А он: достаточно  нажать на кнопку "Бон" и города этого нет, больше
не существует, взлетает в воздух. То же с  другими городами  и  мы победили.
Начальство в  смятении почесало затылок и спрашивает: А что это у тебя такое
умное с другой стороны доски, что оно так здорово получается? А изобретатель
без